Клетка

Вечер оказался скучным. Чайльд в очередной раз окинул взглядом зал большого ресторанного зала, наряженных в бальные костюмы гостей, чьи лица все до единого скрывали маски, и крепче сжал ножку своего бокала с игристым вином. Было душно. Некомфортно. Казалось, что из-за этих масок на него смотрят абсолютно все. Смеются. Осуждают. Презирают. Не бал, а цирк уродов. Да и можно ли было назвать балом сборище богатеев в самом роскошном ресторане города, пусть даже с танцами? Вряд ли. От живой музыки и оркестра болела голова. Хотелось уйти, но Чайльд не мог. Слишком рано. Всё равно хоть кто-то, да заметит побег молодого Предвестника, а потом все будут это обсуждать, новость разлетится и будет только хуже. Решат, что он боится. Или что он слабый. В Снежной даже такие развлечения были полем боя. И всё же стоять в зале было тяжело. Чайльд чувствовал, как задыхается, как стремительно алкоголь бьёт в голову. Нужно было побыть наедине с собой, хотя бы ненадолго. Развернувшись, Чайльд спешно поднялся по лестнице на второй этаж и юркнул в приоткрытые балконные двери. Только там, в полном одиночестве, он выдохнул и расслабленно облокотился о перила. Бокал легко крутанулся в его руке, но Чайльд удержал его. А за стеклянным навесом балкона открывался великолепный вид на белоснежную столицу Снежной. Балкон был застеклен в виде прозрачной полусферы. За стеклом открывался дивный вид на город, оно же, это стекло, оберегало их от мороза и лютой уничтожающей всё на своём пути метели. Даже смотреть на белоснежные яростные вихри было страшно, не то что уж оказаться среди них. Непогода разыгралась к ночи, а поутру на улицах опять останутся трупы. Чайльд сделал глоток из своего бокала и прикрыл глаза. Мысли постепенно успокоились. — Странно, что один из Предвестников убегает от гостей, — услышал он за спиной и вздрогнул от неожиданности. Мало кто мог подойти к нему незаметно и бесшумно. Чайльд обернулся, из-за чего перекинутый через наплечник его белоснежного костюма тонкий шарф изящно крутанулся в воздухе. Пред ним предстал привычно улыбающийся Панталоне. Он неспешно подошёл, тоже с бокалом в руке. Ох уж эти лицемерные улыбки — Чайльд с трудом удержался от комментария и отвернулся. Ведь прошлый их разговор не задался. Панталоне тем не менее подошёл ближе, тоже облокотился на перила и окинул снежные просторы долгим задумчивым взглядом. Его парадный костюм был черным, как сама ночь, подчёркивающим сильную фигуру воина. Странно — удивился Чайльд — он никогда не слышал, чтобы Панталоне сражался, но при этом его плечи, руки, ноги, грудь — всё это было телосложением бойца. Мрачный костюм разбавляли яркие драгоценные камни на кольцах и на броши воротника рубашки. Сияли и кристаллы на цепочке его очков. — Почему ты ушёл, Чайдьд? — спросил он. — Голова закружилась, — соврал тот. — Мы с тобой не так давно обсуждали тему вранья... — тихо напомнил Панталоне и поправил очки. — Ты настолько меня не уважаешь? Чайльд промолчал. Не уважает? Уважает? Он даже не знал и не понимал, что это такое. Относительно похожие чувства он испытывал к Капитано после того, как увидел того в бою. Поэтому Чайльду нечего было сказать и он лишь небрежно пожал плечами. Панталоне вздохнул, выпрямился и сделал шаг в сторону, намереваясь уйти. — Если честно, понятиям не имею, о чём говорить с этими людьми, — спешно признался Чайльд. Почему-то ему не захотелось снова оставаться одному. Он обернулся, смотря в спину Панталоне. — Они мне чужие. Я их не понимаю, а они меня. И их взгляды из-за масок... они