Свойство памяти

Откровенно говоря, Венти понятия не имел, чего ожидал, когда врывался в «Зал Духовного развития» после того, как Тяньхэн Хуалань сказала ему, что в расписании Моракса и Гуй Чжун после завтрака в этот день недели стоит час живописи. Возможно, он не думал вовсе, когда сбивал ноги, пробегая через весь внутренний двор дворца Гуйли, но вот к тому, что Моракс будет тушью писать портрет полуобнажённой Гуй Чжун, он был совершенно не готов. По крайней мере, именно это он был готов сказать, когда влетел в «Зал Духовного развития» и тут же закрыл лицо обеими ладонями. — О, Архонты! — воскликнул он, попятился и врезался спиной в уже успевшую закрыться дверь. — Простите, я не хотел!.. На самом деле, он вообще ни к чему не был готов, даже к оправданиям. Пока второй рукой он пытался найти хоть что-то, за что можно зацепиться и открыть злосчастную дверь, его слуха коснулся тихий смешок: — Тебя что-то смущает? — спросила Гуй Чжун, и Венти не понял, от чего обомлел больше: от неожиданно неформального обращения или от самого вопроса. — Нет, нисколько, — отозвался Моракс, и Венти отвесил себе мысленный подзатыльник. — Вы можете открыть глаза, молодой господин Барбатос. В конце концов, «Зал Духовного развития» открыт для всех желающих. Венти не спешил отнять ладонь от лица. — Точно? — с неприкрытым подозрением протянул он, и новый смешок был ему ответом. Тогда он решил всё же опустить руку и открыть глаза. Наверное, по меркам местных Гуй Чжун вовсе была обнажённой. На ней была лишь нижняя сорочка белого цвета, завязанная абы как — одно плечо почти полностью съехало, из-за чего было отлично видно кожу вплоть до середины груди. Богиня Пыли лежала на коротком диванчике, запрокинув голову и поставив левую ногу на подлокотник. Встань Венти многим левее, краснел бы ещё три дня. Покраснел он в любом случае, когда его голову посетила шальная мысль, что Гуй Чжун была чрезвычайно хороша собой. Почему-то вчера он этого не замечал. — Молодой господин хотел что-то спросить? — подтолкнул его задумчиво Моракс, не отвлекаясь от своего дела. Он сидел за низким столиком на коленях, опустив взгляд на лежащий растянутый пергамент. Одна его рука с тонкой кистью нависла над бумагой, в то время как второй он поддерживал рукав. — Три раза забыл, — честно признался Венти и подошёл ближе. — Вы не боитесь рисовать… такое? Он заглянул через плечо Моракса. Его навыки живописи граничили с выдающимися — ни одна складка на сорочке не избегала чужого внимания. Венти начинало казаться, что нарисованная Гуй Чжун вот-вот отделится от бумаги и заживёт своей жизнью. — Почему мы должны этого бояться? — спросила настоящая Гуй Чжун, не шевелясь, и Венти смешался ещё сильнее. Ему казалось, что простые люди крайне трепетно относятся ко всему, что можно назвать интимным. Нижние одежды они могли показать только членам семьи, и то наиболее близким — жене, мужу, детям. — Или вы полагаете, что могут пойти ненужные слухи? Венти едва слышно угукнул, и Гуй Чжун слабо улыбнулась. Её улыбка пропала в тот же момент, что Моракс отнял взгляд от бумаги. — Смертным свойственно разглагольствовать о морали в тех аспектах, которые того не стоят, — продолжила Гуй Чжун, и голос её приобрёл задумчивые нотки. Глаза подёрнулись дымкой, словно одна эта фраза унесла разум Гуй Чжун куда-то далеко. — В конце концов, тело — всего лишь оболочка. Когда-нибудь она иссохнет и обернётся прахом. Если до этого момента у Венти и были надежды, что он сможет вспомнить причину своего посещения «Зала Духовного развития», то сейчас все они сошли на нет. — Хотя, пожалуй, если бы А-Ли нашёл способ отразить на бумаге мою душу, — протянула вдруг Гуй Чжун, — то я бы ему не позволила это сделать. Кисть в руках Моракса дрогнула, но бумаги не коснулась и не уронила на неё кляксу бежевого оттенка. — Госпожа Гуй, не при чужих, — произнёс он тихо, и Гуй Чжун хитро улыбнулась. — Я бы не назвала молодого господина Барбатоса чужим. Скажите, у молодого господина есть имя в быту? Венти читал об этом в одной из книг библиотеки дворца Гуйли. Ясное дело, никто ему не давал это имя в быту, но он справился