Если ты будешь рядом, я загадаю крылья

  «Кажется, со мной происходит что-то странное»    Именно с этой мыслью проснулся Арсений утром в воскресенье. Обрывки сказанных накануне фраз метались в его голове, пока он умывался, пока обувал любимые кроссовки для бега, пока наматывал круги по парку рядом с домом.   Странно. Раньше пробежка всегда помогала прочистить мысли, выкинуть все лишнее из головы, позволяя перезагрузиться, чтобы потом с новыми силами возвратиться в строй. Но почему-то в этот раз лайфхак не сработал.   Арсений продолжал думать, и все его мысли и воспоминания крутились вокруг одного человека, Антона.   После того, как Антон появился в его жизни, все события, связанные с ним, приятно грели где-то глубоко в груди Арсения, освещая своим светом последние не особо насыщенные интересными событиями месяцы. В голове Попова была только работа, но теперь любовь к ней как-то преобразилась, когда он встретил такого же горящего своим делом человека, который понимал его и разделял его интересы. В его душе поселилась радость, но вместе с этим ответ Антона на прямой вопрос о его партнере доставлял Арсению беспокойство, которое томилось тут же рядом с радостью. Попов не мог выбросить из головы, что Антон знает, как проверить, узнает своего партнера, когда найдет его, и что…    Что будет дальше?   Он сойдется со своим парнем, а Арсений останется даже без тех крох света, что ему перепадали от такого солнечного Антона.  Странный укол прошил насквозь его грудную клетку, его сердце сделало тревожное ебоньк, и он перешел на шаг, замедляясь.   «Это не для тебя.  Ты не имеешь никакого права на него, на его время и на его улыбки.  Вы просто коллеги, наверняка Антон так и считает, он просто добр ко всем, он открытый и мягкий, и даже если это приводит его к тому, чем закончился корпоратив, он все равно не меняется, не ломается и не сдается, а продолжает светить.  Для всех, а не для тебя лично, Арс, возьми себя в руки»   Арсений остановился и согнулся, уперевшись ладонями в колени, в попытке отдышаться. Но не сбитое дыхание его беспокоило, его организм словно существовал, автоматически выполняя функции: дышать, переставлять ноги, моргать. Только сердце жило по своим правилам, продолжая пропускать тревожно-радостные удары.   «Не думать, не думать, не думать…» — Арсений приложил кулак ко лбу, пытаясь прогнать из головы все навязчивые мысли, улыбки Антона, его зеленые глаза, которые как на повторе продолжали прокручиваться перед внутренним взором с отраженными в них различными эмоциями: радостью, тревогой, счастьем.    Весь Антон был для него каким-то невероятно искрящимся со своим таинственным золотистым туманом, который неизвестно откуда взялся, Арсений так и не смог понять, что он означал. Это было загадочно и будоражило его интерес и воображение. Интуиция подсказывала ему, что он видит Антона таким, потому что он исключительный, потому что больше нет ни одного человека, который бы походил на него, по крайней мере, Арсений таких не встречал.   Этот парень интриговал и притягивал его с самого первого дня их знакомства, хоть Попов и твердил себе, что ничего интересного в нем нет, но он сам же сдался, как только увидел Антона, золотистые огоньки в его глазах, а затем рассмотрел его полностью без очков. Арсений готов был, как глупый мотылек, лететь на свет, твердо уверенный, что этот свет не сожжет его, а только обогреет и подарит уют. Он сам не мог понять того, откуда взялось такое невероятное влечение к новенькому, интерес ко всему, что было с ним связано: Арсений готов был часами слушать рассказы Паши об Антоне, рассказы самого Антона, он был готов сделать все, чтобы только продлить те мгновения, которые он проводил рядом с Шастуном, и ему было неважно, есть ли рядом кто-то еще. Только один искрящий своими неподдельными эмоциями парень был важен, только он заставлял сердце Арсения биться загнанной птицей. Когда он увидел драку, когда защищал Антона, когда обрабатывал его травмы, его сердце готово было выпрыгнуть из собственного вместилища и упасть в руки Антону, чтобы только он был рядом, и совершенно неважно, в каком качестве.     