(не)норм физрук

С каждым новым днём просыпаться ставало всё труднее. Прошло чуть меньше месяца после нового года, а какое-то похмелье осталось до сих пор. Свою комнату Антон покидал лишь поздним вечером, дабы заварить себе чашку крепкого кофе, а то и две, и сесть за чистый журнальный столик с тетрадью и чёрной ручкой. По квартире проходится звук дверного звонка, которому только с третьего раза удаётся разбудить хозяина. Поначалу Антон глупо укрывается одеялом, пряча лицо, надеясь, что назойливый гость уйдёт, но даже спустя десяток таких же звуков от двери никто не отходит. — Да иду я! — поднимаясь с кровати, кричит Шастун. — Твою мать, блять, — он шлёпает в коридор, укутавшись в плед. Когда он открывает дверь, видится лицо уставшего Димы и застывшая рука над звонком. Антон лишь вздыхает и без приветствий уходит обратно в спальню. Дима проходит в уже хорошо изученную квартиру благодаря ежедневным визитам к другу. — И долго ты ещё так киснуть будешь? — уперевшись о дверной косяк в спальне, вопрошает Позов, прикрывая зевающий рот рукой. Антон разворачивается на кровати, устремляя понимающий взгляд зелёных глаз на друга. Под его глазами пролягли мешки, руки казались высохшими, когда глаза закрывались при контакте головы с любой поверхностью, даже вертикальной. — Ты выглядишь уставшим. Дима вздрагивает от такого ошеломляющего факта со стороны друга. Раньше такого никогда не было, и состояние других Шастуна не волновало от слова совсем. Но после увольнения нового физрука Антон стал абсолютно другим человеком. Человеком, которого в универе теперь не сыщешь днём с огнём. Человека, который перестал хотя бы немного общаться с людьми. Человека, который замкнулся сильнее, чем когда-либо. — Шаст, ну так нельзя больше, — садясь на край кровати, устало проговаривает Дима. — Я не знаю, давай к специалисту какому-то сходим, может, ему ты сможешь рассказать…? Антон встаёт с кровати, привычно кутаясь в серый плед, который стал уже, кажется, его неотъемлемой частью гардероба. — Да не нужно мне рассказывать ничего, — устало выдыхая, проговаривает Антон. — Тогда почему ты всё ещё считаешь его хорошим? — полушёпотом вопрошает Дима, повернув голову на лицо друга. — Я… Антон опускает голову, ведь сказать в противовес нет абсолютно ничего. Дима знает, из-за чего подавленное состояние накрыло друга с головой, и старается хоть как-то помочь. Шастун сам прекрасно понимает, что без помощи ему не обойтись, но сейчас он хочет только одной помощи, которую способен дать ему только один человек. И как бы смешно это ни звучало, но такому кусочку льда, как Антон, тоже нужны забота, ласка и тепло. — Дим, иди отдохни, — поднимая голову, проговаривает Антон. — Скоро всё наладится. — Как может что-то наладится, если ты сам в это не веришь?.. — Позов ещё несколько секунд тупо смотрит в пол, а потом молча поднимается и покидает квартиру. Когда солнце уже давно ушло в закат, а на небе расположилась яркая луна, Шастун покидает своё убежище в виде комнаты, подобно вампиру, что боится закаменеть на солнечном свете. Он привычно ставит чайник закипать и усаживается за журнальный столик, где уже лежит знакомая тетрадь и ручка. Выпутываясь из пледа, он открывает своё сборище стихов, сразу же беря в руки ручку. как будто не было всего того, что казалось слишком чистым. как будто ты забыл всё то, что говорил с уверенностью мне: «я буду рядом, буду близко, и будешь верить бесконечно мне. я буду солнцем для тебя в такой ужасный тёмный день». но лишь одно простое слово «да», и закружится передо мной метель. сильнее будет вихрь, ведь тогда не будет возле меня тебя, и будет плохо мне, я знаю, но хуже, что тебя я потеряю. что потеряю ту любовь и ласку, что отдал ты мне без окраски. такую искреннюю, светлую, что не сомневался почему-то я. и почему же мне тогда сейчас так больно без тебя?.. Чайник уже давно вскипел и уже даже сам выключился, когда Шастун откладывает ручку и закрывает тетрадь. Почему-то именно такой способ помогает ему выговориться. Тетрадь содержала уже около трёх стихов размером с полстраницы, но суть у всех была одна. Антон понимал, что слишком сильно погряз в любви к этому человеку, хоть и прекрасно осознавал все его поступки. — Я правда стараюсь ненавидеть тебя… — он поднимает голову, вырисовывая перед собой до слёз знакомый силуэт. — Но я