с этим сам, когда твёрдо решил перед другими смертными — не своим народом — называться именем погибшего друга. — Венти. Гуй Чжун заинтересованно склонила голову, но вернула её в прежнее положение, когда Моракс поднял на неё укоризненный взгляд. — «Вен», как «тёплый», и «ти», как «направлять»? — уточнила она, и Венти, подумав немного, угукнул. — У молодого господина необычайно красивое имя. Он не будет против, если в узком кругу его будут называть Лао Вен? Венти не знал, был ли Моракс сильно недоволен сложившимся разговором, ведь рука его продолжала порхать над бумагой без единого промедления. Насколько он помнил, аффикс «Лао» был уменьшительно-ласкательным, и использовали его в кругу друзей. По крайней мере, когда его приставляли к фамилии — насчёт имени он не мог сказать точно. Ни Моракса, ни Гуй Чжун он не спешил называть друзьями — не во второй день общения, — но не имел ничего против того, чтобы ускорить процесс знакомства. — Не буду против, — наконец, отозвался он, и Гуй Чжун улыбнулась куда теплее. В этот момент Венти и вспомнил причину своего появления. — Вчера вечером на обратном пути во дворец я познакомился с одним торговцем. Не помню уже, что он продавал, но он не переставал говорить о каком-то «Восхождении десяти солнц», и мне стало интересно, что это такое и как на это можно посмотреть, раз уж я здесь. Гуй Чжун охнула с таким тоном, будто услышала что-то неимоверно любопытное и интересное. Она села ровно, поправила плечо белой сорочки и потуже затянула пояс. Горестно вздохнув, Моракс отложил кисть в сторону и прокрутил затёкшим запястьем. — Смертные так забавно называют разные вещи! — заговорила она и потянулась к лежащим на спинке диванчика штанам и верхним одеяниям — в этот раз тёмно-синим. — «Восхождением десяти солнц» называют самый обычный закат в Ассамблее Гуйли. Последние лучи отражаются от крыш дворца, из-за чего в правильном месте может показаться, что на небе не одно, а десять солнц. На это стоит посмотреть хотя бы раз, Лао Вен. Венти заинтересованно вскинул бровями. — И что это за правильное место? — спросил он, и Гуй Чжун улыбнулась шире. Она понемногу начинала ему нравиться. — Я покажу, следуй за мной. Босая, она небрежно затянула пояс и открыла входную дверь зала. Для той, кто только что лежала неподвижно довольно долгое время, она была чрезвычайно бодрой и прыткой. Венти едва поспевал за ней, пока та бежала вдоль стены внутреннего двора и периодически заглядывала за угол в поисках прислуги. Наверное, сейчас все были заняты приготовлением обеда, ибо за весь путь никто им не попался. — Сюда, — бросила Гуй Чжун, кивнув в сторону самого простенького дерева, и ловко ухватилась за нижнюю ветку. Венти не успел даже подумать о том, чтобы предложить ей помощь — она подтянулась, взобралась на ветку потолще и перепрыгнула на крышу дома для прислуги. Венти мог бы повторить её успех, но вместо этого подозвал ветряные потоки и одним плавным прыжком поравнялся с Гуй Чжун. Та посмотрела на него с небольшим хитрым прищуром. — Лао Вен иногда любит раскрывать пальцы веером, не правда ли? Венти едва удержался, чтобы не показать ей язык. — Говорит та, кто залезла на дерево за считанные секунды. Гуй Чжун рассмеялась и взобралась выше по крыше, у самой верхушки ухватившись рукой за толстый шпиль. Второй рукой она ткнула в сторону небольшого холма за чертой города, на вершине которого одиноко росло деревце. — Вон там, — сказала она, — открывается лучший вид на дворец. Мы с А-Ли часто выбирались туда пару лет назад. Венти не мог не поинтересоваться: — А-Ли? — Имя Моракса в быту, — с готовностью объяснила Гуй Чжун, всем телом привалившись к шпилю и рассматривая город. Из-за частых крыш совсем ничего нельзя было разглядеть. Её волосы под порывами ветра то и дело закрывали лицо, но она не спешила их поправлять. Из-за лазания по деревьям заколотый длинной заколкой пучок съехал набок. — Чжун Ли. Для Лао Вена имя Барбатос — это его титул. У А-Ли то же самое. Впрочем, за много лет жизни у него всё перемешалось, и имя в быту по смыслу обратилось первым, данным при рождении. — Поэтому у Лао Гуй всего одно