же смеются надо мной. Ну? Что скажешь? Что я тупой и жалкий? — Когда я вообще что-то подобное говорил? — Панталоне вернулся и снова облокотился на ограждение. Убрав за ухо выбившуюся прядь тёмных волос, он вздохнул. — Да мне тоже не о чем с ними говорить. Это всё... пустое. Но нам надо играть наши роли. Мы Предвестники. Мы их гордость. — Я знаю, — согласился Чайльд. — Хотя, скорее это вы гордость, но не я. — Ты недооцениваешь впечатление, которое производишь на других. — Панталоне улыбнулся, но по-другому. Чайльд сказал бы, что это была почти искренняя улыбка. — Поверь, интереса там больше. Хотелось бы верить, но было сложно. Чайльд привык слышать, что ему негде нет места, куда бы он ни пошёл. Будь то новый отряд, новое задание или даже повышение. Он всегда и везде оставался чужим. Неправильный непонятный Чайльд. Дитя, вышедшее из холодных объятий Бездны. Чайльд помолчал немного, затем снова глянул на Панталоне. — Зачем ты пришёл? — спросил он. — Ты же шёл за мной, да? — Мы как-то холодно расстались в тот раз, — задумчиво ответил Панталоне и чуть свёл брови, смотря на линию горизонта. — Я бы не хотел прерывать общение на такой ноте. — Общение? — усмехнулся Чайльд. — А разве нет? — Панталоне глянул на него. — Нас с тобой слишком многое связывает... Аякс. Чайльд вздрогнул, услышав своё имя. Настоящее имя, то, которое получил при рождении от родителей, а не от Пьеро на церемонии Предвестников. — Ты... помнишь меня? — робко спросил Чайльд. — Конечно, — усмехнулся Панталоне. — Своенравный дикий семнадцатилетний мальчишка... поставивший на карту всё. И своё имя, и свою честь, и свою картьеру. Я помню твои глаза, когда тебе разбили маску. Забыть их было бы невозможно. Я помню твоё обветренное и исколотое снежинками лицо. Я помню твои почерневшие отмороженные пальцы, продолжающие отчаянно сжимать оружие. Я никогда тебя не забывал, Аякс. Чайльд долго и внимательно смотрел на Панталоне, пытаясь понять, в чем же он хитрит. Но он смотрел ровно, прямо, не отводя взгляд. Серебряная прядь в хвосте его тёмных волос, переброшенных через плечо, будто бы сияла в свете ламп. Каким бы хитрым и коварным ни был Панталоне, он оставался всё так же бессовестно красив, как и в ту ночь, которую сам вспомнил. — То, как ты посмотрел на меня тогда, я тоже не забыл, — тише добавил Панталоне, опустив взгляд. — Никто и никогда так на меня не смотрел. Между ними возникла пауза. Чайльд молчал, ожидая продолжения и не зная, что сказать, а Панталоне, казалось, погрузился в свои мысли. — И мне очень интересно, — продолжил он так же тихо и поднял внимательный пронзительный тёмный взгляд. — Изменилось что-то с той ночи или нет. Чайльд промолчал, но почувствовал, как румянец тронул его щёки. Изменилось ли что-то с той ночи, когда он, совсем юнец, сносимый ветром, стоял по колено в снегу и крови среди горы трупов. Его маска разбилась от мощного удара, обнажив юное почти детское лицо. Свысока на него смотрел Предвестник. Из-за своей маски, пристально и долго, он смотрел прямо в глаза тогда ещё молодого Аякса. Внезапно Предвестник снял маску и показал свое лицо — красивое, строгое, тонкое и бледное. С непроницаемыми чёрными глазами. Аякс вздрогнул, его сердце ёкнуло. Они смотрели друг на друга несколько секунд, а казалось, что целую вечность. И всё же их разделяло слишком многое. Простому солдату было не дотянуться до такой величины, как сам Предвестник. Но отвести взгляд казалось невозможным. Чайльд почувствовал, как сильно вспыхнули его щёки. Скорее всего, из-за алкоголя. Не из-за