***
Антон, слишком быстро переодевшись на первую пару физры, нехило так удивляет Диму, который постоянно его ждал, направляется на выход с раздевалки. — Шаст, — он хватает убегающего друга за запястье. Антон резко разворачивается, переводя взгляд с дверей на Диму. Позов замечает расширившиеся зрачки, трясущиеся руки, частое моргание, и учащённое дыхание, — Арсений сегодня не в духе, говорят, — Антон кивает и, дождавшись, пока Дима ослабит хватку, убегает из комнаты. По коридору и налево. Антон громко стучит в дубовую дверь, отстукивая ногой неизвестный ритм о пол. — Входите, — открыв дверь, Антон замечает сидящего на стуле физрука явно не в хорошем расположении духа. — Может вы объясните? — парень старался успокоиться, но получалось очень хреново, так как сердце до сих пор калатало, руки тряслись, а горло было такое же сухое. — Что я должен объяснять? — хмыкает преподаватель, разворачиваясь на кресле к вошедшему лицом. — Что вчера произошло? — А ты не помнишь? — хладнокровность физрука поражала. От вчерашнего нежного, улыбающегося и понимающего Арсения Сергеевича осталось всего лишь имя. — Помню, — кивает Антон, наблюдая за каменным лицом преподавателя. — А вы? — он вздёргивает вверх правую бровь, скрещивая руки на груди. — Шастун, — мужчина опускает взгляд в пол, — покинь кабинет. — Да что с вами такое?! — вскидывает руки Антон. — Я сказал: выйди из кабинета, — в голосе слышится сильная агрессия с нотками ненависти. Скорее всего, проговаривает он фразу со стиснутыми до боли зубами и крепко сжавшими ручки стула руками. — Ясно, — Антон окидывает взглядом преподавателя и покидает кабинет. Было обидно. Было больно. Парень считал, что Арсений чувствует раскаяние, он видел в глазах трепет, он чувствовал какое-то тепло рядом с ним, он не видел этого холода и безразличия в голубых глазах. Неужели это всего лишь алкоголь? Не может же Антон всё это сам выдумать?***
— Начался сезон игр, — Арсений откладывает планшет с листами списков студентов на лавочку и разворачивается лицом к шеренге, — соревнования по баскетболу вашей возрастной категории будет проходить на следующей неделе три дня подряд, — Ярушин, Хилькевич, Щербаков и ещё пару особей начинают шёпотом о чём-то переговариваться. — Команда состоит из семи человек. Они будут освобождены с пар со вторника до конца четверга, — «спортсмены», упомянутые ранее, осматривают шеренгу, пока преподаватель возвращается к лавочке за планшетом с бумагами. — Аня, а кто седьмой? — вопрошает Лёша у стоящей через Антона Хилькевич. — Не знаю, — ведёт плечами девушка. — Итак. Поедут на соревнования… — Арсений копается в листках, в поисках маленького огрызка с фамилиями. — Вот, — наконец, откопав бумажку он прижмуривается, стараясь разобрать медицинский почерк коллеги, — Хилькевич, Ярушин, Щербаков, Каграманов, Галич и Мусагалиев, — он вздыхает, откладывая бумажку обратно в кучу бумаг. — А кто седьмой? — вздёргивает бровь Стас. — А седьмой, — мужчина закрывает планшет и откладывает себе за спину, поднимая взгляд на нахмурившего брови Ярушина, — седьмой — это капитан команды, который тоже будет освобождён с пар и также поедет на турнир, — мужчина устремляет взгляд на Шастуна. — Капитаном команды будет Шастун, — брови Антона ползут на лоб, охреневая от сказанной только что информации. — Да он ведь даже на тренировки не ходит. Что за бред, Арсений Сергеевич? — нервно ухмыляется Стас, смотря на преподавателя. — Стас, напомни мне, кто тут преподаватель, — Арсений переводит взгляд с Антона на Ярушина. — Вы, — сглатывает Стас, вздымая вверх голову. — Значит и состав команды корректирую я, — он делает шаг на встречу к студенту, — если Станислав Владимирович постоянно ставил тебя в капитаны — это не значит, что я буду делать так же, как и он, — мужчина осматривает гордо поднятое лицо