***
Уже смеркалось, когда Геральт вернулся в лагерь с пойманным оленем. Лютик тем временем развел костер в ожидании ведьмака. Бард был в восторге от перспективы хорошего рагу из оленины и возможности пополнить свои запасы вяленым мясом. Пока Лютик тушил мясо, Геральт молчаливо вырезал лучшие куски плоти, бросая их в горшочки с корнеплодами и зеленью, которые Лютик уже заготовил. Пока мясо готовилось, Геральт нарезал оставшуюся оленину тонкими ровными полосками, передавал каждую Лютику, чтобы он просолил и разложил их на решетке для копчения и просушки. От запаха откровенно текли слюни, и желудок Геральта заурчал в предвкушении. Лютик усмехнулся этому звуку, бросив на Геральта ласковый взгляд поверх костра, пока они занимались каждый своим делом. Аппетит ведьмака был ужасен, когда он позволял себе есть досыта. Лютик планировал до отвала накормить мужчину — вполне неплохой план. Внезапно ветер переменился, и Геральт учуял в воздухе новый запах. Он замер, его окровавленная рука наполовину поднялась, чтобы сжать рукоять меча, голова склонилась набок, и он внимательно прислушивался, словно принюхивался к воздуху. Лютик замер, с беспокойством наблюдая за Геральтом. — Геральт? — спросил он шепотом, — Что такое? Глаза Геральта сосредоточенно сузились, он полностью сфокусировался на новом запахе и звуках. — Кто-то идет. По мере того, как некто приближался, его запах становился отчетливее, но тут Геральт резко расслабился, его лицо расплылось в безудержной ухмылке, когда он вскочил на ноги. — Это Эскель! — воскликнул он, восторженно улыбнувшись Лютику, прежде чем броситься в лес. Геральт прорывался сквозь подлесок, не пытаясь скрыть своего приближения. Не было смысла выжидать другого ведьмака, ибо он не сомневался, что Эскель уже пронюхал их. Через несколько мгновений Геральт заметил брата и, подбежав к нему, утонул в крепких и приветственным объятиях. — Геральт! Какой приятный сюрприз. — произнес Эскель, ухмыляясь. Эскель был на несколько дюймов выше и шире Геральта, громоздкий настолько, что Белый Волк казался на фоне него жилистым. Его темные волосы были коротко подстрижены, а приятное лицо от правого уха до уголка рта пересекал толстый тянущийся шрам. Его татуировка была видна ниже локтя под закатанными рукавами: толстая метка Доминанта, не перебиваемая замысловатым узором. Эскель вел вороную кобылу, навьюченную сумками. — Эскель, рад тебя видеть. — радостно усмехнулся Геральт, подталкивая голову под подбородок Эскеля, приветствуя его по-братски. — Отлично выглядишь. Что ты делаешь так далеко на севере? — Эскель обычно оставался в Южных королевствах после зимы, поэтому было необычно встретить своего брата так далеко в царстве Северных королевств. Эскель ласково взъерошил волосы Геральта, прежде чем обнять его за плечи, и они пошли обратно к лагерю. — Я получил известие о ценном контракте на гнездо гарпий в Горс Велене от одного из моих недавних заказчиков. Я уже был недалеко от побережья, хотя и намного южнее, поэтому решил уйти от своих обычных мест и отдохнуть от летней жары. — Он грубо и игриво сжал Геральта, прежде чем отпустить. — А ты, Геральт? Что привело тебя сюда? — Похоже, тот же контракт. — Геральт нахмурился, глядя вниз и в сторону, прежде чем продолжить. — Я охотился на стаю кикимор и попал в пещеру. Мне потребовалось две блядских недели, чтобы восстановиться. Лютик не разрешал мне охотиться, поэтому ему пришлось взять все на себя. — Плечи Геральта напряглись, ожидая реакции Эскеля. Он знал, что облажался, и не стал бы скрывать это от брата. Эскель остановился, осторожно схватил Геральта за плечо и повернул его к себе лицом. Он провел ладонями вверх и вниз по рукам Геральта, внимательно изучая его на наличие повреждений. — А сейчас ты-то в порядке? Геральт кивнул, по-прежнему не смотря в глаза. — Я рад, что с тобой все нормально, эти рои могут быть действительно ужасными. — Эскель опустил голову и оперся лбом о лоб Геральта. — Бьюсь об заклад, ты убил их с крайним предубеждением. Легкая улыбка появилась на губах Геральта. Было не трудно отказаться от самобичевания перед добродушием Эскеля. Он всегда был самым уравновешенным и добрым из всех них. — Да, раздавил их всех тонной камней. Эскель рассмеялся, отпустив Геральта, чтобы они могли идти дальше, ударив его плечом и слегка оттолкнув с тропы. — Они мертвы, а ты нет — это все, что имеет значение. Они шли в приятной тишине, пока не достигли лагеря. Лютик вскочил на ноги, когда они появились, ярко улыбаясь. Он повернулся к Эскелю, протягивая руку в знак приветствия. — Я Лютик. Вы, должно быть, Эскель. Я никогда не видел, чтобы Геральт был так рад чьему-то появлению. Эскель взял его за руку и крепко пожал. — Приятно познакомиться, Лютик. Я много слышал о вас за зиму. — Ты рассказывал? — спросил Лютик, глядя на Геральта с довольной улыбкой на лице. Ведьмак лишь многозначительно посмотрел в сторону, ни в чем не признаваясь. Лютик ухмыльнулся ему, отступив назад, указывая на кастрюлю и тушеное мясо, кипящее над огнем. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Ужин почти готов. Геральт взял поводья из рук Эскеля и махнул ему рукой, чтобы тот сел, пока он будет заботиться о вороной кобыле, привязывая ее к канату с Плотвой и Картошкой, прежде чем снять ее упряжь и бросить рюкзак Эскеля рядом со своим. Лютик попробовал похлебку и объявил, что она готова, одновременно пододвигая тарелки, которые он расставил ранее для их еды. — Геральт, будь добр, возьми еще одну миску, пока ты там. Геральт порылся в сумках, вытащил лишнюю миску с ложкой и молча протянул их Лютику. Нос Лютика сморщился, когда он увидел оленью кровь, все еще покрывающую руки Геральта. — Иди и смой это перед едой. — приказал Лютик, выразительно выгибая бровь, едва заслышав малейший протест. Геральт фыркнул, но подчинился и направился к ближайшему ручью, чтобы вымыть ладони и предплечья. Эскель наблюдал за происходящим с озадаченной улыбкой, радуясь, что его первое впечатление о Лютике совпало с теми историями, которые Геральт рассказывал зимой в Каэр-Морхене. Эскель никогда не соглашался с подходом Весемира к покорной натуре Геральта, считая жестоким так долго отказывать ему в помощи, но у него попросту не было хорошей альтернативы, которая не подвергала бы Геральта риску, учитывая, что ведьмаков было слишком мало, чтобы они могли путешествовать вдвоем. Ведьмаков и так боялись и поливали дерьмом достаточно, и никто не был застрахован от потенциальной идеи использования Дом-Голоса с целью подчинить себе ведьмака-одиночку на Пути. Исход такого нападения был бы ужасающим, если не смертельным. Но если Геральт нашел себе Доминанта, которому он мог доверять, а Лютик, безусловно, на первый взгляд казался хорошим человеком, Эскелю было все-таки спокойнее. — Кажется, ты поставил меня в неловкое положение. — сказал Лютик, протягивая Эскелю полную миску тушеного мяса и уже обращаясь к нему на ты. — Геральт ничего о тебе не рассказывал, кроме того, что ты такой же ведьмак. Эскель взял похлебку, кивнув в знак благодарности, ведь он был рад получить горячую еду, которую ему не пришлось искать и готовить. — Я не удивлен, он не самый общительный, знаешь ли. Лютик усмехнулся, снисходительно покачав головой. — Конечно, нет. Итак, расскажи мне о себе. Я хотел бы узнать больше, если ты готов поделиться. Эскель сидел с тушеным мясом, болтая между пережевыванием кусочков мягкой оленины и нежных овощей. — Геральт и я были в одной тренировочной группе в Каэр-Морхене. Мы, вероятно, одного возраста или близки к этому, хотя ни один из нас не знает точно, сколько нам лет. Лютик сочувственно нахмурился, но не стал задавать вопросов, зная, что большинство ведьмаков были так называемыми детьми-неожиданностями. — Мы вместе с Ламбертом были одними из немногих, кто пережил отбор и Испытания. Мы с Геральтом всему учились вместе, даже несмотря на то, что мне приходилось чаще спасать его задницу, чем когда мы вместе проводили курсы обучения в крепости. — Последние слова он произнес с дразнящей ухмылкой на лице, услышав приближение Геральта и понизив голос так, чтобы убедиться, что брат расслышал каждое слово. — Ты спас меня? — недоверчиво спросил Геральт, присоединяясь к их кругу у костра, — ты что, на старости лет потерял память? — Геральт взял миску, которую протянул ему Лютик, и сел напротив Эскеля, рядом с бардом. Тот просто откинулся спиной к дереву и ухмыльнулся, поглощая свой обед и наблюдая, как ведьмаки препираются. Он был рад видеть эту более открытую сторону своего любимого ведьмака. — Ну, может быть, мы спасли друг друга. — Эскель все же уступил, озорная ухмылка заставила его янтарные глаза плясать от веселья. Геральт возмущенно фыркнул, закатив глаза, но сосредоточился на еде, вместо того чтобы продолжать, смущенный быть в центре разговора. — Расскажите мне о контракте, — сказал он, пытаясь сменить тему. Эскель последовал его примеру. — Это гнездо гарпии на морском побережье недалеко от Горс Велена. Я слышал, что в гнезде более тридцати особей, и что они стали причиной гибели более дюжины проходящих мимо путешественников и моряков. — Необычно видеть сразу тридцать особей в гнезде, — нахмурился Геральт. — Да, мне бы не помешала твоя помощь с этим, если ты не против. Геральт удивленно оглянулся. — Ты хочешь поделиться контрактом? Эскель просто кивнул. — Тридцать гарпий на морских утесах не прибавляют шансов к выживаемости, и я бы предпочел не добавлять себя в их список жертв. Геральт некоторое время обдумывал предложение, прежде чем принять его. — Логично. Твоя магия тоже будет полезна. Я чертовски ненавижу тех, кто летает. Эскель швырнул в него ложкой, его миска была пуста, и он засмеялся, ударив Геральта по голове. — Да, ты никогда не умел их ловить. Геральт выглядел убийственно, собираясь поставить миску и прыгнуть через огонь на Эскеля, но Лютик остановил его, положив руку ему на колено. — Сначала съешь свой обед, а потом можешь драться со своим братом. Геральт глухо зарычал, но затих, снова поднял миску и, будто бы дуясь, начал доедать мясо. Эскель с изумлением наблюдал за тем, как легко Геральт подчинялся барду. Теперь он был полностью уверен, что Лютик был Доминантом Геральта. Когда менестрель отвел взгляд, Геральт швырнул ложку обратно в Эскеля. — Я все видел. — сказал Лютик с ноткой предостережения в тоне. — Не трать пищу зря, позволяя ей остыть. Ешь. Геральт скривился, но успокоился, используя брошенную ложку Эскеля, чтобы доесть свою порцию и половину другой, прежде чем собрать посуду с кастрюлей