не могу. Да, это называется больной привязянностью: то, что я пишу эти дурацкие стишки, — он скидывает тетрадь на пол, куда следом летит и ручка, — и то, что говорю с навесным шкафом, представляя на его месте тебя, и то, что забросил себя из-за твоего отъезда… Я больной придурок, но я хочу, чтобы ты вернулся. Я хочу, чтобы мы снова сидели здесь и смотрели фильм, а ты тепло меня обнимал. Я снова хочу напиться и поцеловать тебя, хотя бы коснуться рукой твоего плеча. Я снова хочу поехать в Питер и убежать в комнату, но не из-за злости, а из-за дурости, и, чтобы ты бежал за мной и стучал в дверь, чтобы я тебя впустил… — Антон не замечает, как останавливаеся посреди комнаты. — Я просто хочу, чтобы ты выполнил своё обещание… Неужели такие простые действия тебе не под силу? — юноша падает коленями на пол, когда с глаз срываются слёзы. Он опирается руками о холодный линолеум, чувствуя, как капли воды с брызгами разбиваются о пол. Он кричит. Кричит так громко, что соседи прямо сейчас могут вызвать полицию. Кричит так громко, в надежде докричаться к своему вымышленному собеседнику, образ которого постепенно растворяется. Он с силой ударяет по полу рукой, чувстуя неприятную горечь на ней. Он сжимает ладонь в кулак и продолжает бить пол, будто бы только он виноват во всей этой херне. Он разбивает костяшки. На полу виднеются капли крови, горло уже пересушено до такой степени, что начинает болеть, а глаза болят из-за большого количества влаги. — Сука! — парень падает на пол, закрывая руками лицо. Он вытирает слёзы и всё так же захлёбывается, стараясь поймать потрескавшимися губами воздух. Он сворачивается в комочек, обнимая себя руками, и прикрывает глаза. Пол холодный и по спине отчётливо проходится морозный воздух исходящий с балкона, но Антон вырубается.

***

Дверь собственной квартиры резко открывается, впуская зимний воздух. Антон устало приподнимается на локтях, протирая опухшие глаза. Перед ним на корточки садится какой-то мужчина, и Антон чувствует его улыбку. — Привет, кот, — Арсений касается внутренней стороной ладони щеки Антона, и тот ощущает фантомное тепло. Парень ластится, подобно котёнку, к руке, желая заполучить ещё больше обманчивого тепла. Он видит его улыбку. Он знает, что сам Сатана улыбается не так страшно, но он верит. Он сильнее прижимается к чужой руке, хватает её своими пальцами, и прикрывает глаза. — Забирайте, — мужчина резко поднимается, окидывая младшего холодным безразличным взглядом. В квартиру входят две женщины в белых халатах, неся на двоих широкую рубашку. Они обвязывают Антона огромным куском ткани, завязывая за спиной крепкий узел, ограничивая движение рук. — Пожалуйста, не уходи! — он рвётся подойти ближе к мужчине, но тот отходит назад, будто боясь дальнейших действий парня. — Стой. Останься, пожалуйста, — Антона хватают за плечи и удерживают на месте две женщины, когда Арсений осмеливается подойти. Он кладёт руку ему на щеку, гладит, усмехается, а Антон сквозь слёзы ластится. Трётся об руку, страется подойти ближе, хочет больше. — Ты такой жалкий… — ухмыляется Арсений, когда Антон распахивает глаза. — Валяешься на полу, убиваешься по мне даже после всех тех ударов, что я нанёс тебе, — старший поднимается, и улыбка с лица пропадает в мгновение. — Уводите. Парня тащат за плечи к выходу, когда он даже не брыкается. Он лишь поворачивается в дверях и устремляет разбитый взгляд на стоящего мужчину в центре прихожей: — Пожалуйста, поехали со мной. Арсений разворачивается и, увидев падающую слезу, заливается смехом. Громким, раздирающим барабанные перепонки, режущий слух, заставляющий слёзы сбегать быстрее. — Нет! — Антон подрывается, осматриваясь вокруг. Он поднимается с пола и несколько раз крутится вокруг своей оси, стараясь как можно быстрее осознать реальность. Он подходит к входной двери, открывает, проверяя подъезд на наличие санитаров. Закрывает дверь, осматривает прихожую, своё прежнее место сна, и выдыхает. Антон плюхается на стоящий рядом пуфик, зарывая длинные пальцы в волосы. Он глубоко дышит, стараясь изгнать глупый сон из своей головы. Спустя минут двадцать он всё-таки уходит в спальню, пытаясь уснуть. Бросив эту затею после попытки длинною в час, юноша поднимается и заваривает себе впервые за прошедшую неделю не кофе, а ромашковый чай. — Так никуда не пойдёт, Антон.

