***
«Уже?» — только и успел подумать мужчина прежде, чем коротким прикосновением к плечу Лии привлечь ее внимание. Небоскребы только начинали окружать их. Здания глядели на случайных прохожих пустыми глазницами окон, и они же могли наблюдать за тем, как двое из группы сначала отстают, а затем сворачивают в сторону от основного маршрута. — Иди за мной. Лие хотелось остаться с ними: с обладающими настоящей силой старшими друзьями, с уверенно возглавившими их матерью. Но она обещала слушаться, и они покинули группу. А Рэдмонд даже не пытался объяснить происходящее. Не сразу. Для начала нужно было уйти на пару кварталов в сторону, чтобы, когда все начнется, быть в относительной безопасности. Вместе с тем, как стихал шелест упавшей листвы и стекла под ногами группы, они с Лией отходили все дальше. Меньше чем через минуту складывалось ощущение, что в городе остались только они вдвоем, двигаясь заметно медленнее и тише. Взгляд ненадолго упал на нынешнюю спутницу. Словно Эрика, еще не испорченная судьбой и войной, но определенно вкусившая ее ранние плоды, шла рядом с ним. Дать в руки Хищник — и сходство станет более явным. Да только она была оторвана, одинока и ожидала засады за каждым поворотом, в каждом пустом помещении, населенном только трупами и призраками. Но это хорошо. Это правильно, так она сможет выжить. Он и сам был таким же. — Смотри в оба. Если заметишь что-то или услышишь — говори. Напутствие смотреть по сторонам в оба не ободрило. Он произнес очевидное, и Лия острее почувствовала, что у нее при себе нет ни пистолета, с которым она неплохо обращалась и даже дала Леону пару уроков, ни тем более винтовки. От обсуждения, как они будут биться, её тоже отстранили. Девочка украдкой глянула вниз, на пробу послала маленькие биотические заряды к кончикам пальцев. Они щекотнули подушечки и загасли. Такой же маленькой она чувствовала себя при напоминающем гору в своей чёрной броне мистере Нюквесте. Куда они шли? Зачем отделились? В груди мужчины нарастало паршивое чувство. Нелегко было быть предателем, отправляя тех, кто месяц помогал выживать девочке рядом, в лапы работорговцев. Рэдмонд всеми силами пытался подавить это чувство, убеждая себя, что иного выхода у них просто нет. Думал об Элейн и Леоне, которые остались одни где-то там, в неизвестности и растерянности. Элли могла защитить их сына, но… Он должен был их найти. В голове вновь возник образ Камиллы, ворвавшейся в мысли внезапно и заставив отвести глаза в сторону. Будто так она исчезнет. Выхода у них нет. Выхода у них нет. Выхода у них… Он повторял это про себя, заглушая внутренний голос, который в противовес так же часто начинал задавать вопрос «а если всё-таки есть?». Рэдмонд заметил, что молчание затянулось. Держа оружие перед собой, он остановился и осмотрелся. Рядом с ними сбитый аэрокар пробил дыру в стене здания, обрушив груду бетона и металла. Крыша этого же строения была сожжена смертоносной смесью урана и вольфрама. Джозеф, конечно, понятия не имел о том, что именно использовали захватчики, но звук, с которым применялось это оружие и алые вспышки, озарившие небо над головой в день вторжения, запомнил навсегда. — Нам сюда. Здание выглядело пустым. Перебравшись через бетонные обломки, из которых торчала арматура, Рэдмонд повел девочку к лестницам. Они продолжали двигаться неспеша, прислушиваясь к окружению до тех пор, пока не добрались до четвертого этажа и не выбрали одну из комнат как временное убежище. Пробираясь вслед за ним среди разгрома и обломков, она издавала куда меньше шума, чем мужчина. Она могла бы даже пролезть под опасно накренившимися балками, если бы в том была необходимость, но мистер Нюквест выбирал доступный и ему путь. Избегая осколков стекла, бесшумно ступая по сбившемуся ковровому покрытию, Лия напоминала себе тень. Такая же гибкая и тихая. Немного осмотрев выбранную комнату, она выбрала кресло и забралась туда, скрестив ноги. Отправить свои координаты Эрике было делом пары секунд, после чего Джозеф подошел к единственному окну в кабинете и взглянул вниз. Улица продолжала пустовать. Все поверхности в помещении покрывала бетонная пыль. Она ложилась на скромного размера диван и кресло, под ее покрывалом был стол, на котором в былые времена отображался интерфейс. В углу стоял кулер, пробитый куском бетона, упавшего с потолка. Из окна, наполовину разбитого и запускающего в помещение свежий осенний воздух, Джозеф высунул стальную сестру. Будто надеялся поймать ветер. — Мы побудем здесь недолго. Понаблюдаем, чтобы никто не шел следом за основной группой. А когда начнется эвакуация — присоединимся к ним. Наконец мужчина созрел хоть до какого-то объяснения. Повернувшись к девочке и облокотившись на стену, он вновь услышал далекий взрыв, на который обратил мало внимания. — Ты можешь не говорить «мистер Нюквест», — «это даже не мое имя» — а называть меня Джозефом. Так будет проще. — Рэдмонд сделал паузу, не зная, что еще ей сказать. Естественной реакцией, по обыкновению, было бы пойти и заняться каким-нибудь делом. Но то было естественно в мирное время. — Хорошо, Джозеф, — отозвалась девочка, соглашаясь и с предложением, и с озвученным наконец планом. Подумала было и начать говорить на английском, устранив смущающую разницу в обращении на вы/ты, но осталась на итальянском. Это было замечено автопереводчиком Джозефа, но до поры до времени мужчина решил не замечать этого. — Послушай, мы с твоей мамой… Договорились. Я должен был помочь ей найти тебя, а она — помочь мне найти Леона