и отправиться обратно к ручью, чтобы очистить их, пока Лютик затапливает огонь под коптильней на ночь. Пока бард работал, Эскель достал свой спальный мешок, положил его рядом с местом Геральта, снял доспехи и сложил их рядом со своим рюкзаком. Когда Эскель убедился, что Геральт находится вне пределов слышимости, он обратился к Лютику. — Спасибо, что позаботился о нем. Лютик встревоженно отпрянул от огня. — Что ты имеешь в виду? — Он выглядит более счастливым, чем я когда-либо видел его с тех пор, как он начал свой Путь. Ты подходишь ему. И я слышал, что ты удерживал его от охоты до тех пор, пока он не вылечился от ран, чего лично мне никогда не удавалось сделать. — Эскель склонил голову перед Лютиком. — Прими мою благодарность за твою заботу о моем брате. Лютик зарумянился от благодарности, не зная, что ответить на такое открытое проявление эмоций Эскеля. — Мне приятно заботиться о нем. Он мне очень дорог. — наконец сказал он. Лютик взглянул на Эскеля с легкой болезненной улыбкой. — Я только хочу, чтобы он позволил мне сделать еще больше. Эскель хорошо знал это чувство. — Геральту всю жизнь приходилось полагаться только на себя, ему приходилось постоянно прятаться от тех, кто мог причинить ему боль. Учитывая, кто и что он такое, к сожалению, такова жизнь. Ему трудно принять помощь, так было всегда. — Эскель склонил голову набок, услышав приближение Геральта. — Но я думаю, что ты как раз тот человек, который способен достучаться до него. Он заслуживает счастья. — Безусловно, — Лютик кивнул, — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать его таким. Эскель тихо шикнул на него, показывая, что Геральт скоро вернется. Он знал, что брат уж точно не поблагодарит их за то, что они говорили о нем за его же спиной. Вернувшись в лагерь, Геральт подозрительно посмотрел на них двоих. Нахмурившись, но не имея оснований для каких-либо обвинений, он снова сложил кастрюлю и посуду, снял ботинки и сел на свой спальник. Он уставился на Эскеля, когда увидел, как тот разместил свой брезент между Геральтом и лесом, защищая его, удерживая в центре их лагеря с Лютиком по другую сторону костра. Но Волк не протестовал и не уходил, не желая привлекать внимание к тому, что сделал Эскель, и тем более вызывать подозрения у Лютика относительно его мотивов. Несмотря на то, что он был рад снова увидеть Эскеля перед зимой, их общение с Лютиком значительно увеличило риск того, что бард раскроет его секрет. Устав, трое мужчин устроились на ночь, убаюканные хорошей едой и тихим окружающим шумом летнего леса.***
Через два дня после их воссоединения Геральт и Эскель лежали на краю утеса, откуда открывался вид на гнездо гарпий к югу от них, с подветренной стороны. Геральт позволил Эскелю забрать контракт — даже в тех редких случаях, когда ведьмаки работали вместе, они не делились этой информацией с заказчиком, рискуя вызвать сомнения в своих способностях, — пока он размещал лошадей в конюшнях местной гостиницы. Лютик снял им две комнаты, так как хозяин таверны не разрешал больше двух взрослых в комнате, и предоставил Геральту решать, с кем он будет ночевать. Лютик ясно дал понять, что любой из вариантов его вполне устраивал. Он благополучно вернулся в снятую комнату, так как оба ведьмака настойчиво отговорили его следовать за ними на этой охоте. Риск того, что гарпия из огромного гнезда заметит его и попросту унесет, был слишком высок. С таким большим количеством этих тварей, Геральту и Эскелю будет трудно защитить себя, не говоря уже о Лютике. Успокоенный обещанием Эскеля рассказать ему об охоте потом, не жалея подробностей, Лютик остался, планируя провести день и ночь, развлекая местных жителей и зевак в таверне под гостиницей. Гнездо гарпий было почти в двух часах ходьбы от Горс Велена. Ни Геральт, ни Эскель не хотели рисковать своим лошадьми ради аппетита гарпий, поэтому Плотва и вороная кобыла Эскеля, Эмбер, благополучно возвратились в конюшню при гостинице с Картошкой — старый мерин был в восторге от компании двух прекрасных кобыл. Достигнув берега, Геральт и Эскель держались подветренной стороны от гнезда, выбрав для начала выгодную точку для наблюдения, прежде чем начать планировать атаку. Со своего места они могли видеть большую пещеру в скале, которая и являлась гнездом. Из него открывался прекрасный вид на естественную гавань, что позволяло этим тварям охотится на морскую живность и бедных моряков, которые по глупости и обычному незнанию приходили сюда отдохнуть. Чтобы еще больше увеличить урожайность, основной торговый путь между Нильфгаардом и Новиградом проходил вдоль побережья, благодаря чему путешественники и купцы попадались в цепкие лапы гнезда. По словам старейшины, гарпии появились здесь два месяца назад. Высокая цена контракта была поддержана как Новиградом, так и Горсом Веленом в интересах быстрого «урегулирования этого недоразумения». — Кажется, лучший угол — подойти с той стороны и отвести гнездо от берега. — сказал Геральт, указывая на неглубокую впадину вдоль береговой линии. — Если мы сможем затащить их туда, у нас не должно возникнуть особых проблем. — Согласен. И как только мы уничтожим летунов, сможем бросить пару бомб в пещеру, чтобы выманить отставших, прежде чем спустимся туда и уничтожим само