***

Утро следующего дня уже было началом чего-то большого. Антон надеялся, что большим будет не окончательное разочарование в себе, а что-то более приятное. Как только взошло солнце, Антон отправился на выгул собственного дряхлого тела, которое уже около недели видело солнце лишь через тяжёлые жалюзи, случайно проникнувшее своими лучами в квартиру. Дойдя до первого канцелярского магазина, ему приходит гениальная на тот момент идея о ведении ежедневника. — Так тоже в принципе нормально. В магазине не оказалось ничего такого «продуктивного», кроме как еженедельника, внутри который смахивал больше на обычный дневник, чем на такое длинное название. На оставшиеся копейки парень купил парочку полуфабрикатов, ведь уже окончательно позабыл, что такое еда. — И что мне с тобой делать? — положив перед собой тот самый еженедельник и усевшись на диван, вопрошает Антон, сложив руки в замок и уперевшись локтями в колени. Микроволновка издаёт противный звук, знаменующий окончание обогревание продукта, и юноша вскакивает с дивана с мыслью «потом как-нибудь придумаю». Позавтракав, Антон принимается вспоминать, какое сегодня число. Когда попытка не увенчалась успехом, он пытается вспомнить хотя бы день, но всё оказывается тщетным, ведь в этой квартире даже нет настенных часов. Залезая в кошелёк, Антон обнаруживает смысл слова «банкрот» и, нахмурив брови, удивлённо выдыхает. — Прикольно жизнь начинается. Накинув куртку и закрыв дверь в квартиру, Антон отправляется к Диме, даже не придумав чёткую причину своего столь раннего визита.

***

Обматерив всё вокруг, Дима послушно открывает дверь потирая заспанные глаза. — Привет… — повисает неловкое молчание, ведь друг действительно не знает, как реагировать на не столько ранний, сколько неожиданный визит друга. — Привет. Можем поговорить? Дима лишь молчаливо отходит, пропуская Шастуна в квартиру. Обычно такая фраза несёт за собой некий «разговор по душам», но в случае Антона такой вариант отметался сразу же, не успев даже возникнуть. Первым делом Антон обращает внимание на настенные часы, замечая неожиданный пятый час утра. Дима заваривает крепкий кофе, чтобы хоть как-то проснуться и трезво рассуждать, когда Антон усаживается на кухне. С тех пор как Дима переехал от родителей, Антон был у него всего один раз — на импровизированном новоселье всего с одним гостем, которым и являлся Шастун. Где находится квартира знал, где ванна помнит, но всё слабо и размыто. Перед парнем опускается чашка кофе, и он вежливо отказывается, морщась от уже осторчертевшего запаха. Дима фыркает и принимается пить свой напиток со словами «мне больше достанется». — Мне позвонить нужно. Можешь телефон одолжить? — ковыряя пальцем угол стола, вопрошает неловко Антон. — Мы теперь как в восьмидесятые, будем друг к другу бегать, чтобы позвонить? — без улыбки проговаривает Дима. — Да перестань, — морщится Шастун. — Так дашь или нет? — получив заветное «бери», он радостно подскакивает с места, принося замеченный на комоде в прихожей телефон. Долгие полчаса Антон шляется по квартире, не выпуская из рук своего блокнота. Когда парень всё же замолкает, Дима понимает, что друг листает ленту, только где и зачем остаётся вопросом, на который Дима обещает найти ответы после выпитой второй кружки кофе. Антон записывает десятый адрес в свой