***
В квартире пахло сыростью. Пустые стеклянные бутылки катались по деревянному полу, стоило мужчине только подняться с кровати. Очередная пассия мирно спала под одеялом, прячась от ярких лучей весеннего солнца. Сергей кутается в халат, лежащий на изголовье кровати, уходя в кухню, усмотрев недовольным взглядом совсем юную девушку. Он наливает себе холодной воды, пуская её по сухому после вчерашнего вечера горлу, слегка его споласкивая. Старый телефон начинает вибрировать где-то под кучей одежды в коридоре. Мужчина, поморщившись, принимается разбрасывать вещи в поисках мобильного. — Да, — неопределённый номер не давал покоя, и эту пытку состоящую из старой мелодии нокиа хотелось прекратить как можно быстрее. — Что нужно?! — повышая голос, вскрикивает мужчина. — Не ори, придурок, — в трубке слышится знакомый голос, что заставляет мужчину нахмурить брови. — Леся… Лесечка, это ты? — А кто бы ещё к тебе, пьянице, звонил? — женщина на том конце была явно не в духе. — Антон получил деньги? — Ну… Да… — карточка Антона, очень давно оставленная ему его же матерью, была отобрана отчимом через два года после отъезда Леси. Поэтому присланными из Испании деньгами Антон не то что не распоряжался, как должен был, он даже не знал о их сущевствовании. — Я скинула ему несколько тысяч ко дню рождения. Скажи, что это небольшой сюрприз, — женщина выдыхает, имоверно, потирая переносицу. — И ещё скажи ему, чтобы не покидал квартиру до его восемнадцатилетия. — Х-хорошо… — мужчина поджимает губы, когда звонок обрывается. Он понятия не имел, где искать своего пасынка, исчезнувшего около полугода тому назад. Подавать в розыск нельзя, ведь он несовершеннолетний, его попросту отберут у Сергея, и никаких денег ему в итоге не видать. Но игнорировать просьбу своей бывшей любовницы нельзя, ведь он до сих пор слепо ждал её приезда. Что делать было вовсе непонятно, когда его размышления были прерваны чьм-то тихим шагом и еле слышным зевком. — Доброе утро… — девушка, укутавшись в плед, вышла из комнаты. Блондинистые волосы были потрёпаны и излучали какое-то особое тепло и уют, чего эта квартира не видала уже достаточно давно. — Пошла вон отсюда. — Прости… — не расслышав тихих слов от отвернувшегося хозяина квартиры, переспрашивает девушка. — Я сказал: убирайся отсюда! — он разворачивается к ней лицом, бросая в неё ближайшую бутылку, что с треском разлетается на мелкие осколки от соприкосновения со стеной за спиной отвернувшейся девушки. Она не спеша забирает свои деньги и выходит из квартиры лишь в нижнем белье, пробежавшись взглядом по лицу разъярённого мужчины.***
Пятница подходила к концу, когда Антон уже допивал свой энергетик, не выпуская из рук приставку. Дима был увлечён игрой и лишь редко кидал на друга взволнованные взгляды. Коварная битва завершается проигрышем Антона, который, кажется, даже слегка расстроился. Шастун допивает свой энергетик и поднимается на диван с пола, выравнивая затёкшие ноги и блаженно выдыхая. Рядом слышится тяжёлый выдох и становится видно поникшее лицо победителя. — Дим? — окликает друга Антон, кладя руку ему на плечо. Позов выравнивается, но взгляда от маленького мягкого коврика не отрывает. — Тебе не кажется, что раньше было намного проще? Антон также выдыхает и скидывает руку, устремляя свой взгляд в тот же коврик. Бесконечные пьянки отчима, проблемы на работе, жуткий недосып и постоянные проблемы с физрой — это всё было проще, чем тихая квартира, наполовину полный холодильник, хоть какие-то деньги в кармане и уверенность в ближайшем будущем? Хотя с другой стороны тогда, ещё год назад, Антона волновала лишь сессия, куда уйти из дома и когда Димку отпустят наконец погулять. Сейчас у него есть возможность спать и не убегать из дому, есть возможность приходить к Диме когда самому угодно, есть возможность нормально питаться, но всё это казалось таким жалким и мелочным, что абсолютно не равнялось полному спокойствию. — Может, мы просто выросли? — слова выходят совсем тихими и неуверенными, ведь оба знают