***
За школой всё также нет народу, всё такие же бычки, харчки и прочая ересь. Ничего никуда не делось. Достаю сигарету и поджигаю, делая затяжку. Такими темпами, у меня скоро сиги кончатся и придётся где-то искать новые. В магазине явно не продадут, значит буду что-то думать. — Мы так и будем молчать? Зачем позвал? — смотрю на ковыряющего ногой землю шатена и понять не могу, что с его поведением стало со вчерашнего дня? — Короче, дело есть. Надо будет развести одного пацана на бабло. Задолжал и не отдаёт. Всякие методы пробовали: и предупреждали, и шугали, и избивали — нихуя не помогает. Чел этот, в нашем посёлке живёт, на девок ведётся только так и готов всё отдать, только если попросишь. Естественно, в долгу не останусь. — с каждым сказанным словом, мой мозг потихоньку плавился и отказывался впитывать информацию. Я не похожа на какую-то продажную шлюху, так что, пусть сами выкручиваются. — Нет, даже и не проси. Не в моей компетенции. — не знаю, что его так разозлило, но в следующую секунду, я была прижата к холодной кирпичной кладке. Его глаза пылали яростью и точно бесята плясали у него в глазах. — Уверена в своих словах? — голос звучал устрашающе и от такого тона, кровь стынет в жилах. — Я же нормально попросил, так сложно? — Да, сложно. Повторюсь — не в моей компетенции, Пятифан. — рядом с моей головой, кулак парня ударил в стену и посыпались крошки от кирпича. Я застыла, как вкопанная, голова налилась свинцом, а ноги приросли к земле. Моё тело по инерции сжалось и я дрогнула от резкого удара. Что на него нашло? Что за резкая смена настроения? — Слушай сюда. — хватает меня за воротник и рывком притягивает к себе, смотря глаза в глаза. — За тобой должок и ты это знаешь. Напомнить день, когда от Бабурина защитил? — я горько посмеялась и опустила взгляд вниз, обдумывая сказанное. — Нет. Но зачем помог тогда? Чтобы для себя выбить выгоду? Так оно? — отталкиваю его руками и продолжаю. — Знаешь что, я не просила лезть в тот момент, но зачем-то, ты вставил свои пять копеек и сделался типа «героем» — делаю кавычки в воздухе и чувствую, как закипаю изнутри. Хочется рвать и метать. — Ты блять недостоин и минуты моего времени, выродок. Хочешь чтобы я помогла? — громко смеюсь и хватаю его за шею, наклоняя к себе — Тогда заставь. Пробуй, пытайся, делай что угодно, но со временем — ты сдашься и поймёшь, что такое поведением ни к чему хорошему тебя не приведёт, Пятифан. — хочет войны, я устрою ему войну, да такую, что запомнит на всю оставшуюся жизнь. Разворачиваюсь и ухожу, но меня хватают за запястье и возвращают на место, сильнее давя на руку. — Ты мне должна. Прошу запомнить. Всё, что я делал, было исключительно для того, чтобы расположить тебя к себе. Не могу расположить, значит буду подгибать под себя, морально тебя уничтожая, стерва. — отклоняюсь назад из-за того, что он значительно сокращал расстояние. В глазах было видно жажду заполучить то, что ему так хочется и других путей, кроме как идти по головам — он не видит. Убирает руку с запястья и ложит её мне на поясницу, вновь прижимая к себе. Чувствую, как быстро бьётся сердце, как выпирает его рельефный торс и насколько горячая у него кожа. — Советую тебе послушать меня и не выделываться, иначе будет хуже. — наклоняется к шее и ждёт несколько секунд, затем резко впивается в неё, кусая. — Ты чё творишь?! — боль была сильной и он не отпускал меня, пока не получил по ноге. Трогаю рукой шею и чувствую место укуса — углубления от зубов явно выражены. Достаю телефон и направляю на кожу, видя бордово фиолетовое пятно, больше похоже на засос, но со следами зубов. — Сучёныш ты, Пятифан. — Хочешь жить — умей вертеться. — Шатен говорит мне взятую откуда-то цитату и уходит, задевая плечом. Так и думала, что в таком хорошем отношении, есть явный подвох. М-да, душа оказалось намного хуже, чем можно было предположить. Трогаю ещё раз место укуса и шиплю от боли. Зачем вообще было кусаться? Я его правда не понимаю. Поднимаю голову и замираю. Передо мной стоит Петров, который явно всё видел. Подставляю палец к губам и разворачиваясь, поскорее ухожу. Антон точно нормальный и не должен разболтать всё, что видел.***
