***
После того, как Лютик благополучно загнал Плотву в конюшню и плотно позавтракал, он повел Геральта через город к поместью бургомистра на холме, возвышающемся над Риндой. За завтраком бард объяснил, что одна из его учениц на семинаре по искусству пения, который он только что закончил вести — Леди Амелия — сказала ему, что беспокоится о своем сыне. Мальчик, которому едва исполнилось восемнадцать, по-видимому, стал участником группы, которая тайно собиралась в поместье мэра. Амелия сказала, что сын сообщил ей, что это было своего рода «собрание свободных духом» или что-то в этом роде. По словам Лютика, она не слишком беспокоилась, но прошло два дня с тех пор, как ее сын в последний раз был дома, и она хотела, чтобы кто-нибудь разузнал как он. Лютик сказал Геральту, что согласился на это поручение, хотя бы для того, чтобы избавить бедного мальчика от смущения из-за испорченной матерью вечеринки. Это было в поместье мэра, ну сколько неприятностей он мог натворить бы под бдительным оком охраны главы города? Лютик продолжил еще рассказывать о какой-то драке, в которую он вляпался мальчишкой в Леттенхове, пока Геральт не остановил его, вытянув руку перед грудью. Они только что подошли к воротам поместья бургомистра, и Геральт ощутил в воздухе магию, она была чересчур сильной. Медальон попросту вибрировал на груди ведьмака, словно находился на раскалённой сковородке. — Чародейка, — сказал Геральт в ответ на вопросительный взгляд Лютика, — Сильная. — Что, здесь? — удивился Лютик, указывая на маленькое поместье и относительно незначительную, хотя и причудливую деревню внизу. — Разве они обычно не тусуются при королевских дворах или что-то в этом роде? Геральт что-то бормотал, осматривая поместье и его окрестности. Ворота были открыты, но оставлены без присмотра. Странно. И тревожно. — Останешься здесь. — Ни за что, — фыркнул Лютик, следуя за плечом Геральта, который быстро направился к главному входу, — Я сказал леди Амелии, что загляну к ее сыну, и намерен выполнить свое обещание. Особенно, если он напоролся на колдунью. Кроме того, было бы нечестно просить тебя сделать эту работу за меня. Геральт разочарованно выдохнул, но понял, что спорить бесполезно. — Ладно. Просто оставайся позади меня. Я не знаю, с чем мы здесь имеем дело. Лютик остановился и позволил Геральту вести. — Это я умею. Геральт плавно толкнул главные врата, осторожно оглядываясь. Никакой охраны. Никаких замкóв. Это становится слишком подозрительным. Ведьмак чутко расслышал возгласы и стоны десятков людей, доносившиеся откуда-то с верхних этажей поместья. Он принюхался к воздуху — тот был наполнен магией и почти непреодолимым ароматом сирени и крыжовника. Мощная магия щекотала его кожу, а медальон предупреждающе горел на груди. Геральт шел вверх по главной лестнице, следуя за шумом. Свернув за угол, они столкнулись с мужчиной средних лет, совершенно голым, с отсутствующим выражением лица, который слабо сжимал серебряный кувшин. Его рука была обнажена. Нейтрал. Мужчина вздрогнул при виде Геральта и чуть не упал, зацепившись за стену, прежде чем скатиться на пол. Геральт опустился перед ним на колени. Мужчина выглядел достаточно хорошо, хотя и немного не в себе. — Что здесь случилось? Мужчина изо всех сил пытался сфокусироваться на лице Геральта, его глаза постоянно оглядывались налево и вниз по широкому коридору. — Яблочный сок, — сказал он наконец, протягивая кубок Геральту. — Что? — Она хочет яблочный сок! — воскликнул мужчина, нагло пихая кувшин ведьмаку в грудь. Геральт схватил его, прежде чем он успел упасть и расплескаться по его только что выстиранной одежде. Мужчина внезапно отрубился, храпя у стены. Геральт