что это сущая ложь. Антон опускает голову, прикрывая глаза, пока ощущает на виске прожигающий взгляд Димы. Тот Антон, что год назад сидел на качеле и не спеша выкуривал сигарету, даже понятия не имел, что такое тепло. Не то физическое тепло в квартире, когда ты готов из кожи вон лезть лишь бы немного охладиться, нет. То тепло, когда тебя обнимают, и ты хоть в какие-то моменты чувствуешь себя в абсолютной безопасности, то тепло, когда все проблемы остаются за дверью, и в комнате слышно лишь размеренное дыхание в макушку. Антона перестали мучить кошмары, где ему наконец хорошо. Но переступить эти чувства, что никак не покинут воспоминания, когда его мягко и крепко обнимали, целовали в запястье и укрывали, не получалось. Человек, который никогда ни с кем не делился жизнью и избегал близкого контакта привязался настолько, что перестал существовать. — Ты ему звонил? Дима осматривает лицо напротив и лишь поджимает губы, замечая дрогнувшие веки друга. Это больная тема, и решить её можно только разговорами, а не броском на самотёк. — Там, в клубе, с твоего телефона, — Антон открывает глаза и поднимает голову к потолку. — Он пытался объясниться… Дима почему-то даже не спрашивает, как отреагировал Антон. Не потому, что ему неинтересно, а потому, что он прекрасно знал ответ. — Ты не хочешь ему написать? — Дим, прости, но мне уже на работу пора, — взглянув на часы, Антон выдыхает, благодаря за такое быстротечное время. Он удаляется из гостиной и накидывает куртку оставленную в коридоре. На прощание коротко машет рукой выглядывающему из гостиной Димы и уходит, захватив с собой рюкзак. Последние дни марта дарили обманчивое тепло, на которое уверенно велись школьники и даже некоторые взрослые. На улице было непривычно спокойно, и небо уже не казалось таким тёмным и безразмерным. Солнце неторопливо садилось за горизонт, пока дети, вышедшие во двор, размечали края футбольного поля. Антон направляется к остановке и по привычке ныряет в левый карман за сигаретами, обнаруживая только пустую пачку. Жаль, что тогда он не думал о будущем, но сейчас уже нечего жалеть. Маршрутка уже обещает парню забыть о никотине ещё на несколько часов, когда вместе с ним в автобус садятся бабушки с огромными сумками. Когда он приезжает в кафе, то прощается с уже переодевшимся Сашей и принимает смену. Вечер ещё толком не начался, поэтому можно было побездельничать. Он садится на своё возлюбленное место за барной стойкой, укрываясь от глаз посетителей и устремляя свой взгляд на небо, что только начинало окрашиваться красками ночи. Звёзд ещё не было, но наблюдать за садящимся солнцем было, как всегда, увлекательно. Он просиживает так не больше получаса, как «музыка ветра» оповещает о новом клиенте. Мужчина, лет тридцати заказывает двойной эспрессо с собой, устало зевая. Офисные птички — как их называл Антон — уже выходили за необходимой порцией бодрящего кофе, дабы пережить очередную ночь в офисе. Таких заходит ещё несколько человек. С абсолютно разными чертами лица, одеждой и даже полом, но все такие же уставшие. Затем часы пробивают двенадцатый час, и кофейня пустеет. Антон уже усаживается на своё место как тут же открываются двери. Молодой человек подскакивает, машинально протирая поверхность барной стойки тряпочкой, что не успела уйти с его рук. Он поднимает глаза на посетителя, нервно выдыхая. — Здравствуй, Антош… — на лице тут же появляется улыбка от знакомого лица напротив, когда юноша лишь молча обходит барную стойку, дабы заключить пришедшего в объятия. — Здравствуйте, — Пётр Владимирович в ответ обнимает парня, так же глупо улыбаясь ему в плечо. Они садятся за свободный столик, и Пётр Владимирович заказывает два кофе — для себя и Антона, усаживая его за дальний столик. Разговор завязывается быстро, и оба уже увлечённо рассказывают о прошедшем времени, пока каждый из них где-то пропадал. — Почему не заходил ко мне целый месяц? — Пётр Владимирович устремляет свой взгляд на юношу из-под ободочка чашки. — Да там… — Антон неловко