Свойство памяти

Пока Алатус спал, Венти успел восстановить силы, вернуться во дворец Гуйли, искренне извиниться перед Чжун Ли и Гуй Чжун за свой поспешный побег, ответить благодарностью на предложение навещать их, когда будет свободное время, собрать вещи, поговорить и попрощаться с Тяньхэн Хуалань, потратить последние два серебряника на буханку свежего хлеба и мешок риса и вернуться в так называемый лагерь. Служанка дворца Гуйли ему сказала, что во время болезни её мама готовила ей рисовую кашу на воде. Тяньхэн Хуалань родилась в бедной семье — отца она никогда не видела, а мать работала на трёх работах, чтобы хоть как-то содержать дочь и двух сыновей и нанять хотя бы для одного из них учителя. Тяньхэн Хуалань с самого рождения была слабой здоровьем, а потому каждую осень и иногда весной падала с температурой или пищевым отравлением, и мама готовила ей жидкую кашу, в какой почти не было риса. На вкус она была ужасно пресной, но поразительно быстро любого ставила на ноги — наверное, организм желал как можно сильнее сократить период рисовой диеты, а потому быстро восстанавливался. Всё это Тяньхэн Хуалань рассказала ему, когда они вдвоём шествовали к выходу из дворца Гуйли, и Венти подумал, что Алатусу не помешает поесть чего-нибудь подобного, а потому попросил у служанки рецепт. Тот оказался до того незамысловатым, что даже такой аховый повар, как Венти, сможет с ним справиться. Алатус, конечно, не слёг с температурой или пищевым отравлением, но всё же… В достаточно большом холщовом мешке в лагере Венти обнаружил небольшой котелок, а потому быстро развёл костёр, переместился к ручью, набрал воды и принялся готовить кашу. Он бы не сказал, что её запах поражал воображение, но в тот момент, когда рис в воде начал напоминать кашу, Алатус разлепил глаза и издал тихий стон. Венти едва не перевернул котелок. — Как ты? — спросил он, тут же подобравшись к Алатусу. Тот коснулся слабой ладонью груди, где почти затянулся длинный порез, и попытался сесть. Судя по тому, каким удивлённым взглядом он смерил Венти, Алатус совсем позабыл, кто именно спас его жизнь. — Что последнее, что ты помнишь? Алатус нахмурился и сгорбился, опустив взгляд в землю, и его попытки собраться с мыслями намекнули Венти быстренько снять котелок с огня, пока тот не сжёг кашу. — Я был в Долине Тяньцю, — наконец, заговорил хриплым голосом Алатус. Венти протянул ему некогда винный кувшин, в котором сейчас была обычная вода. Вдоволь напишись и расплескав половину, Алатус прочистил горло. — Хотел продать кое-что. Потом отправился в лагерь и в какой-то момент заметил слежку. Венти начинал понимать. Если кто-то устроил слежку за Алатусом, то была какая-то причина, а если этот кто-то получил отказ… Но ведь Алатус так мастерски обращается с мечом! Как кто-то мог его так сильно потрепать в бою? — Их было человек пятнадцать, — продолжил Алатус. — Один из них сказал, что если я продал такую ценную вещь, то у меня должно быть что-то ещё. А когда я послал его, он разозлился. Не будь Венти так встревожен этой историей, непременно фыркнул бы. Да уж, некоторым людям свойственно злиться, когда их посылают. — Потом он сказал, что продаст меч, который снимет с моего трупа, и приказал нападать. Это всё. Венти задумчиво хмыкнул и поставил перед ним всё ещё горячий котелок. Порыскав немного в холщовом мешке, он вытащил небольшую деревянную миску и такую же ложку и налил каши. — Что это была за вещь? — спросил несколько равнодушно он, передавая миску с кашей Алатусу. Если у него спросят, он даже спорить не будет, что не задал вопрос ради самого факта инициации беседы. За те несколько часов, что Алатус спал, а он вернулся из дворца Гуйли, Венти от тишины едва с ума не сошёл. Помявшись, Алатус съел первую ложку рисовой каши, а затем произнёс: — Золотой браслет. Знак ученичества. Венти присвистнул. Он, конечно, знал, что наставник Алатуса был тем ещё подонком, но что тот решит так радикально оборвать с ним все связи!.. Должно быть, этот браслет, действительно, был достаточно ценным, а меч Алатуса на бедре — выдающимся, чтобы из-за них нападать группой в пятнадцать человек. Каким бы превосходным бойцом ты не был, против такого численного превосходства справится только Бог. — Что ты здесь делаешь? — принялся задавать вопросы Алатус в свою очередь. Он всё ещё ел