гнездо. — выдохнул Эскель, проверяя сумку, привязанную к поясу. Геральт сделал то же самое, прежде чем пополнить свой колчан и также пристегнуть его к поясу, зарядить арбалет болтом и осторожно положить его на траву, когда он опрокинул в себя два зелья, дабы усилить свои способности — Молнию для атаки и силы и Ласточку для выносливости. — Готов, — он повернулся к Эскелю. — Твои Знаки сильнее, так что если я вытащу их в низину, ты сможешь сбить их Аардом. Я сосредоточусь на том, чтобы вывести их из строя, как только они будут дезориентированы. Эскель кивнул, в последний раз проверил пряжки своих доспехов и проглотил свои собственные зелья — Зелье Петри для увеличения силы его Знаков, и Рыжеватый Филин, для улучшения его выносливости и способности использовать больше Знаков. Эскель был самым магически сильным из всех ведьмаков, а Геральт лучше всех владел клинком, поэтому имело смысл спланировать их атаку, чтобы использовать их сильные стороны. — Готов? — спросил Эскель. — Да. Они крались вдоль береговой линии, держась низко и вне поля зрения в зарослях кустарника, стараясь следить за движением ветра. Если оно сдвинется, им нужно будет атаковать как можно быстрее, чтобы сохранить элемент неожиданности. К счастью для них, ветер помог, и ведьмаки смогли добраться до гнезда гарпий незамеченными. Пока Эскель прятался в зарослях, окружающих небольшую впадину, Геральт метался между укрытиями, пока не добрался до охраняющей гнездо твари, стоявшей на дальнем краю впадины, мордой к океану. Геральт бесшумно перерезал ей горло, позволив ее телу беззвучно упасть наземь. Он подкрался ближе к краю утеса, оказавшись в поле зрения второй гарпии. Выхватив арбалет и вонзив стрелу в глаз монстра прежде, чем он успел издать звук, Геральт мгновенно убил его, чья омерзительная туша тяжело упала в устье пещеры внизу, напугав гнездо и заставив всех выбраться. Разделавшись с двумя, Геральт тут же отступил на запланированное поле боя, расположившись в центре впадины. Он зарядил еще один болт в арбалет, уничтожив первую же гарпию, оказавшуюся в пределах досягаемости. Ее сестры кричали, пикируя, визжа и пытаясь ударить его со всех сторон. Геральт успел выстрелить еще только один раз, прежде чем стая с гулом набросилась на него. Он выхватил свой серебряный меч, уронив арбалет, благодаря себя за то, что успел втереть гибридное масло в лезвие. Когда большая часть роя оказалась во впадине, Эскель вырвался из зарослей, бросив мощный знак Аард, отшвырнувший гарпий в воздух. Он смог бросить Знак прямо над головой Геральта, достаточно близко, чтобы он почувствовал ветер, вытесненный мощным ударом, но не будучи затронутым им. Гарпии рухнули вокруг, оглушенные взрывом. Геральт быстро принялся за дело, вонзая свой серебряный клинок в ребра каждой упавшей твари, пронзая сердце. Эскель делал то же самое позади него. Их было слишком много, чтобы уничтожить их до того, как оглушение спадет, и оставшиеся в живых гарпии, которых все еще было не менее пятнадцати, быстро поднялись в воздух, крича и размахивая своими длинными когтями и острыми крыльями, яро извиваясь вокруг ведьмаков. Эскель и Геральт стояли спиной к спине, вращаясь как один, чтобы один мог сбить гарпий с ног, а второй мог лишить их жизни быстрым смертельным ударом. Они двигались словно в танце, полностью уверенные в шагах друг друга, им не нужно было даже смотреть — смертоносный вихрь магии и острого серебра. Наконец все прекратилось. Эскель опустил руки, и Геральт позволил острию клинка коснуться земли. Оба задыхались от напряжения, их легкие горели. Отдышавшись и внимательно оглядев окрестности, они подкрались к краю обрыва, осторожно выглядывая из-за скалы в сторону пещеры внизу. Гарпии были коварными зверями: могли устроить засаду своим палачам. Ничего не видя, Геральт отступил с мечом наизготовку, а Эскель, лежа на животе, швырнул в пещеру взрывчатку. Послышался грохот, в глубине раздались отчаянные и болезненные вопли, когда еще семь гарпий вырвались из дыма и врезались в Геральта, минуя поверженного Эскеля. Они окружили его со всех сторон, слишком низко, чтобы Эскель мог безопасно атаковать Аардом, и слишком близко, чтобы Геральт успел наложить собственные Знаки. Эскель увидел, как сверкнул серебряный клинок Геральта, когда тело гарпии откинулось назад, кровь хлынула из ее перерезанной шеи. Он прыгнул вперед, его собственный меч снес голову одной гарпии и крыло другой, когда он добрался до Геральта, снова поставив их спиной к спине. Оттуда Эскель мог безопасно использовать Аард, чтобы сбросить оставшихся четырех тварей в воздух. Геральт наносил смертельный удар каждой, пока Эскель ждал новых, добивая одну гарпию, упавшую к его ногам. Коготь распорол верхнюю часть левой руки Геральта, превращая ее в кровавое месиво. Эскель указал подбородком на плечо, тяжело дыша. — Серьезно? Геральт посмотрел вниз, поморщившись от раны, полученной его невнимательностью. — Нет, просто царапина. Эскель кивнул, полагая, что Геральт даст ему знать, если он совсем ослабнет. Его брат может пренебрегать своими собственными потребностями, но он не стал бы подвергать Эскеля риску, скрывая какие-либо ранения, способные подвергнуть опасности обоих. Вместе они снова подкрались к краю утеса и использовали еще