и Элейн. Я знаю, что вы с моим сыном близки, и мне нужно попросить тебя кое о чем. Когда мы покинем планету — не дай Эрике нарушить свое слово. — Я уже знаю. Мама рассказала вчера. Но… Но она же не кинет вас. Мы вместе найдём их и отправимся на Цитадель. У моей семьи там есть квартира, — уверенно произнесла девочка. С чего бы её матери предавать своё слово? Лия дружила с Леоном, и она это знала, и Нюквесты всегда были к ней добры. Девочка не понимала, с чего бы вдруг она решила нарушить слово. — Многое изменилось с тех пор, как были заключены наши договоренности, — этим ответом мужчина и ограничился. Он не мог сказать девочке перед ним, что теперь у них была обуза, которая могла утянуть Эрику в безопасность. Материнский инстинкт намного сильнее чувства долга. Он говорил серьезно. Так, как если бы говорил с полностью сформировавшимся взрослым человеком. На то, чтобы постепенно взрослеть у Лии времени больше не было, как у него не было времени играть в воспитание в подобных условиях. Расположившись на столе и положив винтовку на колени, Рэдмонд принялся ждать. Оказалось, что события начнут разворачиваться в неправильном ключе намного быстрее, чем он себе представлял. Они уже некоторое время сидели в молчании, когда звякнул инструментрон, заставив Лию вздрогнуть. Давно она не получала сообщения. — Это не Альянс, это батарианцы, тут что-то очень странное. Бегите, — прочитала она вслух, едва поняла, что сообщение от одного из биотиков. Лия моментально встала, сжав кулаки, и кинула вопросительный взгляд на Джозефа. — Что это значит? Их должны были эвакуировать. На них напали? Мужчина взглянул на Лию, не двигаясь со своего места и не выдавая мерзкого чувства предательства, которое зарыл и залил бы свинцом внутри себя. — Не важно, на каком корабле и под чьим флагом улететь. Главное покинуть планету, чем сейчас и занимаются твои друзья. А скоро будем заниматься и мы. Достаточно ли хладнокровно он ответил? Ни один мускул на лице не дрогнул после того, как последний звук вырвался изо рта. Взгляд был спокойным, даже флегматичным. Джозеф говорил правду, утаивая, однако, львиную ее часть. Дети покинут планету и останутся живыми — это лучшее, на что кто-либо из них мог рассчитывать. Взгляд упал на сжатые кулаки спутницы. Она была готова броситься в атаку? Напасть, как нападают безобидные зверьки, зажатые в угол хищником? Рэдмонд невольно и мельком глянул на винтовку, которая лежала у него на коленях. Ладонь была поверх ствола, готовая при необходимости моментально подхватить оружие и положить палец на спусковой крючок. — Это не важно. Джозеф повторил сказанное, но в этот раз чеканил слова и смотрел на юную собеседницу более выразительно. Будто взглядом пытался заставить ту сесть на место и постараться выдохнуть, что в этих условиях не так просто. Атмосфера в небольшом помещении сгущалась. Через десяток минут сообщение пришло уже ему. Это означало, что Эрика выжила и то, что у них появилась осязаемая возможность наконец покинуть Землю. Новость воодушевила Рэдмонда, заставив отодвинуть на задний план все мысли, связанные с уплаченной за свободу ценой. — Через несколько минут будем в небе. Пора выдвигаться. Челнок опустился перед зданием. Сообщение о том, что она вылетела, отправилось незадолго до прибытия, и Джозеф с Лией должны были поджидать её уже снаружи. Эрика открыла дверь и поднялась с пилотского кресла навстречу людям. Она видела, как округлила глаза Лия и отступила. И потому смотрела на Джозефа. — Они улетели. Нам тоже пора отправляться, — произнесла наёмница, уже чувствуя вес пистолета на бедре. Лицо Рэдмонда изменилось, притупились эмоции, в конце концов уступив место ошеломлению. Кожа Эрики окончательно потеряла всякие краски, оставив только белый и… Синий. Новые вены, перегоняющие по организму вовсе не кровь, а ее синтетическую пародию, набухли на щеках напарницы. Глаза, некогда цвета льда, стали еще ярче. Будто она сняла шлем, доставшийся от наемников и оставленный где-то в лесу, но его огни никуда не исчезли. Она смотрела при этом прямо на него, игнорируя присутствие дочери рядом. — Господи… — в первые мгновения ступор и шок не давали задать вопрос, заставляя слова застревать в горле. — Ты выглядишь как одна из них. Почему ты выглядишь как… одна из них? Ответ был на поверхности. Но ему нужно было услышать. Ему нужно было, чтобы она рассказала о том, почему выглядит как одно из тех существ, что готово было разорвать их на части. Джозеф не мог посмотреть на Лию, не в состоянии оторвать взгляд от чудовищной пародии на Эрику Уильямс и чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Ты хотел знать, как я вырвалась из леса, где был тот живой танк? Джозеф, сопротивление было бессмысленно. Мы не встретили никого, пока шли к Академии. Только так здесь можно выжить. Повинуясь рефлексу, бывший ополченец сделал шаг в сторону, разделяя Лию и Эрику еще больше. Желая защитить, кажется, не только от физической оболочки некогда знакомой ему Уильямс, но и от того, что она говорила. Оружие в руках никуда не делось, а вот палец лег на спусковой крючок. Он помнил о том, насколько опасная женщина и солдат перед ним. Лишних напоминаний не требовалось. — Сопротивление бессмысленно? А что со студентами, Эрика? — Ты знаешь, что с ними случилось и с кем они сейчас. Полезай в аэрокар, какого черта ты стоишь истуканом? Рэдмонд не мог оторвать взгляда от ее лица долгое время. Но теперь он видел все: под кожей тянулись серебряные нити с синими огнями, разбросанными по всей