Свойство памяти

В записке, которую ему подсунула Гуй Чжун во время обеда, говорилось о приглашении испить вина на крыше дворца Гуйли после полуночи. Тогда ещё Венти не предполагал, что подобные вылазки быстро обретут каждодневный статус. Если в первую встречу — и половину разговора в «Зале Духовного развития», если говорить на чистоту — Гуй Чжун ему казалась оплотом прохладной отчуждённости, может, даже какого-то цинизма, то спустя две ночи на крыше и четырёх шэнов вина, распитых на двоих, она не переставала открывать ему новые стороны. — Не понимаю, — качнул он головой в третью ночь. С крыши дворца открывался вид на пару основных улиц столицы, и сейчас на залитых светом фонарей дорогах изредка проходили спешащие домой жители и прогуливающиеся гости. Венти перестал выходить за главные ворота дворца, когда в один вечер несколько торговцев, заметив, откуда он появился, наперебой принялись подсовывать ему свои товары и едва не биться лбом о камень дороги. Гуй Чжун хлебнула ещё вина. — Один из основополагающих шагов к постижению мудрости — принятие собственных несовершенств, — сказала она убеждённо. — Если всё сложится так, как мы с А-Ли того хотим, и победа в войне останется за нами, то небесный престол займёт он. Потому что он сильнее. — И что, ты просто отойдёшь в сторону? — всё ещё не понимал Венти. Гуй Чжун медленно кивнула. Её щеки раскраснелись от вина, а глаза ярко заблестели. Она откинулась назад, опершись локтями о покатую золотую крышу. Венти смотрел на неё, покачивая ногами и радуясь, что местная традиционная обувь хорошо фиксировала лодыжку, и босым с этой крыши он не уйдёт. — Я думал, вы захотите разделить престол, — продолжил он. — Прямо как с Ассамблеей Гуйли. Гуй Чжун тихо хмыкнула и чуть тряханула кистью — остатки вина в её фарфоровом кувшине весело заплескались о стенки. — Многие так думают, — бросила она. — Особенно смертные. Им кажется, что наше с А-Ли правление косвенно смежает наши личности, уподобляет их друг другу. Это, конечно, ложь. Я никогда не была могущественной Богиней, да и не стремлюсь к власти, но на наших землях всё ещё идёт война, и недостаток силы необходимо заменять сторонними умениями. А-Ли открыто признаёт мою мудрость, но без меня ему придётся несладко. Венти нервно хихикнул и допил вино из своего кувшина. — Звучит как-то уж слишком самоуверенно, — пробормотал он, и Гуй Чжун склонила голову, заглядывая ему в глаза. — Неужели и ты, как эти людишки, придерживаешься мысли, что личность является лишь каплей воды в океане вселенной? — спросила она с лёгкой пренебрежительностью, и Венти, который и не думал когда-либо становиться адептом этой философии, невольно оскорбился. — Ничтожным и слабым этого мира свойственно отгораживаться подобными изречениями, когда они стремятся оправдать свои неудачи и чужой успех. Я не стану спорить и отрицать, что когда-нибудь А-Ли сравняется со мной в мудрости, но он ещё довольно молод. Ему ещё предстоит стать свидетелем того, как расширяется вселенная, чтобы заполнить собой границы его личности. Расширить их. И когда это произойдёт, я буду рядом, чтобы он стал правителем куда лучшим, чем когда-либо смогу стать я. Вот кого-кого, а Чжун Ли Венти бы не посмел назвать молодым. Разговоры, шепотки и слухи о нём он слышал так давно, что в те времена Декарабиан ещё даже не помышлял развязывать войну с Андриусом и его волками. — Если Чжун Ли молод, то я просто младенец, — только и смог вымолвить он, и Гуй Чжун фыркнула, прежде чем одним махом допить вино. Так он и проводил оставшиеся деньки до Священного Призыва, в свободное время слоняясь по многочисленным садам, играя в го с Чжун Ли и тренируясь с Эи, а по ночам размышляя с Гуй Чжун о неоднозначном. В ночь перед Священным Призывом он разглядывал горящие