немного взрывчатки. На этот раз гарпий не появилось. Они снова ждали, напряженно прислушиваясь. Тишина. Один за другим, начиная с Эскеля, они спускались по краю обрыва в начало пещеры. Каждый выпил пузырек с Кошкой для улучшения ночного зрения, из-за токсичности яда их глаза стали полностью черными. Они медленно продвигались по пещере, крепко сжимая мечи. Гнездо нашлось в задней части относительно неглубокой пещерной системы, на полу лежали человеческие кости, а стены были забрызганы кровью, но, к счастью, самих гарпий больше не было. Они уничтожили гнездо парой картечных бомб и применили Игни, чтобы сжечь его полностью. Было бы бесполезно вырезать только гарпий, оставляя их «идеальный дом» для привлечения следующей мерзости. В последний раз осмотрев пещеру, они поднялись обратно на вершину утеса и приступили к уборке трупов, собирая ценные алхимические ингредиенты и забирая язык каждой гарпии в качестве трофея, чтобы доказать, что охота завершена. К тому времени, как они закончили, насчитывалось сорок семь гарпий. — Я никогда не видел столько в одном гнезде. — устало произнес Эскель, когда они возвращались, дабы забрать свои рюкзаки со своего поста наблюдения. — Придется обновить бестиарий в Каэр-Морхене и рассказать об этом Весемиру зимой. Не хотелось бы, чтобы Ламберт или любой другой ведьмак был удивлен размерами гнезда. Эскель протянул руку и взъерошил волосы Геральта на ходу. — Если бы ты не был здесь, я сомневаюсь, что выжил бы. Спасибо. Геральт посмотрел на Эскеля из-под его же руки, прежде чем оттолкнуть ее. — С тобой все было бы в порядке. Ты чуть ли не маг со всей этой силой. — Геральт пытался не обращать внимания на пульсирующую боль в левой руке. Это он был неосторожен и позволил гарпии ранить себя. Лютик теперь будет суетиться при их возвращении, сосредоточившись на нем, когда сам должен быть свободен, чтобы играть на лютне и наслаждаться компанией других более мягких, лучших сабмиссивов, которые заслуживали его пристального внимания в течение вечера. — Я знаю тебя, Геральт. Я практически слышу, как ты коришь себя за этот порез. — Эскель толкнул его локтем. Геральт отвернулся, но ничего не ответил. — Единственная причина, по которой я мог так эффективно использовать Знаки, заключалась в том, что ты отвлек их. Моя вина, что тебя окружили, и у этой гарпии был шанс оставить тебе шрам — я должен был быть лучше подготовлен к тому, чтобы сбросить их, когда они спустились с края утеса. Геральт тут же запротестовал. — Но чтобы бросить бомбы, нужно было перегнуться через скалу, быстрее ты не смог бы подняться. — И ты был готов к ним, так что нельзя винить тебя в том, что одна гарпия из семи удачно попала, когда тебя окружили. Я рад, что рана не серьезная. — сказал Эскель, притягивая Геральта к себе и обнимая его за плечи, стараясь не задеть длинную царапину. Геральт фыркнул, но успокоился, когда они добрались до места, где оставили свои рюкзаки, зная, что Эскель никогда не сможет ясно оценить его промахи. Он был слишком привязан к Геральту для этого, по причинам, которые сам Геральт никогда не поймет. Когда они начали долгий путь обратно в Горс Велен с трофеями в руках, Геральт мог только надеяться, что Лютик будет слишком отвлечен — толпой, симпатичным сабмиссивом или компанией Эскеля — чтобы заметить рану Геральта.***
Желание Геральта было исполнено. К тому времени, когда они вернулись в Горс Велен, и Эскель обменял трофеи на звонкие монеты с необычайно благодарным старостой, Лютик уже закончил свое выступление и сообщил трактирщику, что лег спать. Хозяин таверны намекнул, что ушел бард один, но Геральт в этом сомневался. Лютик был редким типом Доминанта и привлекал благосклонное, заслуженное внимание, куда бы ни пошёл. Ведьмак подавил в себе укол ревности, вызванный этой мыслью. Он должен быть благодарен Лютику за его компанию. У него никогда, никогда не было бы права даже надеяться на большее. Не желая тревожить и будить Лютика так поздно — хотя, на самом деле не желая расстраивать Лютика из-за своей травмы или рисковать увидеть другого сабмиссива в его постели, — Геральт последовал за Эскелем обратно в свою комнату, благодарный, что он подумал заранее о том, чтобы оставить свои рюкзаки там после охоты. Добравшись до маленькой комнаты, они увидели, что Лютик, должно быть, приготовил для них ванну, прежде чем уйти спать. Перед камином стояла небольшая деревянная бадья, наполовину наполненная прохладной водой, а над огнем стоял большой котел, полный горячей воды. Вдвоем они легко подняли тару и полностью наполнили ванну. Эскель применил управляемый Игни, чтобы добавить немного больше тепла, удовлетворившись тем, что вода едва не обжигала. Геральт жестом предложил Эскелю принять ванну первым, на что тот и не стал спорить, лишь снял доспехи и погрузился в горячую воду. Геральт бросил мочалку в сторону, прежде чем осторожно поставить таз с кусочком мыла рядом с бадьей. Мыло было слишком ценным, чтобы тратить его впустую. Эскелю, в отличие от Геральта, не нравилось долго мокнуть, поэтому он быстро вытер себя, пока его брат снимал и чистил свою собственную броню. Закончив, мужчина оставил ванну Геральту, прежде чем заняться чисткой и смазыванием своего снаряжения. Геральт разделся, бросил свою грязную