Очнувшись, я лежала на зелёной траве, но почему-то не чувствовала ни прохлады, ни тепла, ни шелеста. Приподнявшись, посмотрела в ночное небо и не увидела там своего присутствия. И в самом деле, откуда на небе оказаться мне, если я мертва. Опустив взгляд на руки, я вздрогнула. Моё ощущение было далеко от такого, что раньше, но сейчас точно мной испытывался шок. Руки лишь немного были видимы, моё тело также было почти полностью прозрачным.
— Всё в порядке, — вновь прозвучал знакомый голос, который разбудил меня.
Внимательно осмотрев пространство, заметила далёкие фонари большого города, ближе слышен шум моря, где-то рядом несильно горел свет в окнах деревушек, а рядом, на большем валуне, сидела женщина, полностью облачённая в чёрную мантию. Капюшон был очень глубоким, поэтому я не могла разглядеть лица, но голос был женским, поэтому, даже не видя точного силуэта, я была хотя бы уверена в том, что это женщина.
— Видишь, да? В небе все Эсфирийцы замигали — всё ещё чувствуют твоё существование.
После того как я вновь посмотрела на небо, действительно заметила, как попеременно звёзды еле заметно мигали. Я опустила взор на незнакомку и задала очевидный вопрос:
— Кто ты?
— Ты чувствуешь это? — спросила странница, наклонив голову набок, продолжая сидеть на валуне. — Жизнь… — протянула она, словно пробуя незнакомое слово на вкус.
— Я жива? — вновь задав вопрос, я удобнее села на траву.
— Конечно! Не чувствуешь? — громче заговорила женщина, придвигаясь вместе с валуном ближе, остановившись в двух метрах от меня.
— Я чувствую, что себя не чувствую, — пробубнила, отворачиваясь от незнакомки в мантии.
— Ещё бы ты чувствовала себя, — твоё тело в пыль превратилось! Представляешь, сколько времени бы мне понадобилось собирать тебя по пылинкам? Ох, я бы не смогла и часть собрать.
— Как ты меня сделала такой… — подбирая нужное слово, я пыталась хоть что-то разглядеть под капюшоном, но, конечно, тщетно, — прозрачной?
— Ох, это. Просто быстро спустила твою душу на землю, а то и она бы исчезла. Звёзды не перерождаются.
— Зато живущие на этой земле так просто перерождаются, — откинув прядь волос с лица, я фыркнула, ибо неприятные воспоминания о людях промелькнули в памяти.
— Кстати, о людях, — спрыгнув на землю, незнакомка присела на корточки подле меня, — мне бы хотелось, чтобы ты помогла мне!
— С чем? — Отводя взгляд от темноты под капюшоном женщины, я почувствовала озноб, хотя ничего чувствовать не должна.
— Земля, на которой ты сейчас сидишь, давно мной не посещалась. Последи за людьми на этой земле! — Рукой, на которой были надеты чёрные перчатки, женщина визуально показала территорию, докуда мне нужно будет следить. Она начиналась с моря и заканчивалась на дальнем городе, в котором даже ночью горит жизнь. Странница обвела небольшой круг острова какого-то государства и показала пальцем на меня. — Следить не будешь — мучиться заставлю вечность, — словно пытаясь меня запугать, закончила та.
— Что это за земля? — поинтересовавшись, я посмотрела в темноту под капюшоном незнакомки. Вновь поднявшись, женщина запрыгнула на валун и повернула голову в сторону моря.
— Брауара. Уж очень много тут воды и очень мало суши, — люди перебираются, в частности, на лодках и кораблях. Эта часть государства самая дальняя, но первой была создана, а я тут лишь второй раз за сотню лет.
— Понятно, я могу… попробую. — Мне всё равно сейчас нечем заняться, даже к людям сейчас не могу или не хочу испытывать ненависть, просто буду игнорировать их души. Да и умирать желания нет, хоть и уверена, что эта женщина не даст мне умереть, скорее, в самом деле заставит мучиться.
— Вот и отлично, я найду тебя как только — так сразу! Жду от тебя интересных рассказов с чудными впечатлениями о мире людей. Ты же его не видела никогда так близко. — Незнакомка исчезла, а я успела уловить лишь её губы в лёгкой улыбке. «И всё-таки это не женщина», — подумала я.