еженедельник и усаживается на диван, выдыхая. Телефон отключился из-за малого количества заряда, когда с кухни послышались шаги друга. — Спасибо, Дим, — протягивая телефон, благодарит Антон, не поднимая взгляда. — Он разрядился. Дима возмущённо выдыхает, унося телефон на зарядку в соседнюю комнату, пока Антон осматривает записи, а конкретнее — часы работы определённых заведений. — Куда звонил? — вернувшись, вопрошает Дима. — На работу устраивался. Сейчас побегу узнавать. Дима усмехается, вспоминая начало их дружбы и собственные просьбы, дабы Антон бросил работу. Тогда он мог только догадываться о его упрямстве, которое со временем только увеличивалось. — Удачи, Шаст, — негромко проговаривает Дима уже одевающемуся другу, когда тот поворачивается и слегка усмехается. Поддержка сейчас была как никогда кстати.

***

Заходя в квартиру, Антон устало выдыхает, сползая спиной по входной двери. Куртка безбожно промокла из-за начавшегося в девятом часу ливня и сейчас очень хорошо скатывалась по деревянной двери. Усевшись на небольшом коврике, Антон чувствует комочки грязи и только сейчас замечает бардак в собственной квартире. Пока он жил с отчимом, в голове всегда звучала фраза, проходя мимо пыльных кухонных шкафчиков и вонючего холодильника, что, когда у него появится своя квартира, в ней будет стоять идеальная чистота. Устало выдохнув, Антон поднимается, снимая с себя мокрую одежду. Он уходит в ванную, дабы помыть руки и за душевой кабиной замечает небольшой вертикальный шкафчик, сливающийся со стеной. В нём парню удаётся найти оставленные Оксаной принадлежности для уборки: швабра, метла, несколько тряпок на пыль и прямоугольные тряпки с небольшими «щупальцами», как прозвал их Антон ещё в далёком детстве, заставляют почему-то довольно улыбнуться. Парень включает на телевизоре в ютубе сборку фонков и принимается за уборку, поставив перед собой тазик с водой и держа в руке швабру. Он залезает в самые пыльные уголки квартиры, доставая оттуда немеренное количество накопившейся за последний месяц пыли. Несколько раз меняет воду, в итоге всё равно решает добавить капли с ароматом чайных листьев, не признав такой маленький пузырёк за такую полезную жидкость. Время, разумеется, никто не засекал, но когда Антон переступил ту черту «приду домой и лягу спать» и превратился в уверенную домохозяйку, заметить не удалось, в то время как из-за распахнутых штор показался восход сонца, когда Шастун понял, что сейчас не раньше чем восьмой час утра. После уборки парень усаживается на диван и находит какое-то дурацкое видео в ютубе, абсолютно не сосредотачиваясь на его смысле. Он засыпает уже где-то на пятой минуте ролика, скрестив руки на груди и откинув голову на бортик дивана. Парень подрывается с дивана, когда на телевизоре слышен крик мультяшного героя. Судя по ролику, Антон уснул на час, может, два, ведь в истории были просмотрены несколько десятиминутных роликов, что завершились яркой серией мультфильма «Том и Джерри» на достаточно высокой громкости. Юноша поднимается с дивана и сразу же уходит в ванную, дабы умыться и привести себя в порядок. На удивление, отдохнул он хорошо — без всяких кошмаров и вообще без каких-либо снов. В доме по-прежнему не было часов, поэтому парень отправляется на улицу, где впервые за долгое время показалось яркое солнышко.