Иду по улице, прокручивая в голове произошедшее. Он пытался мной манипулировать с самого начала и как говорится: «Видел цель, не видел преград.» Думал получиться мною вертеть так, как угодно ему, но нихрена. Я не завишу от мнения других и чтобы мне не говорили, какие бы условия не ставили, я могу в любой момент оборвать все связи и сжечь все мосты, ведущие к этому человеку. Ещё и Антон откуда-то образовался. Как же хочется сейчас просто разбить что-нибудь или уйти куда-нибудь, набухаться, да что угодно, чтобы усмирить разбушевавшийся ураган внутри. Благо сегодня тренировка и там смогу успокоиться, отпустить на время все проблемы и устаканить мысли, что беспорядочным потоком лезут мне в голову. Больной ублюдок, блять. Пусть пытается и посмотрим, кто выиграет.***
Подхожу к дому, делая последнюю и затяжку и бросаю сигарету на землю, туша её ногой. Кто-то из родителей дома, раз свет горит. Калитка противно скрипит при открывания и ржавая защёлка немного заедает. Надо будет смазать как-нибудь петли, а то она так и будет скрипеть. Сейчас быстро забегу домой, возьму форму и пойду на бокс. Прям адреналин внутри бурлит уже не от ссоры с Пятифаном, а от предстоящей тренировки.***
Как обычно ставлю кроссовки и прохожу в дом. Из кухни светит жёлтый свет и слышно звон посуды. Опять пьёт? Да быть не может. — Это самогон? — отец сидит на стуле, наливая себе и ещё одному мужику алкоголь. На столе, в тарелке лежат нарезанные солёные огурцы; селёдка слабосолёная; картошка отварная. Можно подумать, что это просто вечерние посиделки, но нет. Отец в хлам, его штормит и он не может нормально налить себе и собутыльнику самогон. На меня поворачивается его друг и улыбается, показывая золотой зуб. — Милочка, здравствуй. Проходи к нам, садись. — чувствую отвращение к этой ситуации. Слишком уж дружелюбно звучит его тон. Отец поднимает на меня взгляд и недовольно морщится, потирая нос рукой. — Чё встала? Либо проходи, либо уёбывай. — смотрю на всё это и не верю. Не верю, что он пьёт. Когда? Когда это случилось? Что я упустила? — Тебе хватит может, не? — скрещивая руки и чувствую, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Паника, откровенная паника. Глава семьи встаёт из-за стола и надвигается на меня. Машинально отхожу назад, ощущая приближающуюся опасность. Ноги меня не слушаются и постепенно слабеют, замедляя ход. — А ты мне указывать будешь? — голос его становится громче и страшнее. Он хватает меня за руку, сильно сжимая. Причём за то место, куда меня хватал шатен. — Я кого спрашиваю! — пальцы сжимают кости до хруста и на моих глазах появляются слёзы. — Это моё дело, когда пить и что пить! — второй рукой берёт меня за щёки и больно сжимает, заставляя смотреть в глаза, полные ярости. Алкоголь совсем разум затуманил, раз на родную дочь так лезёт. — Иди, пока отпускаю! — грубо отталкивает меня назад и уходит обратно на кухню, к своему дружку. В горле образовался ком, а в глазах всё двоится от накопившихся слёз, что вот-вот потекут ручьём. Быстро захожу в ванну и закидываю голову кверху. Руки дрожат, как от ломки, а нос сильно