воспоминаний же... ничего особенного, подумаешь, Панталоне заметил его тоже. С кем ни бывает. — А я уже вижу ответ... — вкрадчиво произнес Панталоне и прижал палец к губам, пряча улыбку. — Чего ты хочешь? — резко спросил Чайльд, пряча за грубостью смущение. Панталоне подался ближе, мягко перехватил его руку и погладил запястье с тонким шрамом, полученным в многочисленных боях. Его сильные пальцы вызывали приятную легкую дрожь, и Чайльд, тяжело вздохнув, прикрыл глаза. — Я хочу сказать, что это взаимно, ты тоже мне интересен, — ответил Панталоне, но тут же перевёл тему: — Почему не идёшь к Пульчинелле? Он сидит один и явно переживает из-за вашего конфликта. — Откуда ты знаешь о нашей ссоре? — удивился Чайльд. — Я куда внимательнее, чем многие думают... Вы же из-за Солоха поругались? — Да... Ещё до собрания. — Ну так извинись. — За что? — Я и забыл, — улыбнулся Панталоне. — Что ты не знаешь слова «извини». Его пальцы всё ещё нежно скользили по запястью Чайльда. Очень мягко и невесомо, до мурашек. Чуть заигрывающе, чуть соблазняюще. Чайльд перевернул руку, чтобы поймать его пальцы, но Панталоне нежно мазнул его ладонь. Чайльд легко вздрогнул: это щекочущее прикосновение пробрало до самого сердца. Он осторожно тронул чужую ладонь в ответ. Их пальцы переплелись, Панталоне чуть сжал свои и затем убрал руку. От этого короткого контакта Чайльду стало невыносимо жарко. — Не бойся подойти к Пульчинелле, — посоветовал Панталоне. — Он тебя любит, простит. Да и нет смысла прятаться от людей. Теперь ты для них недосягаемая высота. Улыбнувшись, Панталоне развернулся и неспешно направился к дверям. На сегодня разговор был окончен. Чайльд постоял ещё немного, обдумывая его слова, вздохнул и пошёл следом. На самом деле, ему было стыдно перед Пульчинеллой, но подойти он и правда боялся. Он редко извинялся, ещё реже перед Пульчинеллой, который сделал для него так много. Хотелось наладить отношения, да и всё лучше выслушать его упрёки, чем стоять тут и думать о выходках Панталоне. Вернувшись в душный зал, Чайльд окинул его внимательным взглядом и заметил внизу одинокую фигуру Пульчинеллы за столом в самом центре. Он сидел и смотрел на сцену, любовался молодой певицей со звенящим лёгким вокалом. Спустившись к нему, Чайльд медленно подошёл к круглому столику, отодвинул стул и сел рядом. — Чайльд! — Пульчинелла, обернувшись, вскинул брови. — Я думал, уж не подойдёшь. — Не хотел отвлекать, господин мэр, — ответил Чайльд и, сложив руки перед лицом, бросил взгляд на сцену. — Как вам тут тут? — Если честно, скучно, — вздохнул Пульчинелла. — Но надо улыбаться и делать вид, что весело. А тебе? — Тоже. Пульчинелла... — Чайльд всё же глянул на него и заметно смутился. — Я хотел попросить прощения за тот раз. Я нахамил и вообще повёл себя... ужасно. Пульчинелла чуть прищурился, смотря на него с подозрением и явно ища подвох. Постепенно его лицо смягчилось, морщинки разгладились, он вздохнул и медленно кивнул. — Всё нормально, Чайльд, — ответил он. — Я сразу тебя простил. Если честно, я тогда тоже перегнул. Не стоило говорить всего... — Нет, ты был прав, — ответил Чайльд и сложил руки перед собой. — Я облажался. Сильно. — Но выкрутился. И сделал как лучше. Солох наш и в перспективе он полезен. Сейчас уже многие склоняются к тому, что это весьма полезное приобретение. Наши торговцы уже имеют на него виды. Всё хорошо, мальчик мой, я думаю, Пьеро тоже это понимает. Пульчинелла мягко тронул руку Чайльда, сжал и тут же убрал, пока они не привлекли чужой ненужный интерес. Ни один из