кашу, держа ложку подрагивающей рукой, когда Венти неловко рассмеялся и потёр затылок. — Ты не поверишь, — принялся врать напропалую он, — но проходил мимо. Оказывается, смертных не пускают на Священный Призыв, и я подумал, что оставаться в столице Ассамблеи мне нет никакого смысла. Вот я и… решил попутешествовать… перед тем, как вернуться домой. История была шита белыми нитками, но Алатус, похоже, поверил. — И тут я вижу, как ты на земле лежишь, — осмелел Венти. — Бросился помогать, а ты как перенёс нас в свой лагерь, я едва дух не испустил! Кстати, как ты это сделал? Алатус замялся. Он опустошил тарелку, плюхнул в неё ещё несколько ложек каши и протянул её Венти. Венти подумывал отказаться, но искренняя заинтересованность в том, что же ему всё же удалось приготовить, взяла над ним верх. Тяньхэн Хуалань была права. Более пресной и наиотвратнейшей вещи он в жизни не ел. — Всегда умел, — наконец, заговорил Алатус и прочистил горло, хотя никакой хриплости в его голосе не было. Венти непонимающе свёл брови к переносице. — Я… не совсем человек. Венти фыркнул. — Что, демон какой-то? — протянул он, улыбнувшись так, словно услышал довольно посредственную шутку. Когда Алатус неотрывно посмотрел на него и медленно кивнул, Венти едва не подавился кашей. — Да ну, правда, что ли? Вот это да! И сколько тебе лет? По всей видимости, Алатус был искренне удивлён, что к его сущности отнеслись с совершенно детским восторгом, но не стал говорить ничего на этот счёт. От его ответа у Венти появилось непреодолимое желание потрепать его за щёку и назвать ребёночком: — Четыре сотни. Вместо этого Венти задумчиво хмыкнул, размазывая остатки каши по тарелке. С каждым словом Алатуса вопросов у него становилось всё больше и больше: — И зачем такому демону, как ты, проситься в ученики кому-то? — Нет предела совершенству, — уклончиво отозвался тот, и Венти решил не давить. Вместо этого, чувствуя резкую необходимость сменить тему, он выпалил: — Значит, я могу называть тебя дагэ? Алатус побледнел. Лицо его стало напоминать смоченную рисовую бумагу, губы сжались в тонкую линию, а в глазах промелькнуло что-то похожее на смущение. Он так и не ответил на вопрос Венти, и на некоторое время между ними повисла довольно неловкая тишина. Венти уже подумывал отправиться к ручью отмывать котелок от остатков каши, когда Алатус снова заговорил: — Молодой господин спас жизнь этого ничтожного во второй раз. Говорил он, низко опустив голову, как будто хотел поклониться, но многочисленные ранения на всём теле не позволяли ему это сделать. Венти замер, как сидел — сгорбившись и с грязным котелком в руках. Он перевёл настороженный взгляд на Алатуса, готовый вновь спросить, в чём причина подобной официальности, как его новый приятель продолжил: — Едва ли этот ничтожный сможет когда-либо вернуть долг. Венти крякнул. Подобные самоотверженность и готовность посыпать голову пеплом у Алатуса не то чтобы сильно его удивили, но всё же. — Знаешь, что? — сказал Венти, прищурившись. — Ладно. Не знаю, твои ли это демонические особенности, или в этих местах так принято, но не буду спрашивать. Если так хочешь вернуть долг, то можешь выполнить одну мою просьбу. Алатус заинтересованно выпрямился. Похоже, Венти проделал чрезвычайно хорошую работу, раз это движение не вызвало боли. — Я хочу обойти все местные земли. Если я влипну в неприятности — а я влипну, — то буду рад, если рядом будет кто-то, кто прикроет мне спину. Алатус с готовностью кивнул, и Венти слабо улыбнулся. Он боялся, что его слова могли прозвучать довольно грубо по меркам местных, но все эти игры в этику и формальности уже были ему по самое горло. Более того, он не был уверен, что Алатус в противном случае не стал бы следить за ним, чтобы в нужный момент появиться из ниоткуда и вернуть этот странный долг жизни. Да, он совершенно не знал этого демона, но после восстания против Декарабиана невольно всегда готовился к худшему. — Если молодому господину будет угодная компания этого ничтожного, — ещё тише пробормотал Алатус, и Венти вскинул в воздух указательный палец. — Меня зовут Венти. Тебя — Алатус. Я всё понимаю, традиции у вас такие, но если я стою во главе похода, то и правила буду ставить я. Алатус некоторое время помолчал. — Если Венти так будет угодно, — наконец, выдавил он, и Венти едва не взвыл.

