Daxten ft. Wai, Revel Day - Can`t stay no longer
Последние 2 недели давались Сынмину очень непросто: первый сеанс с психологом воодушевил парня. Он как-то даже подумал, что идея была отличной, что ему всё по плечу и всех своих тараканов он расфасует достаточно быстро. А вот потом… Потом специалист начал свою работу: вынимать неприятные воспоминания, расколупывать старые раны, обиды и тыкать в оголившиеся травмы. Было неприятно, Ким злился и покидал кабинет с разворошенной душой, с кучей новых вопросов. Как оказалось, психолог не собирался помогать Сынмину. Он лишь предлагал путь к избавлению. А дорогу Киму предстояло осилить в соло. И это никак не помогало в моменте: он многое осознавал, даже соглашался с доводами специалиста. Но сердце лишь усмехалось на это и делало по-своему. Ким не готов был принять то, что его жизнь может и будет меняться. Что людей нельзя привязать к себе намертво. Что кто-то имеет право отказаться от Сынмина и за это не должен быть наказан. Во многом раздрай в его голове стал причиной провала прослушивания. Сынмину было бесконечно стыдно перед парнями, до скрипа зубов. Но мысли так мерзко, под час, путались, что проще было наорать, хлопнуть дверью и скрыться за поворотом. Плевать! У них же теперь столько новых друзей. Вот пусть кто-нибудь из них и заберет партии Сынмина. Чонин, он знает, упорно будет идти к своей цели. Он не отступится перед одним «извините, вы нам не подходите». Он не такой. Если Ян в чем-то уверен, то будет ставить на это каждый раз. А что Сынмин? Сынмин будет смотреть из зрительного зала. Он не гордый. Или, может, им хватит трех голосов? Или они возьмут Феликса, чтобы оттенить некоторые куски песен его низким голосом? Хотя… Они никогда не писали песен в расчете на басовые партии.***
Хан звонит ему в воскресенье, с утра. Упорно и долго бомбардирует телефон вызовами, и Ким сдается. - Ты придешь? – вместо приветствия выпаливает Джисон. Он звучит взволнованно. Сынмин вздыхает в трубку. Ему надоело жевать эту жвачку. - Не вижу смысла, - наконец, выдает он что-то вроде ответа. - Хочешь уйти? – догадывается Хан. - Типа того, - кивает самому себе Сынмин. - Уверен? Он ждет тебя, - понижает голос друг. – Вы должны поговорить, Минни. Йенна мучается ужасно. И ты, знаю, тоже. Ребята, я слишком сильно вас люблю, чтобы спокойно пускать весь этот пиздец на самотёк! – хнычет Джисон. В динамике шуршит что-то. - Он злится? – осторожно уточняет Ким. Да, он трусит. С каждым днем все больше. Ударьте его за это. - Нет. Никто из нас не злится, Сынмин. Приходи, сыграем пару моих новых песен. Феликс тут какие-то пирожные вкуснющие припёр. Боюсь, без должной охраны, их кто-нибудь сожрет. Чан уже все губы искусал, что тогда наорал на тебя. - Я веду себя как последнее дерьмо, - Ким садится на пол, прижимаясь виском к стенке. Она приятно холодит кожу. – Было бы проще, если б вы злились на меня. Или ненавидели. - Хэй, бро, ненависть не в моде, - хохочет вдруг Джисон. – Я помню, как ты высморкался в платье моей матери и спихнул всё на меня. О какой неприязни мы говорим? Его мама тогда обещала сшить платье из кожи Джисона. Оно было, вроде, дизайнерское? - Ладно, ладно. А этот разбиватель девичьих сердец там? – откашливается Сынмин. Он пытается звучать буднично. Но кого он обманывает. - … Ну, да. Хëнджин тут, - запоздало отзывается Джисон. - И нахер он? Не в группе и не парень Йенна, - выходит как-то пассивно-агрессивно. Или не так уж и пассивно. - Тут такое дело. Минхо попросил его не мудачить. И Хван вроде как перестал. - Черт побери твоего миролюбивого мужика, - фыркает Ким. Конечно. Теперь, когда его нет поблизости, и оборона снята, Яна будут пытаться очаровывать вот такие вот хмыри. У которых кроме внешности ничего больше