них не хотел, чтобы кто-то посторонний знал об их тёплых отношениях. — О чём беседуете? — стул по соседству отодвинулся и на него сел Панталоне. — Обо всём понемногу, — ответил Пульчинелла и наклонился, смотря на него. — Тоже заскучал, Панталоне? Даже соизволил присоединиться! — Немного заскучал, — ответил тот с привычной улыбкой. — Думаю, что мог бы неплохо поработать, вместо того, чтобы тратить время тут. Обожаю заискивающие взгляды, но не тогда, когда сам же ничего не делаю. — А тебе лишь бы в бумажки смотреть, — усмехнулся Чайльд. — Ты тратишь деньги, которые я получаю благодаря этим бумажкам, — спокойно ответил Панталоне. — А тратишь ты немало. — А я всё ещё хочу поговорить о моём загубленном заводе, — послышалось за их спинами. Чайльд вздрогнул, когда на его плечо опустилась тяжёлая рука. Он медленно поднял взгляд, смотря на маску, скрывающую молодое лицо Дотторе. В этот раз вокруг его мягких губ не было даже тени носогубных морщин. — Мой клон рассказал мне, как ты сбил его на лестнице в доме Панталоне, — сказал он. — Тебе повезло, что этот парень был миролюбивый. Другой догнал бы и бросился в бой. — В смысле, клон? — холодно спросил Панталоне и резко обернулся на стуле. — Если ты сейчас скажешь, что имеешь дерзость присылать ко мне клона вместо себя, тут точно будет драка. — Да я пошутил, — отмахнулся Дотторе с самым скучающим видом. — Или нет. Чайльд тихо засмеялся. Он поднял взгляд и заметил, что теперь присутствующие смотрят на него иначе. Иначе смотрят на них. Он больше не был один: его окружали Предвестники и они принимали его, говорили с ним. Чайльд наконец-то ощущал себя на своём месте. Вечер не становился интереснее. Дотторе вскоре исчез, будто бы его и не было, а Панталоне и Пульчинелла обсуждали денежные вопросы, и Чайльд, хоть и слушал внимательно, мало что понимал. Пару раз он ловил на себе заинтересованные девичьи взгляды из-под масок, но делал вид, что ничего не замечал. Чужой интерес был ему абсолютно безразличен. — Господин Тарталья, — к нему склонился хостес и прошептал. — Пришёл мужчина, требует вас. Говорит, что он ваш отец. Приглашение у него и правда есть, но он не одет и.... — Я иду, — ответил Чайльд и улыбнулся Панталоне и Пульчинелле. — Отойду, господа. Чайльд встал и прошёл вслед за хостес. У входных дверей, в старой потёртой и даже дырявой шубе его и правда ждал отец. Сапоги и шапка на нём также оказались старыми, протёртыми, и, кажется, по возрасту они были старше Чайльда. Странно, подумал он. Чайльд покупал отцу да и всем членам семьи новые вещи. Он в последний раз приволок такие шубы, что позавидовали бы богачи в зале. — Отец? — Чайльд подошёл с улыбкой. — Рад тебя видеть. Почему ты... — Выйдем, Аякс, — холодно сказал отец и даже не взглянул на него. — Накинь что-нибудь. Это ненадолго, но всё же. Там метель. — Я не замёрзну, не волнуйся, — ответил он и махнул рукой, прося открыть перед ними двери. Не улице стало спокойнее: метель улеглась, но крупный снег всё ещё сыпал. Чайльда передернуло от холода, а его щёки резко покраснели. Он обхватил себя руками и встал напротив отца, а тот сгорбился и поступил затравленный взгляд. Пауза затягивалась. — Что случилось? — спросил Чайльд. — На тебе лица нет. — Скажи, это правда? — Отец наконец-то посмотрел на него красными уставшими глазами. — Что ты сгубил солдат на Солохе, а потом пришёл сюда отмечать это? Чайльд почувствовал лёгкий холодок, скользнувший по спине. Такого разговора он не ожидал. Они стояли в темноте, среди ветров и снега, в слабом свете, падающем на