***

Хмурое небо нависло над школой, грозясь вот-вот облить всё вокруг мощным ливнем. Слабый ветер усиливался с каждой минутой, пока подростки отправились в свои комнаты за тёплыми ветровками. Арсений морщится, когда ветер немного сдувает лист с планшета. В прогнозе стоял ливень на один час, но обещали ближе к вечеру. Сейчас же на дворе был день. — Строимся! — одаривает громким криком Арсений пришедших учеников. Все послушно выстраиваются в довольном порядке, когда учитель подходит ближе к шеренге. Отмечая посещаемость, он чувствует на себе уже привычный тяжёлый взгляд и, подняв глаза, встречается с нахмуренными бровями, что защищали голубые глаза от сильных потоков ветра. Он даже не называет фамилию Саши, ведь девушка крайне редко пропускала занятия. Создавалось впечатление о её нечеловечности — отсутствие усталости, чрезмерная серьёзность, самая высокая посещаемость, серьёзные разговоры без слов-паразитов. — Сегодня прыжки в длину. Даю вам две попытки, ведь обещал, что больше будете играть, — Арсений привычно закрывает свой планшет с листиками, откладывая его под руку, дабы ничего не вылетело. — Постарайтесь показать хороший результат, — он разворачивается, уводя шеренгу за собой к расчерченному участку на асфальтной дороге. Каждый результат был записан и сравнён с нормой. Всего лишь два человека из класса прыгнули норму, и одна — больше чем нужно. — Шестакова Александра… — услышав привычное молчание с шеренги напротив, Арсений повторно проверяет результат и норму на другом листке, поднимая взгляд на девушку. — Два метра десять. Лучший результат из класса — поздравляю, — пока мужчина откладывает бумаги за спину, девушка опускает голову, стараясь сохранить непробиваемое выражение лица под презрительными взглядами одноклассников. — Сейчас все на площадку, я за мячом схожу, — шеренга тут же рассыпается и подростки разделяются на пары, пока Арсений заходит в здание школы. С окна он замечает лишь одну фигуру в конце толпы со скрещенными руками и оценивающим взглядом. Саша привычно смотрела на своих одноклассников без какого-либо интереса, рассуждая о чём-то своём. Мужчина уходит в свой кабинет, по дороге раздумывая, что могло такого случиться, что с девушкой никто не горит желанием общаться? Почему она всегда сосредоточена на себе и очень редко улыбается? И что же всё-таки произошло с родителями, которые не посещают своего ребёнка от слова совсем? Казалось, эти вопросы такие глупые и не имеющие никакого отношения к новому физруку. Но Арсений был заинтересован в чрезмерной скрытности девушки в таком раннем возрасте. И странно, что этим до сих пор не заинтересовался высокопрофильный психолог школы. Когда команды уже были разделены и пришло время занимать позицию, судьи с неба начали падать едва ощутимые капли дождя. Несколько подростков из ожидающей своего выхода командой поднимают взгляды в хмурое небо и моментально морщатся, прикрывая глаза от капель воды. — Арсений Сергеевич, дождь начинается! — подаёт голос один ученик из команды. Мужчина осматривает небо, а затем учеников. Некоторые понатягивали капюшоны с курток в попытках спрятаться от усиливающегося ветра и начинающегося дождя. Арсений откладывает свисток себе на шею, смеряя всех строгим взглядом. — Строимся. Игра прерывается громким свистком и подростки привычно выстраиваются в шеренгу. Арсений тяжело выдыхает, поджимая губы. У них в запасе ещё целый час занятий, а зал занят. Отпускать их раньше не хотелось, тем самым нарушать своё обещание, но погодные условия диктовали свои правила. — Сейчас все разбегаетесь по комнатам. Оставшийся час отдохнёте перед оставшимися уроками или что вы там будете делать — меня не интересует, — учитель слегка кривится, слушая шёпот с шеренги напротив. — Сейчас, чтобы все пришли и заварили себе кружку горячего чая с лимоном. И давайте, чтобы я не ходил, не проверял. Позаботьтесь о себе сами — уже взрослые, — дождавшись полной тишины среди перешёптывающихся, Арсений выравнивается. — Все