***
— Ох, моя милая Жизель, я вас так люблю. — Поцеловав руку аристократки, мужчина взглянул на неё. «Ох эти ручки, это декольте… А сколько деньжат у её папаши».
— Я вас тоже люблю, — пролепетали высокие нотки её голоса. «Как прекрасно быть свободной, нужно заполучить его состояние. Если убить этого старого… в первую ночь. Я стану богатой и свободной»
Сидя в саду на скамье, я подпёрла щеку кулаком.
— Ужас, я даже лиц их не вижу. — Что женщина, что мужчина, они были полностью покрыты чернотой их душ. — Это ж сколько всего ужасного в их голове.
Встав со скамьи, я ушла и вот теперь стояла возле лавочницы, продающей всячину. У неё хотя бы лицо немного разглядеть могу, видимо, не много ещё нагрешила. «Я должна отдать долг господину, моих накоплений не хватает». Ох, бедная, похоже, ей плохо жилось. «Может, взять денег у сестры, а потом отдать ей их… когда-нибудь». Или нет. Жуткая дамочка.
— Мне так плохо, моя дочь не понимает меня, — говорила женщина с сильными мешками и морщинами под глазами своей подружке.
— Ой, да не переживай. Выйдет замуж, детишек нарожает и поймёт! Негоже так вести себя с матерью!
— Я её месяц не видела, пришла, чтобы выдать замуж, дак она ни в какую — сбежала, как только услышала, что я такое предлагаю четырнадцатилетней девочке.
— И что, что месяц не виделись? Уважать мать надо любой! А в четырнадцать уже пора первенца рожать!
— Ты права, придётся насильно заставить, пока мы тут.
Ужас, что за ведьм я только что увидела, даже затошнило! Убеждённых в своей правоте держаться надо как можно дальше.
— Мамочка, смотри, какой я кораблик смастерил. — Видимо, ребёнку лет пять, почти нет ещё черноты, милый.
— Ты ж мой начинающий строитель! Красота, а не корабль! — А вот её я тоже почти не вижу. «Да что ж мне этот корабль, надоел. И выбросить не смогу — слёзы лить будет».
Странницу ту я встречала около семи раз за год, и с каждой нашей встречей эмоции мои только накалялись. В последнюю встречу, восьмую, я излила всё, что накопилось во мне, а незнакомка лишь покачала головой, мол, не понимаю я ничего. Да как тут не понять-то! У каждого тараканов больше, чем у самих тараканов!
Женщина задавала мне странный вопрос: «Почему бы тебе не стать человеком?» — чтобы вечно с ними рука об руку находиться, больше и близко не подойду! «Ты полюбишь их», — вот эта её фраза меня удивила. Каким образом я этих чудищ полюбить-то должна? «Поймёшь, почему они всё это делают», — я и сейчас понимаю, почему они это делают! Эгоисты просто и говнолюбы, не могут нормально жить! «Ты никогда не была человеком». Я знаю. «Ты просто призрак».
Почему-то после этих слов я смогла почувствовать боль от того, как сильно сжала пальцы в кулак. Меня накрыл густой туман, по щеке пробежалась слеза, и мои веки закрылись.
***
— Антуан, глянь, какая у нас девочка, у неё твой носик!
Чьи это голоса? Я не чувствую ничего и мысли не слышу. Неужели я на небесах? Я быстро открыла глаза и…
— О, проснулось наше сокровище.
— Смотри, Никель, у неё глазки красивые, словно наши с тобой перемешались и получился смольный. — Наклонившись, на меня смотрел мужчина со счастливейшим лицом. Таких я ещё не видела, у него были карие глаза и чёрные волосы, щекочущие моё ухо. Стоп! Я вижу лицо? Это же человек! Повернувшись к женщине, державшей меня, я увидела её каштановые волосы, синие глаза и такое же счастливое выражение лица. Стоп, почему она держит меня на руках? Я подняла свою ручку, и она была маленькой. Я была маленькой! О боже!
— Смотри, дорогая, у нашей девочки голос прорезался.
Я громко рыдала, а их лица меня только лишь пугали. Не верю, что лица их могут быть такими!