сугробы через огромные окна зала ресторана. — Солдаты Фатуи гибнут каждый день, — ответил Чайльд. — Я сам был таким когда-то. — Я знаю, что был, — согласился отец. — Но теперь ты сам отправил таких же ребят на смерть и даже не раскаялся? Напротив, на их костях и крови ты назвал себя героем. — Они сами проиграли бой шайке хиличурлов, — холодно парировал Чайльд. — Я не несу ответственности за их ошибки. И да, мне тоже предстоит отправиться на Солох, но уже в одиночку. Его завоевание будет только моим боем. — Ошибки... — повторил отец и медленно кивнул. Кажется, это всё, что он услышал из речи сына. — Значит, ошибки... Послушай-ка... Он неспешно подошёл и ткнул пальцем в грудь Чайльда. — Я отправил тебя сюда, чтобы ты остепенился. А что сделал ты? Привлёк внимание Предвестников, пошёл по головам, стал убийцей и даже был принят в их ряды... Я больше тебе не доверяю, Аякс. Мой сын погиб в лесу шесть лет назад, а тебя, чудовище, я не знаю. Дорога в наш дом тебе закрыта. Не смей подходить к младшим. И твои кровавые деньги нам тоже не нужны! Достав из карманов пакетики с морой, он бросил их Чайльду прямо в лицо. Золотые монеты просыпались и попадали в снег, сияя в свете фонарей. Чайльд резко отстранился, смотря на отца во все глаза. — С ума сошёл? — тихо спросил он. — Быть Предвестником это величайшая честь. Я самый молодой из них, тебе бы гордиться! Я предстал перед самой Царицей! И эту мору я добыл потом и кровью, а ты просто выбрасываешь её?.. Сумасшедший старик... Звук хлесткой пощечины оглушил. Голову Чайльда мотнуло в сторону, щека горела огнём. Старик не растерял силы и явно вложился в этот удар. Повисла жуткая тишина, даже метель стихла, словно испугавшись последствий. — Никогда больше, — процедил отец. — Не смей к нам подходить. Никогда. Гнев закипал внутри. Чайльд стоял, прикрыв глаза, и чувствовал, как дрожат руки от унизительного оскорбления, как его всего трясёт. Куда сильнее, правда, от обиды. Первые жгуче-лиловые искры окутали его руки и послышался электрический треск. Глаз Порчи моментально отозвался на его зов. Чайльд распрямился, смотря уже не своим взглядом, и сделал первый шаг. Сильная рука тут же крепко и до боли сомкнулась на его запястье. — Господа, не место и не время. Чайльд обернулся, смотря на Панталоне. Тот холодно глянул на него и угрожающе сильно сжал запястье, пока фиолетовые искры полностью не исчезли. Панталоне помог ему сдержаться, и Чайльд был благодарен как никогда. При мысли, что он мог натворить, задрожали ноги. А Панталоне перевёл взгляд на его отца и угрожающе улыбнулся. — Господин, — вкрадчиво произнёс он настолько ядовитым тоном, насколько только мог. — Если бы вы не были родственником нашего Чайльда, вас бы уже арестовали за нападение и оскорбление Предвестника. Поэтому, прошу вас, немедленно покиньте это место. Чайльд даже не посмотрел на отца, когда тот попятился, а затем махнул рукой и побрёл прочь. Панталоне всё ещё сжимал его руку, ветер пробирал до костей. Панталоне спросил что-то, затем ещё и ещё, а потом просто дёрнул Чайльда на себя и потащил куда-то. Чайльд пришёл в себя только когда тронулась бричка. Он поднял рассеянный взгляд и посмотрел на сидящего напротив Панталоне. Тот скучающе уставился в окно, не замечая спутника. — Куда мы? — спросил Чайльд. Панталоне обернулся к нему и непонимающе вскинул брови. — Я спрашивал тебя, хочешь ли ты домой, но ты молчал. Поэтому, едем ко мне. Угощу вином, расслабиться, может, уймёшься немного. Гостевая комната есть и не одна. Чайльд медленно кивнул. Да, наверное