свободны. Подростки сразу же направляются ко входу в школу, дабы побыстрее скрыться от усилившейся бури. Мужчина разворачивается на площадку, отводя взгляд с учеников, и видит, как баскетбольный мяч катится от сильных порывов ветра. С папки за спиной внезапно вылетает лист с оценками и на высокой скорости отдаляется от учителя. Арсений бросается бежать, сильнее сжимая под мышкой папку, но шансы спасти жалкий лист с каждой секундой уменьшались до безбожно малых процентов. Когда бумажка всё-таки немного опускается на землю, не сбрасывая свою высокую скорость, чья-то нога грубо жмакает лист, прижимая подошвой спортивного ботинка документ к земле. Когда Арсений добегает до места «остановки» с лёгкой задышкой, он поднимает глаза на спасителя. — Спасибо, — забирая у протянувшей лист девушке, благодарит Арсений. Саша лишь слегка кивает, поджимая губы. — Почему не пошла в корпус? — Я дождь люблю, — девушка поднимает взгляд в небо, желая оторвать от себя внимательный взгляд голубых учительских глаз. На её лицо красиво приземляются капли холодного дождя, пока длинные ресницы слегка подрагивали. Арсений наблюдает за всей этой естественной красотой, испытывая какое-то чувство жалости и желание поговорить. — Пойдём сядем на парапете, — указывает мужчина на аварийный выход из школы, над которым был надёжный навес. Они упираются о холодный бетон, когда мелкие капли дождя перерастают в настоящий ливень. Саша грустно опускает голову, пряча своё волнение в заламывании пальцах. Арсений выдыхает, проводя рукой по собственным намокшим волосам, стряхивая оставшуюся влагу. Душевные разговоры всегда давались ему нелегко, а тут ещё и с малознакомым человеком… Но желание разобраться и хотя бы немного поддержать были сильнее. — Ты волнуешься? — на Арсения поднимаются глаза, где читается чистое удивление от такого точного попадания. — Может быть, — ведя плечами девушка. — Что-то случилось? Саша лишь бросает пустой взгляд на учителя и поворачивается лицом к ливню, отворачиваясь от тусклой кирпичной стены. Арсений повторяет её позы, упираясь руками в такое же бетонное ограждение, но взгляд направляет не на дождливую улицу, а на девушку. — С чего вас это интересует? Арсений опускает голову. Точного ответа на этот вопрос не было, а обычное человеческое желание помочь казалось таким жалким и абсолютно не похожим на правду. Именно сейчас он боялся сказать лишнее слово, боялся задеть и испортить уже хоть какой-то контакт. Прежде чем ответить, мужчина ещё раз мысленно задаёт этот вопрос себе, поворачивая голову на улицу. — Я не видел, как ты улыбаешься… — ответ получается таким тихим, но не менее тяжёлым. Оба опускают головы вниз, тяжко вздыхая. Саша оборачивается и опускается по холодному бетону, усаживаясь на пол. Она скадывает руки на коленях и пилит взглядом стену напротив. — Я больше не могу. Арсений испуганно переводит взгляд на ученицу, ожидая дальнейших слов. — Я думала, здесь мне будет легче, и я смогу хоть немного позаботиться о себе, но всё стало только хуже, — пустой взгляд, тихий голос, шум дождя. — Они были против. Я должна была пойти учиться на фармацевта и стать на бюджет. Но как я могу стать отличницей в той сфере, которую я просто не выношу? — Арсений опускается рядом возле девушки, опираясь спиной о такой же бетонный угол. — Я сбежала. Они сказали, что к концу года меня здесь уже не будет… — Ты поедешь в фармацевтический колледж? — Нет, — рядом раздаётся совсем тихий смех, и девушка поворачивает голову на мужчину. — Отец сказал, что он оформил все документы для моего перевоза в психиатрическую клинику. — она абсолютно не весело усмехается, отчего у Арсения по коже проходится мороз от такой улыбки, пока девушка внимательно наблюдает за чужой сменой эмоций, и улыбка с лица исчезает. — Я не могу ничего сделать, ведь Эмир Сергеевич настроен негативно по поводу меня и стоит моему отцу только вспомнить о моём отчислении, как он без раздумий выдаст ему все нужные бумаги. — Твой отец ещё