***

В Долине Тяньцю они оказались ближе к вечеру. Венти, конечно, сказал, что ему захотелось посмотреть на это местечко, но это была лишь часть правды. Он видел, как непривычно и неуверенно вышагивал чуть позади него Алатус без ощущения знакомой тяжести на бедре от меча, и очень сильно желал этот меч вернуть своему законному владельцу. Если бы у мечей были свои стремления и желания, Венти не сомневался, что меч Алатуса тоже бы отчаянно хотел снова оказаться там, где должен быть. Не в грязных руках какой-то отпетой шайки воров и убийц. — Венти? — едва слышно заговорил Алатус, как только они оказались на главной торговой улице Тяньцю. Доносился запах острого жареного мяса, каких-то ядрёных специй и пыли. В ушах звенело от громких разговоров торговцев и прохожих, совсем рядом с ними низенький мужичок в грязно-голубых одеждах продавал какой-то ширпотреб. И всё равно Венти услышал своё имя из уст Алатуса — неуверенное, как будто его только-только начинали учиться правильно и неформально произносить. — У тебя нет оружия. — Уверен? У меня есть Глаз Бога, — прищурился Венти. — Это беспечно. — Я просто хочу найти… Стой, как ты понял? Он не стал уточнять, но Венти не думал, что Алатусу в принципе нужна была прямо сейчас конкретика. Он остановился посреди улицы и обернулся к Алатусу, который свёл брови к переносице и одним кивком указал на деревянную вывеску над одной из дверей. — Мы ходим около этого ломбарда уже десять минут. И нет, я не здесь продал браслет. — Мог бы сразу сказать, — буркнул Венти и вскинул руку до того, как Алатус примется извиняться. — Веди тогда, что уж. Я буду не против обсудить мою беспечность уже после того, как мы вернём тебе твой меч. Казалось, Алатус не был согласен с этим условием, но промолчал. В конце концов, вернуть меч он тоже хотел. Несмотря на то, что столица Тяньцю находилась в неимоверно живописном месте — с вершины холма громом обрушался водопад, однотипные домики с изогнутыми черепичными тёмно-серыми крышами окружали озеро с кристально-чистой водой, из которого тут и там гроздьями плавали лотосы — всё вокруг Венти казалось до безобразия странным. Люди казались чересчур исхудалыми, у крыльца одного из постоялых дворов сбились в кучу несколько бедняков чахоточного вида, дети совсем не играли на улицах. Разодетый в одежды цвета цин Венти, сжимающий в правой руке сложенный белый веер, казался надоедливым пятном. Как если бы на заволочённом тучами небе виднелся крошечный кусочек голубого — не к месту. К своему стыду, Венти не догадался расспросить Чжун Ли, в каких землях властвует какой Бог, а потому совсем не знал, кто довёл местных жителей до такого состояния. Совсем скоро они оказались на небольшой площади близь одного из трёх каменных строений — высоких, как будто царапающих небеса. Ни на одном из этих замков не висело ни единой опознавательной таблички, но Венти отчего-то подумалось, что здесь жил местный Бог. Вполне вероятно, ему следовало на досуге зайти поздороваться, но после прогулки по городу всякое желание это делать само собой отпало. — Здесь, — кивнул Алатус в сторону хлипкой повозки, по ту сторону которой торговал украшениями седой горбатый старик. — Ему я продал браслет. Приободрившись, Венти отвёл взгляд от мрачного высокого здания и приблизился к повозке. На той старик расстелил самую простую льняную скатерть и разложил сверху кучу колец, браслетов, подвесок, жемчужных бус, заколок и тех украшений, предназначение которых Венти и в жизни бы не угадал. Некоторые весело поблескивали на солнце, какие-то помутнели от старости — и все лежали без какой-либо системы в одной куче. Венти