длине; броня была продырявлена, и за пробоинами была не кожа. Дыры. Дыры в человеком теле, откуда пробивался тот же свет, не были совместимы с жизнью. Он уже видел нечто подобное. Зарево пожара, взмывшие в небо столбы с насаженными на них человеческими телами — все это теперь обретало смысл, всплывало в голове так же ясно, как если бы Джозеф вновь оказался в том поле. — Лия… Мужчина наконец посмотрел на подопечную, для чего ему пришлось оторвать взгляд от Уильямс и бросить его через плечо на девочку. Это простое действие далось ему с большим трудом, потому что он все еще ощущал, как та смотрит за ними. Смотрит и ждет, пока они пойдут к ней на встречу. — Найди какое-нибудь укромное место. Спрячься там, не выходи до тех пор, пока я не позову. Ты обещала делать так, как я скажу. Так делай, ЛИЯ. «Уходи отсюда, беги, беги» — глаза говорили за него намного больше. Лия застыла на месте. Она переводила взгляд с Джозефа на Эрику, окончательно перестав понимать происходящее. Меньше суток назад она снова обрела маму, улыбалась ей, и она давала поверить, что, может быть, все ещё сложится хорошо. Сейчас же она выглядела как тварь, которая набросилась на её отца. Не окончательно. У них не было волос, они были серыми и беспощадными. Младшая Уильямс с ужасом поняла, что все ещё воспринимает Эрику как человека, а не как… Как их. И тем страшнее был приказ Джозефа спрятаться, уйти, сказанный так, что ей враз расхотелось спорить. Но она не побежала. Сначала попятилась, не в силах сводить взгляда с взрослых. Только отойдя от них за угол, девочка остановилась, не в силах просто взять и убежать. Так она ещё слышала их разговор. А Эрика слышала её. Частое дыхание, зажатый ладонями рот. Слышала и усмехнулась: бедное дитя. Подумала, не найти ли в окрестностях хасков и натравить на Лию, чтобы отвлечь Джозефа? Так было проще. Но почему-то не хотела. Он стоял перед ней и все ещё не стрелял. Это было интересно. Перед глазами Джозефа ещё мелькали лица детей-биотиков, мешались с солдатами, насаженными на пики. А затем, уже наяву, перед ними вновь возник силуэт Эрики. Дуло винтовки слегка приподнялось. — Я не пойду, и ее не пущу тоже. Не с тобой такой, потому что ты опасна. Если попробуешь подойти или пойти за ней… Рэдмонд замолчал. Все и так было ясно. — Тц-ц, Джозеф, Джозеф, — женщина покачала головой. Медленно, чтобы он видел, Эрика шагнула назад и сняла пистолет с бедра. Не за рукоятку, а за дуло. Затем отбросила его в челнок. Такая же манипуляция была проведена с винтовкой. Дуло винтовки дернулось в ее сторону, но выстрела не прозвучало. Рэдмонд мог только наблюдать за тем, как Уильямс разоружает себя, вселяя в него ложное чувство отсутствия угрозы. Солдат людей умер. Ей не нужна была сталь, чтобы убивать, и без отягощающего оружия она даже почувствовала себя увереннее. Одновременно знала, что такой жест — добрая воля. Она даже отошла обратно, чтобы спиной опереться о бок челнока и фривольно скрестить руки. Не даёт подойти — она не настаивает. Новое зрение было совершеннее, совмещая в себе фотографическую точность и бинокулярную обширность. И она видела подрагивание его рук. Ускорившееся сердцебиение. Ошеломление, уступившее место отторжению. — Мы же дрались вместе. А в последнюю ночь в бункере? Ты недостаточно узнал меня? — тонко очерченная бровь изогнулась, намекая без слов. — Я не опасна ни для тебя, ни для неё. Тем более, для неё. Даже наоборот. Я чувствую всех этих тварей. Я нужна вам. Вы не выберетесь с Земли, вас подобьют одним ударом, если меня не будет с вами. Эрика говорила спокойно, терпеливо. Даже без толики того напряжения, что было видно в каждом мелком движении Джозефа. — Я обещала тебе найти твою семью — и я это сделаю. С тобой или без тебя. Конечно, если ты сейчас не собираешься сделать глупости, и лишиться последнего шанса. — Красноречиво посмотрела она на винтовку в руках мужчины. — У нас нет времени спорить, стоило моё решение того или нет, очнись, наконец! — Мы дрались вместе, дрались и против друг друга. Выживали вместе. Спали вместе. Да, черт возьми, у нас с тобой многое позади. — Джозеф говорил уверенно, не позволяя эмоциям взять над собой вверх. Он чеканил слова одно за другим, глядя прямо в глаза той, что была для него давней знакомой. Пока что. С тем, что творилось в сознании, еще предстояло побороться. — Я узнал тебя достаточно, и в этом твоя же проблема. У тебя ее голос, ее воспоминания, и даже лицо. То, что от него осталось. Но ты — не Эрика Уильямс. Твои слова, мысли, виденье того что правильно, а что нет. Это украдено и заменено на синтетику, слова и мысли новых хозяев. Тех, что ответственны за гибель миллионов живых существ, за смерть твоего мужа. «Если кто-то сам придёт к ним, то его защитят» — это мне сказала Эрика. Этим враньем они заманивают и убивают. А теперь ты хочешь, чтобы твоя дочь полетела с тобой туда, где ее наверняка разберут и превратят в мутанта? Судьба хуже смерти. Теперь ты — и х голос. И я буду дураком, если позволю к нему прислушаться. Есть более быстрые способы покончить с собой. Джозеф, не смотря на сказанное, опустил винтовку, дав ей повиснуть на ремне. Он сделал несколько шагов навстречу Эрике, остановившись от нее примерно в метре. Все для того, чтобы получше рассмотреть светящиеся глаза и следы, оставленные трансформацией. — Даже если на нас направят все орудия, намереваясь сбить челнок, мы выберемся. Потому что я всегда выживал, и не собираюсь делать исключение в этот раз. Сид, Нюквест… за ними всегда был Рэдмонд. Мужичина