быстро проверил его пульс — ровный и сильный — прежде чем оставить его спать дальше. Лютик сдержал свое слово и отступил на несколько шагов, ненадолго остановившись, чтобы переложить спящего на бок на полу, прежде чем последовал за Геральтом по роскошному коридору. Толстый ковер приглушал их шаги, пока они шли, проверяя каждую комнату, мимо которой проходили. Кроме голого мужчины они никого не видели. Звуки усиливались по мере того, как они продвигались по коридору, и Геральт сморщил нос, когда отчетливый мускус секса внезапно заполнил его ноздри и стал сильнее; запах сирени и крыжовника выел воздух. Наконец они подошли к богато украшенной железной двери в конце коридора. Замысловатая отделка и красивая рама ясно давали понять, что эта дверь ведет в комнату, предназначенную только для элиты. Вероятно, это была комната, в которой останавливался реданский король во время своих путешествий по этой части своей территории. Поскольку в это время года короля не было рядом с Риндой, комната, предполагалось, пустовала. Геральт жестом приказал Лютику отступить, прежде чем толкнуть тяжелую дверь. Тяжелый и удушающий аромат секса, сирени и крыжовника обрушился на него, как прибойная волна, и он не мог не отступить под сенсорной атакой, прежде чем ему удалось взять себя в руки. Гул магии был безошибочным. Геральт протиснулся в комнату, осматривая периметр и не видя ничего, кроме извивающихся вокруг голых тел. Полы, мебель, даже стены были покрыты и заполнены чем-то, что безошибочно напоминало оргию. Комната была тускло освещена бра вдоль стен, а тяжелые бархатные портьеры были плотно задернуты, отчего воздух был горячим и спертым. Геральт чувствовал себя в ловушке, ошеломленный столькими запахами, но продолжал держать себя в руках. Хорошо, что он спал до этого. В том состоянии, в котором он был вчера до того, как Лютик помог ему, он никак бы не справился даже с пребыванием в комнате, не говоря уже о том, чтобы иметь дело с неизвестной чародейкой внутри. В его сознании зародился оттенок сомнения — может быть, метод Весемира не самый лучший? — но отогнал эту мысль. Не время. Геральт услышал, как Лютик осторожно вошел в комнату позади него, задыхаясь при виде представленной сцены и рефлекторно прикрывая рот и нос от запаха. Лютик шагнул вперед, чтобы встать рядом с ведьмаком, не желая, чтобы их касался этот смрад. Геральт заметил, как бард брезгливо отшвырнул руки, что тянулись к ним прежде, чем успели бы схватить кого-то. Геральт не нуждался в помощи, люди в таком состоянии вряд ли могли причинить ему боль, но он почувствовал, как при этом защитном акте возвращается тепло того утра. Он мысленно встряхнулся, сосредоточившись на поставленной задаче. — Нам нужно найти чародейку, чтобы вернуть мальчишку, — сказал Геральт. Лютик скривился от увиденного перед ним. Не то чтобы у него были какие-то проблемы с сексуальной жизнью, однако у всех здесь были тревожно-пустые выражения на лицах, отчего ему было не по себе. Они казались одержимыми. — Что ж, теперь я очень рад, что леди Амелия не пришла сюда сама. Думаю, она бы потеряла сознание, — выдавил Лютик с ноткой отвращения в голосе. Внезапно отчетливый голос раздался из теней в задней части комнаты, теней, которые, казалось, поднимались и двигались, когда голос говорил: — Вы не одобряете мою вечеринку? — сильный и мелодичный тембр, богатый альт с оттенком опасности и магии. Геральт и Лютик двинулись на голос, осторожно пробираясь сквозь оргию тел, отражая попытки утащить их в это развратное месиво. Добравшись до задней части большого зала, они наконец увидели источник голоса. Чародейка восседала на возвышении, на богатом, красном бархатном