За рамками канона

Сэм улыбается в такт своим мыслям и тихо мурлычет под нос незатейливые слова одной из популярных на его родине песенок. Александр, слава богам, задерживается, очевидно, добивая последние отчеты. С которыми Нильсен, если честно, и так затянул. Поэтому можно без особых опасений открыть «тайный» плейлист и насладиться музыкой, большая часть которой связана с определенными событиями его прошлой жизни. Той самой, что была ещё до побега в Америку. В списке чуть более пятидесяти песен: от Remioromen с их гитарной мелодичностью и берущими за душу текстами и культовых в определенных кругах EXILE с их Futatsu no kichibiru, до откровенно попсовых Arashi и Юи Мацусита. — Konayuki nee eien wo mae ni amari ni moroku. Zara tsuku asufaruto no ue shimi ni natte yuki yo, — разглядывая кружащиеся за окном снежинки, медленно танцующие в косых лучах фар проезжающих мимо автомобилей, напевает Макото, прикрывая глаза от остро тянущего чувства, рвущегося наружу с каждой новой строчкой. Поглощенный музыкой, он не слышит, как скрипит входная дверь, и Александр, разматывая на ходу пушистый красный шарф, протискивается на кухню, оставляя за собой свежесть январского вечера и едва уловимый запах кофе с корицей. — Смотрю, у тебя сегодня романтическое настроение, Сэмми, — услышав обращенный к нему насмешливый голос Нильсена, Сэм возвращается в реальность и торопливо переключает плейлист, заполняя кухню четкими битами и текстами разной степени развязности. В дело вступает второй период его жизни. Тот самый, где было место гонкам на пределе скоростей, случайным связям и алкоголю. Ладони предательски дрожат, тонкие пальцы вцепляются в прохладный подоконник. — Ненавижу, когда ты так подкрадываешься, Алекс, — бормочет японец, делая вид, что поглощен рассматриванием въезжающих во двор соседей из квартиры напротив. — И ты об этом прекрасно знаешь. — Прости, — Нильсен за пару шагов сокращает расстояние между ними, притягивает слабо сопротивляющегося Сэма к себе и, поймав его взгляд, шепчет с едва заметно хрипотцой в голосе: — Но я хотел насладиться твоим голосом. И этой песней, — он напевает пару строчек, немилосердно фальшивя и коверкая слова, отчего Макото привычно закатывает глаза и тихо смеется, не делая попыток поправить Александра. Его японский с отчетливо слышным шведским акцентом ужасно мил и с этим ничего не поделать. В свой законный выходной Сэм просыпается от берущего за душу голоса Ингви Мальмстина и гитарных переборов. И голоса Александра тоже. Приоткрыв глаза, он откидывает в сторону одеяло и не может удержаться от короткого смешка, заметив Нильсена, стоящего посреди комнаты с таким видом, словно это его сольный концерт. Швабра, позаимствованная из ванной, очевидно, исполняет роль гитары. — И тебе доброго утра, Алекс, — Макото подпирает щеку рукой и беззастенчиво разглядывает шведа своим коронным взглядом, из-за которого Нильсен давится воздухом и чертыхается, отступая к стене. — Странно, почему не Анника Херлиц и её Slå dig loss? Ты пел её два последних месяца, не делая скидок ни на ранний час, ни на моё желание поспать подольше, — Сэм пропевает две строчки припева, старательно выговаривая слова. И хитро улыбается, заметив, как мгновенно меняется в лице Нильсен. — Опять будешь подкалывать меня тем, что я фанатею от детского мультфильма? — хмурится Александр, отставляя швабру в сторону. — Почему же? — откровенно веселится Сэм, представив себе Нильсена в наряды Эльзы, с развевающейся за спиной накидкой. — Мультфильм очень милый. И ты тоже. Расслабься, Алекс, у каждого свои вкусы в музыке. И я не сдам тебя Рэйчел, хоть и очень хочется. Александр медленно выдыхает воздух, но смотрит по-прежнему недоверчиво и настороженно. Затем, не говоря ни слова, возвращает швабру на законное место — между мусорным ведром и тряпкой для пола. И, ныряя в одеяльно-подушечные объятья, поближе к Сэму, шепчет, вызывая у японца очередной смешок: — А давай вечером посмотрим «Холодное сердце»? Пожалуйста, Сэмми. — Я подумаю над этим вопросом, — улыбается Сэм, чувствуя, как крепкие ладони ласкают спину, вызывая этим нехитрым движением толпу мурашек, марширующих туда-сюда. — Когда высплюсь, как следует. Чего и тебе советую. Медленно, но верно погружаясь в теплые объятья сна, Макото думает, что с их музыкальными вкусами всё точно так же, как и с отношениями. Противоположности притягиваются, дополняя друг друга и создавая единое целое. Яркое, ни на что не похожее. И такое родное.