имя? — спросил Венти таким тоном, будто забрасывал удочку — можно ли ему так обращаться к Гуй Чжун, или нет. Судя по мягкой улыбке той, можно. Она покачала головой и назвала своё второе имя — Хаагентус. Впрочем, она тут же попросила не использовать его без особой причины. Наверное, это имя ей совсем не нравилось. Венти мог её понять. Они поговорили ещё немного, а затем Гуй Чжун заметила стоящего на земле Чжун Ли, смотрящего на них крайне неодобрительно, и пришлось спуститься. Чжун Ли предлагал сыграть в го, поскольку до обеда оставалась прорва времени, но хвастаться своим неумением Венти не слишком хотелось, поэтому он откланялся и отправился бродить по внутреннему двору без какой-либо цели. У «Зала Внешнего совершенствования» он остановился. Его слуха коснулись глухие звуки ударов, и он приблизился, снедаемый любопытством. Он всё ещё плохо различал близнецов из Инадзумы. На его взгляд, они были абсолютно одинаковы, разве что Макото в общении представала образцом светской этики и внутренней доброты. Если Венти не ошибался, прямо сейчас в «Зале Внешнего совершенствования» точными и выверенными ударами измывалась над соломенным болванчиком её сестра Эи. — Райдэн Эи! — позвал он, улыбнувшись, и махнул рукой, когда Вельзевул отвлеклась от тренировки и неглубоко поклонилась в лучших традициях Инадзумы. Лицо её приязни не выражало — впрочем, и раздражения тоже. — Не хотел вас отвлекать, простите! Тренируетесь? Эи прокрутила кистями с едва покрасневшими костяшками и молча кивнула. — Я занимаюсь военными делами Инадзумы, — произнесла она, и Венти вскинул бровями. Голос её был немногим нежнее, чем у её сестры. Появилась ещё одна возможность отличать их друг от друга. — Безусловно, Священный Призыв — мероприятие особой важности, но даже оно не способно помешать моим тренировкам. Тренировочный болванчик — узкий, стоящий на длинной палке, обёрнутый в форме человеческого тела грубой холщовой тканью и набитый соломой — явно желал, чтобы тренировке хоть что-нибудь помешало. Из него торчали пожухлые грязно-жёлтые пучки, а в середине груди остались вмятины от кулаков Эи. Не то чтобы Венти проникся жалостью к соломенному болванчику, но хоть как-то облегчить его незавидную судьбу всё же захотелось. — Позанимаешься со мной? — предложил он, и Эи выгнула бровь, причём не совсем ясно, от чего конкретно: от самого предложения или от того, что Венти внезапно перескочил на «ты». — Я не так давно обзавёлся человеческим обликом и иногда бываю довольно неуклюжим. Если, конечно, ты захочешь потратить на меня своё время. Если Эи никак не прокомментировала внезапную фамильярность — значит, можно продолжить. Она подумала пару секунд над его предложением, а затем кивнула. Хоть они и условились не повелевать во время дружеского поединка элементами, Венти всё равно проиграл до стыдного быстро. Он даже не успел сдвинуться с места, как Эи схватила его за запястье и бросила на пол. — Ты мёртв, — только и сказала она, всё ещё стискивая его запястье и каблуком надавив Венти на плечо. — Смерть была приятной, — выдавил он, разглядывая её снизу-вверх и силясь справиться со вспышкой боли в спине. Эи явно не церемонилась, когда бросала его на пол. — Давай ещё раз? Эи хмыкнула и отпустила его запястье. К обеду Венти натренировался настолько, что смог продержаться против Эи целых три минуты — большой успех, если верить её словам о том, что обычные враги погибали от её руки спустя максимум минуту боя. Впрочем, они всё ещё не использовали силу элементов — в таком случае от «Зала Внешнего совершенствования» и камня на камне не осталось бы. Перед самым обедом Венти удалился в свои покои — умыться и плеснуть в чайную пиалу немного вина, которое ему подарил Чэн Сяосянь два дня назад. Сам Венти, к своему стыду, всё ещё его не попробовал. У вина был лёгкий цветочный привкус, а на вид оно напоминало разжиженный янтарь. Интересно, но всё ещё не то, что недавно сделал его народ. Во время обеда Венти усиленно изображал ветошь и аккуратно вслушивался в разговор Макото и Чжун Ли о плановом развитии экономики. Похоже, они решили объединить приятное с полезным и