шезлонге. Лютик никогда раньше не видел волшебниц — магов, целителей, друидов да, но ни одной из прославленных выпускниц Аретузы. Ее красота, безусловно, соответствовала легендам. Геральт встал так, чтобы наполовину скрыть Лютика за собой. Он знал, что не сможет легко победить могущественную волшебницу, если она решит напасть, но он не позволит ей забрать с собой Лютика. Геральт потянулся назад и коротко сжал запястье барда, надеясь, что это даст знак держаться подальше и молчать. — Чародейка, — Геральт почтительно кивнул в знак приветствия, — Мы приносим свои извинения за вторжение в вашу личную жизнь, но мы пришли забрать сына леди Амелии. — Якоба, — тихо добавил Лютик. — Якоба. — повторил Геральт. — Он здесь? Волшебница замычала, оценивая их взглядом. Она села и медленно склонила корпус перед новыми гостями, ее шелковое платье развевалось от ее движений, а глубокий v-образный вырез мало что оставлял воображению. Удовлетворенная своим «осмотром», она откинулась назад, скрестив ноги и положив на них руки, полностью демонстрируя свою толстую черную метку Доминанта. Блять. Доминирующая волшебница видела бы его насквозь. Геральт только надеялся, что она либо не заинтересуется, либо попросту не захочет раскрыть его тайну. — И почему я должна тебе это говорить? — тягуче-томно вопрошала чародейка. — Ты, ведьмак, даже имени своего не назвал. Геральт моргнул, удивленный настойчивостью в придворных манерах посреди оргии. Еще больше удивило то, что она посчитала ведьмака достойным того, чтобы его называли по имени. Большинство выпускников Аретузы или Бан Арда относились к ведьмакам не более чем как к животным и хотели, чтобы любое взаимодействие с одним из них было завершено как можно быстрее. Но он мог подыграть. — Прошу прощения. Я Геральт из Ривии, ведьмак из Каэр Морхена. — Хм. А твой спутник? — Лютик, странствующий бард. — Что ж, для наших целей этого вполне достаточно, — произнесла женщина, изучая Лютика, прежде чем отпустить его, больше интересуясь Геральтом. Она изящно встала, высоко подняв голову и выпрямив спину. — Я Йеннифер из Венгерберга. Чародейка слегка кивнула головой. Свет отражался в ее фиолетовых глазах. Геральт задавался вопросом, были ли они естественными или лишь притворством ее трансформации. Он заметил, что она не упоминала свою школу в своем представлении. Странно, но, возможно, она поссорилась с Советом или с Тиссайей. Или все вместе. Он знал, что лучше не спрашивать. Чуть подняв голову, он увидел большой круг заклинаний, нарисованный на потолке. Он гудел от скрытой активности, но не казался по своей сути опасным. Она сошла с помоста, кружась вокруг Геральта, изучая его. Ее платье волочилось по полу позади нее. — Вы приходите сюда с просьбой, но не предлагаете никакой компенсации, — сказала она наконец, по-змеиному улыбаясь и продолжая оценивать непрошенных гостей. Встретив и выдержав взгляд чародейки, Геральт произнес: — Если вы подтвердите, что мальчишка здесь, мы сможем договориться об условиях его освобождения. Йеннифер рассмеялась, но это был натянутый, фальшивый звук. — Ты говоришь так, как будто я тюремщица! Мальчик пришел ко мне добровольно. Он так сладко умолял, чтобы его пустили на мою вечеринку, чтобы снять запреты. Йеннифер провела длинным пальцем по груди Геральта, оставив на доспехах легкие царапины. — Возможно, меня удастся убедить позволить вам сделать то же самое. Геральт безынициативно разглядывал женщину. Лютик высунул голову из-за плеча мужчины и отбил еще одну любопытную руку, обращаясь к чародейке: — Да, мы пришли сюда вернуть Якоба, а не предлагать Геральта вместо него. Геральт же почувствовал, как рука Лютика мягко и плавно