Арсений вспомнил касания и поглаживания в такси, как Антон лежал у него на коленях в панической атаке, прикосновения к многочисленным синякам в попытке залечить травмы, облегчить боль. Если бы он мог, он желал бы забрать ее себе, чтобы Антону больше никогда не было больно, а сам он справился бы с ней с улыбкой на лице, потому что это было бы то, что делает Антону хорошо.   Он вспомнил, как Антон его обнял, как прижался к нему, как к единственной надежде на спасение, в тот момент Арсению было сложно понять свои смешанные чувства, единственное, что он понял тогда, так это то, что ему понравилось. Теперь, анализируя эти воспоминания, он понял, что ему понравилось быть близким, понравилось быть нужным, понравилось просто быть рядом с Антоном, когда он касался его, гладил по спине, успокаивая и даря такой хрупкий и ценный момент уюта.   А вчерашний день… Арсений много раз поймал себя на мысли, что он хотел бы, чтобы это было свиданием с тем, кто ему интересен, кто вызывает бурю чувств в его сердце, кто откликается искренне и радуется ему, кто его понимает. То, что таким человеком внезапно оказался парень, так еще и его коллега, поначалу смутило Арсения, он никогда раньше не смотрел на парней с восхищением, с нежностью во взгляде и в каждом действии на него направленном.     Это казалось странным и непривычным, это слегка выбивало почву из-под ног. Но Арсений справедливо рассудил, что если раньше у него не было опыта с парнями, то вовсе не означает, что это для него неправильно. Ему следовало разобраться: может, дело в том, что он никогда не придавал этому значения, просто плывя по течению и встречаясь с девушками, а может, дело было в самом Антоне.    Но все это отходило на задний план при одной лишь мысли, что сердце человека, который захватил все его мысли, было занято. И здесь теряло смысл все: Арсений никогда бы не стал портить жизнь тому, кто ему дорог, но как жить дальше самому, он тоже плохо понимал.   Он выпрямился и снова побежал, огибая небольшой прудик и возвращаясь коротким путем домой, решив, что на сегодня хватит, пробежка перестала помогать от навязчивых мыслей.   Он вернулся домой в задумчивом настроении, включил кофемашину и поставил готовиться латте, пока сам направился в ванную.    Уже по привычке Арсений рассматривал в зеркале крылья, развернутые во всю длину и достающие почти до коленей. Их цвет начал меняться, если раньше от еще несформировавшихся крыльев исходило золотистое свечение, то теперь стало видно, как узенькие перышки становятся белыми, оставаясь золотистыми только в середине, продолжая все так же издавать мягкое сияние. Арсений провел по крылышку рукой, лаская тонкие перышки. Это касание успокоило и расслабило его.   Весь оставшийся выходной Арсений провел в своих обычных домашних делах: убрался, закинул стирку, созвонился с родителями, с которыми у них каждое воскресенье был обязательный долгий видеосозвон.   — Арсюш, как у тебя дела? — мама привычно улыбалась в экране.   — Хорошо, на работе, как всегда, много дел, сейчас еще на меня упал новый проект по музею современного искусства, который мы будем разрабатывать с новым главным архитектором, — Арсений не вдавался в подробности своей работы, всегда рассказывая в общих чертах.    Мама в экране его телефона закивала   — У вас новый коллега на работе? Вроде же у вас был главный архитектор? Уволился? — Татьяна завалила сына вопросами.   Арсений хмыкнул про себя: “Лучше бы и правда уволился”   — Нет, он тоже работает. Паша позвал в команду своего друга, с которым учился и который изначально должен был возглавить архитекторов. Он до этого работал за границей, — Попов постарался сделать безразличный вид, и, кажется, ему это удалось.   — Хороший мальчик? — спросила Татьяна бесхитростно. — А то я тебя знаю, закошмарил небось новенького, — женщина уже в открытую улыбалась, по-доброму подтрунивая над сыном.   — Почему все думают, что я какой-то монстр? Я что, так ужасен в общении с людьми? — Арсений изобразил праведное негодование, не зря же ходил в школе в актерский кружок.   — Сынок, вовсе нет, но тебе не просто сходиться с новыми людьми, а с этим коллегой тебе еще и работать вместе над общим проектом.   — Наверное, так и есть, но он исключение, — Арсений отвел взгляд от экрана и улыбнулся, — Он очень добр ко всем и расположил к себе почти всех коллег в первый же день. Но только не нашего прежнего главного архитектора, но оно и понятно, — он хмыкнул. — Поэтому раз мы участвуем в общем проекте, то теперь мы с ним работаем в одном кабинете.   — А как его зовут?   — Антон, — Арсений снова улыбнулся, представив перед собой образ высокого кудрявого парня, который восхищенно смотрел на его дизайны, удивлялся их схожим взглядам на архитектуру и пытливо смотрел на Арсения своими невозможно зелеными глазами, чувствуя  его мысли, его идеи, их общее вдохновение. Сердце Попова снова сделало свое странное тревожно-радостное ебоньк.   — Я рада, что вы поладили, — мама улыбнулась и обернулась куда-то за пределы кадра, где раздался отдаленный звук хлопнувшей двери. — Отец вернулся, он тоже хотел с тобой поговорить, — она снова обернулась и крикнула вглубь квартиры. — Дорогой, тут Арсюша звонит, иди скорее.    

***

  Утро понедельника, как обычно, должно было начаться с совещания, которое еженедельно собирал Добровольский с главами отделов. В этот день Арсений приехал на работу пораньше и успел зайти за кофе не только себе, но и Антону. Попов уже сидел в своем кресле, подготавливая документы к совещанию, когда главный архитектор ворвался в их кабинет запыхавшийся, как после долгой пробежки, с красными щеками, с растрепанными волосами и в небрежно застегнутой не на ту пуговицу рубашке поверх футболки. На его плече болтался расстегнутый рюкзак на одной лямке, а в руках была кипа бумажек, которая так и грозилась рассыпаться.    — Привет! — Антон был сильно взбудоражен. Он скинул все бумажки на свой стол и, бросив рюкзак с вещами прямо на пол, подошел к Арсению, протягивая ему руку для приветствия.   — Привет, — Попов слегка улыбнулся и пожал протянутую руку, разглядывая беспорядок на голове Шастуна, его слегка растрепанный вид и неизменные браслеты на руках. — Ты что, бежал?    — Да. Я мчался от метро, боялся не успеть. Еще, как назло, лямка у рюкзака оторвалась, а я, в спешке выбегая из дома, забыл его закрыть и чуть не растерял все бумаги, — затараторил Антон, присаживаясь на кресло и наконец выдыхая.   — Ты не опоздал, еще есть время до совещания, — Арсений протянул ему стаканчик с кофе, который взял специально для Шастуна. — Вот, держи, это тебе, переведи дух, — Арсений снял очки и взглянул на Антона без линз. Привычный золотистый туман, которым искрился Антон, пребывал в нервно-возбужденном состоянии. Он весь находился в движении, постоянно перемещаясь и отображая волнение и радостное предвкушение своего обладателя. Успокоившись, что ничего страшного не произошло, Арсений ждал, пока Антон придет в норму.   — Спасибо за кофе, я хотел успеть до совещания поговорить с тобой и обсудить кое-что, — он сделал глоток и тут же улыбнулся. — Мой любимый латте.    Арсений с улыбкой кивнул и тут же подумал о том, как можно было бы тактичнее сказать Антону, чтобы он поправил свой внешний вид, так, чтобы не задеть того и не заставить чувствовать себя неловко.    — Ты как-то странно смотришь на меня, что-то не так?   — Антон, у тебя здесь пуговка… — Антон склонил голову, следя взглядом за тем, куда указывал Арсений.    — О, черт, — Антон поспешил расстегнуть несчастную пуговицу, бросая взгляд на Попова. — Еще что-то? — спросил он, обеспокоено пожевывая губу.    — Да, немного, — Арсений нервно улыбнулся. Он подошел к Антону и встал сбоку от него, оперевшись бедрами о край стола, за которым сидел Антон, и тихо спросив. — Можно?   Антон неотрывно следил за ним и спустя несколько мгновений кивнул.   Арсений поднял руку, не разрывая их зрительного контакта, и прикоснулся к беспорядочно лежащим кудрям на голове Шастуна. Попов перевел взгляд на волосы и принялся аккуратно приглаживать рукой растрепавшиеся кудряшки, прикасаясь к коже головы, поглаживая и слегка массируя ее у основания волос. Эти касания от кончиков пальцев разливались по всему его телу, а сердце радостно и тревожно стучало, наполняя эту незатейливую заботу такой интимностью, какой у него, пожалуй, не было ни с одной девушкой. Вместе с радостью по венам шарашил адреналин, Арсений чувствовал странное, приятное, тянущее предвкушение, словно эти касания могли превратиться во что-то иное, перейти на шею Антона, его лицо, его губы.    Арсений снова перевел взгляд на глаза Шастуна. На него смотрели два зеленых омута, но они преобразились, стали темнее, больше напоминали яркую темную лесную зелень, чем обычный светлый летний луг. Зрачки расширились и заполнили радужку почти наполовину. Арсений осознал, что давно уже не пытается привести волосы Шастуна в порядок, а просто продолжает гладить его по голове, зарываясь в кудри, пропуская их между пальцами. Он медленно убрал руку, осматривая результат, и тихо проговорил внезапно охрипшим голосом:   — Прости, я не хотел пялиться, но не знал, как сказать помягче, — взгляд в сторону. — Поэтому решил просто сам поправить.   «Ага, я еще погладить тебя по голове 10 минут. Боги, какой позор», — Арсений удержался от того, чтобы закатить глаза на собственные мысли.   — Спасибо за помощь. Было бы неловко, если бы я в растрепанном виде на совещание пошел, — Антон мягко улыбнулся.    Попов повернулся обратно в сторону Антона, но тут его взгляд упал на бумаги, разбросанные по столу.    — А это что? Ты из-за них так торопился? — спросил Попов, кивая на весь этот бумажный хаос.   — Да. Я это и хотел с тобой обсудить, — Антон придвинул всю кипу и начал раскладывать на несколько стопок. — Я вчера прикинул несколько вариантов нашей концепции, тут разница в деталях и все будет зависеть от того, как ты решишь обустроить внутренне пространство. Тут есть несколько моих идей. Хотел с тобой ими поделиться до совещания. Возможно, мы что-то из этого покажем на нем.   — Я не думал, что ты уже столько успеешь сделать, тем более в свой выходной день, — Арсений опустил взгляд в бумаги, рассматривая пока мельком наброски Антона. — Думал, что мы просто объявим сегодня, что у нас есть концепция, — его взгляд упал на один из листов, и он вытащил его из общей кучи, рассматривая поближе. — Нам вовсе не обязательно что-то показывать прямо на совещании, тем более нужно более детально все посмотреть и решить, что нам нравится обоим, чтобы дальше развивать эту идею, — Арсений вернул лист Антону в руки, чтобы он мог сложить его в нужную стопку.   Арсений не стал говорить, что не хотел бы сразу показывать концепцию при всех на совещании, потому что на нем так же будет и Кирстин. И если Антон делал беззаботный вид и не думал ничего предпринимать по поводу второго главного архитектора, то Арсений не собирался сбрасывать его со счетов и забывать его подлое поведение. Кто знает, возможно, Кирстин захочет испортить их работу и настроит Пашу изначально против только что придуманной ими концепции. Нет. Арсений будет хитрее, сначала прощупает почву и выяснит, что дальше намерен делать Андрей, он не позволит больше ранить Антона ни физически, ни морально.   — Хорошо, тогда не будем пока ничего показывать, — Антон легко согласился и поднялся с кресла. — Кажется, нам уже пора в переговорку.   Арсений вернулся к своему рабочему месту и, надев очки и взяв ноутбук, вышел вслед за Шастуном из кабинета, направляясь на еженедельное совещание.    

