За рамками канона

Разбирая скопившуюся за несколько дней почту, Сэм на мгновение замер, выудив из стопки счетов и рекламных листовок конверт из плотной бумаги. Осмотрел, с удивлением отметив наличие сургучной печати на обратной стороне. Вгляделся в оттиск, изображающий змею, увенчанную короной. И лишь потом окликнул Александра, увлеченного просмотром соцсетей. — Алекс, кажется, тебе письмо из Хогвартса. Тот обернулся, откладывая в сторону телефон: — Ты сейчас серьёзно, Сэмми? — льдистые глаза недоумённо распахнулись, затем сощурились, пытаясь рассмотреть конверт в руках Сэма. После чего Александр мгновенно побледнел, сглотнул и свистяще прошептал: — Лучше бы это был Хогвартс. Ей-богу! — Мне не нравится тон твоего голоса, Алекс, — Сэм осторожно отложил конверт в сторону. — Так же, как и то, что ты, похоже, в курсе, от кого письмо и что в нём. — Ты прав ровно наполовину, — Александр поднялся из кресла, в котором восседал до сих пор. Подцепил конверт негнущимися пальцами и с преувеличенной веселостью объявил: — Я не знаю, что там. И знать не хочу. Поэтому давай отправим письмо от Оливии туда, где ему самое место — а именно в мусорную корзину. — С ума сошёл? — реакция Макото была молниеносной, пальцы сомкнулись на краешке конверта, настойчиво потянули на себя. — Верни на место, Алекс. Вдруг там что-то важное. — Ты делаешь большую ошибку, Сэмми, — буркнул Александр, но чертово письмо, пусть и поколебавшись, отдал. Осторожно вскрыв конверт ножиком для бумаги, Сэм выудил тонкий листок с гербовой печатью. Всё с той же коронованной змеей. — Оно на шведском, — констатировал японец, вглядевшись в написанное. — Удивительно, правда?! — не мог не съязвить Нильсен, за что и получил щелчок по носу от Сэма, жуть как не любящего подобных шуточек. — Читай давай, умник, — хмыкнул он, поправляя манжеты рубашки. Александр быстро пробежал глазами отпечатанный на машинке текст, два раза подряд тяжело вздохнул, поднял глаза к потолку, после чего неразборчиво выругался на шведском. — Что там? — Алекс обернулся на Сэма, в чьих насыщенно кофейных глазах мелькнуло что-то вроде настороженности. — Оливия желает познакомиться с моим избранником, — выдохнул Александр, сминая листок в кулаке. — Если ей растрепала Рэйчел, я её… Макото не дал ему договорить. Взлетела в воздух смуглая ладонь, касаясь холодной щеки Александра. — Так, спокойно. Не надо никого убивать или пытать, Алекс, — шепнул он, смотря прямо на Александра, за радужками глаз которого бушевала самая настоящая арктическая буря. — Твоя мать рано или поздно бы узнала о наших с тобой отношениях, — Сэм помедлил, взвешивая каждое из слов, что собирался сейчас сказать. Автоматически передернул плечами, вспомнив отца, и мысленно возблагодарил ками за то, что его семья пока ещё не в курсе. И лишь потом произнес, не замечая того, что собственный голос проседает на отдельных словах: — Что ж, полагаю, я должен ответить согласием на желание твоей матери. С тебя заказать нам билеты до Стокгольма на ближайшую дату, — не дожидаясь ответа Александра, он потёр переносицу и вышел на кухню. Застыв на мгновение рядом с табло в зале прилета, Сэм огляделся вокруг, пока Александр искал машину. Если честно, предстоящее знакомство с Оливией немного пугало его. Хорошо, не знакомство, а встреча. Он уже имел счастье, пусть и весьма сомнительное из-за обстоятельств, этому сопутствовавших, увидеться с матерью Александра. Тогда она лишь коротко кивнула ему, куда как больше озабоченная разговором с полицией, нежели с одним из друзей сына. — Каково будет теперь узнать, что я не друг, а что-то