заинтересованно рассмотрел парочку заколок, а затем раскрыл веер и поднял подбородок. Старик, заметив его интерес, болезненно улыбнулся. — Молодой господин явно знает толк в хороших украшениях! — прогнусавил он, поднимая длинную иглообразную заколку цвета слоновой кости. — Молодой господин желает сделать подарок его благоверной? Венти моргнул пару раз, а затем улыбнулся и покачал головой. Алатус за его спиной явно пытался изображать ветошь. — На самом деле, — начал он, — я хотел спросить вас кое о чём. Вы помните этого молодого господина? Венти указал раскрытым веером себе за спину, и старик перевёл взгляд на Алатуса. Его глаза озарились узнаванием, и Венти решил не дожидаться ответа на свой вопрос: — Вчера произошла… одна неприятность. Вы, случаем, не знаете, у вас в городе нет каких-нибудь компаний с бандитскими наклонностями? Он был в шоке, что сумел так завернуть свой вопрос о кучке грабителей, напавших на Алатуса. Судя по всему, тот тоже несколько удивился подобной постановке вопроса. Старик принялся воровато оглядываться, лицо его побледнело, из-за чего он начал напоминать собой тех чахоточных бродяг, ошивающихся у крыльца постоялого двора. Он утёр рукавом испарину со лба и наклонился к Венти через повозку. От него сильно пахло луком. — Этот старик соболезнует молодому господину, — зашептал он, поглядывая на застывшего каменным изваянием Алатуса. — Этот старик знает, о ком спрашивает его второй молодой господин. Эти демоны терроризирует мою повозку каждую неделю! Забирают самые ценные товары и отбирают деньги! Венти ахнул и приложил свободную руку к губам. — Да вы что! — выдохнул он. — Вы знаете, где они проводят свободное время? Этим наглецам не помешает хороший урок! И старик, и Алатус смерили его скептическими взглядами. Венти возмутился бы, не будь он твёрдо намерен привести свой план в действие. — Этот старик не знает, — пробормотал, наконец, торговец и склонился к Венти ещё ближе. Теперь Венти чувствовал не только запах лука, но и застарелого пота. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не наморщить нос. — Но наверняка знают детишки. Они гораздо наблюдательнее этого старика! Они каждый обед играют в Священный Призыв на этой самой площади, наверняка всё-всё видят! Венти надул губы. Похоже, им придётся ждать следующего дня, чтобы отыскать детишек, о которых ему рассказал торговец. Правда, слова об игре в Священный Призыв едва не заставили его покатиться со смеху. Было бы, во что играть! Неужели они наряжаются в белые простыни и принимаются с умными лицами говорить о политике? Венти поблагодарил старика и повернулся к нему спиной. Раз так, им стоит вернуться к постоялому двору до того, как окончательно стемнеет. Алатус поравнялся с ним, как только они вышли за пределы небольшой площади, и склонил к нему голову. — Дети? — не скрывая скепсиса, спросил он. Венти не сбился с шага — продолжал вышагивать по центру улицы, слабо улыбаясь и лениво обмахиваясь веером. Хотелось как можно скорее избавиться от облепившего его с головы до ног запаха лука и старого пота. — Дети, — кивнул он. — Неужели не знаешь? Алатус нахмурился, и Венти медленно покачал головой. Изогнутая крыша постоялого двора показалась из-за низких домов — идти оставалось меньше половины ли. — Надо же, — преувеличенно осуждающе протянул он. — Я-то думал, это ты у нас местный и всё-всё знаешь. Расскажу, как доберёмся до двора. Алатус понятливо кивнул и замолчал, хотя Венти краем глаза отчётливо заметил, как он поджал губы, снедаемый любопытством. От такого наблюдения хотелось хихикнуть. Уже в самом постоялом дворе он тыльной стороной ладони похлопал Алатуса