сделал паузу, всматриваясь в лицо Уильямс. «Глаза никогда не врут» — когда-то сама сказала ему Элли. Эрике стоило знать об этом, ведь Сиду не было бы до нее дела, Нюквест в своей добропорядочности и наивности пошел бы за ней. А Рэдмонд, который стоял прямо напротив нее, чей взгляд был направлен на женщину, готов был сделать все необходимое для их с Лией выживания. Даже если все нутро будет вывернуто наизнанку. Потому что глаза не врут, и в глазах существа напротив Эрики не осталось. — Ты все понимаешь. Она бы поняла. На мгновение между ними повисло молчание. По улице гулял ветер, шуршала листва, скрипел металл. Сейчас нужно было принимать решение. Ей — послушать, ему — отступить. Но еще секунда, и все это перестало иметь значение. Рэдмонд наконец впустил в себя осознание того, что Эрика Уильямс мертва. Он будет скорбеть потом. Что действительно имело значение, так это то, что для винтовки между ними было чертовски малое расстояние. Рука Джозефа метнулась к висящему на бедре «Хищнику». Раздался выстрел. Глядя на то, как Эрика практически с любопытством рассматривает дыру от заряда и вытекающую из нее синтетическую жидкость, Рэдмонд только и успел, что с удивлением сказать про себя «все еще стоит». Она усмехнулась с горечью. — Я давала тебе шанс. Ты не заберёшь её от меня… Тебе не выжить здесь. Спустя миг она подняла взгляд. Человеческие глаза не были способны должным образом зарегистрировать скорость, с которой она ринулась к Джозефу. В «Хищнике» оставалось ещё 11 выстрелов, и поэтому первым делом пришелся удар по запястью, а затем по горлу ребром по ладони. Предвидя этот удар, мужчина заблокировал его протезом. По улице раздался лязг металла о металл, глухие удары рукопашной и учащенное дыхание одного человека. Хаск с лицом Эрики молчал, ему не нужен был кислород, не нужен был адреналин. Она была разъярена сразу и на полную, стремясь уничтожить. Привычки женщины, с которой он «танцевал», переменились, пропали хитрости и ловкость. Теперь в ней было больше озверевшей ярости, и она не замечала, что грубой силой не уничтожить более крупного соперника. Даже если бы Эрика не была улучшена генетически родителями и доведена до состояния превосходной убийцы Альянсом, Джозеф помнил: из битвы врукопашную с ней ему победителем не выйти. Он отступал, защищая наиболее уязвимые участки тела, и все же умудряясь получать ушибы и синяки. Боль скрывало напряжение: женщина двигалась решительно, быстро. Иначе, но все еще смертоносно. Нельзя было давать ей приближаться. Джозеф пропустил этот момент и был повален на землю, вынужденный сопротивляться раздирающим пальцам, а потом и зубам. Хаск схватился за обожженную щеку и с утробным рыком потянул на себя и без того покалеченную плоть. В голубых глазах засветились диоды… Очередная комбинация ударов была призвана лишить его равновесия, не дать отступить дальше. На мгновение мужчине показалось, что ему удалось избежать устроенную ей ловушку, но секунду спустя он больше не чувствовал опоры под ногами. Руки, вместо того, чтобы смягчить падение, вытянулись вперед, позволяя хозяину приложиться спиной о потрескавшийся и усеянный осколками стекла асфальт. Пальцы нащупали остатки брони, в которую была одета Уильямс, какие-то даже попали в одно из отверстий. Холодное, словно на нем был труп. Но трупы не впиваются когтями в шею, оставляя на ней багровые полосы, а их зубы не вонзаются в твое лицо. Начавший заживать небольшой ожог теперь превращался в кровавую рану, сопровождая свою трансформацию криком мужчины. Чем больше он пытался оттянуть Эрику, тем больше проливалось крови. Голубое свечение, исходившее из взбухших «вен» на лице и глаз соперницы делало ее черной и перебивало собой все, за что цеплялся взгляд. Еще чуть-чуть, и кажется что она оторвет от него кусок. А затем синий заполонил вообще все. Тело слегка подкинуло вверх, челюсти перестали сжиматься на его лице. Джозефа коротко проволокло по земле следом за Эрикой, будто примагничивая к видоизмененной женщине. Руки сами зацепились за выброшенный «Хищник», который Джозеф потащил уже за собой. Взгляд же нашел Эрику, отброшенную больше чем на метр от багрового пятна, отметившего место их самого плотного столкновения. Чувствуя, как кровью заливает всю левую половину лица, Рэдмонд сел и направил дуло на напарницу. Сомнений в этот раз не было: ему понадобится больше одного выстрела. Теперь уже рыжие всполохи озаряли его лицо и окружающее. Один за другим, «Хищник» выплевывал заряды, каждый из которых вонзался в броню и серую плоть Эрики. Ее тело пусть и не чувствовало боли, зато прекрасно отзывалось на импульс от выстрелов, который не давал ей сделать и шага по направлению к противнику. Их взгляды встретились, но в этот раз только для того, чтобы Джозеф прицелился для последнего выстрела. Сознание зацепилось за то, как его кровь стекает по ее зубам и подбородку, а взгляд голубых глаз смотрит без страха. Без эмоций. Раздался еще один выстрел, за которым «Хищник» выкинул уже термозаряд вместо того, чтобы сгенерировать очередную вспышку. Женщина перед ним упала, прекратив попытки встать. Жидкость, до того стекающая из раны в легком, теперь покрывала ее практически полностью. Стало тихо. Так, как было до начала этой драки. Стальная ладонь нащупала под собой землю, помогая своему владельцу медленно встать на ноги. Родная же рука невольно дотронулась до раны, оставленной Уильямс, и только для того, чтобы отдернуться от нее. Джозеф смотрел на труп, мало напоминающий человека, не в силах поверить