***

  На совещании Сережа первым делом отчитался об отсутствии новых интересных для них тендеров, а Антон объявил, что они вместе с Арсением придумали концепцию, которая сейчас находится в активной проработке. Добровольский на это энергично покивал и переключился на текущие проекты и проблемы.    Дима поднял вопрос о задержках в поставках материалов, чтобы все причастные смогли скорректировать свои проекты и не упустить сроки сдачи.    Арсений отметил для себя, что совещание проходило очень обыденно, совсем не касаясь ни прошедшего корпоратива, ни событий, в которые оказались втянуты несколько присутствующих. Паша никак не прокомментировал до конца не сошедшие с лица Антона ссадины, а Андрей только тихо хмыкнул, увидев Шастуна, что не прошло мимо внимательного взгляда Арсения.   Попов все совещание пытался подловить Кирстина на каких-либо еще проявлениях негативных эмоций к Антону, но тот вел себя абсолютно нейтрально. Когда Паша поднял вопрос по текущему проекту лобби отеля, который был в работе Арсения, и с которым Антон помогал ему на прошлой неделе, Кирстин, бросив еще один незаметный для всех, кроме Попова, пренебрежительный взгляд на Шастуна, попросил Добровольского снять с него этот проект в связи с сильной загрузкой. В целом, его работа была сделана, Арсений это подтвердил, а корректировками Андрею было некогда заниматься, поэтому Добровольский попросил при необходимости подключаться Антону, чтобы помочь главному дизайнеру.    После того, как все насущные вопросы обсудили, Паша отправил всех по рабочим местам, попросив только Антона остаться. Сережа неожиданно возник рядом с Арсением и попросил его зайти вместе с ним в его кабинет. Попов бросил последний взгляд на Шастуна с Добровольским и поспешил выйти из переговорки, направляясь за Сережей.   — Ну что, Арс, как дела? — задал вопрос Матвиенко, как только они закрыли за собой дверь его кабинета. — Извини, что на выходных не позвонил все разузнать, был немного занят, — он интригующе улыбнулся и поиграл бровями. — Чем дело-то кончилось? Ты понял, что случилось с Шастуном?   — Ему в такси еще хуже стало, начало трясти, поэтому я не рискнул оставлять его одного и привез к себе. Он остался у меня на ночь, и с утра он себя уже лучше чувствовал, — Арсений решил умолчать о всех тех моментах, которые теперь он перебирал в памяти, как самые главные свои драгоценности.   — А потом что? Ты просто отправил его домой? — Сережа подошел к столу и положил ноутбук на место.   — Нет, на следующий день мы позавтракали, а потом съездили в Переделкино и в Атмосферу, — Арсений поймал на себе удивленный взгляд друга. — Я показывал места, где я работал и проектировал дизайн, это полезно для совместной работы.   — Да, полезно, но не в выходной же день после того, как он ночевал у тебя, ты приготовил ему завтрак, и вы вместе отправились гулять. Арс, похоже не только я был на этих выходных на свидании с коллегой.    — Ты и Настя? — Арсений вопросительно посмотрел на Матвиенко, на что тот в ответ ему улыбнулся.   — Да, но видимо, нам далеко до вас с Шастуном. Ты-то хоть себе отчет отдаешь в том, как это выглядит?   — А что ты имеешь против? — тут же напрягся Попов. Неужели его лучший друг тоже окажется гомофобом?   — Я ничего против не имею, если два человека друг другу симпатичны и проводят время вместе, не надо тут из меня делать морального урода. Я не такой, как Кирстин, если ты об этом подумал, — Арсений выдохнул спокойно. По крайней мере Сережа не будет осуждать, это уже хорошо. Он не был уверен, что смог бы и дальше близко общаться с другом, окажись он гомофобом.    — Так, стоп, а о Кирстине ты откуда знаешь?   — Так Дима с Макаром же пытались унять этих гопников у бара и выяснили с чего драка началась. Что, мол, был какой-то мужик, который тут с вашим пидором разругался, а они таких не любят, вот и полезли, — Сережа заметил, как Арсений скривился на определенном слове. — Это не я так называю, это были их слова, — Попов сосредоточенно кивнул, стараясь не упустить ничего из рассказа друга. — А потом Диман попросил у охраны посмотреть записи с камер видеонаблюдения. Мы там все втроем охренели, что это оказывается Андрей все затеял. Жаль, что камера звук не писала, а то бы я с этим сразу к Добровольскому пошел, и похуй вообще, что Кирстин крутой спец. К своим коллегам так относиться нельзя.    Арсений медленно закрыл глаза, а уголок его губ дернулся в мимолетной улыбке. Все же Серёжа хороший друг, и как он только подумал в нем усомниться?   — Арс, а вообще это все серьезно? Не просто повод набить кому-то морду по-пьяни? Кирстин же с первого дня зубами скрипел, как только Шастуна увидел, как будто тот ходячая зубная боль. Мне казалось, что он просто завидует, ревнует, хуй знает, как это назвать. Но то, что он окажется таким подлым, чтобы затеять драку и свалить, я не ожидал.   — Я не уверен, имею ли право об этом говорить. Но в одном ты прав, все серьезно, и я не хотел бы, чтобы у Антона из-за этого были проблемы на работе.   — Если ты сейчас скажешь, что это повлияет на твой имидж, потому что у вас общий проект, я …   — Я так не скажу, я правда переживаю за состояние Антона. Ты не видел, что с ним было, а я видел и больше не допущу такого.    — Арс, а ты не думал, что ты типа как-то слегка запал на Шастуна? — осторожно спросил Сережа. — Ты печешься о его комфорте, носишься с ним, как курица-наседка, тратишь свой выходной, чтобы провести время с ним. Да даже сегодня на собрании я заметил, что ты смотришь на него постоянно то с тревогой, когда начал говорить Андрей, то с гордостью, когда Антон рассказывал про вашу новую концепцию.    Арсений промолчал и опустил взгляд. Конечно, эта мысль уже приходила в его голову и не раз, но что с ней делать он не знал, как и не знал, что он может рассказать Сереже про Антона, про его пару и про амнезию, поэтому он вздохнул и сказал:    — Я не знаю. Что, если так?    — Не вижу в этом ничего ужасного, но ты не должен забывать, что вы коллеги и вам еще работать вместе, возможно, это все просто очень не вовремя и неуместно. Я просто не хочу, чтобы тебе было плохо. Посмотри на нас с Настей: сколько лет это все уже длится, мы мучаем друг друга и это отражается на работе. А вы ведь будете еще плотнее работать друг с другом, чем мы. У вас и общий кабинет, и проект, от этого так просто не сбежишь, если что-то пойдет не так.   Арсений кивнул. Он не стал бы пытаться подкатить к Антону только потому, что уже знал, что его сердце занято и не им самим, а каким-то другим неизвестным парнем, которого сам Шастун даже не помнит. Этот факт немного злил Арсения, он чувствовал себя беспомощным перед обстоятельствами, но все равно решил для себя, что его уважение к Антону сильнее, чем всё раздражение и злость.   — Тебе нужно сходить куда-то, развеяться. Давай сходим в клуб вечером в пятницу, а то ты все время проводишь на работе, не вылезая из своих проектов, — Матвиенко обошел свой стол и начал складывать какие-то документы в рюкзак. — Скажи, ты когда последний раз с кем-то трахался? Может проблема в этом?   —  Серёж…   — Так, всё, ничего не хочу слушать, мне нужно ехать к потенциальным заказчикам на встречу. Подумай об этом, сходим, оторвемся, а ты выпьешь и найдешь себе девочку на ночь, — Матвиенко бросил быстрый взгляд на друга и, хмыкнув, продолжил. — Ну или мальчика, если тебе сейчас это больше интересно, и расслабишься наконец, может и мысли все эти из головы выкинешь.   — Я подумаю над твоим предложением, — Арсений поднялся со стула и вышел вместе с Сережей, который в спешке похватал свои вещи и направился к лифтам, на ходу кивая Айдару и Леле, которые выходили из кухни.    