Ярушина, — я понятно объясняю? — он громко вопрошает, отчего по спортзалу проходится эхо. — Да, — отвечают все второкурсники, и лишь Ярушин сдерживается от ответа. — Вот и славно, — он отходит от Стаса, окидывая взглядом колонну, — что смотрим? Капитан сборной изменился, а традиции нет. Пятнадцать кругов побежали, — студенты рассредотачиваются по периметру спортзала, пока мужчина покидает их, идя в собственный кабинет для того чтобы сложить все ненужные бумаги. — Интересно всё-таки, — выворачивая только что снятую футболку, начинает полуголый Стас, — за какие такие заслуги, Антошка наш, вдруг сборную уника представляет? — Стас, не надо, — морщится стоящий рядом Азамат. Антон, полностью собравшись, покидает раздевалку, напоследок зло зыркнув на однокурсника. Собравшийся ранее Дима выходит следом. — Шаст, ну а если серьёзно? — окликает на лестнице запыхавшийся Дима, догоняя друга. — Спасибо, Поз. От тебя я такого не ожидал, — не поворачивая голову на друга, продолжает подниматься по ступенькам Антон. — Ты прости, конечно, но ведь одной пятёрки за собранную команду для сборной университета действительно маловато, — замечает очкарик. — Я не знаю, Дим, — кривится Антон, — странный этот ваш Арсений, — чуть тише проговаривает Антон, заходя в аудиторию.***
После тяжёлого учебного дня самое то — завалиться в старую скрипучую кровать, скинув с неё всё противное грязное бельё, что и сделал Антон. Он подкараулил отчима, дождался, пока мужчина покинет квартиру, и спокойно зашёл, открыв дверь своим ключом. Сегодня явно его день, так как мужчина поехал именно в клуб и вернётся не раньше пяти утра. Понедельник 23:40. Скупив все продукты для желаемого блюда, подросток принимается подогревать замороженный микс овощей на сковородке, не удосужившись его даже разморозить. Попутно он закидывает готовиться самые дешёвые спагетти в кипяток. Парень плюхается на облезший деревянный стул, открывая телеграм. Телефон разрывался от уведомлений в группе «Молочные соски», созданную ещё на первом курсе в первую неделю обучения. Конечно же, с того времени название так никто и не поменял. Девочки обсуждали холодную погоду в красивом Петербурге, выбирая, что же они наденут на предстоящие соревнования в культурной столице России, пока парни пытались понять теорию математических наук в задании от преподши. — Блять! — запах горечи и дыма разошёлся по небольшой кухоньке. Антон открывает окно и отставляет сковородку со слегка подгоревшими овощами на выключенную конфорку. Слив воду с макарон, он добавляет в них купленное сливочное масло и, несколько минут помешав на слабом огне, в ожидании пока масло растает, тушит огонь. Овощи со сковородки летят прямиком в наполненную наполовину макаронами кастрюлю. Антон перемешивает всё это дело и принимается трапезничать прямо с небольшой кастрюли. Не до конца, но достаточно насытившись подгорелой картошкой, грибами, морковью, луком и сельдереем, недоваренными и пригоревшими ко дну посудины спагетти, парень направляется в ванную, оставив телефон на столе в кухне.Telegram, 00:15
Арсений Попов: Антон, прости. Давай встретимся?чат удалён у обоих пользователей
***
Российская автострада не радовала. Небольшой микроавтобус, кажется, не пропускал ни одной дорожной ямы, въезжая даже в самые глубокие, из которой, собственно, спустя около часа поездки, студентам вместе с физруком пришлось выталкивать автомобиль. Антон занял второе от входа место возле окна. Ряд одноместных кресел содержал в себе лишь 2 человека: непосредственно самого Шастуна и плюхнувшегося перед ним на первое сиденье Арсения Сергеевича. На заднем самом большом сиденье расположились Ида и Аня, застелив место простынёй. Ярушин сел с Ромой, а Азамат предпочёл одиночество на двухместном сидении, так же как и Лёша. Спустя пятнадцать часов поездки вялые