в то, что все это случилось едва ли за пару часов. Они только что шли бок о бок. Они только что сидели и обсуждали «секреты счастливой семейной жизни». Только что вышли из подвалов на Проксиме. Только что вместе расправились с Диллардом. Краем глаза Рэдмонд заметил Лию, стоящую позади, но вскоре вновь уставился на труп перед собой. Это было правильно. Но он был опустошен. Оперевшись о стену одной рукой, задыхающаяся бледная девочка тоже смотрела мимо него на свежий труп. Голубые глаза хаска ещё смотрели в небо, но диоды погасли, и жизни в них не было. Умершее ещё у артефакта тело теперь было по-настоящему мертво. Ярость исчезла с лица, и теперь Эрика выглядела даже… спокойной. Снова один. Позади вещи из рюкзака девочки посыпались на землю, все больше привлекая к той внимание. В конце концов Джозеф обернулся к ней полностью, смирив непонимающим взглядом. Что она делала? До него наконец дошло, что откинуть Эрику зарядом биотики могла только она. Что она была здесь и видела все это. Не один. С ним была Лия. — У тебя кровь, — торопливо произнесла биотик, разрывая упаковку найденного бинта и смачивая его водой. Жидкость выплескивалась неровными порциями, проливаясь на асфальт. Плохо понимая, что делать дальше, Лия поколебалась и протянула ткань Джозефу. Потом вскочила и спряталась в челноке, откуда сразу же донесся глухой грохот. Она нашла аптечку и открыла её прямо на полу, ища спирт, или перекись, или хоть что-нибудь… Пока она этим занималась, Рэдмонд вновь взглянул на то, что когда-то было его напарницей. Стальная рука вскоре подхватила женщину под спину, позволяя ее телу полностью улечься на землю. Глядя в безжизненные глаза Эрики, мужчина ощутил укол щемящей сердце тоски, поспешив прогнать ту прочь. «Ее нельзя так оставлять» — звучал внутренний голос. А сознание отвечало, что времени на похороны у них нет. Это тело не принадлежало Эрике. Джозеф коротко взял ее за ладонь, под ногтями пальцев которой были темные полосы его кожи и крови. Затем выпрямился, взял оружие, выкинутое Уильямс перед дракой, после чего решительно направился вслед за Лией. Его тень пронеслась рядом с девочкой, а сам мужчина моментально оказался в кресле пилота. Дверь с шипением закрылась за ним, загудели механизмы. Панацелин был применен, заставляя боль отступить. Он обернулся к Лие, взглянув той в глаза и еще раз увидев в ней ее мать. — Нужно улетать. Прямо сейчас. «Я чувствую всех этих тварей.» Может и они могли чувствовать ее. Может быть сейчас в их сторону неслась толпа хасков, необычно щуплых и угловатых. Похожих на подростков. — Лия. — Рэдмонд пытался привлечь внимание юной напарницы. Он не злился, но им нужно было спешить. — Все потом. Садись. С кресла рядом было сброшено какое-то барахло, оставшееся от предыдущих хозяев. Не став дожидаться того, как девочка нормально усядется, Джозеф запустил двигатель и направил челнок вверх. Она сжимала в руках бутылек антисептика, когда челнок резко дернулся с места. Инерция толкнула в грудь, заставив Лию пошатнуться и ухватиться рукой за первую попавшуюся опору. Однако приземлиться было некуда, и пришлось опуститься на колени прямо на шершавый решетчатый пол, зажав меж бедер кислотно-оранжевый кейс. Девочкой овладело странное оцепенение. Сначала они летели ровно. Потом челнок резко метнуло в одну сторону. В другую. Сила, с которой Джозеф шел на разворот, чуть не откинула её от одной стены к другой, но побелевшие пальцы с силой вцепились в какой-то выступ на стене. Когда мужчина резко обернулся, высматривая угрозу сбоку, она увидела страшное красное лицо. И не могла подняться. Только не навстречу холодному, сосредоточенному мужчине, который называл себя Джозефом… Сидом, Нюквестом, Рэдмондом? В голове было пусто, словно тряска добралась и до мыслей. Биотик молча наблюдала за тем, что удавалось наблюдать с пола в грузовом отсеке из-за спинок кресел пилотов. Лицо окаменело. В момент, когда спокойствие продлилось дольше трех секунд, девочка медленно поднялась на ноги. Взгляд был направлен к небу за панорамным окном. Казалось, она шла к краю обрыва, и стоит расслабиться — челнок вдруг застопорит, и инерция бросит её прямо туда, вниз. Шаг, другой, в готовности снова опуститься на пол перебирая выступы на стене, короткий рывок — и Лия упала во второе пилотское кресло. Автоматически пальцы нашли ремень, чудом защелкнули его с первого раза. Лия бросила быстрый взгляд на мужчину, поняла, что тот больше занят пилотированием, и снова отвернулась. Город внизу уже стал плоскими серыми линиями, и салон челнока заливал слепящий серый свет. Только и гудел двигатель. Боль в напряженной руке подсказала опустить взгляд и увидеть, что бесполезный пластиковый бутылёк оказался искорежен. Джозеф мельком глянул только для того, чтобы убедиться в том, что с младшей («единственной» — поправило его сознание) Уильямс все в порядке, а затем его внимание вернулось к окружению. Объяснение мнимому отсутствию врагов поблизости теперь было найдено. Хотела того Эрика или нет, но она защищала их от опасности, одновременно став ее самым серьезным проявлением. И теперь неизвестно, что ждало их дальше. Эрика. Вспышкой перед глазами возникло лицо, на котором отсутствовали следы превращения в синтетического мутанта. «Ты дал мне надежду» — пронеслись ее же слова в голове. Руки мужчины так крепко сжали штурвал, что пальцы побелели. Лицо на мгновение исказилось болью потери, будто прорвав невидимую дамбу. Секунда, затем глубокий вздох — и оно разгладилось. Только пальцы все еще