огни в окнах дома одного из прибывших накануне Богов и невольно вспомнил слова Чэн Яньцзы, когда её муж рыскал по дому в поисках еды. — Меня несколько дней назад приняли за смертного, — начал он, и Гуй Чжун тихо прыснула, как будто он сказал что-то неимоверно смешное. — Долгая история, но мне показалась любопытной одна фраза: «Перед лицом Богов мы все равны». Гуй Чжун отпила вина и покачала головой. — Глупее вещи в жизни не слышала, — произнесла она. — Кому в голову придёт идея сравнить, предположим, уважаемого учёного и спящего в хлеву неумелого пьяницу, который и двух слов без ругани связать не может?.. Вдруг она притихла, устремив взгляд в сторону того же дома, который беззастенчиво рассматривал Венти всё это время, и крепко нахмурилась. Венти, заметив её резкую задумчивость, издал вопросительное краткое мычание, и та пару раз моргнула, приходя в себя. — Впрочем, моего мнения могут придерживаться далеко не все Боги, — произнесла она, и Венти уже было подумал, что с этого момента любые слова ему придётся вытаскивать из неё клещами, как та продолжила: — Завтра ты познакомишься с некоторыми из них. Пожалуй, для них все смертные — одинаковая грязь под ногтями, причём залезшая так глубоко, что достать трудно. Венти нахмурился, а затем подтянулся на руках и скрестил ноги, поворачиваясь к Гуй Чжун. — Есть кто-то, с кем мне нужно быть осторожным? — спросил он, и Гуй Чжун кратко кивнула. — Сомневаюсь, что Лао Вену стоит сильно опасаться, но я бы ему посоветовала лишний раз не заговаривать с теми, с кем он ещё не знаком, — протянула она и с той секунды не ответила ни на один встречный вопрос, какой бы Венти ей не задал. Неудивительно, что ближе к двум часам ночи, когда они разошлись, Венти вернулся в свои покои и не сомкнул глаз до самых петухов. Тяньхэн Хуалань осторожно, но выверено постучалась, как делала каждый день с тех пор, как её приставили во временные служанки Анемо Архонта. Наспех одевшись, Венти открыл ей, и та поклонилась, прежде чем пожелать доброго утра и напомнить о скором завтраке. — Господин Моракс попросил молодого господина Барбатоса посетить его покои перед Священным Призывом, — добавила она в конце, пока Венти умывал лицо, и тот едва не захлебнулся. — Зачем? — настороженно поинтересовался он, и Тяньхэн Хуалань слабо улыбнулась и пожала плечами. — Эта ничтожная не знает и просит прощения за свою неосведомлённость. Во время завтрака Венти не мог перестать поглядывать на Чжун Ли с нескрываемым любопытством, но тот если и замечал это, то не подавал виду. По левую руку от Венти сидела Эи, с непроницаемым лицом перекатывая палочками крошечный шарик чёрного перца по опустевшей тарелке. Он мог бы спросить, что случилось, но вместо этого предпочёл и дальше кидать многозначительные взгляды на Чжун Ли и периодически украдкой рассматривать остальных Богов, решивших посетить завтрак — за столом явно присутствовали не все. На другом конце стола звенела многочисленными браслетами статная девушка с волосами цвета песка. Она едва слышно переговаривалась со своим соседом по правую руку — толстоватым мужчиной с козлиной бородкой и хитрым прищуром. Изредка в их разговор вмешивался ещё один мужчина — тонкий, как палка, и с выпяченным в нагловатой манере подбородком. Венти отодвинул тарелку. После обеда он поравнялся с выходящим последним из зала Чжун Ли, сцепив руки за спиной, и чуть склонил голову, борясь с непреодолимым желанием пихнуть Бога Камня плечом. — Лао Ли хотел со мной увидеться? — улыбнувшись, протянул он, и Чжун Ли тихо вздохнул. — Мы не настолько близкие друзья, — сказал он, сведя брови к переносице, а затем кивнул, когда его замечание полностью проигнорировалось. — Хочу отдать тебе кое-что на время. Лицо Венти заинтересованно вытянулось. — На