студенты вываливаются из транспорта, разминая конечности и вдыхая свежий прохладный воздух. Около двух часов дня они заселяются в гостиницу на предпоследний этаж — семнадцатый. Пока девочки радовались ожидаемому красивому виду из окна, Ярушин с Азаматом бубнил, что, если лифт вдруг перестанет работать, они зайдут в первый попавшийся номер на первом этаже, как в свой. Команда «Олимпик» из Москвы. «Барса» из Рязани и «Тесла» из Ростова заселились на том же этаже. Оставшиеся две питерские команды решили номера не снимать. — Арсений Сергеевич, — подзывает к себе только что вошедшего тренера лежащая девушка, — а давайте прогуляемся? — Да, давайте, — подхватывается Ида. — Зашёл как раз предложить, — он слегка улыбается радующимся девушкам одним уголком губ. Частенько в последнее время они стали общаться с преподавателем. Антон замечал это и лишь грустно поджимал губы: как жаль, что все ваши старания зря.***
Антон обессилено заваливается на пустующую кровать спустя четыре часа прогулки. Сделав все необходимые вечерние процедуры, парень залезает на своё законное место на втором ярусе кровати, открывая тикток. — Шастун, ну-ка, давай на нижний этаж спускайся, — парень поворачивает голову в сторону входа, свесив свои длинные ноги через малый бортик кровати, — давай-давай, — мужчина слегка щекочет спортсмена за свисающую левую стопу, — завтра подъём в восемь. На сборы остаётся полтора часа. — Да ну, это рано, — возмущается Антон, подтягивая к себе ногу. — Так, я вроде бы сказал, чтобы ты спускался, — разворачивается к парню тренер. — Слушайте, — Антон морщится, откладывая свой телефон, — какая разница, где я сплю? Я хочу спать здесь, значит здесь и буду, — смотрит сверху вниз юноша. — Я не буду за тобой потом всю ночь бегать, — скрещивает руки на груди мужчина. — Тем более у вас в комнате балкон есть, — он подходит к стеклянной двери, проверяя её на наличие замочных скважин, — он еще и не закрывается. Давай спускайся, — Арсений переводит взгляд на подростка и только сейчас осознаёт свою оплошность. — А откуда… — Так, ложимся спать, — Антона бесцеремонно прерывают, — зайду через полчаса, чтобы все уже были в отключке, — преподаватель бросает взгляд на студента и, сверившись с наручными часами, покидает комнату. 23:00 После «тренерского собрания» за бутылками пива Арсений возвращается в свой номер, по соседству с подопечными. Полупьяный мозг не мог остановить поток мыслей о неком Шастуне. Решив, что сейчас самое подходящее время для посещения номера студентов, Арсений тихо тянет на себя дверь номера. Прошло два часа и в комнате наблюдалась гробовая тишина, но, пройдя вглубь комнаты, мужчина направляется к первой кровати, а точнее ко второму ярусу, откуда слышится тихий говор: — Мам, не уезжай. Мам… Ну, пожалуйста, мам, — парень сворачивается клубочком, ещё сильнее обвивая бортики кровати длинными руками. — Антон. Антон… — Арсений легонько треплет подростка за плечо, желая его разбудить — тщетно. Мужчина легко касается руки парня, отчего тот дёргается, как от ожога, и прижимает руку к груди. — Антош… — тяжко вздохнув, мужчина рассматривает лицо юноши под тусклым лунным светом. На длинных ресницах он замечает капельки влаги, а на линии скул проступившие желваки. Он легко подцепляет тонкое запястье парня, поднося его к себе. — Антон, всё хорошо, — рука поддаётся, а сам подросток глубоко вдыхает. Он не знает, что сказать. Элементарная ситуация с подростком, который лунатит всеми своими кошмарами из жизни. Вроде бы и взрослый умный, начитанный преподаватель, а что сказать не знает. — Прости… — он прижимает тонкую кисть к собственному лбу, опуская голову. — Ты меня бросила, — мужчина резко поднимает голову, тут же осматривая каменное лицо спящего. Он говорит не с преподавателем и не о нём, но, как же он попал. Слова больно