потирает затылок, закусывая губу. — Просто сил не было… — Как Арсений? На глазах Антон бледнеет, и Пётр Владимирович молча выжидает. Конечно, он мог догадываться, что случилось, но ведь рассказчиком своей жизни является Антон. — Он… Он уехал. — Далеко? — В Питер. — Причина? — Ему предложили работу в спортшколе, которую он довольно давно хотел, и не дали возможности отказаться. — Зачем ты его оправдываешь? — Я не оправдываю, он мне сам так говорил, — Антон опускает голову, как нашкодивший котёнок, пряча влажные глаза от собеседника. Пётр Владимирович больше не задаёт вопросов, наблюдая лишь за реакцией парня, что выдавала его подавленное состояние. Было странно осознавать, что человек, имя которого заставляло этого подростка усмехаться, теперь не приносил никаких положительных эмоций. Понятной стала и причина отсутствия Антона в гостях у мужчины и уставшее выражение лица при последней встречи. — Мне показалось… — проводя изгибом кисти по носу, начинает Антон. — Что я вас видел там во дворе. — Ты тогда меня не узнал? — Да как-то да… Я с работы шёл, не особо пытался разглядывать собеседников. Устал, видимо… — А где твой телефон? — А… Ну… Я разбил его… — Понятно. По его настроению и хоть каким-то рассказам было понятно, что состояние у парня не очень за прошедшие три месяца. Они сидят в полной тишине, ведь Антон просто не знает, о чём говорить, а Пётр Владимирович не может найти отвлечённую тему для разговора. — Кто ты по гороскопу? Когда у тебя день рождение? — Овен. Девятнадцатого апреля. — Уже так скоро? — мужчина искренне удивляется, откидываясь на спинку стула. — Почему не сказал? — Я не люблю его праздновать, да и просто день этот не люблю… Поэтому и не говорю никому, — Антон отводит глаза, затем заинтересованно их поднимая на собеседника. — А у вас когда? — Девятнадцатого декабря. Ещё не скоро, — мужчина совсем тепло улыбается, наблюдая за сложным лицом Антона. — Так он ведь был уже, почему вы не сказали? — Антон вскидывает руками, разочарованно выдыхая. — Я вас даже не поздравил… Пётр Владимирович не даёт парню расстроиться и закидывает свою руку на опустившуюся русоволосую макушку. Он зарывается в длинные вьющиеся пряди, также тепло улыбаясь. — Ещё успеешь поздравить.***
Когда смена заканчивается, Антон отправляется вместе с последним посетителем к нему в квартиру на здоровый сон. Его кормят вкусными блинами и горячим чаем, что моментально клонит в сон и без того уставшего парня. Суббота обещает быть максимально домашней, когда по обонянию проснувшегося Антона ударяет запах пирожков. Парень умывается и приводит себя в порядок, сразу же шлёпая на кухню. Завтрак в двенадцатом часу дня был таким правильным, будто и не было той тяжёлой смены и угрызений совести. — Как пирожки? — усаживаясь напротив парня, вопрошает Пётр Владимирович с лёгкой улыбкой. Антон замечает сильную отдышку, трясущиеся руки и напряжённые плечи. Он с испугом сглатывает пирожок с горячей капустой, подбегая к мужчине. — У вас что-то болит? — он кладёт руку на мужское, когда-то крепкое плечо, второй придерживая спину. Пётр Владимирович выравнивается, тяжело выдыхая, пока рука юноши совсем мягко массирует уставшую спину. «Всё хорошо», — сухо, коротко, но с улыбкой. Когда Пётр Владимирович рвётся в магазин, Антон решает перехватить инициативу на себя, что с небольшими спорами всё-таки выходит. Он покупает молоко, хлеб и яйца, а по возвращении в квартиру мужчины замечает достаточное количество этих же продуктов в холодильнике. Разбираться с прихотью старшего не было времени, так как настенные часы уже гнали на работу. Парень прощается с мужчиной, прося его остаться сегодня дома, ведь на улице срывается сильный ливень.***