обсудить возможное установление торговых отношений между Инадзумой и Ассамблеей Гуйли. В какой-то момент Гуй Чжун пнула его под столом и старательно опустила взгляд в пол. Венти нахмурился, посмотрел под ноги — из стыков в деревянном полу поднимались крупицы пыли, подхватывали сложенную втрое бумажку и поднимали вверх до тех пор, пока Венти не подобрал её и не засунул в рукав с мысленным обещанием прочесть позже. Про записку он благополучно забыл до следующего дня, а сейчас, как только закончился обед, он подхватил веер, кувшин с вином и последние два серебряника и отправился на тот самый холм, про который ему говорила Гуй Чжун несколькими часами ранее. В городе людей, казалось, стало больше в сравнении с прошлым вечером. Должно быть, многие путешественники со всего Тейвата решили хотя бы одним глазком взглянуть на Священный Призыв, пусть до него ещё оставалось пять дней, не считая сегодняшний. Венти был готов биться об заклад, что через четыре дня здесь будет яблоку негде упасть. Те, кто видел, как он спускается по главной лестнице дворца Гуйли, перешёптывались и тыкали в него пальцем. Венти не мог сказать, что ему это сильно нравится, но и делать с этим что-то у него не было никакого желания. По крайней мере, никто не решил последовать за ним, а главное — не подошёл поговорить. Венти следовало поторопиться, если он хочет успеть посмотреть «Восхождение десяти солнц» с лучшей обзорной точки. Кто же знал, что вместо уединённого спокойствия на вершине холма он увидит того самого незнакомца, с которым имел честь столкнуться прошлым вечером у торговца редькой. Тот сидел, плечом привалившись к дереву и сняв верхние одежды, и перевязывал рану на левом боку. Он был до того поглощён своим делом, что совсем не заметил появление ещё одного человека в его окружении. Меч лежал в ножнах у корней кривого дерева. Венти с лукавством прищурился и сделал несколько шагов вперёд. Едва его тень упала на незнакомца, тот резко схватился за меч, вырвал его из ножен, вскочил на ноги и сделал выпад — всё это заняло у него не больше пары секунд, и Венти едва успел увернуться. Они пересеклись взглядами — в глазах незнакомца всплеснулось поражающее разум раздражение. С его шеи свисала подвеска с Анемо Глазом Бога. — Я, конечно, всякое повидал… — успел проговорить Венти, прежде чем проскользнуть под рукой незнакомца, когда тот мечом рассёк воздух в том месте, где он только что стоял. Тренировка с Эи пришлась очень кстати. — Но чтобы в меня мечом тыкали в первые пять минут знакомства!.. Незнакомец рыкнул, резко обернулся и сделал очередной взмах. Венти едва успел перехватить его запястье и со всей силы стиснуть его, пока меч не прошёл и половину пути до цели. — Хватит следить за мной! — вскрикнул незнакомец, сложил вместе два пальца свободной руки и, развернув кисть ребром, собрал ближайшие ветряные потоки. Венти ахнул и выбросил вперёд ладонь прежде, чем его попытались сбить с ног. Ветра сорвались с его ладони — он не успел рассчитать силы, и незнакомец врезался спиной в изогнутый ствол дерева. С его губ сорвался вскрик, меч выпал из руки, и Венти пинком отбросил его в сторону. Он перехватил оба запястья незнакомца и прижал их к дереву. — Я не слежу за тобой, — попытался вразумить его Венти, пока тот явно пытался справиться с тёмными пятнами перед глазами. Его губы искривились, а сам он сгорбился от боли. — Я пришёл посмотреть на «Восхождение десяти солнц». Понятия не имел, что встречу тебя здесь. Анемо Глаз Бога поблескивал в лучах закатного солнца и бликами резал глаза Венти. Казалось, что он намеренно привлекал к себе внимание и просился в руки. — Отпусти меня, — выдохнул незнакомец, выглядя при этом настолько злобно, что Венти только сильнее сжал его запястья. — А ты обещаешь не кидаться на меня с мечом? — склонил голову с неприкрытым скепсисом он, и незнакомец сощурился. Он сделал глубокий вздох, чтобы ответить, но вдруг с его губ сорвался громкий краткий стон, и он сгорбился сильнее прежнего. Венти опустил взгляд и тут же одёрнул руки. — У тебя кровь! Незнакомец тут же схватился за пропитанные кровью бинты, зажимая рану, и