одежду вместе с одеждой Эскеля рядом с ванной, чтобы потом постирать ее, с удовлетворенным стоном погрузился в дымящуюся воду, закрыл глаза и положил голову на задний край ванны. — Гедонист. — поддразнил Эскель, ухмыляясь Геральту. Геральт послал ему непристойный жест, не открывая глаз: было приятно расслабиться, зная, что ты под защитой брата. Эскель не допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось, пока он отмокал. Не то чтобы Лютик мог, но он был непредсказуем в других отношениях. Он мог решить попробовать помочь Геральту с его волосами или предложить почистить ему спину, чего Геральт хотел почти так же сильно и яростно, как и отвергал эти предложения. Эскель знал его лучше, он не предлагал ему лишнее. Наконец вода остыла, и Геральт закончил купаться. Тщательно вымывшись, чтобы избавиться от характерного запаха гарпии, он внимательно оглядел порез на левой руке. Тот был неглубоким и зажил бы сам по себе, если бы его правильно очистили. Закончив, он вышел из ванны, вытерся и бросил свою грязную одежду и одежду Эскеля в воду, отчистив все пятна, прежде чем оставить ткань отмокать. Он переоделся в свою запасную одежду, натянув пока только свободные штаны и льняную рубашку, расчесал пальцами свои длинные волосы, прежде чем оставить их сохнуть. Как только он оделся, он достал белье из ванны и начал отжимать одежду, позже Эскель присоединился к нему, чтобы помочь. Они развесили мокрые куски ткани на веревке у камина, любезно предоставленной хозяином гостиницы. Для них это была привычная рутина — принимать ванну и заниматься домашними делами в маленькой комнате у огня, очень похожей на их жилище в Каэр-Морхене. В то время как в Крепости была прачечная для более крупных вещей, каждый новичок должен был сам стирать, чинить и латать свою собственную одежду и доспехи. Поскольку Эскель и Геральт были соседями по комнате, они часто делили эти обязанности, причем Геральт брал на себя починку, а Эскель — основную часть стирки. Выполнив всю работу, Эскель достал из рюкзака небольшую книжонку — драгоценный ресурс для того, кто любит читать так же сильно, как и он, — и устроился на краю кровати, чтобы читать при свете свечи. Геральт пошел проведать Лютика и, не услышав за дверью ничего, кроме его тихого дыхания, вернулся в комнату Эскеля на ночь. Лютик был в безопасности, и Геральт не имеет права тревожить его покой. Усталость навалилась на Геральта, как от боя, так и от напряжения почти шести месяцев без сабспейса. Успокоенный легким, непринужденным присутствием своего брата, Геральт позволил части своего обычного контроля ускользнуть, позволив мягкому выражению появиться на его лице, конечностям расслабиться, а движениям стать легкими. Увидев Эскеля, сидящего на краю кровати в знакомой позе для чтения, Геральт присоединился к нему, как делал много раз в их юности, опустившись на колени рядом с братом и положив голову на его бедро. Тепло немедленно заволокло сильное тело, когда первые щупальца сабспейса начали проникать в его мозг, позволяя отпустить все. Эскель нежно положил руку ему на голову, увидев смутно расфокусированный взгляд Геральта. — Тебе не следует делать это здесь, Геральт. — тихо сказал он, глядя на своего брата с добротой в янтарных глазах. Геральту показалось, что на него вылили ведро ледяной воды. Его грубо вырвали из расслабленного дрейфа, его сердцебиение резко ускорилось, когда холодная тяжесть легла на его грудь. Он оттолкнулся от Эскеля, растянулся на полу и пораженно уставился на него. Он должен был лучше контролировать себя. Он не должен был ставить Эскеля в положение, когда ему нужно напоминать ему о его месте. Стыд нахлынул на него, и его зрение почернело по краям от стремительного падения. Эскель выглядел пораженным бурной реакцией и тут же потянулся к Геральту, чтобы успокоить его, но тот отшатнулся. — Полегче, Геральт. — сказал он, пытаясь его успокоить. — Я достану тебе Лютика, и все будет хорошо. Геральт посмотрел на него в мучительном замешательстве. Какого черта он хочет привести барда? Если Лютик увидит его таким, он может раскрыть его секрет, и тогда Геральт больше никогда не сможет путешествовать с ним. Геральт яростно замотал головой, не в силах говорить, и потянулся, чтобы остановить Эскеля. Эскель отвернулся от двери и присел перед Геральтом, опустив голову, чтобы заставить Геральта встретиться с ним взглядом. — Ты не хочешь, чтобы я привел Лютика? — недоверчиво спросил он. Он не мог понять, почему Геральт не хочет, чтобы его Доминант помог ему. Геральт покачал головой, к стыду присоединилась паника, дыхание стало прерывистым, учащенным, зрачки расширились. — Ладно, я не пойду за ним. — успокоил брата Эскель, ужаснувшись самому себе за то, что заставил Геральта так молниеносно отпрянуть. Появилось гнетущее чувство, что он неправильно понял отношения Геральта и Лютика и в результате причинил Геральту боль. Эскель добавил в свою речь намек на свой Доминирующий голос, пытаясь помочь Геральту восстановить контроль над своим дыханием, обращаясь непосредственно к его подсознанию. — Соответствуй моему дыханию, Геральт. Вдох и выдох, спокойно и легко. Геральт отреагировал на знакомый голос Эскеля сквозь панику и холодную дымку, вызванную сабдропом, изо всех сил стараясь