погладила его поясницу вверх и вниз, скрытую от взгляда Йеннифер. Это взбодрило мужчину, теплая сила исходила от прикосновения. — Как он сказал, мы здесь только из-за мальчика, — твердо повторил Геральт. Он сохранял свой тон чопорно-вежливым. Йеннифер бросила на них еще один оценивающий взгляд, прежде чем вернуться на свой помост с высоко поднятой головой, высокомерно одаривая их полуулыбкой. — Что ж, если ты не хочешь играть, тогда мы можем перейти к делу. Мальчик здесь, я скажу вам это бесплатно, но он еще не выполнил свой контракт, поэтому я не могу отпустить его, пока наша сделка не будет выполнена. — Каковы условия? — спросил Геральт. Переговоры касательно сделки были чем-то, с чем он мог справиться. Он почувствовал себя лучше теперь, когда Йеннифер отступила назад, а Лютик почти прижался к его спине. От запаха и гнетущей жары в комнате кружилась голова. — Простой обмен энергией, — фыркнула Йеннифер. — Я устраиваю людям вечеринку, место, где они могут освободиться от запретов и исследовать свою сексуальность, а взамен они отдают мне часть своей энергии для проведения моих экспериментов. Геральт подозрительно сощурил глаза. Йеннифер рассмеялась, махнув рукой в знак отказа. — Остынь, мальчик, ничего подобного. Я не высасываю их досуха и даже не забираю энергию без их согласия. Если я не отправлю домой довольных клиентов, у меня не будет больше желающих, а мне нужен постоянный приток энергии для моей работы. Геральт все еще был настороженным, но, хотя люди явно находились под действием каких-то чар, они казались в добром здравии и хорошем расположении духа. Он также не слышал никаких сообщений о массовых исчезновениях или телах, лишенных жизненной энергии. — Что Якоб тебе еще должен? — спросил Геральт. — Два дня энергии, — сказала Йеннифер. — Но я бы обменяла это на твои услуги, если ты согласен быть моим мальчиком на побегушках. Я могу обещать, что ты вернешься к своему барду до наступления темноты. У Геральта было плохое предчувствие по поводу этой сделки, но она не казалась особенно помешанной на власти или жестокой, так что он был готов пойти на риск. Это стоило того, чтобы Лютик смог выполнить свое обещание вернуть Якоба его матери. — По рукам, — тут же отчеканил Геральт. — Но сначала ему нужно узнать точные условия сделки, — быстро вмешался Лютик, бросив укоризненный взгляд на ведьмака. Йеннифер перевела на него еще один обжигающий взгляд. — Мои условия: Якоб останется еще на два дня, чтобы выполнить свое обязательство передо мной, либо я немедленно отпускаю мальчишку в обмен на то, что твой ведьмак будет моей ручной игрушкой. Лютик снова попытался возразить, но Йеннифер оборвала его: — Мне не нужны твои услуги, бард, я говорю только с ведьмаком. — Слушай сюда, ты… — начал было Лютик, но на этот раз Геральт оборвал его. — Если это поручение не приведет к тому, что меня покалечат или убьют, и оно будет выполнено, как вы говорите, сегодня к темноте, тогда я его выполню. — Геральт! — прошипел бард, — Ты фактически даешь ей карт-бланш! — Леди Амелия рассчитывает на тебя, так что оно того стоит, — просто сказал Геральт. Он сделает все для Лютика. — Мы поговорим о твоем ужасающем отсутствии инстинкта самосохранения позже, — прошипел бард. Он знал, что на данный момент ничего не может сделать, чтобы изменить сделку, поскольку Геральт уже принял условия. — Замечательно, — пренебрежительно протянула Йеннифер. — Но мы теряем время, так что давайте двигаться дальше. Она дважды резко хлопнула в ладоши и позвала Якоба голосом, наполненным силой и магией. Молодой, худощавый мальчик, казалось, вынырнул из сна, когда, спотыкаясь, кое-как выпутался из чужих тел, чтобы преклонить