режут, отчего мужчина сглатывает. Эта тема уже несколько раз поднималась в голове у старшего, и он правда не видит другого исхода. Да, он бессовестно бросил студента, так же, как это сделала его мать несколько лет назад. Но что может быть общего между студентом и его проподавателем? Вот именно — только место работы и место получения высшего образования. Ни о каких отношениях не может идти и речи. Наступать на одни и те же грабли не хотелось, но почему тогда было так… больно? Мужчина не в силах что-либо сказать, подносит руку парня к собственным губам. Он еле ощутимо касается освещаемой лунным светом кожи, оставляя невидимую пометку собственными губами. Сладкая, нежная кожа цвета молока была самой родной для мужчины. Не хотелось её отпускать, не хотелось уходить, не хотелось бросать. Антон сглатывает и руку отпускают, кладя на мягкий матрас. Тонкий плед улетел куда-то на пол, потому парень, который был в одной лишь футболке и тонких штанах, сворачивается в комочек в попытках согреться. Арсений поднимает упавшее одеяло с пола и, поднявшись на несколько ступеней по лестнице, укрывает явно замёрзшего юношу. Рука проходится по спине, ощущая под собой каждый позвонок. Хотелось обнять. Хотелось прижать . Хотелось быть рядом. Арсений, последний раз осмотрев спящего юношу, вздыхает и покидает комнату. Холодный воздух пробирается через балкон в комнату. Спящие на первом ярусе начинают ворочаться, дабы посильнее укутаться в тёплые одеяла. Антон, тяжко вздохнув, покидает кровать. Он забирает из-под подушки телефон и висящую на углу тумбочки не убранную после вчерашней прогулки толстовку. Юноша выходит на балкон, прикрывая за собой дверь. Он опирается на холодное металлическое ограждение, осматривая только просыпающийся от ночной жизни город. Солнца ещё не видно, из-за чего Питер всё ещё погружён во мрак ночи, но, судя по цифрам на дисплее телефона, до рассвета осталось совсем немного. 5:00 — Антон… — в стеклянную дверь кто-то тихо стучится, и Антон устало поворачивает голову. — Ты чего не спишь? — мужчина закрывает дверь, дабы не разбудить остальных. — Вам это действительно интересно? — хотелось выть. Он в который раз всё испортил, из-за чего человеку, не оставалось ничего, кроме как уйти. — Антон, не дуйся ты, — старший тяжело вздыхает, отзеркаливая позу юноши. — Прости меня, — он становится ближе к парню, прислоняясь к перилам. — Это я виноват, — Арсений испуганно поворачивает голову, осматривая студента. Слегка опухшие веки наполовину прикрывают не менее уставшие глаза, скрывая яркую зелень. Острые скулы, такой же подбородок, впалые щёки — всё это было слишком ярко выделено. — Антон, не неси ерунды, — мужчина отмахивается, отводя взгляд от уставшего лица юноши. — Видите, — хмыкает студент, — вы меня даже сейчас не слушаете, — подросток мельком бросает взгляд на глаза преподавателя и направляется к стеклянной двери. — Антон, подожди, — Арсений хватает младшего за запястье, останавливая. — Зачем? — мужчина поднимает взгляд на глаза юноши. Разочарование, грусть, боль, безысходность, предательство, отчаянность переполняли юношеские глаза. Было больно смотреть, как он рушится из-за него. Мужчина резко притягивает к себе юношу, абсолютно не думая о последствиях: — Прости меня, — он утыкается носом в загривок, вдыхая родной яблочный аромат с тонкими нотками мяты. — Я не могу ничего поделать. Ты — студент, я твой преподаватель, мы должны соблюдать субординацию. — Вы не виноваты, — Антон отстраняется, устремляя взгляд на старшего, — я слишком много требую, — он вздыхает, пробегаясь глазами по лицу преподавателя. — Я эту кашу сам заварил, мне самому её и расхлёбывать, — он выпутывается из объятий, но глаза не отводит. Арсению стыдно. Арсению жалко. Арсению больно. Стыдно за свою несдержанность. Жалко этого невинного