и нет. - Знаешь, это лучше, чем их перепалки, - возмущенно пыхтит в трубку Джисон. – Хотя они и сейчас друг друга чихвостят. Короче. Бери жопу в руки, или как там говорится, и дуй к Чану. Мы будем ждать тебя. Помаявшись, повертевшись в кровати с час, Сынмин решается. Окей. Это то, что он обещал психологу попробовать. Позволить сбавить контроль над всей ситуацией. Просто жить, просто плыть по течению. Не застывать в моменте навечно. Не пытаться предугадать, что будет. И что ответить на возможные угрозы. Быстро умывшись и собравшись, он сбегает по лестнице вниз, чуть не сбивает младшего брата, и кричит маме, что позавтракает у Чана. - Почему я не завтракаю у Чана? – слышит он голос брата с кухни, когда натягивает куртку и кеды. - Нам одного рокера в семье, пожалуй, хватит. Хоть кто-то должен стать из вас врачом или адвокатом, - шутит мать. - Фууу, я хочу быть как мама! Пирог уже готов? Сынмин оказывается перед дверью Бан Чана уже через полчаса размеренного шага. Он зачем-то заходит за кофе. Для всех. Господи, ничему его жизнь не учит. Как в дрянной романической мелодраме, он уже заносит кулак, чтобы постучать в дверь. А ее отворяет Чонин. Они оба стоят, замерев, с обалдевшими лицами. - Эм, привет, Минни, - первым отмирает Ян, протягивая руки другу. – Помочь? - Это тебе, - Сынмину даже не надо думать или вспоминать, где чашка Чонина. Рука сама двигается в правильном направлении. Потому что делала это миллион раз. Друг быстро принимает напиток и тут же тянет кофе через трубочку: - Проходи. Или… Или ты..? Они стопорятся у закрытой двери. И Сынмин дает себе мысленную пощечину. Его лучший друг куда храбрее: он готов поговорить с ним. Сколько еще Ким будет прикидываться страусом и прятать голову в песок? - Давай поговорим? – голос хриплый, он не слушается Сынмина. Чонин тянет кофе активнее, кивая и отходя к нише в стене. Тут обычно лежат книги, письма и периодика. Но сегодня кто-то здесь убрался. – Ты прости, что я заговнил так надолго. Ты не виноват. - Нет, подожди! Виноват! Не стоило мне… Нам, ну, доводить всё до абсурда, - жестикулирует одной рукой Ян. На его лице, что находится в тени, можно прочитать раскаяние и грусть. - Я совру, если скажу, что мне не больно. Я пытался не рассыпаться, - хмыкает нервно Сынмин. – решил почему-то, что тебе нужно время и что ты еще передумаешь и вернешься ко мне. - Давай сойдемся на том, что мы оба не правы? И что больше не будем притворяться, что всё хорошо. Я чуть не умер без тебя, - выдыхает Чонин и падает на приятеля, чтобы, наконец, обнять. – Ты мой лучший друг, даже если как любовники мы говно. Даже если позже ты не захочешь меня видеть. Я бы не хотел тебя терять. - Это всё потому, что я классно пою? – Ким хихикает чуть спокойнее, ощущая родное тепло. Он тычется носом в светлую макушку, вдыхая знакомый аромат. - Ты лучше всех для меня, - не думая, лопочет Чонин. И как сердце Кима должно на такие реплики реагировать, если не влюблённым «тудум»? - Ну блин, я думал, что лучше всех я! – из ниоткуда налетает на них Хан, сгребает обоих в охапку и припечатывает к стене. Чонин с Сынмином звучно ойкают, а дальше на звуки слетаются едва ли не ревущий Бан Чан, ржущий Феликс, цыкающий Минхо (он пытается отодрать Джисона от младших членов группы) и Хëнджин. Он наблюдает за катающимися по полу друзьями издалека, застыв на предпоследней ступени лестницы. Его руки скрещены на груди, а глаза изучают. «Сколько он тут уже стоит? И слышал ли наш разговор?» - проносится в голове у Кима. - Ладно, ладно, заканчивайте, а то я тоже расплачусь, - Феликс театрально смахивает невидимую слезинку со щеки, и все начинают по-новой смеяться. – Сынмо, я испек с утра брауни. Моя матушка утверждает, что они делают людей счастливее. Так