колени перед помостом. Толстая черная татуировка сабмиссива выделялась на его правом запястье, резко контрастируя с бледной безупречной кожей. Йеннифер опустилась на колени до его уровня, положила руку ему на щеку и мягко заворковала с ним: — Якоб, твоя мать позвала тебя домой. Она беспокоится. Эти люди пришли забрать тебя. Мальчишка взглянул на Йеннифер, тревожно нахмурив брови. — Но у меня еще два дня! — Я знаю, но твоя мать обеспокоена, и ты должен ее успокоить. Ты можешь вернуться, как только все уладишь. Якоб выглядел несчастным, словно он вкусил свободы только для того, чтобы оказаться снова в цепях. — Что я сделал не так? Йеннифер ласково и снисходительно улыбнулась, выражение ее лица было странным, но все же соответствовало ее строгим чертам. — Ты не сделал ничего плохого. Ты был замечательным гостем, таким открытым, таким любящим и таким нежным ко всем вокруг. Я буду рада снова принять тебя, так что возвращайся, как только развеешь страхи своей матушки. Якоб заметно просиял от похвалы, счастливый, что доставил удовольствие Доминантке, которую он так явно уважал и боготворил. — Я могу это сделать! — радостно кивнул он. — Хороший мальчик, — сказала Йеннифер, протягивая ему сверток чистой одежды, который она вытащила из сундука за шезлонгом. — А теперь надень это и иди с Лютиком, он отвезет тебя домой. Лютик возмущенно вздохнул от того, что его так бесцеремонно послали, но Геральт успокаивающе положил руку ему на плечо, прежде чем тот успел возразить. — Ему нужна защита, чтобы благополучно вернуться домой, как от неудачного падения, так и от тех, кто в городе может попытаться воспользоваться молодым и уязвимым сабмиссивом. Лютик выглядел противоречиво, словно хотел защитить Геральта от Йеннифер. Ведьмак не понимал почему, тем более, что волшебница обещала, что ему не грозит ни смерть, ни расчленение, но он почувствовал приятное тепло в груди. — Пожалуйста, Лютик. Позаботься о нем. Все будет хорошо, — мягко прошептал мужчина. Лютик нахмурился, явно все еще недовольный ситуацией, но стушевался. — Хорошо, — сказал он, — Встретимся в поместье графини де Сталь. Я дам знать охранникам, чтобы они ждали тебя. Геральт кивнул. Лютик повернулся к Якобу и протянул руку. — Пойдем, Якоб. Вернемся к твоей матери. Она остановилась у графини, так что скоро ты будешь с ней. Якоб взглянул на Йеннифер в поисках разрешения и, получив его, взял Лютика за руку и позволил тому провести его через оргию и выйти за дверь. Когда Лютик и Якоб ушли, Йеннифер повернулась к Геральту. — Итак, ведьмак, я освободила Якоба, и пришло время тебе выполнить свою часть сделки. Геральт промычал что-то в знак признательности, но промолчал, ожидая, что она продолжит. — Один из моих подопечных украл у меня шкатулку с драгоценностями. Несомненно, он думал, что это безделушка, которую я спущу ему с рук. Как правило, я бы просто запретила вору участвовать в будущих вечеринках, но украденный им ящик на самом деле был замаскированным ксеновоксом, так что мне нужно его вернуть. — Я использовал его раньше. Определенно узнаю, если увижу. — кивнул Геральт. — Хорошо, это упрощает дело. Хотя я не могу представить, кому понадобилось бы мгновенно общаться с тобой настолько сильно, чтобы дать тебе что-то столь ценное. Геральт пожал плечами. Он тоже не понимал этого тогда, но это было много лет назад и больше не имело значения. — Ты знаешь, кто украл его? — спросил Геральт. — Очевидно, — фыркнула Йеннифер, — но я не могу допустить, чтобы кто-то из моих клиентов смог украсть что-то у меня, не говоря уже о том, чтобы своровать что-то столь ценное. — Хм, так вот почему я нужен: чтобы достать его для тебя. — Именно. А так как от