большее? — едва слышно пробормотал он, крепко вцепившись в ручку чемодана. — Вот и мне интересно, — раздавшийся прямо над ухом голос Александра заставил вздрогнуть, сделать несколько шагов назад. — Да ладно, если что, просто свалим в гостиницу. Я уже забронировал номер на всякий случай, — обернувшись, Макото встретился взглядом с Нильсеном, смотревшим на него так, что все страхи и сомнения, пусть и ненадолго, отступили в сторону. — Уже продумал пути отступления? — хмыкнул он, позволяя крепкой ладони Александра коснуться щеки. — Естественно, Сэмми, — шепнул тот, второй рукой перехватывая ручку чемодана. — Машина ждет. И да, на этот раз поведу я. Кованые ворота неслышно отъехали в сторону, пропуская серебристый Volvo в святая святых семьи Нильсен. Машина вырулила на подъездную дорожку, огибая набирающие цвет рододендроны самых разных оттенков с вклинившимися между ними пышными копнами клематисов. — У вас красивый сад, — отметил Сэм, опуская стекло и вдыхая насыщенную смесь запахов, мигом окутавших машину. — Да, — сухо отозвался мигом подобравшийся Александр. — Это немногое, что ещё радует Оливию после… хм… ну ты сам знаешь… — он нахмурился, очевидно, не желая упоминать о смерти отца даже спустя столько лет. Машина притормозила неподалеку от крыльца. Однако Александр не спешил выходить. Он заглушил двигатель, тяжело вздохнул, словно собираясь с силами, и лишь после этого выбрался наружу. Сэм последовал за ним, внутренне переживая за то, что выглядит слишком просто для этого места, этого дома и для Александра, нарочито медленно поднимающегося по ступенькам. Сэм медленно поднимался по натертой до блеска лестнице. При одном лишь взгляде на хрустальные светильники в стенных нишах, изящные вазы с букетами из лилий и роз и подлинники картин Моне и Ренуара, Макото сник и едва не выпустил из руки ручку чемодана. — Чёрт, чувствую себя лишним здесь, Алекс, — шёпотом признался он, замерев посреди лестницы с растерянным видом. Всё потому, что с вершины второго этажа на них смотрела Оливия Нильсен. Она не произнесла ни слова, внимательно наблюдая за сыном и его спутником, и лишь неясная тень улыбки коснулась губ, когда Александр коротко кивнул ей. — Чушь, Сэмми, — быстро шепнул Александр за пару ступеней до того, как остановился перед матерью и преувеличенно вежливо улыбнулся одними кончиками губ. — Возвращение блудного сына, — негромко произнесла женщина, на что Александр лишь закатил глаза и, словно специально, цепко ухватил Сэма за ощутимо подрагивающую руку. — Располагайтесь и встретимся за обедом. Агда приготовила твои любимые фрикадельки с картофельными клёцками. Надеюсь, что и Сэмюэлю они тоже понравятся, — с этими словами Оливия, окинув Сэма странным, ни на что не похожим взглядом, удалилась, негромко цокая каблуками по паркету. — Она назвала меня полным именем. Это плохо, да? — пробормотал Макото. — Ты слишком драматизируешь, — отмахнулся Александр, но тон голоса говорил об обратном. Хоть он и пытался скрыть это за показной бравадой. За столом, больше подходящим какому-нибудь рыцарскому собранию, нежели обеду с матерью своего парня, Сэм сидел как на иголках. Старательно орудуя вилкой, он уставился в тарелку, безжалостно расчленяя очередную фрикадельку. Успевая при этом ответить на вопросы Оливии о погоде в Лондоне, делах в детективном агентстве и прочих никак не относящихся к главной теме вещах. И едва не уронил картофельную клёцку, когда ладонь Александра коснулась колена. Очевидно, что таким образом Нильсен хотел его подбодрить. Вот только эффект вышел совершенно обратный. Макото вздрогнул, поднял