время? — переспросил он, и Чжун Ли кивнул. Они спустились по ступенькам дворца и двинулись в сторону небольшого сада с глазурными лилиями и лотосами, мимо которого Венти проходил каждый раз, когда направлялся в свои покои. Им навстречу шла одна из служанок в светло-розовом ханьфу, и она учтиво поклонилась и стояла так до тех пор, пока они не прошли мимо неё. Только тогда Чжун Ли заговорил: — С тех пор, когда я получил Сердце Бога, произошло много событий, ещё больше было сделано наблюдений. Я тщательно записывал всё, что могло мне показаться важным, а с тех пор, как я познакомился с Гуй Чжун, записей стало больше в несколько раз. Я посчитал, что ознакомиться с некоторыми из них тебе будет полезно. Венти резко остановился и склонил голову, сведя брови к переносице. Чжун Ли прошёл ещё несколько шагов, прежде чем обернуться с терпеливым ожиданием во взгляде. — С чего вдруг такая щедрость? — спросил Венти, и Чжун Ли улыбнулся одним краем губ. — Если я не ошибаюсь, Сердце Бога ты получил всего два года назад? — спросил Чжун Ли, но в тоне его отчётливо слышалась полная уверенность в своих словах, словно вопрос он задал больше для приличия, чем из желания добраться до истины. Венти кивнул. — Обладание могуществом подобного уровня неизбежно ведёт к появлению определённого рода нюансов, о которых следует узнать прежде, чем они заявят о своём существовании. Если я могу сделать жизнь своего друга немногим легче, почему бы и не поделиться опытом? Подумав немного, Венти кивнул. Никакой конкретики в словах Чжун Ли не было и в помине, но если его друг возжелал нагнать туману, прежде чем отдать толстенькую пачку собственных записей, то так тому и быть. Возможно, помимо игр в го им следовало вместе позаниматься каллиграфией, чтобы разборчивость — или, напротив, каракули — в почерке Чжун Ли для него не была сюрпризом. Почерк у Чжун Ли был превосходный и до того изящный, что любой мастер каллиграфии на месте Венти бы расплакался. Благо, Венти знатоком не был, а потому аккуратность иероглифов мог оценить лишь поверхностно. Он поблагодарил Чжун Ли за услугу, клятвенно заверил, что вернёт записи в таком же идеальном состоянии, в каком одолжил, и в довесок ещё и поклонился. Судя по мягкой улыбке на губах Чжун Ли, он всё сделал правильно, а потому покинул покои друга в приподнятом настроении. До начала Священного Призыва он успел пролистать несколько страниц, и с каждой строчкой глаза расширялись всё сильнее и сильнее. Записи были оформлены в виде дневника, а потому некоторые из них — редкие и неоконченные, будто продолжение было на следующей странице, но Чжун Ли решил не вкладывать её — вызывали у него такое чувство, словно он сквозь замочную скважину подглядывает за чужой жизнью. Неудивительно, что на само собрание Богов он едва не опоздал, а когда понял это, то поспешил со всех ног, засунув записи в карман рукава. Если раньше он не понимал, зачем собирать всех Богов в Ассамблее Гуйли, а затем отводить их за несколько ли от города на край отвесной скалы, то все вопросы отпали ровно в тот миг, когда из моря поднялись две колоссальные змеиные головы и наклонились к краю скалы. Водные тела двух чудищ извивались, выползая на берег, и Венти едва не сел, где стоял, когда Чжун Ли поздоровался с одной из них, и та раскрыла огромную, испещрённую зубами пасть и оглушительно зашипела: — Не могу сказать, что рад встрече, Моракс. — О, Архонты, — выдавил Венти, прикрывшись веером, который, кстати, отлично подходил к его божественному облику. Хотя следовало признаться, что он чувствовал себя чересчур открытым для остальных Богов, кроме, разве что, Чжун Ли, чья накидка едва прикрывала мускулистый торс. К нему чуть склонилась Макото, прикрывшись фиолетовым веером. Эи осталась во дворце, объяснив своё