тебя практически воняет моралью, в качестве небольшой дополнительной гарантии того, что ты будешь выполнять работу без вопросов, что бы ни случилось, я собираюсь тебе немного помочь. Продолжая говорить, Йеннифер вдруг замысловато подняла руки, и Геральт почувствовал, как магия мягко обволакивает его, прежде чем крепко связать, подавляя его сознание и оставляя в его голове только указания чародейки. Он почувствовал себя марионеткой. Это было похоже на некий сабспейс, но без элемента комфорта. Его разум был подавлен, разрываясь между предоставленным псевдооблегчением и ужасом от ее заклинания, подчиняющего сознание. Геральт почувствовал, как его тело двигается без его согласия или участия. Он чувствовал себя оторванным от своего тела, от реальности. Волна паники захлестнула его мысли, и он погрузился в омут магии.***
Геральт пришел в себя, стоя на четвереньках, его тошнило и трясло на холодном каменном полу комнат Йеннифер в поместье мэра. Колени ныли так, словно он рухнул на них с приличной высоты — может, с потолка открылся портал? Он сжимал ксеновокс в одной руке, костяшки которой оказались разбиты в кровь. Он не помнил, как уходил из поместья. Он не помнил, откуда получил ксеновокс. Он не помнил, как наносил удар. Все было в тумане, и он чувствовал себя так, как будто его вывернули наизнанку, что сама его душа была обнажена и разбита. На него накатила новая волна тошноты, и он снова захлебнулся мерзкой слюной. Его рвало желчью и сгустками крови, когда его тело яростно отвергло заклинание, наложенное на него Йеннифер. Его зрение затуманилось, а руки тряслись, не в силах выдержать собственный вес. Он едва смог оттолкнуться от лужи собственной блевоты, прежде чем рухнул. Геральт свернулся калачиком, сильно дрожа, стиснув зубы, чтобы они не треснули друг о друга. Он все еще сжимал ксеновокс, отголоски заклинания контроля разума гарантировали его безопасность. Геральт услышал как справа открылась дверь, и выпрямился, прижавшись спиной к стене. Он не мог встать, но он готов встретиться с тем, кто войдет в эту дверь. Он не знал, что с ним сделала Йеннифер, но ему казалось, что он умирает. Геральт увидел, как в дверях появилась она. Ее глаза мгновенно расширились, когда она увидела, в каком он был состоянии. Чародейка бросилась к нему, рассеянно схватив ксеновокс, прежде чем отложить его в сторону и взять чужое лицо в свои руки. Она пристально вглядывалась ему в глаза, и он чувствовал, как Йеннифер исследует его разум. Она делала это и раньше, но только поверхностные мысли. На этот раз она смотрела глубже. Он не мог собрать волю или силы, чтобы сопротивляться, пока она раздирала его разум, слой за слоем, пока не достигла его самого глубокого, самого тайного страха. Боль поглотила его. — Блять, — произнесла она с ужасом в голосе. — Ты сабмиссив. Геральт почувствовал, как его сердце остановилось в груди. — Это заклинание могло убить тебя! — резко взревела Йеннифер. — Оно предназначено только для Доминантов и нейтралов, почему ты ничего не сказал?! Геральт чувствовал, как в голове нарастает давление, пока слова не вырвались наружу: — Тайна. Никто не должен знать. — И я не совсем спрашивала. Или думала спросить. Блять, — бормотала Йэннифер так, словно увещевала саму себя. Она отпустила его лицо и встала, расхаживая по комнате, погруженная в безумные мысли. Глядя на нее, Геральт использовал все свои знания и заставил себя проанализировать то, что она только что открыла. Если заклинание предназначалось только для Доминантов и нейтралов, оно, вероятно, работало, создавая ложную иллюзию сабспейса, чтобы заставить разум субъекта подчиниться. Поскольку он был сабмиссивом, заклинание, вероятно, повредило