***

 

Арсений зашел в их с Антоном кабинет и, не обнаружив главного архитектора на месте, уселся в свое кресло. Он снял очки и опустил голову на сложенные на столе руки.   «Да уж, вот это ситуация. Может, Сережа прав? Может, мне нужно просто переключиться, снять напряжение? Просто ни к чему не обязывающий секс».   Но предательское сердце сделало очередное ебоньк, словно не соглашаясь с методами, которыми Арсений собирался бороться со своими странными чувствами, которые вызывал его коллега. Не просто коллега, его коллега-мужчина, с которым его теперь связывала не только работа, но кажется и что-то большее.   — Похоже, я в край ёбнулся, — прошептал Арсений, поднимая голову и открывая ноутбук. — Но работу никто не отменял, — и он начал разбор рабочей почты, параллельно ставя задачи своей команде и записывая собственные в ежедневник.   Антон вернулся в кабинет, когда Арсений уже полностью погрузился в чтение правок от заказчика по дизайну отеля.    — Все в порядке? — Арсений бросил беглый взгляд на главного архитектора поверх очков, отслеживая его возможные изменения, отраженные в душе, которую он видел без стёкол. Золотистый туман мерцал и притягивал взгляд, он медленно клубился, уютно укутывая своего носителя, и не показывал ничего критичного.    — Да, обсудили кое-что с Пашей, — ответил Антон, не вдаваясь в подробности. — Как у тебя с загрузкой? Посмотрим на варианты концепции музея?   — Да, давай, — Арсений встал из-за стола и подошел к Антону, который разложил свои наброски по стопкам.    Главный дизайнер решил, что лучший способ избавиться от лишних мыслей — загрузить себя работой, поэтому, поправив очки, начал вглядываться в чертежи на столе.   — Посмотри этот вариант, — он передал стопку листов Попову. — Тут сдержанные фасады, близкие к конструктивизму, металлические матовые ламели  на фасадах, не слишком много остекления.   Арсений рассматривал листы с фасадами и набросками внутреннего устройства, здесь была своя красота и гармония, но при этом здание казалось излишне строгим. Он отложил листы в сторону.   — Этот вариант ближе к модерну, здесь мягкие классические линии, разбавленные современными решениями за счет используемых материалов и отделки. Здесь, как и в первом варианте, не так много остекления, с этим аспектом вообще сложно, потому что хочется светлое и легкое здание, но при этом чтобы оно идеально подходило для выставок.   Арсений взял новую стопку листов, рассматривая наброски музея, его фасады, планировку прилегающей территории и внутренних разверток главного холла и экспозиционных залов. Да, это было новое прочтение классики, очень органичное для Москвы, но в нем не было ничего индивидуального, не было частички Антона. Непонятно, каким чувством это понял Арсений, но, когда он сказал об этом вслух, Шастун тепло улыбнулся.   — Тогда посмотри этот вариант, — Антон протянул очередную стопку листов.    Арсений взглянул на первый лист, где был схематично изображен один из набросков. На нем, как и на многих других, было трехэтажное здание, но вот только его форма и фасады чем-то особенно привлекли Арсения, что он рассматривал его достаточно долго.   Здание имело форму буквы Г, внутри которой удобно мог расположиться сквер с облагороженной территорией, а сами фасады двух сторон были разные. На короткой стороне на каждом этаже располагались окна в пол, создавая при этом ощущение слитного прозрачного пространства, как будто полоса света шла от земли до кровли здания. На этом фасаде не было сплошного остекления, так как в этом крыле предполагались залы для постоянной экспозиции. Длинная сторона здания имела панорамное остекление первого этажа, в котором предполагались главная входная группа и холл, и как бы нависающие над ним второй и третий этажи для временных