решение тем, что кагэмуся не имеет права находиться на собрании Богов. Это обстоятельно казалось Венти довольно удручающим, ведь он даже веер взял, чтобы реализовать свой злобный план по выведению её на эмоции. — Смею заметить, что моя сестра намедни сразила точно такого же змея, — как бы невзначай произнесла она с неприкрытой гордостью в словах и смешинками в глазах. Конечно, она услышала сдавленный вздох Венти, как только змей заговорил, а потому не могла не вставить какой-нибудь комментарий. — Прямо точно такого же? — удивился Венти, повернув к Макото голову, и та, разглядев змея получше, неопределённо качнула головой. — Если говорить о размерах, то да. Венти присвистнул. Он почувствовал, как встрепенулись его крылья за спиной. Подготовка места для проведения Священного Призыва началась задолго до того, как Венти прибыл в Ассамблею Гуйли, но за неделю во дворце он часто замечал вереницу слуг, бродящих туда-сюда от ворот до скалы и обратно. Траву прикрывал огромный деревянный помост, по бокам которого возвели своеобразные беседки со столами, ломящимися от самых разных яств и вина. В центре помоста привлекало внимание возвышение с причудливым котлом из камня, до краёв наполненного морской водой — символ перемирия и единства, как рассудил мысленно Венти. Он то и дело поглядывал в сторону десятков винных кувшинов, думая, когда будет уместно отделиться от скопления Богов и основательно к одному из кувшинов приложиться. Собрание ещё даже не началось, а он уже заскучал. Моракс едва начал приветствовать всех присутствующих и осторожно переходить к сути Священного Призыва, как тот самый змей, нагрубивший ему, перебил его: — Не смей превращать убийство одного из наших братьев в пустое разглагольствование, Моракс! — Дагэ, вынужден напомнить… Пока Чжун Ли объяснял змею, что на Священном Призыве в этот раз присутствуют Боги из других регионов и даже Архонты, Венти вскинул веер и придвинулся ближе к Макото. — У меня два вопроса, — пробормотал он, и Макото прикрылась веером тоже, прежде чем склонить к нему голову со всем вниманием в глазах. — Кто этот змей и про какое убийство он говорит? Макото смерила змея задумчивым взглядом и зашептала: — Насколько я знаю, его зовут Осиал, Бог Вихрей. Самый старший из всех Богов этих земель. А вот на твой вопрос про убийство я ответить не могу. Полагаю, сейчас нам всё расскажут. Венти задумчиво хмыкнул и дождался, пока перепалка между Чжун Ли и Осиалом не закончится. — Дагэ верно назвал главную причину срочного собрания Священного Призыва, — вновь обратился к Богам Чжун Ли, и Венти обратился в слух. — Месяц назад наша сестра с Отмели Яогуан посетила склон Уван с визитом и обнаружила там тело нашего брата Гамигина, Бога Ночи. Госпожа Шан, не могли бы вы рассказать всё с самого начала? Чжун Ли обратил взгляд куда-то поверх головы Венти, и тот обернулся. Та самая девушка с браслетами и волосами цвета песка, с которой сидел за одним столом во время завтрака, поджала губы и во властной манере убрала руки за спину. — Меня зовут Шан Си, — начала она, взглянув на Венти с Макото, как будто представлялась специально для них. — Богиня Песка. С братом Гамигином мы раз в месяц проводили время за игрой на инструментах. Когда я посетила Усадьбу Ночи в установившееся за долгие годы время, то обнаружила его тело, подвешенным на главных воротах. Он был мёртв около недели, когда я его нашла — тело начало разлагаться. С каждой её фразой всё громче поднимались шепотки. Венти и сам был близок к тому, чтобы шепнуть Макото что-нибудь из разряда: «Не может быть!» — но сдержался. Он понятия не имел, как при жизни выглядел этот Гамигин, но представить разбухшее тело, от которого постепенно отслаивалась кожа, висящее на главных воротах — почему-то живо представился