рухнул на колени. Венти опустился следом за ним и осторожно коснулся его локтя. — Отвали, — бросил незнакомец, и Венти, цыкнув, без особенных церемоний отнял чужую руку от раны. — Как мы заговорили, — не скрывая лёгкого раздражения, отозвался он и принялся развязывать бинты. — Помнится, вчера я для тебя был молодым господином. Всегда, когда больно, в злобного пса превращаешься? Незнакомец стиснул зубы и сжал кулаки, но всё же позволил Венти снять бинты. Когда последний лоскут упал на их одежды, Венти не сдержал поражённого вздоха — рана выглядела так, будто её нанесли совсем недавно. Кожа на левом боку разошлась, открывая совершенно неприглядный вид на невнятную кашу из мышц и наполовину засохшей крови. Эта рана выглядела так, будто её нанесли кинжалом — причём вонзили по самую рукоять, но это было невозможно. Будь оно так, этот юноша и дня бы не протянул. — Кто это тебя так? — почти прошептал Венти, очнувшись, и уложил обе ладони поверх раны. Его кожу тут же кольнуло, как будто иглами, и в голове принялся закручиваться клубами туман, но туман не такой, какой поднимается над тростником ранним утром — этот был тёмным, как сама ночь. Кто бы не ранил незнакомца, тот наверняка не был человеком. С другой стороны, Венти понятия не имел, откуда могла появиться эта тьма в ране. — Наставник, — пробормотал юноша и не сдержал судорожного вздоха сквозь зубы, когда Венти послал в рану немного элементальной энергии. Он уже проделывал такое, когда лечил оставшихся в живых людей после падения Декарабиана. Сил такое действие требовало просто неимоверных, так что хорошо, что они с Эи сегодня днём договорились сражаться, их не используя, иначе толкового лечения сейчас бы не получилось. — Что же это за наставник такой… — таким же тоном отозвался Венти, сосредоточенно нахмурившись. Он полагал, у незнакомца не было причин лгать ему — а если бы и были, то ответ был бы куда более прозаичным и простым. — Неудивительно, что ты сбежал. Незнакомец нахмурился. Предчувствуя его вопрос, Венти одним взглядом указал на изношенную обувь, и вопрос так и остался невысказанным. Мало того, что этот незнакомец выглядит так, будто выбрался из лёгких романов, виртуозно обращается с мечом и обладает Анемо Глазом Бога, так ещё и интеллектом не обделён! Венти начинало казаться, что всё это ему снится — не бывает так много достоинств у одного человека. — Меня Венти зовут, — произнёс он, отнимая руки и стирая рукавом пот с лица. Рана полностью не затянулась, но и не выглядела уже так, словно вот-вот станет причиной чьей-то смерти. Он подхватил валяющийся на их одеждах бинт и принялся осторожно, но довольно туго обматывать им голый торс незнакомца. — Цзинь Пэн. Имя в быту — Алатус. — Рад знакомству, Алатус, — слабо улыбнулся Венти и, наконец, отнял руки. Алатус тут же принялся завязывать пояса на одеждах, спрятав подвеску с Глазом Бога. То ли закат создавал такую видимость, то ли скулы у него чуть покраснели, как будто ему было стыдно за свою частичную наготу, беспомощность во время лечения, сам факт принятия помощи — Венти не знал, какой вариант был верным, но предпочёл не спрашивать. Когда фиолетовые верхние одеяния скрыли все намёки на бинты, Алатус поднял на него выразительный взгляд, и Венти, понятливо и неловко хихикнув, отстранился и плюхнулся на землю. За всеми этими сражениями, лечениями и знакомствами он едва не пропустил «Восхождение десяти солнц». Гуй Чжун даже близко не описала всю красоту этого явления — действительно, крыши дворца отражали последние солнечные лучи, но вся Ассамблея Гуйли как будто исчезала за золотым сиянием. С губ Венти сорвался поражённый вздох, и он откинулся спиной на ствол дерева, врезался плечом в плечо Алатуса и вытащил из холщового мешка глиняный кувшин. Если шэна ему хватит, чтобы в глазах начало двоиться, то солнц будет не десять, а двадцать! — Будешь? — спросил он и повернул к Алатусу голову. Тот смерил тёмный кувшин неоднозначным взглядом и свёл брови к переносице, как будто не мог решить. — Я слышал как-то одну фразу, думаю, она подходит к случаю… Испей вина в окружении цветов, и чувство одиночества