соответствовать дыханию Эскеля. Эскель медленно, осторожно протянул руку и взял Геральта за запястье, прижимая его к своей груди, чтобы помочь брату почувствовать ровный ритм своего дыхания, хваля его за каждый глубокий вдох, который он делал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дыхание Геральта выровнялось, следуя примеру Эскеля. Снова совладав с дыханием, Эскель предложил Геральту переместиться с пола на кровать, расположив их так, чтобы они сели рядом, спиной к стене, а голова Геральта покоилась на плече Эскеля. В детстве они провели вместе много ночей, пока не оправились от зверских издевательств над их юными телами во время Испытаний. Знакомая поза успокоила их обоих. Когда Эскель почувствовал, что Геральт перестал трястись и полностью рухнул ему на плечо, измученный падением, он заговорил. — Лютик не твой Дом, не так ли? Геральт покачал головой, все еще не в силах говорить. Он знал, что должен двигаться, что не должен вот так опираться на Эскеля, но не мог найти в себе силы. Чувство холода в груди заставило его кости ныть от стыда за свою слабость, от того, как он поддался своим низменным инстинктам при первой же возможности, заставив Эскеля позаботиться о нем, вместо того, чтобы ждать запланированной сессии в Крепости. Эскель закрыл глаза, внутренне ругая себя за предположения. — Прости меня, Геральт. Я не должен был додумывать. Я должен был проверить, что ты знаешь, что тебе нужно, и спросить тебя о Лютике, прежде чем поправлять тебя без причины. Геральт заставил себя заговорить, он сел и отодвинулся от теплых объятий Эскеля, не желая позволять ему винить себя за чужие ошибки. — Нет, я не должен был этого делать. Весемир научил меня. Выражение лица Эскеля стало болезненным. — Я не уверен, что Весемир прав. Если есть заслуживающий доверия Дом, который может помочь тебе в течение года, нет причин, по которым ты должен так страдать. Геральт покачал головой, отворачиваясь от Эскеля и его слов. Эскель настаивал. — Судя по тому, что я видел, зная, насколько он заботится о тебе, я уверен, что Лютику можно доверять. Не могу представить, чтобы он предал тебя. — мягко сказал Эскель. — Ты не понимаешь. — сказал Геральт в стену. — Что я должен понять? — Это не его обязанность заботиться обо мне. — резко сказал Геральт. Эскель нахмурился. — А если он хочет? Геральт свернулся калачиком, страдание волнами исходило от него. — Я не могу так поступить с ним. Он чувствовал бы себя обязанным заботиться обо мне, если бы знал, но он заслуживает лучшего. Он заслуживает настоящего сабмиссива, мягкого и нежного, всего того, чем я не являюсь. Дом на холме с семьей, собакой, слугами и всем прочим. Со мной так не пройдет. Сердце Эскеля болело за своего брата. Он видел, как действия тренеров Крепости, Весемира изменили Геральта за последние десятилетия. Он был умным, счастливым ребенком, даже на протяжении всего их обучения. Но напряжение почти столетних лишений и жестокие «сабспейсы» в исключительно клинических целях, которые Весемир возложил на него, чтобы спасти его рассудок, ожесточили Геральта, убедили, что в жизни есть немного больше, чем тупо боль и долг. Что удовлетворение его биологических потребностей было бременем, возложенным на плечи Весемира, потому что никто другой не соизволил бы ему помочь. Эскель подозревал, что на этих сессиях практически не предоставлялся последующий уход, если таковой вообще был, и каждый раз Геральту приходилось страдать в одиночку. Эскель знал, что Весемир сделал это по-своему из заботы о Геральте, что он использовал методы, которым научился, будучи молодым Доминантом почти четыреста лет назад, но все благие намерения в мире не избавили Геральта от последствий. — Ты должен сказать ему. Пусть Лютик сам решит, чего он хочет от жизни. — наконец сказал Эскель, понимая, что бесполезно пытаться убедить Геральта в собственной ценности. Или что Весемир мог ошибаться, решая, как поступить с покорной стороной Геральта. — Нет! — резко сказал Геральт, сурово взглянув на Эскеля. — И ты не смей ему говорить. Эскель поднял руки, успокаивая брата. — Я бы не стал этого делать без твоего разрешения, и ты это знаешь. — Эскель усмехнулся, пытаясь поднять чужое настроение. — В конце концов, я до сих пор не сказал Весемиру, что это ты в тот раз подмешал сок ежевики в его масло для волос. Геральт невольно фыркнул, вспомнив фиолетовые полосатые волосы Весемира. Потребовались недели, чтобы цвет потускнел. Выражение его лица расслабилось, и он откинулся на плечо Эскеля. — Я рад, что мы наткнулись на тебя, Эскель. — сказал Геральт, меняя тему. — Куда держишь путь дальше? Эскель последовал примеру Геральта, откинулся назад и скрестил лодыжки, наслаждаясь теплом брата рядом с ним. — Наверное, снова на юг. В Нильфгаарде полно работы. А ты? — Новиград пока. Если только я не услышу о другом контракте по пути. — А потом ты отправишься обратно на север? Геральт согласно хмыкнул. — Я вернусь на восток, а затем к середине осени начну двигаться на север. Я не хочу на обратном пути в Каэр-Морхен попасть в метель, как в прошлом году. — сказал Эскель, поморщившись при воспоминании. Геральт толкнул его локтем, усмехнувшись. — Ага, ты пришел, похожий на утонувшую крысу. — О, да заткнись, — сказал Эскель, слегка отталкивая Геральта. — Как будто с тобой этого никогда не случалось. Они ухмыльнулись друг другу, прежде чем снова расслабиться, наслаждаясь легким, братским общением, когда они сидели рядом, глядя в огонь. Эскель наконец нарушил молчание. — Лучше немного отдохнем до утра. — сказал он, ложась плашмя и натягивая на себя одеяло. Геральт повторил его, усаживаясь по другую сторону скромной кровати. Эскель погасил пламя в свече, прежде чем использовать управляемый Игни, чтобы стабилизировать пламя на ночь. — Выпендриваешься, — пробормотал Геральт. — Ты знаешь, — поддразнил Эскель. Они тихо лежали вместе, пока не уснули, свернувшись калачиком друг к другу под теплыми одеялами, как делали это в детстве.***