Накрывший Воронеж ливень во втором часу ночи заставлял Антона по неизвестным причинам усмехаться. Фонари освещали пустые улицы, фары машин озаряли разбивающиеся об асфальт капли дождя, пока в некоторых квартирках загорался свет, имоверно, кто-то пришёл попить воды или, наоборот, собирался на работу. Маршрутка подъезжает, когда дождь немного стихает, забирая лишь одного парня с остановки. Он честно оплачивает билет, проходя в пустой салон. Наушников при себе нет, да и не хочется прятаться от окружающего мира. Дождь тихо стучал по окнам транспорта, на улицах сновали собаки в поисках убежища и еды и совсем редко встречались люди с яркими зонтиками и сонными лицами. Когда Антон выходит с автобуса, провожая его взглядом. Дождь снова обретает силы, пуская ещё большее количество воды на землю. Одежда была насквозь мокрая, волосы потеряли свои кудряшки и упали на лоб, а стекающие по носу капли разбивались о ботинки. Возле остановки паркуется чёрный ниссан, и из салона вылезает высокий мужчина в чёрном пальто, поправляя пояс. Антон усмехается, замечая смолянистые намокшие волосы и чёрный зонт. Хотелось прокричать в след «Стой!» — и побежать за ним, хватая знакомый силуэт в объятия. Хотелось уловить запах знакомого кокосового геля вперемешку с одеколоном. Хотелось почувствовать его тепло. Он вспоминает глубокие голубые глаза, мягкие волосы, длинные ресницы. Вспоминает, как сильные руки лежали на собственной талии, согревая получше всяких пледов. Вспоминает, как бархатный голос звучал по квартире с уверенностью в своих словах. может, я никогда и не был для него кем-то больше, чем студентом? Хочется выть от понимая собственной уязвимости. Образ неподступного и ледяного парня, что не испытывал чувств к кому-либо, разлетелся на мелкие кусочки, стоило лишь сказать: «Я тут… Я рядом». Неизвестные чувства рвались наружу. Ещё тогда, когда он сидел под дверью в отеле Петербурга, выслушивая, как его тренер что-то обещает за дверью, он не понимал, что с ним происходит. Не принимал эту тягу к своему преподавателю, не принимал явные чувства. И вот, когда прошло уже полгода с пьяного поцелуя, он понимает, что отдал бы всё, чтобы только увидеть в его глазах ту нежность, что пытался игнорировать. Чтобы почувствовать на себе согревающий взгляд, почувствовать горячий шепот и его аромат. Чтобы просто почувствовать его присутствие.я не знал, что значит «любить», не знал, как важно чувствовать кого-то рядом. я лишь пытался в себе убить желание встретиться с тобою взглядом. я так хочу снова почувствовать тебя рядом, чтобы снова питаться твоим ядом. дурманным, временным и сладким, но не менее нежным и для меня важным. сбежал, подобно трусу — ты ушёл молча, тихо и без слов, но спустя долгое время замену я тебе так и не нашёл…
***
Антон ложится в кровать за полночь, но сон не приходит ещё длительное время. Мысли не покидают голову, а фальшивые сценарии не могут исчезнуть. Они выглядят ярко — почти реально. Где у двоих всё хорошо. Где никто не уезжает на повышение, не сказав ни слова, где никто не убивается по нему, продолжая верить его словам: «Вернусь через два часа», хотя проходит второй месяц. Где «Арсений» не звучит, как ножевое ранение в область сердца. Антон обещает себе, что это последний раз, когда он растворяется в вымышленной жизни, где всё так спокойно. Он обещает себе уже в который раз и снова возвращается в эту пучину, засыпая с засохшими мокрыми дорожками на щеках. Изначально вымышленная картинка вводит в беспокойный, с постоянными пробуждениями и разговорами, сон. Ему не снится ничего с того последнего кошмара, но здоровый сон так и не собирается возвращаться. Казалось бы, приходит со смены и спит двенадцать часов, но этого всегда катастрофически мало, если треть этого времени ты подрываешься с кровати по непонятным причинам, а половину разговариваешь, каждый раз просыпаясь от услышанного разговора. Пётр Владимирович не провожает Антона в универ. Парень решает не будить старшего, заглянув в его комнату. Мужчина стал спать с открытым ртом и перестал храпеть, как раньше. На столе стоял тонометр, что раньше был спрятан на верху шкафа в комнате. Там же стояла бутылка воды и блистеры с таблетками. Антон уже собирается подойти да посмотреть что именно там за таблетки, как время торопит спешить на подъезжающую маршрутку, если ему дорога его посещаемость. Он убегает, закрывая квартиру на замок, оставляя мужчину высыпаться.***