не приезжал сюда? — Нет. Он не знает, где я. В моих документах вписаны номера моих старых друзей из школы и их фамилии. У школы ещё нет своего сайта в интернете и точный адрес знают мало людей, — она сглатывает, натягивая рукава толстовки на свои руки. — Ты же не из Питера? — Я из Калининграда. — Ого. Повисает тяжёлое молчание и девушка опускает голову, укладывая её на сложенные руки. — Ты говоришь, что здесь тебе так же тяжело… Неужели тебе не удалось найти хоть каких-то единомышленников? — Здесь нет искренних людей. Они все обыкновенные подстилки для таких учителей, как вы. При вас они ярко улыбаются и задаривают вас комплиментами, но когда расходятся по своим комнатам, не могут упомянуть ваше имя в предложении без мата и оскорбления в вашу сторону, — девушка поднимает голову, когда голос становится ещё более холодным. — Со мной не хотят общаться, ведь я не собираюсь прогинаться под кого-то и улыбаться всем подряд, как это делают они. Я привыкла быть закрытой и всё держать в себе, пока они по три раза ходят к психологу и на всех углах трындят, как же им плохо живётся, — девушка сглатывает ком в горле, вдыхая морозный воздух. Арсений отводит взгляд в пол, уходя куда-то в свои мысли, пока Саша одаривает его коротким нечитаемым взглядом. Она была непробиваема. Металлический голос, отсутствие эмоций, пустой взгляд… Абсолютно всё казалось Арсению очень знакомым и уже давно пройденным и похороненным где-то в себе. Но ведь в таком раннем возрасте, как у Саши, не время учиться закрываться от всех и глубоко уходить в саморазвитие. Почему родители так категорически настроены на её дальнейшую жизнь? Неужели нельзя хотя бы попытаться всё это исправить? — А если я попрошу за тебя у директора? — внезапно выдаёт мужчина, поднимая взгляд обратно на девушку. — Зачем вам это? — Саша негромко смеётся, отводя свой взгляд от пристального взгляда голубых глаз. — Тебе ведь важно обучение именно в этой школе? — мужчина замечает, как с лица собеседницы пропадает исскуственная улыбка и как меняется выражение лица. Она опускает глаза в пол, о чём-то задумывается, тяжело выдыхает. — Почему бы не попробовать? Повисает неловкое молчание, которое ни один не может нарушить. Девушка утопает в своих рассуждениях, пока Арсений боится нарушить принятие решения. Почему она долго думает над этим простым предложением? У неё хорошие оценки, неплохая репутация среди учителей, почему бы действительно не попробовать побороться, вместо того чтобы опускать руки? Саша металась между двух огней, понемногу сгорая в каждом из них. Неужели новенький учитель готов заступиться за такого ученика как она и подставить свою репутацию перед советом директоров? С чего он готов ей помогать за обычное «спасибо»? Девушка прошла нелёгкую жизнь, и некоторые взрослые на её пути могли восхищаться её рассудительностью и мудростью в довольно раннем возрасте. — Знаете… — резко начинает девушка. — У меня в седьмом классе появилось желание записаться на секцию волейбола. Я долго не решалась туда приходить, но мои одноклассницы, что уже довольно давно туда же записались, настаивали на моём приходе, — Саша обрывается, сглатывая. — Я пришла. Три года я систематически посещала все тренировки, меня хвалил тренер, у меня был виден успех. Я доросла до того уровня, которого достигли девочки с большим стажем игры, чем у меня. И вот мы поехали на соревнования… Меня отец очень долго не хотел отпускать, но тренер договорился. Я тогда вообще не поняла этого отчаянного решения в мою пользу, но оправдал он это тем, что в команде было мало человек, — девушка закусывает губу и глубоко вдыхает. — Когда мы приехали, там нас ждали ещё 3 девочки, что играли за нашу команду, и получилось даже слишком много игроков, что меня смутило. Но я уверенно закрывала глаза, ведь «основной состав команды». И вот прошли два матча, а я вышла в поле в общей сумме — пятнадцать минут. После первого дня соревнований мы возвращались в отель, и меня тренер внезапно решил завести