по руке. — У меня ветер в карманах свистит, — без обиняков сказал он. — Алатус, ты же заплатишь? Алатус смерил его нечитаемым взглядом, а затем потянулся к левому рукаву и вытащил оттуда тот самый кожаный мешочек, из которого он вытаскивал медяки за мешок редьки в столице Гуйли. — Одну комнату, — сказал он хозяину, а затем повернул голову к вытянувшемуся Венти. — Если нам часто придётся останавливаться в постоялых дворах, то следует экономить. У меня нет больше вещей, которые можно продать. Венти понятливо хмыкнул. — Чур я сплю на кровати, — постановил он, и Алатус кивнул, прежде чем забрать у хозяина ключ и последовать за ним в приготовленную для них комнату. Бамбуковая кровать ужасно скрипела, через крохотные щели в закрытом окне пробирался холодный ветер, а от грязно-белых штор пахло табаком. Комнаты разительно отличались от тех, в которых от провёл целую неделю во дворце Гуйли, но Венти не жаловался. Он покачал головой хозяину на предложение о чае, а затем закрыл за ним дверь. Алатус опустился на колени подле низкого обеденного столика, в центре которого возвышалась медная курильница, которую перед уходом успел зажечь хозяин постоялого двора, и приготовился слушать. Венти вздохнул, мысленно сетуя, что ему таким образом не дают даже вещи разобрать — как будто их было много, — и сел напротив. От курильницы пахло лёгкими травами. — В давние времена, — начал он, отмахнувшись от тонкой струйки сизого дыма из курильницы, — когда дети распевали песенки на улицах, к ним относились, как к своего рода пророчествам. Всё началось, когда дети со склона Уван распевали что-то о морском чудище с кучей щупалец, которое сразит божество Ассамблеи Гуйли. Парой десятилетий позже Моракс убил это чудище и, поговаривают, битва эта была настолько ужасной и неприглядной, что Моракс до сих пор не может есть морепродукты. Он тихонько рассмеялся, но лицо Алатуса осталось беспристрастным. — Тогда-то и вспомнили о этих детях, — продолжил Венти. — Говорят, их устами глаголят Небеса. С тех пор к детям и их стишкам относятся с большим почтением. Некоторые летописцы даже фиксируют их песенки для будущих поколений. Считают, что они могут предсказывать будущее. Алатус тихо хмыкнул. — Собираешься завтра послушать их песенки? — спросил он, явно не выглядя убеждённым, и Венти едва сдержался, чтобы не хлопнуть его по руке сложенным веером. — Но старик всё правильно сказал! — счёл необходимым возмутиться он. — Дети гораздо наблюдательнее взрослых! Алатус не стал возражать, и Венти быстренько разобрал вещи — просто снял холщовый мешок с бедра и положил на столик веер — и рухнул на постель прямо в одежде. Проснулся он ближе к полудню, когда Алатус ненамеренно громко хлопнул входной дверью. Он извинился и сказал, что распорядился принести им завтрак — две миски риса с острым мясом. У Венти едва горло не прожглось насквозь, Алатус же ел так, будто никакая острота ему совершенно не мешала. Старик оказался прав — шестеро детей и правда играли на площади в Священный Призыв. Они не были разодеты в белые простыни, как представлял Венти, но вполне достоверно орали друг на друга, прежде чем начать драться палками, размахивая ими, как мечами. Венти, конечно, до конца настоящего Призыва так и не досидел, но был почти уверен, что так бы он и закончился. Правда, без мечей-палок. — Все земли будут моими! — заорал мальчишка лет шести, вскинув сжатый кулачок в воздух, и его повалил на землю мальчик постарше. — Научись сначала вылезать из воды, идиот! — крикнул он, и Венти рассмеялся. Дети замерли, как стояли, и с испугом в глазах перевели взгляды на незнакомца. Прикрывшись