щипает от подступающей истерики. Не реви, не реви, не реви. Смахиваю пальцами слёзы и подхожу к зеркалу, умываясь холодной водой. Больно двигать рукой, на запястье уже образовался свежий синяк, тёмно-синего цвета. Стараюсь сама себя успокоить и бью легонько по щекам. Никогда не видела в его глаз такую животную ярость. Как будто перед ним не дочь родная стояла, а чужая девка. Хотя о чём мне судить, мы никогда с ним не были особо близки, так же, как и с мамой в принципе. Но меня никогда не трогали, не считая отдельных моментов о которых я умолчу.***
Посидев в ванной около пяти минут, делаю вдох, выдох и выхожу, до сих пор немного дрожа. Боковым зрением вижу всё тот же состав на кухне и прохожу мимо них, не обращая внимания. Не очень хочется выводить его, мало ли, что сделать может. Поднимаюсь на второй этаж и собираю спортивную сумку, дрожащими руками. Перед глазами до сих пор стоит эта картина и никак не выходит из головы. Не аккуратно закидываю оставшиеся вещи для тренировки и спускаюсь вниз. Тихо обуваю кроссовки и пулей вылетаю из дома, чтобы ни секунды дольше там не оставаться. Походу, теперь мне дома будут точно не рады. Достаю сигарету и пытаюсь её поджечь, но промахиваюсь. Дрожь никак не унимается, огонь от зажигалки постоянно тухнет, что ещё сильнее меня подстёгивает. Стараюсь не психовать и через несколько секунд делаю полноценную затяжку, побольше набирая в лёгкие. Чувствую никотин и постепенно расслабляюсь. Тремор прошёл, а от тревоги не осталось и следа.***
Надеюсь, что такое его поведение будет временным. Просто стресс от переезда, которого он не желал больше всех. Но ведь отец был такой счастливый, когда нашёл радио, когда увидел дом изнутри. Сразу воспоминания на него накатили. А что сейчас с ним стало? Начал пить, причём не по детски и так себя вести. Хочется, чтобы он просто пришёл в себя. Немного побудет в этой пучине и выйдёт из неё. Надеюсь.***
Захожу в секцию и здороваюсь с охранником. Уже в раздевалке, переодеваюсь в спортивную форму: шорты, майка и эластичные бинты. Пока без перчаток, чтобы просто отработать не такие сложные удары. Как же давно я не была на ринге и не дралась. Так скучала по этому. Заделываю волосы в низкий хвост, делаю вдох выдох и выхожу. В коридорах пусто, как никогда. Висят всё те же награды, грамоты, дипломы и так далее. Тут даже тепло, не прохладно, как обычно бывает. Ну хотя-бы мёрзнуть не буду.***
В зале почти нет людей и четыре ринга из шести — пустуют. Нахожу Диму и иду к нему. — О, рад тебя видеть. — жмёт мне руку и кидает короткий взгляд на запястье, но я даже не придала этому значение. — С чего начнём? — вообще, у меня развиты хорошо все части тела, но не помешало бы отработать рукопашку, а с ногами как-нибудь потом. — Руки. — он утвердительно кивает и идёт за «лапами» для отработки ударов. Давно их не видела, так же как и всё остальное снаряжение для бокса. Пока Орлов пошёл за снаряжение, разминаюсь, чтобы не получить никакие травмы. Хорошая разминка — залог хорошей тренировки. Делая повороты головы, замечаю на втором ринге мальчик, лет двенадцати — тринадцати может. Он отрабатывает удары ногами по груше, иногда переходя на руки. Интересно, какого мне будет учить детей, никогда ведь таким не занималась. А тут на тебе — такой неожиданный поворот событий. — Это Женя. Самый лучший из средней категории. Тоже давненько ходит. — ну по нему видно, что давно ходит. Удары хорошие. Надеюсь, что я хоть что-то помню и не опозорюсь. — Так — Дима надевает на руки «лапы» и выставляет их перед собой. — Бей. — бью сначала правой рукой с левую «лапу», а потом наоборот. Несколько серий таких