парня. Больно из-за своих чувств. Преподаватель подходит к подростку, снова обнимая его, ещё крепче. — Нет. Оба виноваты — значит обоим и расхлёбывать, — Антон закрывает глаза, но слёзы предательски выступают. Он утыкается в плечо мужчины, страясь спрятать свои эмоции. — Слышишь? — старший зарывается рукой в пшеничные волосы, аккуратно перебирая прядки. — Я тебя не оставлю. — Уже оставили, — Антон с силой толкает в грудь мужчину, отстраняясь. — вы просто испугались. Испугались слухов, которые уже давно бродят по универу. Испугались насмешек. Испугались осуждений. Почему вы тогда просто не ушли? Зачем целовали? Почему не оттолкнули? Чтобы развлечься? Поиздеваться? Что? Я не понимаю, — слёзы ручьём бегут по красным от мороза щекам, а тонкая кисть каждую секунду вытирает выступающую из-за мороза воду из носа. — Я — дурак, — он хмыкает, на секунду отводя взгляд, — полез к вам, потому что… Потому что чувствую что-то. А вы? Вы просто… — он вскидывает руки снова отводя взгляд. — Вам просто было скучно, — последние слова выходят такими холодными, что холод на улице, уже не кажется таким сильным. Подросток лишь бесчувственно выдыхает и, отводя взгляд, уходит с балкона. — Антон, я могу всё… — Оставьте. Меня. В покое, — он останавливается, держа руку на дверной ручке. — Хватит со мной играть, — он бросает секундный взгляд через плечо, и Арсений видит: он разбит в щепки. Парень выходит с балкона и, схватив куртку, вылетает из номера, вызывая лифт. Арсений так и остаётся стоять на балконе в одном лишь тонком свитере, как вкопанный. Антон потерялся. Он бегал между собственных чувств, как слепой котёнок. Он чувствовал слишком много. Слишком больно. Слишком сильно. Слишком. Хотелось остаться там, на балконе, и дальше тонуть в крепких объятиях преподавателя, но что-то внутри неприятно саднило. Какой-то осадок не давал полностью раствориться в этом человеке. Почему? Антон не знал, как это, когда его любят. Арсений дал возможность почувствовать палитру приятных эмоций, дал окунуться в неразведанный мир чувств и любви. Но Антон хотел слишком много. Любая улыбка от мужчины для другого человека была для парня предательством, что уже говорить о любом контакте. Хотелось чаще видеться, хотелось крепко обниматься, хотелось бесконечно целоваться. Но в отношениях всегда есть две стороны, а Антон думал лишь о себе. Мужчина, тогда в кабинете, принял правильное решение. Когда Антон залетел к нему в кабинет, и, как ревнивая жена, стал расспрашивать о чувствах. Антон понимал, что Арсений поступил абсолютно правильно, хоть и больно. Кому нужен подросток, который как пиявка будет лезть к тебе бесконечно, подрывая твою репутацию? Какой смысл в таких отношениях? — Ты просто ёбанный собственник, Антон, — подросток знал, что любви он не заслужил. Не заслужил от матери, не заслужил от отца, от отчима, просто от этого мира он не заслужил ничего, что есть у нормальных людей. Именно поэтому лучшим решением было просто оградиться от всего и остаться в гордом***
Крики болельщиков, свист, нудный говор судьи, вещающий о правилах, командный бубнёж в кругу перед матчем, лёгкое волнение — такая атмосфера Антона слегка напрягала, но что-то родное здесь явно было. Команда выходит на поле, занимая нужные позиции. Антон становится в центрального нападающего по распоряжению тренера. Ярушин — правый нападающий, Азамат отвечал за левый фланг нападающей части. Хилькевич вместе с Щербаковым стали в защиту. Арсений, обойдя все просьбы девушек выпустить их в одной пятёрке, оставил Иду на лавочке запасных вместе с Каграмановым. Антон бросает взгляд на взволнованного тренера, тут же замечая ответный взгляд голубых глаз. Арсений нежно улыбается Антону, на что спортсмен лишь хмыкает. По спортзалу проносится громкий свист судьи, пока табло счёта загорается, ожидая новых