его внутреннюю структуру, навязав поверх нее собственное ложное желание. Вероятно, поэтому он чувствовал, что его разум разрывается на части. Боль в голове усилилась, и мыслительный процесс прекратился. Даже его тренировки не могли преодолеть эту глубокую душевную дыру. Йеннифер, похоже, приняла решение. — Я должна это исправить. Я обещала не убивать и не калечить, и это определенно включает в себя возвращение тебя с неповрежденным разумом, — она опустилась на колени перед Геральтом, начав словно плести узор из магических нитей в воздухе. — Я не целитель разума, но образно говоря, ты истекаешь кровью, и я должна хотя бы попытаться остановить это. Это вызвало неожиданную мысль в глубине сознания Геральта. Воспоминание о садах и нежное направляющее прикосновение к его измученному разуму. Он отчаянно цеплялся за нити этой эфемерной картины и попытался что-то прохрипеть: — Нэннеке… — сказал он едва слышно. Йеннифер замерла, опустив руки. — Ты знаешь Нэннеке? Целительница разума в храме Мелитэле? Геральт попытался кивнуть. Должно быть, это сработало, потому что Йеннифер встала и схватила своего ксеновокса, взывая к Нэннеке. Геральт не мог уследить за разговором, он едва мог следить за своим сознанием, но Йеннифер, должно быть, дозвалась, потому что следующее, что он осознал, это то, что она подняла его на ноги с удивительной силой протащила через портал. Геральт снова опустился на колени, на этот раз на мягкую густую траву. Он поднял взгляд и увидел старуху с обеспокоенным лицом. Ее лицо было знакомо, но память ускользала от него. Он моргнул и тут же оказался на носилках: четыре молодые девушки несли его к Храму. У Геральта на мгновение прояснилось сознание сквозь пелену боли, и его разум чуть ли не заскулил, ища утешения и стабильности. Лютик! Йеннифер, появившись сбоку от мужчины, должно быть, уловила спроецированную мысль. Она не пыталась заставить его говорить, она просто смотрела его глазами, чтобы найти источник мысли. Чародейка разорвала контакт и резко кивнула. — Я пошлю за Лютиком. Йеннифер кивнула Нэннеке, прежде чем открыть портал и стремительно исчезнуть в нем. Геральт снова моргнул и оказался в тихой комнате. Должно быть, он потерял сознание. Старуха из прошлого — Нэннеке — наконец представил его разум, сидела в кресле у его кровати, наблюдая за ним. — Мы чуть не потеряли тебя, Геральт, — как всегда, ее голос был низким и спокойным, но с оттенком нехарактерного страха. Геральт еще никогда не чувствовал себя таким измотанным. Он больше не чувствовал подле себя длани неминуемой смерти, но ощущал себя незащищенным и уязвимым в том смысле, в каком ему не позволено было быть. Нэннеке встала и нежно положила руку ему на лоб. — Ты слишком долго скрывался. Твой разум больше не может выдерживать напряжения. — Тогда я умру, — успел прохрипеть мужчина. Он знал, что в конце концов это произойдет — лучше в мягкой постели, чем истекать кровью в какой-нибудь богом забытой глуши после того, как его проткнуло чудовище. Это было лучшее, на что мог рассчитывать нормальный ведьмак. Губы Нэннеке сжались, но он не мог прочитать выражение ее лица. Расстроенная? Вероятно, это было так. — Нет, дитя. Но пора тебе научиться впускать в сердце тех, кто тебя любит. Геральт покачал головой. Он не мог этого сделать. Кто вообще мог его любить? В его памяти возникло воспоминание о мягких, теплых руках в его волосах, о ласковом голосе, напевающем яркую мелодию, но его мысли снова уплыли прочь, и он потерял их. — Спи. Все обретет смысл, когда прибудет твой Лютик. Должно быть, она наполнила свои слова заклинанием, потому что Геральт тут же провалился в глубокий сон без сновидений.