белели на родной руке. Сейчас скорбь была бесполезным занятием, заниматься которым себя нужно было заставить прекратить. Большую часть жизни Джозеф собирал для нее поводы, львиная доля из которых превращались в травматические воспоминания, которые не способны разгрести даже лучшие врачи галактики. Рассудок привык извергать их в кошмарах. Он делал все, чтобы остаться нетронутым, тем и будет заниматься и впредь. А пока внимание мужчины привлекло нечто, что находилось внизу. Артефакт тянулся к небу, собрав вокруг себя небольшую толпу хасков и существ, похожих на огромных раздувшихся жуков. Голубые глаза уставились в небо, будто толпа вылавливала взглядом кумира, а не пролетающий мимо челнок. Рэдмонд понял: особи, произошедшие от человека, были мелковаты. Похожи на подростков. Синей вспышкой один из раздувшихся жуков произвел из себя на свет шар, направленный в сторону летательного аппарата. Думать о том, что конкретно он увидел, Джозеф не хотел, и внезапная атака с земли помогала ему в этом, заодно подсказывая нужное направление. Резко дернув штурвал, мужчина направил челнок на разворот. То существо, что обстреливало их, однозначно было частью отряда. Одурманенные батарианцы, которых пилот не признал, тоже вели огонь. Их транспорт молчал, видимо утратив функцию звукового оповещения, зато голографический интерфейс подсказывал, насколько близко от них проносились заряды. Выводя челнок из-под обстрела, лавируя между выстрелами и пытаясь поменять направление полета, Рэдмонд вскоре понял, что площадь с артефактом наконец остается позади. Пора было подниматься выше, чтобы избежать обстрела с земли и рискнуть получить повреждения в небе. Город под ними все больше становился похожим на хаотичную, бесконтрольно разросшуюся и вскоре погибшую бетонную грибную колонию. Франция провожала их столпами дыма и отсутствием каких-либо цветов кроме синего и красного, вспыхивающих тут и там. Вскоре они угодили в пелену туч, и все вокруг стало серым. Коротко глянув на подопечную и придя к выводу, что с ней нет вещей, Рэдмонд так же осознал, что лететь им предстоит до ближайшей обитаемой станции или планеты. Если оружие для девочки они достать смогли, то без хотя бы подобия брони она оставалась слишком уязвимой. Биотика не была вариантом: Лия не могла использовать ее как подобает, она требует много энергии, а еще не защитит, если в обшивке их корабля появится пробоина. Рассчитывать на то, что челнок батарианцев настолько «умен», чтобы закрыть брешь полем массы, не приходилось. Серая пелена закончилась так же резко и быстро, как началась. С запада ударил яркий солнечный свет, не скрываемый больше облаками и дымом. Джозефу даже показалось, что он почувствовал его тепло. Небо теперь темнело вместе с тем, как они поднимались все выше, меняя слои атмосферы как перчатки. Сначала уменьшались города и видимые с высоты птичьего полёта окрестности, потом они и вовсе скрылись. И всё осталось на Земле, за облаками, за серыми тучами. Лия вспомнила, как они однажды прилетали сюда с отцом сквозь ливень. Как ныряли в тяжелую тьму туч, оставляя позади ровный теплый свет солнца. Теперь он навечно остался в ливне. Нереальность ужаса стирала боль от воспоминания. Это случилось не с ней, не здесь, не на такой высоте, в таком отдалении от планеты. Всё позади. Всё осталось там, внизу. Часть её тоже осталась внизу, и ей, сидящей в пилотском кресле, ещё только предстояло начать жить по-новому. А в период безвременья пусть космос проглотит их, выплюнутых с родной планеты на украденном шаттле. Бескрайний, пустой и мёртвый. Вскоре перед глазами точками начали возникать новые спутники родной планеты. Россыпью мусора на орбите вращались сбитые, покалеченные крейсеры и корабли поменьше. Некоторые крутились вокруг своей оси. Другие замерли. Третьи, к огромному сожалению, теплились жизнью. Дредноуты жнецов, похожие на кальмаров, цепью окружали планету, планомерно зачищаемую наземными войсками. Он с Лией впервые могли видеть источник легионов, разрушивших Францию всего за несколько часов. Корабли были попросту слишком большими для того, чтобы «безболезненно» войти в атмосферу, больше походя на космические станции. От их вида волей-неволей ощущалось нечто, похожее на трепет. Жнецы заставили биотика приподняться в кресле, задирая голову. Ей было трудно поверить, что эти потрясающе огромные строения были живыми. Обладали каким-то своим разумом. Вместо ужаса на лице Лии было написано задумчивое изучение. Насколько они были недвижны и колоссальны, настолько и безопасны… По крайней мере, так казалось. Больший страх вызвал рассыпавшийся черными икринками из-под его брюха отряд их солдат. Колоссальные же полководцы были слишком заняты изучением ситуации на планете, точно на развернутой голокарте. И как было тихо! Слух замер в ожидании такого же разгрома, грохота, выстрелов и воплей, как было всего ничего раньше. Порой казалось, что вот-вот загудит, и ожидание непрестанно обманывалось. Такой маленький кораблик, как у них, не был интересен для космических мастодонтов. Где-то недалеко разворачивалась битва с врагом пострашнее, чем могла быть с челноком, похожим по размеру на спасательную шлюпку больше, чем на звездолет. Им с Уильямс выпала возможность пролететь мимо ног гигантского «членистоногого» Жнеца прежде, чем рой кораблей поменьше показался на фоне космической черноты. Сначала мимо них пролетел один заряд. Потом второй. Лететь прямо сейчас было бы безумием. Джозеф, необычайно остро ощущая нехватку постоянной практики