что съешь парочку. - Пока их не доел Хван, - прыскает Ян в кулак. - Всего 3 кусочка! - Хëнджин перестает походить на статую и тут же реагирует на колкость. Ким замечает эту быструю смену эмоций. И ему это не нравится. Весь Хван ему по-прежнему не нравится. - Обжора, - дразнит старшего Чонин, и Минхо невольно начинает смеяться. - Эй! Ты, вообще-то, мой друг! – беззлобно возмущается Хëнджин. Лино гыгыкает и пожимает плечами. Мол ничего личного, бро, его шутки лучше. - Чонин миленький. Ты видел его ямочки на щеках? – Лино безапелляционно прижимает к себе макнэ и тычет ему в щеку пальцем. - Ну так-то и у меня они есть, - ворчит Крис. - Твои ямочки – мои ямочки, - встревает Феликс и накрывает его щеки ладонями. Подумав, он оставляет по одному поцелуе на каждой щеке своего парня. Все как-то более-менее расслабляются, отпускают еще несколько шутëх, и парни начинают распеваться, а затем играть новую песню Хана. Минхо с Хëнджином переговариваются о чём-то в углу на диване, Феликс безбожно утопает в тик-токе. Репетиция в этот раз удается: они решают провести еще одну среди недели, чтобы в выходные записаться на студии у банчанова хëна. - Ты его нам в прошлый раз так и не показал, - замечает Хан. Кристофер уже который раз рассказывает, какой у него талантливый хëн, что, будучи студентом колледжа, уже работает в рекорд-компании. - Потому что его там не было. Он простуду подхватил, - разводит руками Бан Чан. - Такой же трудоголик, как и ты? – хмыкает Чонин, складывая гитару в чехол. - Или это воображаемый хëн? – смеется Сынмин, повисая на Яне по привычке. Руки как-то сами цепляются за плечи друга. А тот вроде и не против. Хан заливается смехом от этой реплики и хлопает Кима по спине. - Ну смейтесь, смейтесь. Потом не возьму вас с собой туда на практику, - притворно дует губы Крис. - Ты что собираешься так же сычевать на работе? У наших отношений вообще есть шанс? – Феликс театрально вздыхает и подносит ладонь ко рту. - Возможно только твои пирожные способны спасти их, - прыскает Чан, получая легкий шлепок по заднице. – Ладно, кто остается рубиться в приставку? Ян очень хочет, но внушительная стопка неизученных материалов по математике (с дополнительных занятий) сама себя не разгребет. Если Чонин сядет за «плойку», он рискует очнуться только в утро понедельника. Так что он отрицательно мотает головой, закидывает за спину гитару, спускается вниз и обувается. Сынмин безмолвно следует за приятелем, залезая в свои конверсы и стукая носками о пол. - Ты чего? – поднимается на ноги Чонин. – Оставайся? Крис жутко соскучился по тебе. Да и Хан паничку хватал из-за, ну… - не успевает младший договорить, как видит спускающегося по лестнице Хëнджина. – Это массовый исход? - О, я… - запинается Хван на полуслове. Он никак не думал увидеть Сынмина. Вот же быстрый сукин сын. – Думал проводить тебя? Мне в любом случае, в ту сторону, - он озвучивает первое, что приходит в голову. Тупость ужасная, потому что живёт он вообще в другом районе. - Мы сами справимся, - Кима немного (очень сильно) злит то, что он видит. То есть, он предполагал, что этот день когда-нибудь наступит, что Хван-забодай-его-олень-Хëнджин начнет свое наступление. Но Сынмин не думал, что это произойдет так скоро. Признаться, открытая конфронтация Чонина и Хëнджина нравилась ему больше. - Я не буду мешать, - отмахивается старшеклассник в поисках ложки для обуви. Когда все трое выходят на улицу, солнце уже близко к закату. Чонин первым двигается вперед. Он надеется успеть до того, как домой вернется отец. У того и без Чонина проблем хватает: судебный процесс затягивается, мать накидывает на вентилятор новые порции говна. В душе теплится надежда, что его хорошие отметки сделают папе приятно. - Кстати, я