голову и встретился и изучающим взглядом Оливии. Женщина чуть склонила голову, постукивая пальцами по столешнице. Потом, покосившись на сына, чья рука по-прежнему обреталась под столом, обронила: — Александр, будь добр, положи локти на стол. Ты смущаешь Сэмюэля. Сэм мгновенно покраснел, передёрнул плечами и снова уставился в тарелку, так, словно там обнаружилось нечто невероятно интересное. Ладонь Александра не сдвинулась ни на миллиметр. Зато раздался его голос, весьма недовольный, к слову сказать: — Оливия, мне не пятнадцать лет! — Это не отменяет правил хорошего тона, дорогой, — не меняя тона голоса, произнесла его мать, протягивая руку за стаканом апельсинового сока. Александр проворчал что-то неразборчивое, но в конце концов сдался, сев так, как, по мнению фру Нильсен, следовало. Остаток обеда прошел в полном молчании. После чего Оливия, сделав знак прислуге, чтобы та убрала со стола, вдруг улыбнулась Сэму и протянула ему руку: — Не возражаешь, если мы кое-что обсудим в моём кабинете? — Н-нет, как я могу, — отчаянно надеясь, что голос его не подведет, ответил Макото, осторожно касаясь прохладной на ощупь ладони женщины. — Отлично, — едва заметно улыбнулась Оливия и, обернувшись к сыну, чётко произнесла, так, словно сомневалась, что тот поймет с первого раза: — А тебя, Александр, я попрошу остаться здесь. Возражения не принимаются, — продолжила она, заметив, как возмущенно вскинулся тот. — Оливия, я бы хотел… — начал было тот, но был остановлен одним взмахом узкой ладони матери. — Я прекрасно догадываюсь о твоём мнении на этот счёт, но, будь добр, оставь его при себе. Пойдем, Сэмюэль. Сэм беспомощно улыбнулся не то Александру, не то самому себе и, помедлив пару секунд, пошёл следом за женщиной, оставив за спиной пылающего праведным негодованием шведа. — Чай, кофе? — удобно устроившись в кресле у камина, предложила Оливия. — Спасибо. Воды, если можно, — ответил Сэм, усаживаясь напротив неё и инстинктивно ослабляя узел галстука. Какое-то время они сидели молча. Оливия задумчиво уставилась в камин, наблюдая за затейливой пляской языков пламени. А Макото всё никак не решался прервать тягостное молчание. Наконец, женщина подняла взгляд и тихо, но удивительно отчетливо произнесла, расправляя несуществующие складочки на юбке: — У меня всего один вопрос к тебе, Сэмюэль. — Можно просто Сэм, — попытался улыбнуться он, но улыбка вышла несколько кривоватой. — Не хочу показаться невежливым, но я чувствую себя неловко, когда меня называют полным именем. — Хорошо, Сэм, — согласно кивнула женщина, постукивая костяшками пальцем по подлокотнику. — Так вот, возвращаясь к теме, что такого особенного ты нашёл в моём сыне? Макото, ожидавший какого угодно вопроса, вплоть до «как Александра угораздило начать встречаться с парнем?», но только не этого, широко распахнул глаза. Оливия мягко улыбнулась ему и замерла в ожидании ответа, удивительно спокойная, в отличие от него самого. — Это… сложный вопрос, — наконец, решился произнести он. — Тут не поспоришь, — хмыкнула Оливия, глядя на Сэма с едва заметной улыбкой, тронувшей кончики губ. — Я задавала их каждой девушке, которую приводил сюда Александр. И каждый раз получала практически одни и те же ответы. — Могу догадаться, — Сэм подался вперед, вцепляясь ладонями в подлокотники. — Там определенно было что-то из этого: он красивый, богатый, хороший любовник… — их с Оливией взгляды скрестились в одной точке, замерли на пару мгновений. После чего женщина кивнула, поджав тонкие губы: — Верно, в разных вариациях, но примерная суть того, почему они встречаются с моим