веером, Венти помахал им свободной рукой. — Простите, что отвлекаю! — поспешил заговорить он прежде, чем дети сбегут. — Я могу вас спросить кое о чём? Вы, случайно, не видели кучку грабителей? Они часто достают вон того торговца украшениями. Венти махнул веером в сторону повозки, у которой были вчера, и одна девочка, проследив за его взглядом, приложила палец к переносице. — У одного из них вот тут уродская бородавка? — спросила она, и Венти посмотрел на Алатуса. Тот чуть расширил глаза и кратко кивнул. — Видели! — Не знаете, где они собираются? — задал следующий вопрос Венти, и девочка покачала головой. Он собрался ужасно расстроиться, как маленький мальчик, который играл роль Осиала в Священном Призыве, спихнул с себя приятеля и поднялся. — Я знаю! — воскликнул он, а затем утёр нос рукавом. — Их хижину видно из окна моего дома. Путём незамысловатых вопросов Венти выяснил, где именно находится эта хижина, а затем, окрылённый успехом, поспешил в указанном мальчиком направлении. Им пришлось выйти за черту города и спуститься к равнине, прежде чем заметили кривую хибару с соломенной крышей. Выглядела та заброшенной, причём очень давно, но из-за дома поднимался костровой дымок. Обрадовавшись ещё больше, он повернулся к Алатусу и уже хотел было сказать что-то, как тот его опередил: — Жди здесь, — сказал он и шагнул в сторону хибары, как вдруг Венти уложил ладонь на середину его груди. — У тебя раны ещё не затянулись, — помотал головой он. — Я сам. Останься лучше тут. Если я не выйду через пять минут, то можешь идти на помощь. Алатус смерил его скептичным взглядом и качнул головой. — Ты с ними не справишься, — убеждённо произнёс он, и Венти ахнул. — Мало в тебе веры! Я просто поговорю с ними, вот и всего. Что, думаешь, они откажут такому обаятельному молодому господину? Алатус нахмурился. — Вырвут ноги. Венти цыкнул и хлопнул его по груди. — Варвар! — бросил он. — Серьёзно, я справлюсь. Дай мне пять минут, ладно? Всё ещё снедаемый сомнениями, Алатус медленно кивнул, и Венти поспешил в сторону домишки, совершенно не сомневаясь, что Алатус будет подглядывать из-за угла или вовсе встанет напротив окна. Ну и ладно. Главное, чтобы не совался внутрь. Уже стоя напротив двери, Венти услышал громкие невнятные разговоры и вежливо постучался. Он почти явственно увидел, как Алатус возвёл к небесам глаза и потёр лоб. Все разговоры мигом стихли. Несколько секунд ничего не происходило, но когда Венти собрался уже постучать снова, дверь резко открылась. На пороге сверху-вниз на него взирал огромный мускулистый мужик с бородавкой на переносице. Девочка была полностью права — уродливее вещи Венти в жизни не видел. Бородавка гноилась, из её центра торчали жёсткие волоски. Ужасно хотелось дать комментарий, посоветовать лекарственную мазь, какой пользовался один его знакомый из старого Мондштадта до того, как погиб в восстании, но Венти сдержался и раскрыл веер. — Добрый день! — произнёс он, мило улыбаясь и проскальзывая под локтем мужчины. Он пробрался внутрь и встал посреди дома — комната была всего одна, а вот членов этой шайки, как и сказал Алатус, было около пятнадцати. Все сидели у стен, а в единственном кресле восседал, похоже, их главарь. У него был шрам на плече, густые прямые брови и орлиный нос. Тёмные глаза недоброжелательно разглядывали Венти. — Ты кто такой? Чё надо? — гаркнул он, и Венти улыбнулся ещё приторнее. — Видите ли, два дня назад мой друг имел несчастье продать браслет, а затем столкнуться с вами, — начал он. — Молодой господин не будет сильно злиться, если этот ничтожный попросит вернуть меч его дорогого друга? Изысканные ножны, узор