— Драган! — Ленинград с распростёртыми объятиями принял своего лучшего и давнего друга.
Берлин стоял позади и ждал, пока пройдёт эта семейная сцена, когда в его горле застрял ком. Белград схватил его мужа за плечи и поцеловал в обе щеки, после чего крепко обнял, да настолько, что удивительным было не услышать хруст костей Алексея.
— Алексеј, сунце моје, драго ми је да те видим! — казалось, серб не замечал Ульриха и тот подал знак, что он всё ещё находится в этой комнате.
Шумный вздох немца заставил славян обернуться на него с улыбками.
— Ох, је ли то твој муж? Згодни Немац! — усмехнулся Драган и подошёл к Берлину, заставив того удивиться, что их рост разительно отличался.
Серб был на удивление выше и даже крепче него. Было трудно представить, какого было бы сражаться с ним.
— Ульрих Байльшмидт, — с неуверенной улыбкой протянул руку блондин, но Белград лишь покачал головой в ответ.
В его взгляде чётко читалось лёгкое разочарование.
— Тако да пријатељи нису добродошли, дођи овамо, — после этих слов, которых немец точно не смог понять, Драган так же взял его за плечи и крепко поцеловал в обе щеки ещё до того, как тот возразил или отстранился, — овако се поздрављају пријатељи! — улыбка Белграда была такой живой, а его мимика и того живее.
Ульрих густо покраснел и сглотнул от неожиданности, а Алексей неловко улыбнулся от того, что уже почти позабыл, как Белград приветствует самых близких друзей. Да и предупредить мужа он тоже забыл.
Визит дорогого друга был немного внезапным, но немец был готов принять его в их доме даже несмотря на неожиданность.
— О, и, Драган, Берлин не совсем понимает сербский, пока что, можешь…
Немец смутился сильнее от того, что ещё не успел выучить все славянские языки. Он уже был частью этой большой семьи, но ему не хватало времени, чтобы выучить каждый и свободно общаться со всеми, хотя, казалось, серба это не волновало.
— По-русски общаться? Это мы умеем, — ухмыльнулся шатен и стянул с себя пальто, аккуратно вешая его на крючок, — хмуро у тебя в городе, солнце, — подметил мужчина, проходя в квартиру, а немец с непониманием и раздражением отреагировал на такое прозвище.
Он схватил мужа за руку и изогнул бровь в немом вопросе. Алексей нервно сглотнул, подняв ладонь перед собой:
— Он мне почти как отец, Уль, он с пелёнок меня знает, — Берлин резко ослабил хватку и как-то виновато опустил взгляд, понимая, что слишком сильно распереживался, — всё хорошо, — заверил его Ленинград и повёл на кухню, где серб уже накрывал на стол.
Русский мягко провёл рукой по плечу немца, чуть сжимая его и мягко улыбаясь, что помогло немного понизить напряжение, которое витало в воздухе, и Ульрих заметно успокоился.
— Муж у тебя серьёзный, я погляжу, — ухмыльнулся Драган и мельком взглянул на арийца, — ревнует почём зря, я же не разлучник всё-таки, и-и, — поднял палец Белград, — я очень завидую, что тебе такой муж достался, Лёша. Только посмотри: прямая осанка, благородная внешность, а любит он тебя, судя по Ванькиным рассказам, безумно… вот это везение!
Дарган с таким восхищением и гордостью говорил всё это, что Берлин и Ленинград смутились от таких речей. Но если Алексей уже давно знал этот город, то для немца было очень трудно привыкнуть к подобной общительности и пылкости серба.
Когда трое мужчин уселись за стол, гость достал из сумки что-то, что напомнило Ульриху пирог, на который Алексей отреагировал очень радостно. Ещё никогда немец не видел похожей радости от еды у своего избранника: обычно он мог отреагировать максимум улыбкой и одобрительным комментарием.
— О, баклава! Ты привёз её мне? С ней всё в порядке? — взволнованно начал расспрашивать русский, то и дело вскакивая со стула, чтобы схватить кусочек.
Белград широко улыбнулся и пригрозил ему пальцем, разрезая лакомство и глядя на взрослого мужчину, как на невоспитанного мальчишку.
— Као дете, Лёша, — усмехнулся серб и немец тоже позволил себе улыбнуться.
Ленинград любил дурачиться но только в присутствии самых дорогих людей, а в последнее время его ничего так не радовало, скорее всего, из-за его занятости.