сыном, была одинакова. — И Вы думаете, что я такой же как они? — Макото задал этот вопрос и застыл в кресле, насыщенно ореховые глаза поблескивали в полутьме комнаты, освещаемой лишь огненными всполохами. — Я бы хотела ошибиться в своих предположениях, Сэм, — мягко ответила Оливия, заметив в тоне его голоса нечто такое, что сам Сэм ни за что бы не обнаружил, — правда. Я вижу, насколько Александр искренен в своих чувствах к тебе, и хотела бы быть уверенной и в тебе тоже. Молчание было ей ответом. Сэм надолго задумался над тем, как лучше объяснить всё то, что он чувствует к кое-кому по имени Александр Нильсен. И женщина, понимая это, не торопила его. — Знаете, в нашу первую встречу мне ужасно хотелось набить ему морду, — вдруг улыбнулся Сэм. — Если честно, то и в следующие пару десятков встреч тоже. — И сейчас время от времени тоже этого хочется. Я права? — тихий смешок Оливии наполнил тишину комнаты чем-то таким, от чего исчезла прежняя неловкость между ними. — О да, — на этот раз улыбнулся Сэм. — Особенно когда он откалывает одну из своих шуточек. — Узнаю своего сына, — в голосе Оливии впервые за всё время их беседы промелькнула нежность. Та самая, которую та редко показывала на людях. — Знаете, кажется, только сейчас я по-настоящему понял, почему же выбрал Александра, — шепнул Сэм, вставая с кресла и протягивая ладони к огню. — В нём есть то, чего порой так не хватает мне самому. Невероятная храбрость на грани безумия, открытость всему новому, вера в лучшее, несмотря на то, что произошло с нами обоими в жизни. Он всё говорил и говорил, быть может, впервые исторгая из самой глубины своего сердца и души всё то, чем для него за последний год стал Александр. И пусть Оливия молчала, никак не комментируя эти слова, Сэм чувствовал в этом молчании одобрение и поддержку. Ту самую, что никогда и ни за что не даст его собственная семья. — Я думаю, это куда как важнее происхождения, богатства и красоты. Хотя, конечно, в эти льдистые глаза и улыбку чеширского кота невозможно не влюбиться, — Сэм замолчал, наконец выговорившись. И всего несколько секунд спустя почувствовал, как Оливия встала вслед за ним и встала рядом, как коснулась плеча её ладонь, хрупкая лишь на первый взгляд. И от этого прикосновения Макото почувствовал себя на своём месте. Здесь, в этом доме, рядом с любимым мужчиной и его семьёй. — Я рада, что у Александра теперь есть ты, — быть может, Сэму лишь показалось, но в голосе Оливии можно было услышать нечто, похожее на радость вперемешку с гордостью. За Александра. За Сэма. За них обоих. — А теперь давай вернемся в гостиную. Не то мой сын с ума сойдет, придумывая себе всякое. — Он может, — хихикнул Сэм, моментально представив, как Александр перебирает в голове сотни вариантов того, о чём они могли разговаривать. — Ну, наконец-то! — меривший комнату нервными шагами швед обернулся на звук открывшейся двери. — Признайся, ты пытала Сэма, да? — он сделал шаг к матери, но Сэм, одновременно с этим тоже сделавший шаг вперед, перехватил ладонь Александра, крепко сжав горячие на ощупь пальцы. — Всё хорошо, Алекс. Мы просто обсудили то, каким придурком ты можешь быть, — Сэм с Оливией переглянулись и синхронно расхохотались, заметив, как моментально насупился Александр. — Так и знал, что ты перетянешь моего парня на свою сторону, — поджал губы швед, напоминая сейчас не взрослого мужчину двадцати семи лет от роду, а маленького ребенка, лишенного сладостей. — Я всегда буду на твоей стороне, — шепнул ему Сэм, легонько щекоча указательным пальцем внутреннюю сторону ладони. — И ты это прекрасно знаешь.