вход во дворец Гуйли — получилось слишком хорошо. К горлу подкатил ком, какой он тут же сглотнул. В носу как будто закопошились мухи. — Он висел на воротах?! — воскликнул неверящим тоном кто-то из Богов, и Шан Си кивнула. — Как какой-то преступник?! Венти не мог не нахмуриться и не склониться снова к Макото: — Тут так поступают с преступниками? — шепнул он. — Скорее всего, с самыми отъявленными, — дипломатично отозвалась та. Тот самый толстоватый Бог с козлиной бородкой и хитрым прищуром, которого Венти видел за завтраком, поднялся и ткнул в сторону Шан Си пальцем. — Видится мне, госпожа Шан не брезгует пользоваться хитрыми уловками! — воскликнул он, и голос его был до неприятного скрипучим. — Все здесь знают, что Бога невозможно убить без масштабной катастрофы! Помнится мне, склон Уван всё ещё стоит на месте! Шан Си опустила немного подбородок и нахмурилась, из-за чего её лицо в один миг приобрело грозное выражение. — Катастрофа происходит, когда уничтожается Сердце, — отрезала она, и волна новых шепотков охватила огромный деревянный помост. Венти начинал подумывать, что в какой-то определённый момент Макото устанет от его болтовни и поступит с ним примерно так же, как Эи в первую их совместную тренировку, но всё равно поднял веер. — А нас зачем позвали? — спросил он, и Макото чуть качнула головой в неопределённости. — Возможно, попросить помощи или участия. Может, дать знать, что есть кто-то достаточно могущественный, чтобы убивать Богов. Толстенький мужичок продолжил стоять на своём: — Госпожа Шан, конечно, всё проверила, но где же тогда Сердце Бога нашего брата? Задумай кто-нибудь из смертных его уничтожить, ото сна тотчас пробудится Хранитель Небесного порядка! — Я и не говорила, что Сердце было уничтожено, — раздражённо отозвалась Шан Си. — Только то, что его не было в теле брата Гамигина. С места подскочил Бог, которого точно не было во время завтрака. Он был одет в тёмно-зелёные одежды, а на голове красовалась странная длинная шляпа без полей. Он махнул рукавом в сторону Шан Си. — Госпожа Шан, вы полагаете, что убийца украл Сердце брата Гамигина? — спросил он, и помост едва не взорвался от возмущённых криков. У Венти в тот же миг разболелась голова. — Но кто это мог сделать? Лучше бы он остался в своих покоях и читал записи Чжун Ли, а так этот Священный Призыв только настроение портил. Он совершенно не различал даже отдельных слов в общем гомоне, лишь обмахивался веером и разглядывал Шан Си, которую вдруг одолела задумчивость. — У брата Гамигина ведь был ученик! — крикнул кто-то. — Госпожа Шан, вы его видели? Нахмурившись, Шан Си покачала головой. — Брат Гамигин всегда отсылал его, когда я приходила в Усадьбу Ночи, — задумчиво протянула она. — Не думаю, что узнала бы этого ученика, даже стоя с ним лицом к лицу. — Госпожа Шан может вспомнить что-нибудь ещё? — заговорил Чжун Ли раньше, чем вновь поднялся шум. Когда он говорил, все остальные Боги замолкали от зычности его голоса. Венти мысленно вздохнул, позавидовав. — Любая деталь может быть важной. Может, госпожа Шан помнит имя этого ученика? Шан Си задумалась ненадолго и покачала головой. Осознав, что её рассказ закончился, она каким-то образом умудрилась слиться с толпой. Удивительно, что у неё это получилось, если учесть, что на помосте стояло всего около двадцати богов, считая Венти, Макото и двух змей. — В таком случае, предлагаю обсудить ту информацию, которой мы сейчас располагаем, и придумать план… Венти подумывал уже отделиться от основной толпы и забыться в парочке кувшинах вина, как его сознание пронзили иступлённые молитвы. — Господин Барбатос, прошу, если вы меня слышите, молю, я… Я не хочу умирать, пожалуйста… Он узнавал этот голос. Лишь то, что голос ему был знаком, не дало Венти нормально подумать о том, как подобное вообще возможно — на его памяти подобные молитвы звучат впервые. Обычно их приносил ветер, но сейчас… Сейчас этот голос как будто вещал внутри стенок его черепа. Венти пробормотал что-то Макото о срочной необходимости отойти и сделал несколько шагов в сторону выхода со скалы, когда дорогу ему преградила Шан Си. — Молодой господин Барбатос не считает нужным обсудить этот беспрецедентный случай? — спросила она, склонив голову, и Венти кратко поклонился. — Прошу прощения, — пробормотал он, — я должен ненадолго отлучиться, одному человеку нужна помощь, я должен быть там, простите ещё раз. Он попытался обогнуть её, но Шан Си шагнула вслед за ним. — Какой-то человечишка для молодого господина важнее угрозы для всех Богов? Венти с неприкрытым раздражением поморщился и вернул обычный свой облик. — Я же сказал, что скоро вернусь, — бросил он резко и, не дожидаясь, пока Шан Си переварит его грубость и уступит ему дорогу, растворился в воздухе. Он не знал, куда его забросит на этот раз. В его голове набатом стучала молитва голосом человека, который явно не привык обращаться к Богам, но всё же делал это — за этот голос Венти и цеплялся, когда перемещался в пространстве. Его выбросило в какой-то прилесок на склоне холма. Его взгляд прикипел к Алатусу, который сидел на коленях, обеими руками зажав живот и так низко склонившись, что касался лбом молодой травы. Все его одежды запачканы кровью, а бледные губы едва шевелились, касаясь почти затерявшейся в траве подвески с Глазом Бога. — Алатус! — воскликнул он и подбежал ближе. Тот вздрогнул от неожиданности, а затем вскрикнул от боли. Венти рухнул подле него на колени. Одну руку он уложил ему на спину, а вторую просунул к груди, тут же вливая в едва живое тело всю элементальную энергию, какая у него была. — Что случилось? — тут же принялся допрашивать он, а затем помотал головой. — Нет, молчи! Где твои вещи? Моих сил не хватит, чтобы вылечить тебя полностью! Алатус задрожал всем телом и захрипел, когда его тело насквозь прошила сила ветров. С его бедра не свисали ножны с мечом. — Там, — выдохнул он, никуда не указывая, а затем уложил окровавленную ладонь на руку Венти, которая покоилась у него на груди. — Сейчас. — Что? — переспросил Венти, но не успел даже сформировать мысленно следующий вопрос, как его как будто на секунду забросили в центр смерча, и в следующий миг они очутились на вершине горы в совершенно другом месте. Венти бы испугался и вскрикнул, не будь он слишком обеспокоен Алатусом. Тот, похоже, вложил в это перемещение все силы, поскольку вдруг обмяк и рухнул бы носом в землю, не удержи его Венти вовремя. Разглядывать местность не было времени. Венти успел заметить только потушенный костёр и лежащую рядом с ним ткань, так сильно похожую на спальное место, что он, недолго думая, подтащил туда Алатуса и осторожно уложил на землю. Он вновь опустился на колени рядом с ним и принялся быстро развязывать пояс фиолетовых одеяний — вернее, то, что от них осталось. Несколько порезов на руках и ногах, рассечённая рана на груди, как будто Алатуса полоснули мечом, разошедшиеся края ножевого ранения на боку, увечья и ссадины. Венти уложил руки на то, что счёл наиболее опасным для жизни, и приступил к лечению. В голове были одни ругательства. Когда дыхание Алатуса стало размеренным, Венти едва мог стоять даже на коленях. Он повалился на бок, едва успев выставить руки, а затем уставился невидящим взглядом в землю, силясь с приступом тошноты и тёмных кругов перед глазами. Он не знал, как долго продолжались эти болезненные ощущения, но, когда они прекратились, Алатус всё ещё спал. Венти вытащил из рукава записи Чжун Ли, понимая, что у него не хватит сил на перемещение обратно в Ассамблею Гуйли.