Драган не мог не заметить смятения чужестранного мужа своего воспитанника и решил, что им придётся поговорить по душам. А раз разговор должен был быть по душам, то самое главное в этом деле — достаточно ли будет водки.
Белград уверил Ленинград, что с его сладостью всё хорошо и, неизвестно откуда, тихо достал литр водки, от вида которой Ульриху немного поплохело. В последний раз, когда Иван и Людвиг позвали их с Лёшей культурно выпить, они все вчетвером свалились на одну кровать в полубессознательном состоянии и сутки не могли прийти в себя.
— Тебя начальник это делать научил? — рассмеялся русский, но был весьма не против выпить.
Иван славится тем, что у него всегда была бутылка, а может и бесчисленное множество, под пальто, что вводило в ступор Людвига. В своё время Германия прятал алкоголь от мужа и отучал его от распития спиртного в неимоверных количествах, но никак не мог понять, откуда берутся ещё бутылки.
— Может быть мы выпьем что-то по легче? — неловко спросил немец и серб закатил глаза.
— Мы же взрослые люди, — недовольно пробурчал Драган, после чего с тяжёлым вздохом Ульриху пришлось согласиться, — позволь себе расслабиться после суровых рабочих дней.
Первая стопка всегда была самой неприятной для Берлина, самой не вкусной и самой тяжёлой, но Ленинград разбавил эти неприятные ощущения тем, что засунул в рот мужа шоколадную конфету, заставив Белград проговорить что-то на своём родном языке и хитро глянуть на обоих. Немец почувствовал себя слегка некомфортно, выставляя напоказ отношения, но, казалось, оба славянина восприняли это спокойно и даже хорошо.
Начало застолья было занимательным, ведь серб рассказал многое о детстве русского, которое Ульрих не застал, иногда даже против воли самого Алексея. Про то, что он иногда навещал ещё маленького Лёшу, когда предводители стран встречались в одной из столиц. Ещё он ненароком обмолвился о странных взаимоотношениях Алексея и Бервальда, который в те времена странно посматривал на юный город и пугал его своим присутствием. На самом деле, Швеция волновал Берлин и раньше, а теперь немец решил, что впредь будет более внимателен к скандинаву.
Во время общения двух родных друг другу городов немец наконец-то смог полностью рассмотреть в Белграде довольно старого, повидавшего жизнь, мужчину, который просто истосковался по Ивану и своим воспитанникам. Слово за слово Драган начал вспоминать отдельные прекрасные моменты из жизни. Припоминать русскому старые времена и даже заставил Ульриха немного посмеяться, смутив этим Алексея. Было забавным узнать, как бедного «несносного мальчишку» пытались нарядить в роскошные наряды для приёма послов в Петербурге, но тот постоянно вырвался, сбегал и прятался в порту. Хотя эта история была уже знакома немцу.
— Знате, он је дотрчао из своје палате до мене и увек викао «Стигао чика Драган!», — сорвался на родной язык серб и налил себе ещё стопку, — не као Москва. Хтео сам да је посетим, али тек сада не жели да види ништа осим својих плесова и ресторана.
Ленинград перевёл Берлину эти слова и немцу стало немного жаль Драгана. Судя по всему, в Югославии не всё так гладко, как хотелось бы, и серб был бы рад поддержке родных. Наверное, поэтому Иван и устроил нынешнюю встречу с Сербией.
— Не печалься, я всегда тебе рад, — Ленинград накрыл руку друга своей и крепко её сжал, — что бы ни случилось, я всегда тебе помогу чем смогу, и Ваня тоже, — Алексей уже был весьма пьян и это было очень заметно, потому что его стало проще вывести на эмоции.
Ещё немного, и русский бы расплакался, именно потому всё ещё трезвый серб улыбнулся и проговорил:
— Лёшка, иди-ка ты в кровать, а мы с твоим мужем поболтаем, — от этих слов подвыпивший немец ощутил холодок, пробежавший по спине, но промолчал, хотя испуганный взгляд его быстро выдал.
Ленинград вопросительно посмотрел на Берлин и тот неуверенно кивнул, давая понять, что со всем справится.
— Добро, только не пугай его сильно, он лишь недавно познакомился с нашей культурой, — едва выговорил русский и Драган отмахнулся.
Он не собирался пугать его, нет, но вот устроить небольшой допрос он был обязан.