никогда не слышал названия вашей группы, - подает голос Хван, спустя пару минут молчаливого променада. - «Низкочастотные звуки», - отвечает ему Ким, не поворачивая головы. - Ты шутишь? – начинает смеяться Хëнджин. – Чонин? - Ну да. Мы же типа рокеры-панки, - пожимает плечами Ян. Это была их общая гениальная идея. Между прочим, 3 дня думали. Он думает, что это лучше «Резинового кролика» или «Сакерс». Ну, может, последнее чуть благозвучнее? - Я думал, «Блеск» - глупое название группы. Но вы могëте, - подтрунивает над ними старший. - Боже, ты такой хейтер, - фыркает в ответ Ян. – Вокруг куча тупых названий поп-групп. Это не лучше и не хуже «Пуленепробиваемых мальчиков». - Погоди. Я еще не свыкся с мыслью, что Бан Чан согласился с таким нэймингом. И у него на худи будет вышито «низкочастотные звуки», - почти воет Хван, сложившись пополам. Ким закатывает глаза. Он считает, что Хёнджин просто не выкупает иронии. Это же шутка, метафора. А ещё его злит, что Хван постоянно пытается ухватиться за Чонина: его рукав, шлейку чехла. Сынмин в какой-то момент чувствует, как начинает закипать. Ян даже не замечает этих поползновений, но Хëнджин уже, судя по всему, вознамерился прибрать мальчишку к своим рукам. Он узнал? Он знает, кто этот «I.N.» на его предплечье. У Кима моментально холодеют ладони. Он будто в кошмаре, где ни проснуться, ни закричать нельзя. Он никогда не думал, что терять Чонина будет настолько страшно и мучительно. Он столбенеет и задыхается. - Минни? Ты в порядке? – откуда-то извне его зовет любимый голос. Того самого человека, что ближе остальных и, одновременно, дальше, чем когда-либо. Сынмин вспоминает, что психолог советовал в такие эпизоды сосредоточиться на дыхании. Он начинает считать про себя. Вдох-выдох, вдох и снова выдох. В висках пульсирует, по лбу катится пот. - Да, да, Йенни. Всё хорошо, - ни черта у него не хорошо. Хван на него смотрит так, будто убил бы, если б не свидетели. – Просто задумался, наверное. - Ты побледнел. Мне кажется, это ненормально. Давай двигать к твоему дому? – Чонин крепко сжимает руку лучшего друга и теперь всё его внимание обращено на Сынмина. Тот внутренне ликует, как маленький. Еще бы показать язык придурку Хвану. Чтобы не зазнавался. Может, он истинный Яна, но уж точно не на том же уровне близких отношений, что Сынмин и Чонин. Выкуси, мудила. По дороге они переговариваются ни о чем, Чонин надеется, что так сможет отвлечь друга, может, развеселить даже. Хëнджин упорно не идет нахуй, а следует безмолвной тенью. Ещё сверлит своими глазами, будто видит Сынмина насквозь: какой он жалкий, ревнивый и подлый. Ведь Ким знает, что Чонин – не его предназначение. И всё равно цепляется за любую возможность перетянуть на себя одеяло. Ян заводит Сынмина в его дом и помогает разуться и снять гитару с плеч. К ним подлетает миссис Ким, улыбаясь всем и здороваясь. - Боже, я ведь предлагала тебе нормально позавтракать, милый. Инни, он снова отбился от рук! – жалуется она Чонину. - Аджума, думаете, он меня слушается? – деланно вздыхает парень. – Плохой пёсик! Стащил всего один брауни и даже отказался от пиццы, - Чонин ерошит волосы Сынмина и бупает его в кончик носа. - Зайдете? – предлагает миссис Ким. - О, нет, извините, аджума. Мне за уроки надо. А то мама снова душу вынет, - Чонин легко обнимает на прощание друга, просит написать позже и выбегает. Хван кланяется хозяйке дома и следует за Яном. - Кстати, что это за красавчик был с вами? – мама целует сына в щеку и машет, чтобы тот следовал за ней на кухню. Сынмин кривится и закатывает глаза. - Моя заноза в заднице, - Ким наливает себе воды и выпивает. Получает подзатыльник и, закатав рукава, начинает мыть руки. - Интересное имя. Иностранец? – хмыкает мать, пока