из слоновой кости, обмотанная кожей рукоять? Молодой господин не припоминает? Главарь шайки выпрямился в кресле и поднялся на ноги. Он угрожающе навис над ним, явно пытаясь нагнать на него страху, но Венти не шелохнулся. Даже рука с веером, которым он продолжал плавно обмахиваться, не дрогнула. — Вали отсюдова подобру-поздорову, — пророкотал мужик, напрягая мышцы рук и сжимая кулаки. — Пока мои парни тебе так не наваляли, что веером своим пидорским обмахиваться будешь из жопы! Приторно-милая улыбка Венти дрогнула, но только расширилась — в этот раз криво. Веер замер у его груди, а спина только сильнее выпрямилась. — Полагаю, я вас понял, — сказал он и повернулся к главарю спиной. Тот громко фыркнул и успел опуститься обратно в своё кресло, когда Венти резко захлопнул веер и постучал им по подбородку. — Хотя, знаете, нет. Не понял. Он резко раскрыл веер, выставил вперёд одну ногу, наклонился и взмахнул рукой — ветер сорвался с веера, и мужик с бородавкой на переносице проломил спиной дверь и вывалился на улицу. В сторону Венти полилась нецензурная брань, к нему бросилось ещё несколько человек. Он резко развернулся, вскинул руку с веером, и потоки ветра отбросили нападающих. Оглушительно треснуло дерево. Один мужик повалился на пол, на него сверху рухнул сломанный шкаф. — Ты охренел?! — воскликнул главарь. — Парни, прикончите этого урода! Зазвенела сталь. Венти резко наклонился назад — ржавая сабля просвистела у него перед глазами. Он сложил два пальца, взмахнул рукой. Лысый мужик с разбитым носом налетел на своего главу. Тот небрежно отпихнул его. Венти определённо стоило написать Эи письмо с тысячью благодарностями. Против неё он мог выстоять лишь три минуты, но и сейчас на него шли обычные мужички, пусть и вооружённые. Венти мог одолеть их одним веером. Он взмахнул им — несколько бандитов ударились спинами о стены и мешками рухнули на пол. Один разбил головой окно и вывалился половиной тела на улицу. Несколько мужиков сразу сделали выпад саблями. Венти резко опустился на корточки, развернулся и призвал ветра — окружившие его бандиты разлетелись, как листья. Вскоре на ногах остался стоять один только главарь. — Я кишки твои наружу выпущу, урод! — воскликнул он, обнажая меч Алатуса. Венти сузил глаза. — Я бы этого не хотел, — отозвался он и резко ушёл в сторону. Меч проткнул воздух в том месте, где только что была его шея. Венти взмахнул веером снизу-вверх, главаря подбросило в воздух. Один взмах рукой — мужик снёс телом кресло и повалился на пол. Он ещё шевелился, когда Венти подбирал с пола меч Алатуса и бережно вставлял его в валяющиеся рядом ножны. — Прошу прощения, — произнёс он, снова приторно-мило улыбнувшись. — Кажется, я ненамеренно навёл здесь беспорядок. Полагаю, вы не сильно злитесь? — Да пошёл ты! — прохрипел главарь, хватаясь за ушибленное бедро, и Венти цокнул языком и покачал головой. — Вот и славно, — отозвался он. — Кстати, в городе есть один торговец украшениями. Если снова начнёте его доставать, мне придётся снова к вам наведаться. Мы друг друга поняли? Он не стал дожидаться ответа и покинул хижину. Алатус стоял прямо за углом и смотрел на него со смесью искреннего восхищения и немного ужаса. Он осторожно забрал протянутый ему меч и повесил его на левое бедро. — Думаю, нам следует почистить меч и ножны, — как ни в чём не бывало заговорил Венти. — Мало ли, вдруг там все чахоточные. Не хочу даже думать, в чьих руках было твоё оружие. Алатус крепко сжал навершие ножен и быстро нагнал Венти, когда тот, буднично обмахиваясь веером, направился обратно к городу. — Спасибо, — пробормотал он, и Венти ярко улыбнулся.