экспозиций, имеющие слитный фасад с ассиметричной кровлей. Эта часть отличалась цветом от остального здания и имела смелые четкие росчерки, сквозь которые проглядывала необычная панорамная стеклянная конструкция фасада. Создавалось впечатление, что перекрещенные лучи выхватывают хрупкость и изящность стекла под ним, что под слоем новизны скрывается неизменная классика, что каждая идея может быть одновременно и изменчивой, и вечной. Цветовое решение этого варианта также удивило Арсения, здесь было сочетание темного мрамора со светлой облицовкой, здесь было обилие стекла, пропускающего много света в общие зоны и окруженного стальными элементами внешних конструкций.    Общее впечатление было невероятным: Арсений никогда не видел ничего подобного в России, такой музей вполне мог быть построен где-нибудь в Европе, ему казалось, что подобные дерзкие фасады, а про себя он охарактеризовал их именно этим словом, могли бы быть украшением для любого города, а с учетом места расположения их предполагаемого строительства, этот вариант вписывался в окружающее пространство идеально.   — Если ты хотел увидеть частичку души, то она здесь, — тихо сказал Антон, кивая на листы в руках Арсения. — Его я спроектировал таким, какими увидел твои работы, как понял твой фирменный стиль и вложил в этот вариант самое, на мой взгляд, главное — свет и свободу, энергию и дух творчества.   — Это идеальное попадание, — Арсений сглотнул, обнаружив, что во рту пересохло. — Это именно то, что нужно.    — Мне тоже больше всего именно этот вариант нравится, он пришел мне в голову вечером в субботу, сразу же, как только я попал домой. Поэтому я всю ночь просидел, отрисовывая все это, вдохновленный твоими работами и нашей общей идеей концепции. Действительно было очень полезно посмотреть твои дизайны, меня еще долго не отпускало вдохновение, и я старался приблизить именно эту идею свободы, что так прочно засела в моей голове. А на следующий день я решил прикинуть еще пару вариантов, исходя из места и общего ТЗ заказчика, но лучше первого варианта, вдохновленного тобой, у меня не получалось, — конец своей речи Антон проговорил уже тихо, потупив взгляд.   Арсений почувствовал прилив гордости и счастья за работу Антона, и за то, что сам он явился в каком-то смысле музой для его идеи. Шастун поднял взгляд, и Попов увидел в его душе искрящуюся радость, он весь светил своей невероятной теплотой и искренностью. Арсений вдруг вспомнил свои сны, в которых он летел навстречу сияющему солнцу, это было очень похоже — так же согревающе и приятно.   — У тебя есть наброски планов? — Попов отошел к своему креслу и сел за ноутбук. Он постарался переключиться на рабочий тон и выбросить из головы эту странную аналогию, которая пришла ему на ум.   — Еще нет, как раз хотел ими заняться. У меня готов свайный план и расчёт перекрытий, сегодня определюсь с общим планом этажей, а потом будем с тобой решать, как будем делать перегородки и зонирование. Тебе пока не нужна помощь с проектом отеля? — спросил Антон, расчищая место на столе и придвигая ближе стопку с листами выбранного варианта.   — Пока нет, я как раз просматриваю правки. Думаю сегодня разобраться с ними, чтобы и себе потом время разгрузить, и тебя не отвлекать от работы по музею.   — Хорошо. Если будут вопросы по корректировкам, обращайся, ты меня не сильно отвлечешь, — Антон улыбнулся, глядя на Арсения так, что у того, кажется, сердце опять решило жить собственной жизнью, так сильно отбивая ритм в грудной клетке, словно пытаясь достучаться до человека, сидящего на расстоянии вытянутой руки.   Арсений кивнул и опустил взгляд вниз, сделав вид, что читает записи в ежедневнике.   «Слегка запал?» — Арсений мысленно хмыкнул, вспомнив слова Сережи. — «Похоже, я по-крупному вляпался».