накладывает еду на тарелку. Она ставит ее перед ребенком. - Ты не захочешь знать правду, - он думает еще с полминуты, разглядывая лицо женщины. Она не была гомофобкой или закостенелой в своих суждениях. Но об отношениях с Ай Эном он ей так и не рискнул рассказать. А теперь и незачем. Их нет. Парень вздыхает. – Он истинный Чонина. - Ох, - миссис Ким удивлённо округляет глаза. Она несколько раз открывает и закрывает рот, будто решаясь на что-то. А спустя долгие пару минут, говорит: - Извини, что я лезу туда, куда меня не просили. Но я думала, что ты его истинный. Вы же с пеленок вместе, так хорошо ладите. Она накрывает его руку своей ладонью и осторожно заглядывает в глаза. - Я тоже на это надеялся, - сердце гулко бьется в груди. Боже, он был таким очевидно влюбленным, что даже его беспечная мать всë заметила. Какой же он идиот. - Что ж, - тянет женщина мягко. – Возможно, в этой вселенной вы не вместе. Но в остальных других – обязательно будете. - Умеешь ты поддержать, конечно, ма, - горько усмехается Сынмин, а у самого в похлебку слезы капают. Он очень хочет, чтобы в этой дерьмовой вселенной у него поскорее перестали быть чувства к Чонину.***
- Мне кажется или ты хочешь что-то сказать? – Яна немного бесит то, что его слегка потряхивает каждый раз, когда Хëнджин рядом. Это сложно описать словами, но обычно модели не тусуются с ним. Да и до конца не были понятны перемены в поведении Хвана. То он хейтит Яна, то уже и общаться не против. Чонину бы было пофиг, если бы они продолжали перебрасываться дерьмом из окопа в окоп. Но Хëнджин иногда подавал смешанные сигналы. Или это мозг Яна сбоил? Ему активно не хотелось что-то там себе придумывать и додумывать. И глупое смущение хотелось куда-нибудь поглубже засунуть. Потому что некомфортно. - Ага. Я тут подумал, почему бы тебе не завести свой влог? – предлагает Хван внезапно. Ян смотрит на него удивленно. Это не приходило ему в голову. - Поясни, с чего вдруг? - Ну история пока что такая – ты ноунейм музыкант. Но если у кого-то из вашей группы была раскручена хоть какая-нибудь сеть, вас могли бы узнать на прослушивании. Или даже выйти на вас напрямую. - Круто. И что мне показывать? Как я заëбываюсь на учебе, срусь с матерью или разучиваю табулатуру? – Чонин хмурится. Он же, ко всему прочему, не суперкрасавец. И камеры стесняется. - Можно начать с твоих рисунков, песен или, не знаю, каверов? Людям точно понравится твой голос. Он запоминающийся, - при этом Хëнджин усиленно отводит взгляд в сторону. Ему правда нравится то, как звучит голос Ай Эна, когда тот поёт. Такой мягкий, высокий и успокаивающий. - Хм, - Ян постукивает пальцем по подбородку. Есть что-то рациональное в словах Хвана. Ведь были же примеры детей, которые прославились в сети и стали певцами. – Странно, что ты додумался до этого раньше Джисона. - А что, он видеоманьяк? – шутит Хëнджин. - Периодически да, - Чонин разворачивается на пятках и, пританцовывая, возобновляет движение к своему дому. - Но я, всё же, предлагаю вам пересмотреть название группы и не позориться с этими «звуками» на весь интернет, - Хван прыскает в кулак. Его не остановить. - Боже, ты ведь не уймешься?! Я специально напишу это капслоком. И пусть тебя косоëбит каждый раз, когда ты будешь открывать и смотреть видео! - Пф. Кто сказал, что я буду их смотреть? - Ну а как же на такое-то личико не глянуть? – хихикает Чонин, привставая на носочках, чтобы быть на одном уровне с глазами Хëнджина. Он приторно сладко улыбается и складывает из пальцев сердечки. Мозг Хвана заключает, что владелец попал в ловушку, и та только что захлопнулась. Губы как-то закололо. И так захотелось прижать мальчишку к стене ближайшего здания и поцеловать. Да так, чтоб тот недовольно мычал в ответ и жмурился. И чтобы деланно отбивался. А затем смирился и начал горячо отвечать. - Бьюсь об заклад, ты и целоваться не умеешь, - озвучивает шальные мысли Хëнджин. - А это что для влога важно? – озадаченно стопорится Ян. - Что? Я в смысле, ты как вообще с этими железками целуешься? – по лицу Хвана расползаются красные пятна. А по виску стекает первая капелька пота. Какого хрена его рот живет теперь в отрыве от мозга? - Ну пока люди не жаловались, - фыркает Чонин и как-то воинственно смотрит прям в глаза Хëнджина. Мол, проверь. - Да что ты? Это были люди? Не помидоры? - Ахерел? Из крови и плоти. И им нравилось, представь себе, - заводится Ян в ответ. У него щеки пылают и глаза метают молнии. Хван усмехается и облизывает губы: Чонина так легко вывести на эмоции? Или он задел его за живое? - Уверен, что тебе это не приснилось, малыш? – он пихает его в какой-то проулок, на улице смеркается, фонари еще не зажглись. Хëнджин нависает над младшим, гипнотизируя того взглядом. - Какого хрена ты делаешь, хëн? – у Чонина глазищи круглые напуганные, черные и словно засасывающие в себя Хвана. Хёнджин сглатывает скопившуюся слюну и думает, каково это, целоваться с истинным? Это будет отличаться от всех предыдущих поцелуев? Это будет что-то захватывающее? Парень подается вперед, более не способный контролировать свой порыв. Их губы встречаются через секунду. Глаза Яна широко распахнуты, руки упираются в грудь старшего, а ноги будто вросли в землю. Он трепыхается, мычит злобно, но каким-то образом оказывается втянут в мокрый поцелуй с языком. Хёнджин ведет неторопливо, крепко удерживая свою жертву на месте, пробует парня на вкус, смакует и тянет момент, как может. Он победно улыбается, когда тот обмякает в его руках и ладони перемещает на плечи. А потом медленно начинает отвечать. У Хвана пробегают мурашки по коже: первые секунды боязно столкнуться зубами с брекетами Чонина, но позже, привыкнув, он находит чужие губы мягкими, а язык Яна так хорошо скользит по его собственному, что глаза сами собой закрываются. Он берет руки Чонина в свои и легко сжимает запястья, а самого парня собой плотнее прижимает к бетонной стене. Он наглеет, берет всё, то может взять и даже просит еще больше. Ему хочется еще немного побыть вот так, в тишине, наполненной сдавленными стонами, тяжелым дыханием и дрожащим Чонином. Хван отлипает от Яна спустя пару сладких минут, сыто и нагло облизываясь. - Действительно неплохо. Ты не соврал, - Хëнджин не может перестать ухмыляться как идиот. Ян выглядит разбитым и в полном беспорядке. Всё его лицо красное, грудь тяжело вздымается, а руки шарят по плечам, пытаясь поправить спавшие лямки. - Это что сейчас было?! – хрипло выдыхает младший, утирая губы тыльной стороной ладони. - Послушай, - тушуется Хван. Про последствия он как-то не подумал. Вместо внятного и короткого «походу, ты мне нравишься» парень мычит и запинается. И момент упущен. Чонин сгребает гитару в охапку и дает дëру из неосвещенного проулка. Нахер ему эти объяснения. Нахер вообще Хëнджин с ним поперся?! Это вообще что и зачем было?! *** Феликс удобно лежит на коленках Чана, когда пиликает его какао-ток. - Дети нынче такие быстрые пошли. Джинни только узнал о предназначении, а уже засосал мелкого, - он смеется и показывает сообщение Крису. Тот лишь присвистывает. - Такими темпами они и свадьбу раньше сыграют, - Бан перекатывается и заваливает своего парня на спину. - А мы собирались жениться? – деланно удивляется Ли. - Точно помню, что вносил это в свой плотный график. Сразу после первого мирового тура нашей группы, - улыбается Бан Чан, невесомо целуя Феликса. - Это в 70? Ну что ж, тоже неплохо, - хохочет тот. - Чувствую, нас ждет веселая неделя. У детей ни одно, так другое.