пилотирования чего-то посложнее культиватора, направил летательный аппарат брюхом вниз. Космолет рухнул камнем, уходя с траектории обстрела для того, чтобы затем вильнуть в сторону. Космический мусор, до того казавшейся далекой перспективой, теперь проносился мимо окон. Наиболее мелкий вызывал вибрации корпуса, ударяясь о едва-едва работающий щит. Крупный же вынуждал от себя уворачиваться. На лице Рэдмонда было написано напряжение, но ни одни мышцы не способны были отразить его настоящей силы. Сейчас для них с Лией решалось, было ли все пережитое ценой достижения цели, или станет напрасным. Один из зарядов, выпущенных в челнок, едва не достиг цели. Начав очередной маневр уклонения, Джозеф чуть ли не самолично отправил их на смерть, пропустив сигнал бортового компьютера об опасности. К тому же в тот момент, когда они оказались в не окончательно лишенной сигналов зоне, признаки жизни начали подавать их инструметроны. Челнок подкинуло, когда ослабевший щит пропустил пролетевший по касательной заряд расплавленных частиц, оставивших темный след на обшивке. На голографической панели красным замигало какое-то оповещение, слишком навязчиво сообщающее о незначительном повреждении. Любое было таковым, если их еще не начало засасывать в вакуум. На границе сознания тоже появилось своего рода оповещение. Краем глаза мужчина заметил, что сбоку к ним приближалось еще одно судно. В отличии от преследователей, оно имело опознавательные знаки сил Альянса. Выстрелы продолжали сыпаться на их транспорт, но становились все реже. Словно насекомые, привлекаемые добычей пожирнее, космические истребители Жнецов один за другим начинали преследование небольшого фрегата. Снова началась тряска, но теперь не погони, а убегания, заставив девочку вцепиться руками в кресло и только взмолиться про себя, что Джозеф обгонит фрегат. Мельком увидев, пока их снова не дёрнуло, напряжение в челюсти и сосредоточенный взгляд мужчины, она поняла, что для него это будет непростой задачей. Лия почувствовала укол чего-то очень неприятного. Она видела, как с приземлением в кресло перед ней зажглась панель второго пилота, но понятия не имела, что делать с показателями и какие кнопки нажимать. Видела, как панацеллин напитался кровью Джозефа как губкой, разбухнув страшнее отекшего лица. Чувствовала, что удачно, прямо-таки образцово выполненный ещё на Земле «бросок» потребовал слишком большой концентрации и остатков сил. Если их подобьют, то ей только и останется кричать и умирать. Лия сжала кулаки. Случись побег двумя-тремя недели ранее, она бы с надеждой цеплялась за кажущегося спасителем Джозефа и только и ждала возможности спрятаться в безопасности. Но девочка была свидетельницей стольких смертей, случившихся одновременно, столько привыкала полагаться не только на более сильных, но и на себя, что ощущение бесполезности сейчас отдавало на языке горечью. А может, и солью крови. — Приготовься. Они стремительно приближались к огромному механизму, в центре которого светилась сфера. Вся она искрилась и подергивалась импульсами, давая знать, что все еще находится в рабочем состоянии. Смахнув оповещение о повреждении, Джозеф вернулся к голографическому интерфейсу, подготавливая челнок к броску прямо на ходу. Вскоре уже вокруг них засверкали импульсы, когда огромных размеров энергетический шар проносился мимо стекол, заполоняя все своим свечением. Держа штурвал и смотря строго перед собой, Рэдмонд не мог поверить в то, что они добрались до Ретранслятора. Он все же отвлекся, взглянув на сидящую рядом Лию. Боль в щеке наконец дала о себе знать, как и осознание того, что девочка отныне — его забота. Больше у нее никого не осталось. Заметив на себе взгляд, Лия посмотрела в ответ широко раскрытыми глазами. Осознание — она стала его заботой, а скорее, балластом, и она совсем ничего не знает об этом человеке — спряталось за ослепляющей вспышкой перехода из системы в систему.***
«Людно» — первым пришло слово на ум, хоть и не было совсем верным. По сравнению с тем, какая тишина и пустота открылись им в Потоке Арктура, около Земли было именно что людно. Дредноуты Жнецов, крейсеры Альянса, мелкие вездесущие твари, вспышки, системы имитации звука на челноке не было, вся битва происходила в полной тишине... Но здесь было по-настоящему тихо. — Это Арктур? — хрипло спросила Лия, не веря своим глазам. — То, что от него осталось. Джозеф наклонился вперед, рассматривая обломки. У него было очень мало информации о происходящем за пределами бункера, и новость о падении станции была для него слухом. Во всяком случае до этого момента. Реальность, по обыкновению, брала в руки молот и с упоением стучала по хрупким костям его черепа. Станция Арктур, надежда и свет человечества, его боевой штаб, политическое сердце, место крупнейшего Арктурского университета, в котором ещё до обнаружения биотических способностей папа ей пророчил учёбу, превратилась в мрачную даже на отдалении груду обломков. Она не знала, сколько там было людей на постоянной основе, но наверняка много. И ни одного корабля, кроме их маленького челнока, не пролетало рядом. Рэдмонд тоже помнил Арктур другим: около пятидесяти тысяч человек населяли станцию до вторжения. Кругом были люди в форме: марширующие, снующие туда-сюда, отдающие приказы, выполняющие приказы… Возле Арктура постоянно было движение, это был центр военной мощи человечества. А теперь все, и техника, и станция, и люди на ней превратились в космический мусор, который скромно бился об обшивку их