ударов и он начал приводить свои руки в движение, чтобы я отрабатывала ещё и реакцию. — Откуда синяк? — в моменте между ударами прозвучал вопрос на который я никак не отреагировала, хотя сердце кричало, чтобы я поплакалась ему в плечо. Продолжаю с таким же сосредоточенным лицом бить по «лапам» и игнорировать вопрос. Зачем лишний раз рассказывать о своей жизни? Мне не надо жалости со стороны общества и так хорошо живётся. Да и я более чем уверена, что такого больше не повторится. Тут левая «лапа» отходит в сторону и я промахиваюсь, чуть ли не падая. — Какого хрена? — он снимает снаряжение и нежно берёт меня за ладошку, ведя к диванчикам возле ринга. — Что случилось-то? — На вопрос ответь. — мне он сейчас напоминает старшего брата. — Такие синяки не появляются просто так. Видно, что кто-то насильно держал и не отпускал. Что случилось? — недоумённо на него смотрю, включая дурочку. Незачем Орлову знать о том, что происходит с его учениками за стенами секции. — Какая разница? Тебе незачем знать. — встаю и ухожу обратно на ринг, но меня догоняют, разворачивая к себе. — На данный момент, я несу за тебя ответственность как в секции, так и за её пределами. Мне важно знать, что с тобой происходит. — его взгляд вновь падает на синяк. Меня уже начинает эта навязчивость раздражать. Ненавижу когда лезут туда, куда не просят. — Что ты мне тут чешешь? — грубо отталкиваю его и снова уже окончательно поднимаюсь на ринг. — Давай закончим уже эту тренировку и пойду мелких учить. — Дима поднялся ко мне и облокотился на ванты, скрещиваю руки на груди. — Блять. Ну ты серьёзно? — Не продолжим, пока не объяснишь. — мне очень хотелось продолжить. Внутри разгорелась война двух мнений: одно считало, что в том, чтобы рассказать о случившемся, нет ничего страшного; другое же считало, что это будет проявлением слабости с моей стороны. Смотрю на тренера и внутри просто разрываюсь на две части. — Если скажу, не будешь лишних вопросов задавать? — он кивнул. Вздыхаю и говорю: — Это отец. Схватил за руку в пьяном состоянии. — мысленно уже хлопаю себя по лбу и морщусь от своей слабости. — Орлов недовольно нахмурился, но ничего не сказал, как и обещал. Я облегчённо выдохнула, потому что думала, что из него польются вопросы, но нет. — Продолжаем. — голос стал более хмурым и задумчивым. Ну а кто бы не загрузился, от такой неожиданной новости. Самой от себя противно, но об этом потом.***
Моя тренировка закончилась через двадцать минут и надо было идти тренировать теперь какую-то их младших категорий. Сидя на диванчике, я переводила дух и восстанавливала дыхание. Он заставил меня побегать по залу, делать приседания и покачать пресс в несколько подходов. Я отвыкла от такой нагрузки и сейчас немного тяжеловато. Мышцы забиты, а дыхание сильно сбилось. Не представляю, что будет завтра ну утро. Вообще с кровати встать не смогу? Наверное так и будет. Прикрывают глаза и откидываю голову назад, засыпая. После такой энергичной тренировки, почему-то захотелось спать. Краем уха слышу, как открывается дверь и сильно хлопает при закрывании, но у меня нет сил даже открыть глаза, на то чтобы посмотреть. Продолжаю также сидеть, не открываю глаз и чувствую, что кто-то сел рядом со мной. Сразу веет очень крепкими сигаретами и знакомым одеколоном. — Дохнешь? — дыхание замирает. Пятифан, будь он неладен. У нас тренировка в один день, но в разное время, серьёзно? Медленно открываю глаза и лениво поворачиваюсь на него. — Ага. — такое ощущение, что сказанные им ранее слова, были просто манипуляцией, чтобы запугать меня. Сейчас общается так, будто ничего и не было. Удивляюсь ему всё больше