в ресторан. Дорогой ресторан. Я, ничего не подозревая, пошла одна. И вот стоило мне пойти в туалет, как там меня лишили девственности. Думаю, кто это сделал догадаться не составит особого труда, — Саша поднимает глаза на мужчину и замечает сбитое с толку лицо. — Так вот, к чему я веду — за каждый «добродушный» поступок будет выдвинута цена. Каждый человек нуждается в разных вещах, но эти вещи должен дать ему тот, для кого совершался этот поступок. И если я спрашиваю, «зачем вам это?» я понимаю, что в какой-то степени, вы уже ожидаете от меня обратной отдачи, которую я дать не готова. — Неужели ты думаешь, что всё в нашем мире, делается только из-за выгоды? — Да, я именно так и думаю. — Но почему люди помогают благотворительным фондам или приютам с брошенными животными? Они же ничего с этого не получают… — Каждый что-то получает. Звёзды — получают восхищение от фанатов, олигархи — какого-то ответного жеста для их дела. Ничего просто так не делается, — девушка поворачивает голову и слегка усмехается. — Если я скажу, что хочу, чтобы ты просто здесь осталась учиться — ты же мне не поверишь? Ученица поднимается с холодного пола и поправляет куртку. Арсений пытается уследить хоть одну эмоцию на каменном лице девушке, что оканчивается полным провалом. — Нет, Арсений Сергеевич. Не поверю, — она покидает парапет и удаляется из виду мужчины.

***

Заходя в пустую комнату, девушка скидывает куртку, моет руки, ставит закипать чайник и садится на кровать, перед этим достав из нижнего ящика стола блокнот в чёрной окладке. 27 февраля я всё ещё не понимаю, почему так сильно привлекаю мужской пол? почему я продолжаю открываться абсолютно неизвестным людям и портить их мнение обо мне? неужели так тяжело держать рот закры… Дверь с грохотом открывается, заполняя комнату девичьими криками «Саша! Саша!». Девушка быстро откладывает блокнот на подушку, переключая своё внимание на прибежавших одноклассниц. — А я видела, как ты с Арсением сидела. — А это так романтично выглядит! — О чём вы болтали? — Ты ему понравилась? — Он сказал, когда следующее свидание? Саша поднимается выключить электрический чайник, что сам выключался только спустя длительное время, жутко выбешивая подростка своим исходящим паром, остающийся на всех поверхностях, как вода, тем самым примагничивая пыль, и громким шумом. Она разворачивается лицом к ожидающим ответа на миллион поставленных вопросов одноклассницам, опираясь руками о столешницу. — Вы свихнулись? Он мой учитель. Какое свидание, какая романтика — что вы несёте? Девочки начинают поочерёдно закатывать глаза, цокать и вздыхать, пока Саша с недоумением наблюдает за всей этой картиной. — Да мы же видим, как он на тебя смотрит… И красивый он, конечно… — Не стоит от него бегать. На него с параллели нашей все девочки запали. Только и слышу — Арсений да Арсений. — А к тебе он сам коньки подбивает. Почему бы и нет? Отношения с преподом — это всегда плюс в копилочку. Слушая одна за одной бестолковые реплики девушек, Саша ловила себя на мысли, что ещё немного и билет в дурку она купит себе сама. — Вышли отсюда, — девушка прерывает обсуждения, указывая рукой на дверь. — Все до единой — покинули мою комнату, — сохраняя спокойный тон голоса и не меняя выражение лица, Саша устремляет взгляд не терпящий возражений на девушек. — Саш, да ну чё ты… Мы же просто посплетничать… — Я сказала: вышли. Все трое покидают комнату, обходя разозлившуюся одноклассницу. Саша опускает голову, слушая, как с грохотом закрываются двери и сжимая столешницу до побелевших костяшек. Ни с одной из них девушка не общалась настолько тесно, чтобы рассказывать им о своих планах, а тем более чувствах. Весь этот спектакль был только ради удовлетворения расходящихся за считанные секунды слухи по школе и из-за слишком видимой зависти. Только вот, чему здесь было завидовать… В комнате напротив собирается толпа девушек, одна из которых с демонической улыбкой демонстрирует красивый блокной с чёрной окладкой.