пройдёт. Алатус хмыкнул и мелко кивнул. Осчастливленный одним этим жестом, Венти сорвал с горлышка бумажную обёртку и, коснувшись края губами, попытался аккуратно выпить. Конечно, он облился. Мысленно выругавшись, он передал кувшин Алатусу и принялся вытирать лицо и шею. Его новый приятель явно учился на чужих ошибках — вон, ни капли мимо рта не попало. — Ты не местный, — заговорил вдруг он, когда Венти успел десять раз позабыть о его присутствии, увлекшись последними лучами солнца. Столица Ассамблеи Гуйли постепенно выплывала из-за закатной дымки, а крыши дворца понемногу теряли в сумерках своё золото. На улицах города зажигались первые огни. — Не местный, — мотнул головой Венти, принимая кувшин обратно. Он был почти уверен, что от него теперь сильно пахло цветочным вином. — Можно спросить? Вопрос за вопрос! Алатус нахмурился, но кивнул. Венти глотнул ещё немного вина и поставил кувшин на колени, прежде чем ткнуть пальцем куда-то в сторону груди Алатуса. — Твой Глаз Бога, — начал он, замечая, как Алатус нахмурился ещё сильнее, — как давно он у тебя? Смерив его неоднозначным взглядом, Алатус вдруг хмыкнул. — Ты из Мондштадта, — безошибочно сказал он. — Побрезгуешь, если окажется, что этот Глаз Бога у меня со времён Декарабиана? Венти подавился бы воздухом, если бы умел. Он распахнул глаза так широко, что Алатус не сдержал кривой усмешки. — Несколько месяцев, — наконец, ответил он на вопрос Венти, и тот едва сдержался, чтобы не восторженно пискнуть. Его, его Глаз Бога! Алатус был первым человеком, которого Венти повстречал, с Анемо Глазом Бога, который был дарован уже после восстания в старом Мондштадте. Одно это осознание вызывало сухость в горле. Наверное, в этом заключалась ещё одна причина, почему Венти им заинтересовался тогда, в столице Ассамблеи. Должно быть, Глаз Бога почувствовал связь со своим Архонтом. — А твой? Венти хотел уже непонимающе нахмуриться, как вдруг одёрнул себя. Он сбил Алатуса с ног с десять минут назад — должно быть, тот решил, что перед ним сидит такой же человек, как он сам. Пусть думает так дальше. — Два… Два года? — с вопросительной интонацией протянул Венти, а затем прочистил горло. — Тоже после Декарабиана. В конце концов, не считать же с самого начала времён, когда он стал ветряным элементалем! Венти цифр таких не знал, а его собеседник, того гляди, не поймёт. Вино закончилось слишком быстро, по мнению Венти. Пускай над Ассамблеей Гуйли успел подняться тонкий серп луны, а огни столицы загорелись гораздо ярче, пускай звёзды заняли своё место на тёмном небосводе и сложились в созвездия, за которыми он так любил наблюдать в спокойные ночи, ему казалось, что прошло всего несколько минут. Возможно, так ему почудилось из-за праздных разговоров, во время которых, по большей части, говорил он сам. В любом случае, вино закончилось, и ему следовало вернуться во дворец, пока его не хватились. — Мне пора, — произнёс он, убрав пустой кувшин обратно в холщовый мешок, и первым поднялся с земли. Алатус встал следом и поклонился ему. — Этот ничтожный никогда не забудет благородство молодого господина Венти, — заговорил он слишком уж официально для того, кто только что составлял компанию в распитии вина. Венти непонимающе нахмурился, но вернул осторожный поклон. — С чего вдруг ты заговорил так? — не мог не спросить он, и Алатус явно стушевался. — Ране много дней, — отозвался он. — Всё никак не заживала. Думал, истеку кровью раньше, чем… Неважно, раньше чего. Ты спас мне жизнь, но я не хочу делать тебя ответственным за себя, а потому обязательно верну долг. Венти замахал руками. — Нет-нет, не стоит, я же не из каких-то корыстных целей решил тебе помочь! — Я настаиваю. Если наши пути пересекутся и тебе будет нужна моя помощь, я почту за честь вернуть долг. Пока Венти пытался справиться с охватившим его с головой недоумением, Алатус подобрал с земли свой меч, спрятал его в ножнах и, поклонившись снова, направился прочь с холма. Неудивительно, что во дворец Гуйли он вернулся в самых противоречивых чувствах. Он даже согласился сыграть с Чжун Ли в го и совершенно бесславно проиграл два раза подряд.