и больше. — Олимпийка моя где? — диалог продолжается в таком же ленивом положении. — Дома у меня лежит. Походишь без неё, ничего страшного. — ухмыляется скотина. Нравится что-ли меня выводить. — Чтоб завтра принёс. — Ещё чего. Сказал же, пусть лежит. Тебе не горит. — устало вздыхаю и отворачиваюсь от него. Мне правда не горит, но это блять моя вещь, какого чёрта. — Егорова, рано умирать, вставай, тебя Женя ждёт. — смотрю на Диму и поднимаю в недоумении бровь. — Какой Женя? — он показывает на конец зала, именно на того Женю, про которого говорил в начале тренировки. — Аа, этот Женя. — снова откидываюсь на спинку и закрываю глаза, дайте мне чуть-чуть прийти в себя. Первая тренировка за год. — Дай немного отдохнуть, минуты три хотя-бы. Потом подойду к нему. — Без проблем. Ромыч, пошли. — тренер уходит и шатен встаёт за ним. Резко, кто-то зацепил пальцем ворот майки, почти сразу же отпуская. Даже догадаться не трудно кто это был. Открываю глаза и вижу довольное лицо Пятифана. — Руки так и чешутся, да? — Конечно! — кричит мне парень уже с ринга, не переставая лыбиться. Наконец собравшись с силами встаю и направляюсь к моему первому в жизни ученику. Думаю, это будет интересный опыт. Парнишка отрабатывает удары на груше, даже не замечая меня. Говорите, сколько ему? Двенадцать? Честно, не похоже. Если б увидела, не зная возраста, лет пятнадцать бы дала. Хорошее телосложение, примерно с меня ростом, даже чуть выше, что удивительно для такого возраста. Руки хорошо накачены и ноги тоже. Бьёт неплохо. А ему точно тренер нужен и сам неплохо справляется. Перелажу через ванты и оказываюсь на ринге. Женя отвлёкся от тренировки и посмотрел на меня. Взгляд хуже, чем у шатена. Ужас. — Тебе говорили, что у тебя тренер будет? — он кивнул. Ладно, хотя-бы так. — Я Вероника. Можно просто Ника. — протягивая руку и жду. Но мальчишка только странно на меня посмотрел и не пожал её. — Лааадно, может расскажешь, что отрабатываешь, чтобы я понимала? — Мне не нужен тренер, пустая трата времени. — и возвращается снова к груше. Что это сейчас было? Меня налюбили? Оглядываюсь на Диму и тот только показывает рукой на него и кивает, мол, пытайся.Тем временем у Ромы
— Ты реально её к нему поставил? — шатен ударяет ногой по груше и останавливается, делая передышку. — Ну да, а что? С ним никто не справился, может она сможет. Ему надо выходить на соревнования, но он напрочь отказывается от любых тренеров. Мол: «Я и сам прекрасно справляюсь.» Был бы его брат здесь, может поговорил бы с ним. — Орлов оглянулся на Женю и вновь устремил взгляд на Ромку. — Ему трудно без него. Мать рано умерла, только брат остался в живых. — А живёт он с кем? — С женщиной какой-то. Не знаю, но она ему чужая. — утвердил Орлов. — Понятно. Я тебе так скажу — она не справится с ним, духу не хватит. — Пятифанов мельком посмотрел в её сторону и вернулся к отработке ударов.Возвращаемся к Веронике
— Может всё-таки попробуем общий язык найти? — почему он такой закрытый? Не понимаю его позиции. — Нет. Не отвлекай меня. — возмущённо выдыхаю и упираю руки в бока. Мальчику двенадцать лет, а так разговаривает. Как взрослый, ей богу. — Хорошо. Давай поступим по другому. Я не буду с тобой на лишние темы разговаривать, а буду давать только нужную информацию, договорились? — подхожу к нему и встаю перед ним, протягивая руку. Стараюсь выглядеть дружелюбно и тепло улыбаюсь, что помогло мне. Женя пожал руку и отошёл на передышку. Это моя маленькая победа. — С чего начнём? — победно улыбаюсь и понимаю, что хоть немного, но я расположила его к себе.***