очков. Антон вырывается вперёд, сразу же перехватывая мяч у противников. Добежав до линии, обозначающей в футболе вратарскую зону, парня встречают двое высоких защитников, налетая на юношу. Антон приседает, и аккуратно катит мяч по полу к Стасу. Пока тот пасуется с Азаматом, приближаясь к кольцу, Антон вылезает из-под двух тяжёлых тел защитников. Получив пас, парень с двойного прыжка забрасывает мяч в кольцо, немного зацепив металлический ободок руками. Зал взрывается аплодисментами, а судья так же оглушающе свистит, когда на табло высвечиваются цифры, вытесняя нули. — Хорош, — Азамат подходит к Антону за пятёркой и крепко обнимается с разнервничавшимся спортсменом. Антон поднимает переполненный эмоциями взгляд зелёных глаз на мужчину. Мужчина разговаривает с каким-то тренером, обсуждая что-то. На лице нет ни малейшего намёка на радость за свою команду, лишь искуственная заинтересованность в разговоре и оценивающий взгляд на команду противников. ясно.***
— Да ты вообще видела как пятёрка толкала? — возмущалась Аня. — Я с десятым стояла, там вообще капец, — заменяет более мягким словом «настоящий пиздец» Ида. — Да, я, кстати, согласен за пятёрку, — вливается в разговор Стас. — И на плечи руки клал, и в спину толкал. Антону, как всегда, больше всех не везло. Он сидел на самом первом сиденье, возле водителя, куда сразу же подсел Арсений. — Ты чего такой грустный? — откладывая телефон, поворачивает голову к собеседнику тренер. — Ничего, — не хотелось разговаривать. Парень поднял глаза на лобовое стекло, разглядывая дорогу. Холодный туман спустился на землю, из-за чего видимость была ограничена. Лучи солнца слабо пробивались сквозь тяжёлые серые тучи, создавая ощущение вечера или раннего утра. Статуэтка лучшего игрока команды охлаждала и без того ледяные руки юноши. — Ты не рад? — мужчина кивает на статуэтку, замечая хмурый взгляд зелёных глаз. Машина останавливается и подросток мигом вылетает, переступив через ноги мужчины. Он направляется на свой этаж отеля, на свой второй ярус кровати, дабы побыстрее спрятаться от этого куска льда под именем Арсений Сергеевич. Дёрнув дверную ручку собственного номера, дверь отказывается отворяться, когда за спиной раздаётся звук открытия дверей лифта. — Ключик забыл? — Арсений вздымает руку с ключом вверх, немного потряхивая им. Антон молча пропускает мужчину к двери, опустив взгляд в пол. Когда звук поворота ключа всё же раздаётся, студент поднимает голову, приближаясь к двери. — Спасибо. До свидания, — он, не стесняясь, закрывает дверь номера изнутри от преподавателя. — Антон, сколько ты будешь убегать? — подперев дверь ногой, чтобы та полностью не закрылась, вопрошает мужчина. Антон поднимает взгляд на глаза мужчины. И, кажется, он увидел в глубоком холодном океане, капельку стыда и раскаяния, но… лишь кажется: — Сколько нужно, столько и буду, — он выталкивает ногу мужчины и громко хлопает дверью. Антон спускается по двери, окончательно усевшись на пол. Арсений, полностью вымотанный соревнованиями и волнением, уходит в свой номер не в силах больше гоняться за подростком. Юноша был всё так же потерян. В универе мужчина упорно показывал свою неприязнь к студенту, занижая оценки. Потом он просто решает выслушать юношу в парке, скрывая свою личность. Антон разгадывает, кто это, но зачем это было сделано ему разгадать не удаётся. Потом тот вечер, блять. Это вообще в голове не укладывается. Алкоголь… Под действием алкоголя даже Антон мог рассуждать (не совсем трезво, но хоть как-то) и соображать что он делает. А взрослый мужчина, выпив всего лишь бутылку вина, — так и подавно мог отлично контролировать свои действия. Значит, это было осознанно. Если осознанно, почему убегал? Почему морозился? А сейчас… Чего он сейчас хочет? Было слишком много вопросов, и вообще не было ответов.