Берлин на всякий случай встал из-за стола, подхватил мужа под руку, аккуратно доводя его до спальни и укладывая в кровать. Несмотря на то, что Алексей уже почти спал, на его губах была блаженная улыбка от долгожданной встречи и это грело душу Ульриха.
Вернувшись на кухню, где уже царил полумрак, прибавляя какой-то зловещей атмосферы, немец аккуратно сел за стол и посмотрел на гостя. Тот ухмыльнулся и сложил руки на столе, начиная уже более серьёзный разговор, который явно запланировал заранее.
— Что ж, наконец-то я увидел своего мальчика таким счастливым, я поздравляю тебя… те, кто был с ним до твоего появления, мягко говоря, были двуличными скотами, от чего Лёша страдал ни раз. Вспомнить хотя бы Париж, — серб нахмурился и сжал кулак, от чего Берлин чуть оттянул ворот кофты, делая глубокий вдох.
Он понимал, что их разговор начнётся именно с этого, но всё равно ощущал себя неприятно. Он вспоминал все те истории, которые рассказывал Алексей и ему сразу становилось дурно.
— Я знаю, он говорил мне о прошлых неудачных попытках… поверь, я зол не меньше твоего, — как можно более спокойно проговорил немец.
Белград чуть расслабился, выпивая содержимое стопки и двигая вторую к рукам Берлина. Тот послушно, даже не глядя на неё, выпил всё залпом и недовольно проворчал, скривившись от вкуса.
— Заешь, — коротко сказал серб и немец сразу же схватил первый попавшийся кусок ветчины, пытаясь избавиться от чувства горечи, — всему тебя учить надо, — с тёплой улыбкой тихо проговорил шатен и мягко взглянул на собеседника.
Берлин неловко улыбнулся:
— Я не любитель крепких напитков. Я пью водку чтобы показать моё к вам уважение, а в иных случаях — ради Лёши. Он пьёт именно водку на праздниках… хотя, однажды мы с ним пили вино, — почему-то сейчас Ульриха разрывало от мыслей, которые он захотел озвучить, а Драган выглядел так, будто очень хотел всё это услышать, — он сказал, что оно в разы лучше, но дороже, а в дешёвом вине нет толка.
Белград усмехнулся на пару с Берлином схватив кусочек привезённого лакомства и зажёвывая алкоголь.
— Да, он что-то совсем перестал себя уважать. Разнообразь его рацион, дружище, пусть он хоть немного отдохнёт от своих графиков, — в ответ на эту фразу немец слегка опечалился, сразу же вызвав ответную реакцию, — слишком много работает? — с пониманием спросил мужчина, наливая водку в стопки и с интересом глядя на Берлин.
Тот явно не хотел жаловаться, но все эмоции рвались наружу, особенно когда слушатель не перебивал и был заинтересован.
— Да, это меня беспокоит, я бы хотел, чтобы мы с ним пожили в деревне хотя бы пару месяцев, отдохнули… — он тяжело вздохнул и покраснел, отволя взгляд в сторону окна, — я обожаю его, но мне так его нехватает.
Серб задумчиво промычал в ответ, потирая подбородок.
— Нема довољно секса, да? — в ответ на это Ульрих вздрогнул и прикрыл лицо рукой от стыда, — Частая проблема, у стран точно так же. Мы ведь не люди, у нас очень много работы и она постоянная, мы почти никогда не можем взять отпуск. Думаешь, у меня не было такой проблемы? Позната песма. — Слова о том, что это происходит почти у всех немного успокоили Берлин, но проблему это всё равно не решало. — Вот что, езжай с ним в Садоводческое товарищество, в котором он состоит. У Лёшки там участок есть: займётесь и телом, и делом.
Берлин наконец убрал руку от лица и с каким-то скепсисом посмотрел на Белград. Товарищество? Если там будет много людей, то о страстных ночах не может быть и речи, но, с другой стороны, вряд ли люди там имели дурную привычку постоянно гулять по чужой территории.
— Просто так? Предложить уехать за город? — шатен довольно ухмыльнулся и кивнул.
Он закинул ногу на ногу и опёрся локтем о стол, наклоняясь чуть ближе и с хитрым лицом добавляя:
— Обязательно скажи, что хочешь помочь ему по участку, тогда он точно вспомнит, что у него там что-то сломалось или прохудилось, поверь, — он поднял стопку над столом и направил в сторону немца, — тост: за здоровье молодожёнов и плодовитость! — Ульрих поднял свою стопку и с более дружелюбной улыбкой аккуратно столкнул их стопки. — У твоје здравље, Улрих.