Тренировка закончилась и я пошла в раздевалку. Ноги и руки дико болят, как будто не грушу била, а штангу тягала. Снимаю бинты, убирая их в сумку также, как и остальные вещи. Тут случайно вижу синяк на руке и настроение снова портится. Не хочу домой возвращаться, вообще. Он наверняка либо до сих пор пьёт, либо дрыхнет на диване. От одного вида отца, меня выворачивает наизнанку, хочется стереть всё то, что видела. Выхожу из секции, а на улице уже темно. Зажигаются фонари и просыпаются ночные насекомые. Я бы прогулялась, но усталость берёт вверх. Приду домой и упаду лицом в подушку. Беру покрепче лямку сумки и спускаюсь по ступенькам здания. — Егорова! — опять он. Да сколько можно то?! Даже не оборачиваюсь, игнорирую его вновь. Достал, долго ещё доканывать будет? То посылает и говорит, что всё было ради выгоды, а сейчас зовёт меня, как ни в чём не бывало. — Хули игнорируешь? — его руки разворачивают меня к нему и не дают уйти. Я уже даже не сопротивляюсь, потому что это бесполезно. Всё равно не отстанет. — А что я должна делать? Бежать к тебе, сломя голову? Зазнался ты, Пятифан. — пытаюсь вырваться, но ничего не выходит. — Отпусти. — Послушай меня. — вздыхаю и слушаю его, как и просил. — Я хотел извиниться, за то, что было за школой. — слова парню давались трудно и почти через каждое слово, шатен делал паузу. — Ахуеть. Ты бы ещё перед трупом извинился, ну серьёзно! Ты ж чуть не прибил меня там, ненормальный. — я сейчас просто задохнусь от возмущения. Сначала делает, а потом думает. — Я был бухой, ясно? Было хреново утром и решил похмелиться, но в итоге наклюкался. От меня и Бяша огрёб, не ты одна. — Пятифан меня отпустил и отошёл на шаг назад, запихивая руки в карманы. — Мир? — с одной стороны — простить будет правильным решением, учитывая его алкогольное опьянение, но с другой стороны — я то тут причём? Его проблемы, пить не надо было. Из-за какой-то записки, решил до беспамятства напиться. Потираю переносицу и думаю, что делать. Никогда такие косяки не прощала и возможно из-за этого теряла дорогих мне людей, аргументируя это тем, что надо было думать, прежде чем делать. Теперь понимаю, что мне просто гордость не позволяла переступить через себя и простить их. В некоторых случаях, было больше моей вины, чем их. Как же сложно. Мнусь несколько секунд и только после этого отвечаю: — Ладно, ладно, прощу. Но не надо больше так делать. — что блин я только что сделала? — Господи. — шепчу так, чтобы он не услышал. Теперь думаю, что не надо было этого делать, порой себя не понимаю. То один ответ, то другой. Парень подходит ко мне и крепко обнимает. Я аж опешила. Очухавшись, обнимаю его аккуратно в ответ, боясь реакции. Чувствую, как он целует меня в макушку. Внутри что-то сжалось и в следующий миг взорвалось крупными фейерверками. — Я реально виноват. — слова, что звучат сейчас от шатена, можно услышать крайне редко. Для него это не свойственно. Ромка отстраняется и смотрит мне в глаза, слегка улыбаясь. — Я очень долго решался, чтобы сказать это. Не хотел сначала, потом передумал. Понял, что чуть не ударил. — Да всё, всё, извинился же и хватит. — повисло неловкое молчание, которое разбавлялось шумом ветра и шелестом ещё не опавшей листвы. — Я домой пойду. Пока. — разворачиваюсь и ухожу, но он меня догоняет. — Погнали вместе, всё равно скучно. — снова голос шатена стал холодным и безразличным. Пытается до сих пор загладить вину? Как-то нелогично получается. Наше общение похоже на качели. То вверх, то вниз. То хорошо, то плохо и не знаешь, что этот человек выкинет в следующую минуту. Поворачиваю голову на идущего рядом Пятифана, смотрю несколько секунд, потом отворачиваюсь. Никогда его не пойму.