Из-за недосыпа нервы у парня были на пределе. Стоило выкинуть Ярушину хоть одну претензию в сторону Антона, как второй уже подходил вплотную, хватая его за воротник футболки. Любой из преподавателей не станет разбираться с совершеннолетними лбами, между которыми вот-вот завяжется драка. По этим причинам Антон стал посещать кабинет декана намного чаще обычного. Когда в очередной раз на паре Ярушин выкидывает очередную колкость в сторону Антона, никакое димино «Не надо. Успокойся» не помогает, лишь сильнее раздражая. — Нет, ну вы посмотрите! — вставая с деревянной лавочки, вскрикивает Стас. — Как только нянька пропала, так мы сразу и физической культурой перестали интересоваться? — он вскидывает руки, и поворачивается, как всегда, к отсевшему Шастуну и Позову. — Да, Антош? Сидящий на скамейке Антон без каких-либо сил поднимает взгляд на подошедшего однокурсника, что, подобно коршуну, нависал над жертвой. Никогда Антону не было ещё так плевать на пару физры как в этот понедельник, что он соизволил отоспаться на лавке запасных с низко опущенной головой. Когда к сонному Шастуну доходит смысл произнесённых слов и доносятся совсем тихие смешки однокурсников, он поднимается с лавочки, осматривая Ярушина с головы до ног. Второй стоит неподвижно: руки свободно расположились по швам, правая бровь была слегка вздёрнута и улыбка показывала всё нахальство. Он был меньше ростом, но руководил ситуацией. — Повтори, — Антон с каменным выражением слегка поворачивает голову вправо, внимательно наблюдая за реакцией визави. Стас лишь ярче улыбается, слегка наклоняясь вперёд. — Теперь-то никто не поможет, да? Без того нервного Антона начинает безумно бесить этот шёпот — противный аромат, царящая наглость и самоуверенная улыбка. Неужели он правда считает, что постоять за себя в рамках универа для Антона будет препятствием? Неужели он правда думает, что за такие слова можно получить простое молчание? Когда Антон поворачивает голову ровно к собеседнику, он лишь глупо усмехается. Возможно, сейчас будет сделана фатальная ошибка, но такая мысль прилетает в его голову последней. ты никогда не посмеешь что-то сказать в его сторону в моём присутствии. Когда Антон замахивается кулаком в лицо однокурснику, никто уже не следит за ходом разговора. Когда на паркет приземляются капли крови, с лавки подрывается Позов, хватая Антона за руку и оттягивая назад. Когда Антон видит, как Стас хватается за место удара, пачкая руку и белоснежную футболку в крови, до него отдалённо доносится: «Мы ещё не закончили», чему он, к сожалению, уделяет слишком мало внимания. — Шастун! — Станислав Владимирович ничего не говорит, молча отправляя Стаса в кабинет медсестры в сопровождении Хилькевич. Никогда ещё пара не проходила в такой тишине. Полное молчание, лишь редкие приказы к выполнению каких-то учебных задач, холодный взгляд и отчуждённость. Антону так-то было плевать на поведение физрука. Не отправил к декану — уже хорошо. Отправил — тоже неплохо. За последние три месяца Антон научился искать позитив там, где его и близко не было. Надо же было как-то унимать свою тревожность. Как позже оказывается, у Ярушина не случилось ничего серьёзного. Антон заехал ему в нос, но по переносице так и не попал — не было ни смещения, ни перелома. Обошлось лишь лёгким синяком и испугом. Потому Стаса, как прилежного студента, отправили на следующую пару, на которой ему строго-настрого запретили покидать территорию универа, пока не закончатся пары и ему не станет легче. Наверное, именно по этой причине за Стасом оставшийся день сновала медсестра, слишком сильно волнуясь за состояние своего подопечного, чем уже заметно донимала бедного студента. Возможно, из-за сложившейся ситуации Стас что-то активно обсуждал с друзьями-амбалами с противоположного потока, то и дело указывая на Шастуна на втором конце коридора. Всё может быть, только жаль, что Антону было наплевать с высокой колокольни.