Панталоне и правда его о чём-то спрашивал, но в голове звучали только безжалостные слова отца. — Спасибо, — сказал он после паузы. — И за это, и за то, что не дал сорваться. — Ты действительно хотел напасть на отца? — спросил Панталоне и скептически выгнул бровь. — С Глазом Порчи? — Конечно же, нет, — уверенно ответил Чайльд. — Я просто не сдержался. Это эмоции. — Это непростительно. — Я знаю. Знаю. — Тогда ты должен знать, что лучше никому, кроме нас, об этом не рассказывать. Скажи спасибо, что меня встревожило взволнованное лицо хостес, и я успел застать эту отвратительную сцену. Они довольно быстро доехали до особняка Панталоне. Чайльд вышел следом за хозяином дома и сжался, ведь шубу он оставил в ресторане. Панталоне сразу же проводил его в свой кабинет, где слуги давно разогнали отопительную систему. Им принесли бутылку мондштадтского вина, два бокала и лёгкую закуску. Слуг Панталоне прогнал и вино разлил сам, пока Чайльд отогревался у батарей. — Лучше? — спросил Панталоне и сел в широкое кресло напротив. Проиграв вином в бокале, он сделал глоток и блаженно поморщился. — Намного, — ответил Чайльд и последовал его примеру: отпил вина и улыбнулся. — И снова спасибо тебе. Они немного помолчал и, наслаждаясь теплом и вином. Здесь, пусть даже и в чужом доме, было уютнее, чем в ресторане с толпой гостей, облаченных в маски. Панталоне встал и подошёл к окну, любуясь танцем метели. Смотря на его широкую спину, Чайльд улыбнулся. Вечернюю тишину разбавил его тихий смех. — Что? — спросил Панталоне, обернувшись. — Не ожидал, что ты меня запомнишь, — ответил Чайльд. — Я всё про ту ночь. Что сам Предвестник... — Ты явно недооцениваешь себя, — повторил Панталоне уже сказанное. — Может быть. Чайльд встал и медленно подошёл к Панталоне. Оперевшись плечом о стену, он тоже посмотрел в окно и осушил свой бокал. Его он оставил прямо на подоконнике и устало прикрыл глаза. Почему-то его тянуло к Панталоне. Манило какой-то неведомой силой. Конечно же, он и сам не забывал прекрасного лица того Предвестника, но с годами чувства притупились. Кто же ожидал, что интерес со стороны Панталоне разбередит их снова. Чужие пальцы мягко коснулись подбородка, и Чайльд уловил уже знакомый запах парфюма. Он открыл глаза и утонул в чёрном глубоком взгляде Панталоне. Тот подошёл почти вплотную, провёл большим пальцем по его губе и чуть надавил. Это было... странно. Чайльд понимал, что он решился взять желаемое, но в нём самом шевельнулся давно забытый страх. Панталоне не терял время: он приблизился и прижался к губам Чайльда своими. Поцеловал коротко, нежно. Затем чуть дольше. Чайльд не понимал своих чувств и новых ощущений, удары собственного сердца отражались эхом в ушах. И только когда Панталоне толкнулся языком, Чайльд резко отстранился. Ничего не говоря, он метнулся к двери и замер, тронув ручку. Его трясло, паника охватила мысли. Хотел ли он? Хотел, конечно, но было страшно. Чайльд понимал, что если уйдёт, эта дверь закроется навсегда. Этого он точно не хотел. Да и что такого в поцелуях? Панталоне опытный, сделает всё сам. Это же даже не прыжок в Бездну. Хотя, прыжок в Бездну был не так страшен, как поцелуй с этим человеком. Чайльд медленно обернулся. Панталоне с несколько растерянным видом так и стоял у окна. Видимо, давал ему время на размышления. Чайльд понял, сейчас или никогда. Он сорвался с места, подбежал и резко обхватил его за шею. Тёплые губы снова впились в его рот жадно и до боли. Чайльд застонал в поцелуй и зажмурился, чувствуя, как подкосились ноги. Панталоне