На следующее утро, после того как за завтраком Эскель рассказал Лютику все подробности их охоты, они расстались: Лютик и Геральт направились на север, в сторону Новиграда, а Эскель направился обратно на юг, в сторону Нильфгаарда. Они стояли на перекрестке за городом, каждый держал свою лошадь. Геральт и Эскель обнялись, хлопая друг друга по спине, Геральт ненадолго просунул голову под подбородок Эскеля в братском прощании. — Подумай о том, чтобы сказать ему. Я думаю, ты будешь удивлен тем, насколько хорошо все пойдет. — прошептал Эскель на ухо Геральту, прежде чем они разошлись. Геральт нахмурился, качая головой, радуясь, что Лютик не видит его лица. — Не сдохни там. — сказал Геральт Эскелю. — Иди своим Путем с честью. — Пусть твой Путь будет гладким, и пусть твой меч бьет верно. — кивнул Эскель, завершая традиционное напутствие. Эскель повернулся к Лютику, тоже крепко обняв его. Лютик был удивлен откровенной привязанностью — он привык к гораздо большей сдержанности Геральта — но легко ответил на объятия. Эскель был веселым и добрым человеком, и за короткое время, проведенное вместе, Лютик полюбил его. В нем теплилась надежда, что однажды они вновь увидятся. — Позаботься об этом идиоте. — сказал Эскель, отступая к своей лошади. Лютик рассмеялся, увидев, как Геральт закатил глаза. — Я буду стараться изо всех сил! Эскель на мгновение встретился глазами с Лютиком, внезапная серьезность его взгляда противоречила его легкому тону. Бард слегка склонил голову, сообщение получено. Он сделает все возможное, чтобы позаботиться о Геральте вместо своего брата. Лютик почувствовал, что здесь происходит нечто большее, чем он мог понять, но пока не знал, что именно. У него были свои подозрения, учитывая заботу и некое покровительство Эскеля Геральту и тот факт, что татуировка Эскеля гордо демонстрировала полосу его Доминанта, в то время как замысловатый узор Геральта покрывал всю его руку, полностью скрывая его метку. Он видел, как Геральт тоже уткнулся носом в подбородок Эскеля, хотя тогда не обратил на это внимания. Это был обычный жест приветствия или прощания среди членов семьи, но обычно он совершался между сабмиссивами и Доминантами, и только редкий нейтрал проявлял к Доминирующему родственнику такую же нежную любезность. Лютик недостаточно знал о ведьмачьих обычаях, чтобы понять, относится ли это к ним, и он, конечно, не собирался спрашивать Геральта, но он отложил это наблюдение в сторону, чтобы проанализировать, когда появятся будущие доказательства. Помахав напоследок, Эскель повернул на юг, вскочил на свою черную кобылу и направил ее вниз по главной дороге. Лютик и Геральт, седлая лошадей, счастливо зашагали бок о бок на север, в сторону Новиграда. — Надеюсь, мы снова встретимся с ним. — сказал Лютик через мгновение, оглядываясь на удаляющуюся фигуру Эскеля. — Хм, вряд ли. Обычно он остается в Южных королевствах, пока ему не нужно отправиться на север на зиму. — У каждого из вас есть свой регион для патрулирования? — с любопытством спросил Лютик. — В некотором смысле. Каждый из нас выбрал предпочитаемые регионы. Поскольку нас осталось так мало, имело смысл разделить континент и распространить наши услуги, — ответил Геральт. Лютик был доволен открытым ответом и решил посмотреть, сможет ли он побудить Геральта поделиться еще немного, пока тот в хорошем настроении. — Кто патрулирует каждый регион? Геральт окинул его оценивающим взглядом. Лютик продолжал смотреть открыто и с любопытством. Удовлетворенный тем, что вопрос Лютика был таким простым, каким он казался, он ответил. — Я больше склоняюсь к западной части Северных королевств. Эскель патрулирует Южные королевства, как я уже сказал, и Весемир делает то же самое, хотя он, как правило, отправляется только в ответ на конкретный контракт, а не в качестве общего патруля, учитывая его возраст. Ламберт патрулирует восточную часть Северных королевств. — Что за Ламберт? — спросил Лютик, уловив странную болезненность, придаваемую имени Весемира в ответе Геральта, и решив не тыкать в потенциально больное место. — Он мудак. Высокомерный, громкий, никогда не затыкается, — тон Геральта стал дразнящим. — Вы бы, наверное, поладили. Лютик ахнул в притворной обиде. — Возьми свои слова обратно, сейчас же! Геральт ухмыльнулся, прежде чем пустить Плотву в галоп. — Заставь меня! — прокричал ведьмак в ответ. Лютик подтолкнул Картошку следовать за ним, зная, что мерин никогда не догонит быстроногую кобылу. Копыта двух лошадей врезались в грязь, когда они мчались на север, в Новиград.