— Твоё здоровье, Драган, — мужчины опустошили стопки и серб довольно улыбнулся тому, что разговор пошёл продуктивно.
Он взглянул на бутылку и понял, что алкоголя осталось всего ничего, потому, оттуда же, откуда он достал первую, он вытащил и вторую, вызвав у немца тяжёлый вздох.
— Продолжай, расскажи мне, как у вас идут дела.
***
— Ох, брате, заиста те разумем, — тихо посмеялся серб, хлопая немца по плечу, — я тоже не имею понятия, что и кому дарить на праздники, хоть убей. Хотя, с Лёшкой я тебе подскажу, ако желиш, — половина второй бутылки ушла очень быстро, а немец успел породнится с этим сербом настолько, что уже выложил все свои эмоциональные проблемы и страхи, получив в ответ много дельных советов.
Как минимум он избавился от стресса и понял, что именно больше всего любит его муж. Ведь до этого, даже зная Алексея столетиями, он о многом понятия не имел.
— Нет, уж лучше я сам, но спасибо, — Берлин уже чувствовал, что он очень и очень пьян, но не мог прекратить слишком душевный разговор.
Горький вкус водки пропал, и мужчины уже пили её как воду. Баклава почти закончилась, вместе с конфетами, бутербродами и ветчиной, что подводило их застолье к концу.
— Без проблем, брате, раз ты муж Ленинграда, то теперь ты и мой друг тоже, — шатен широко улыбнулся, — и если что-то случится или будут проблемы, обращайся, — мужчина глянул на часы и понял, что они уже засиделись до утра.
Он хотел бы побыть тут по дольше и поболтать с Алексеем, но так уж вышло, что разговаривал он с Ульрихом. Не без прогресса, конечно, ведь сербу немец пришёлся по душе: всё ещё закрытый, но добрый малый, который был как подросток влюблён в Алексея, и готов был на всё ради его блага. Чем не принц на белом коне? Он ведь даже блондин, что было отличительной чертой, как Драган уже говорил ранее, благородной внешности.
— Собираешься уходить? — как-то слегка расстроенно и невнятно поинтересовался Берлин.
Белград с улыбкой смотрел на уже полностью вымотанного немца и понимал, что тому точно надо ложиться спать.
— Да, пора, брате, уже очень поздно, а отпуск тут только у меня, — он поднялся со стула и размял спину, — к тому же, мне кажется, в постели у Ленинграда подозрительно пусто, не так ли? — шатен ухмыльнулся и приподнял брови, а Ульрих снова смутился, но уже в разы слабее.
— Верно, я провожу тебя, — немец поднялся из-за стола и сербу пришлось его подхватить под руку, чтобы он не упал на ватных ногах на пол.
— Ох, ох, ох, брате, јако си се напио, — тихо посмеялся Белград, — это я тебя провожать должен.
Вдвоём они дошли до входной двери и Драган довольно быстро накинул пальто с шарфом, втискивая ноги в ботинки.
— Дверь то закрыть сможешь? — немец кивнул и повисла неловкая пауза. — Прощание? — пояснил серб и тихо усмехнулся, от чего Ульрих чертыхнулся про себя и вновь протянул руку, заставив Белград изогнуть бровь. — Пријатељи се тако не праштају, — он раскинул руки в стороны и Берлин как-то неловко подошёл к Драгану, обнимая его, — это — другое дело.
Мужчина похлопал стеснительного немца по спине и отстранился с улыбкой на губах.
— Хороший ты человек, Ульрих, странный, конечно, но хороший. Ты к нам привыкнешь, а теперь збогом, лаку ноћ.
Едва дверь в квартиру закрылась, Берлин, почему-то, довольно улыбнулся и, держась за стену, направился в спальню.
***
— Па како, Драган? Он је добро? — проговорил Вук, встречая столицу в гостинице.
Шатен был очень подавлен и молча кивнул, лишь слегка улыбнувшись своим мыслям. Сербия нахмурился и покачал головой:
— Да ли га још увек волиш? Знате да је то немогуће, зато будите срећни ако је његов муж довољно добар, — строго проговорил Вук и Драган не мог с ним не согласится.
— Муж му је добар човек, не морам да бринем, — коротко ответил тот и отправился в свой номер.