почувствовал это тоже: подхватив Чайльда под бёдра, он усадил его на стол и небрежный движением руки смахнул с него абсолютно всё. Бумаги, в которых он так долго разбирался, чернильницу, пачкая дорогой ковёр, перья, которыми писал. Вся его работа моментально оказалась на полу. И всё ради Чайльда, лишь бы быть к нему ближе. Он навалился, вклиниваясь между его ног. Темнота кабинета сгущалась, защищая их, и Чайльд застонал, когда чужая сильная рука огладила его бедро, задев кожаную повязку. Пальцы безжалостно грубо сжали ягодицу, а губы сомкнулись на бледной шее. Чайльд выругался: кажется, Панталоне оставил ему засос. На самом видном месте. И всё же в его руках было хорошо. Чайльд чувствовал, как нарастает возбуждение, но когда Панталоне потянулся к его ширинке, он отстранился. Чайльд посмотрел с нескрываемым страхом, разом перехватив и чужие руки, и уперевшись коленом в его живот. Панталоне замер, изумленно распахнув глаза. Изумление тут же сменилось гневом. Он резко распрямился и холодно сказал: — Пошёл прочь. — Панталоне, успокойся, — попытался объясниться Чайльд, но тот грубо перехватил его за предплечье и сдернул со стола. — Убирайся отсюда! — приказал он. — Ты не так понял! — Чайльд вывернулся из его хватки и выкрикнул, когда тот снова потянулся: — У меня нет опыта! Панталоне снова замер. Непонимающе моргнул. — Что?.. — выдохнул он. — Я не отталкиваю тебя, — пояснил Чайльд и примирительно поднял руки. — У меня просто нет опыта. Я не знаю, что надо делать. И мне... немного страшно. Панталоне непонимающе нахмурился и посмотрел на него так, словно видел впервые. Вернув Чайльда на стол, он чуть наклонился, чтобы глаза были напротив глаз, и упёрся руками в крепкую столешницу. — Хочешь сказать, что ты девственник? — спросил он тихо и уже спокойно. — Да... — Чайльд смущённо сглотнул и чуть отстранился. — А что?.. — Да не верится, что такую красоту ещё никто не соблазнил. Так тем более, — Панталоне нахмурился и заговорил обжигающе холодно: — почему ты не сказал мне, что девственник? — Это что-то меняет? — так же холодно ответил Чайльд и сжал кулаки, готовый защищать себя до конца. — Меняет, — резко ответил Панталоне, но на его губах тут же расцвела привычная лёгкая улыбка, а в глазах отразилось что-то похожее на тепло. — Я был бы чуточку нежнее. Первый опыт это важно, он должен быть приятным. И я тебя не тороплю с близость, если уж мы определились с тем, что симпатия взаимна. Может, просто останешься на ужин, Чайльд? Раз уж дело не во мне, а в твоём опыте. — Извини, — вздохнул Чайльд и опустил взгляд. — Я не хотел тебя обидеть. Просто не думал, что это то, о чём стоит говорить. Мы же просто... — Об этом как раз стоит и лучше сразу. — Панталоне приподнял его подбородок и оставил на губах лёгкий нежный поцелуй. — Я готов ждать. Когда ты меня захочешь, попросишь сам. Выжидать я умею. Внутри у Чайльда будто бы растёкся жидкий огонь. Щёки вспыхнули, он покраснел и с трудом сдержался, чтобы не засиять от счастья. Почему-то его тело реагировало странно, его захлестнула непонятная будоражащая радость от мысли, что между ним и Панталоне возникла взаимность. — Договорились, — усмехнулся Чайльд. — Так вот. Ужин? Я согласен на ужин. — Замечательно, — ответил Панталоне. — Насладись вечером и выспись в тёплой постели, потому что скоро, если я не путаю, тебя ждёт пусть и короткая, но всё же ссылка в Солох. Чайльд капризно фыркнул, а Панталоне тихо засмеялся. Покачав головой, он легко поцеловал эти манящие губы и вышел из кабинета, чтобы позвать прислугу.