корабля. — Куда ты… Мы теперь? — всё ещё не отрывая взгляда от олицетворения погибшей надежды человечества, спросила Уильямс. «Тут батарианцы, а не Альянс». Оговорка была не случайна. Теперь было абсолютно ясно, что Джозеф не принадлежит к Альянсу, и от того непонятно, что будет дальше. Впрочем… А если и к Альянсу? Где же он? Вот он — Второй флот, смешавшийся обломками с Арктуром. Лия больше не верила в силу сине-золотого защитника. Не тогда, когда не видела его с месяц. — Вместе с Арктуром отпадает и Беннинг... По правде говоря, он не сильно рассчитывал выбраться с Земли, его планы ограничивались этим моментом, и только при условии реализации самого позитивного сценария. Было это на него похоже? И да, и нет. С планеты они выбрались, рядом с ним по прежнему была Уильямс, да только не та. И ребенка он нашел, разве что не своего. Джозеф медленно направил челнок вперед. Обломки вокруг были настолько мелкие, что ему не было никакого дела до того, стучат они по обшивке или нет. Самые крупные виднелись впереди, а пока у него была возможность отвлечься от управления кораблем. Место голографического интерфейса заняла карта, на которой присутствовали красные метки, оставленные батарианцами. Предыдущие хозяева этого судна, в отличии от них с Лией, бороздили космическое пространство, собирая по крохам информацию о состоянии различных систем. Так скопление «Исхода», ближайшее к ним, было отмечено одной из таких меток. «Гнездо Коршуна» так и вовсе было перечеркнуто, будто кто-то пытался стереть его с карты. Становилось понятно, что путь через контролируемую Альянсом часть галактики сплошь состоял из полей сражений. Надежды подавала Аид Гамма со своим ретранслятором и кластером «Вояджер». Выглядело так, будто Жнецы не были сильно заинтересованы в этом скоплении, но и эвакуировать туда кого-то интереса так же не было. Иными словами, если взглянуть на карту с точки зрения присутствия в космосе сторон света, то путь на восток по подконтрольным Альянсу территориям для них был закрыт, оставляя шанс двигаться в сторону севера-запада. Прямо на территории, подконтрольные Совету. Существовал ли еще Совет? Наверняка. Должен был. Как и сама Цитадель. Карта вновь уступила место интерфейсу. Полет предстоял долгий, а вокруг было относительно безопасно. Кораблю, как и им с Лией, нужно было проверить системы на наличие критических ошибок после спешного прыжка, а так же провести диагностику повреждений. Место пилота заняла автоматика, и обе руки наконец отпустили штурвал. Челнок медленно продолжал свое движение, будто новоиспеченные напарники были на экскурсии, посвященной падению человечества в этой непродолжительной по меркам вселенной войне. Иронично, это был не первый раз, когда столкновение длинною в месяц ломало Рэдмонду жизнь. Взгляд упал на Лию. Усталый взгляд. Кости налились тяжестью, тело, напоминающее по цвету под броней больше баклажан, чем кожу, болело. Панацелин был хоть какой-то мерой, но полноценным лечением или достаточным отдыхом для организма не являлся. — Мы отправимся на Цитадель. Пару часов, правда, проведем здесь, чтобы корабль был готов к интенсивному полету. Поможешь мне с… Этим? Джозеф показал на свою щеку, не представляя толком, что могло там твориться. По одной боли сказать что-то сложно, благо говорить он мог, но о масштабах повреждений все же только догадывался. Перед глазами вновь возникло лицо Эрики, и в этот раз оно было перепачкано его кровью. Разум подсказывал: дела там плохи. Лия кивнула, отцепила ремни, чтобы вернуться за аптечкой. Небольшое действие было ей только в облегчение — было чем занять руки, а значит, и мысли. Кейс нашёлся в самом углу, биотик быстро осмотрела обстановку челнока, на которую до того не обращала внимания. В стальных шкафчиках наверняка что-то было, стоило осмотреть их после помощи Джозефу. Усевшись обратно, теперь боком к Джозефу, Уильямс осмотрела содержимое. В перемешанных флаконах и упаковках нашелся бинт, панацеллин, антисептик и небольшой хирургический набор. Последний был отложен на панель. Лия посмотрела на найденное, только догадываясь, хватит ли этого. Крупнее порезов от ножа ей ничего не приходилось обрабатывать, но, наверное, принцип был тот же? Обеззаразить, очистить и закрыть от дальнейшей инфекции. Кинув взгляд на щёку Джозефа, девочка отмела идею с пластырем. Наверное, лучше будет просто сменить панацеллин. Благо в аптечке прилагался компактный генератор ультразвука. Биотик начала с него. Подсохший панацеллин стекал вместе с грязью мутным желе, которое она осторожно вытирала оторванным куском марли. Взгляд мужчины был направлен в сторону. Голову посетило еще одно осознание. Мало того, что Лия видела смерть матери (или того, что ей притворялось), так она еще и очень вовремя пришла к нему на выручку. Возможно благодаря ей на месте его щеки не зияла дыра, в которой бы виднелись зубы. Это подводило его к вопросу, который он с неохотой, но вынужден был задать. — Ты ведь не ушла, как я просил. Как много ты слышала? В его голосе послышалось напряжение. В настоящей космической тишине оно резало пространство между ними, вибрируя в металле и воздухе. Взгляд все так же был направлен в сторону движущихся мимо них обломков. — Всё. «Черт» — Джозеф слегка нахмурился и прикрыл глаза, услышав незамедлительный ответ девочки. Такое не признаешь вслух, но он, как Лия, был рад отсутствию возможности посмотреть ей в глаза. Смесь химии и биологии стекала по его лицу, обнажая рану. То же самое происходило где-то внутри, когда Уильямс продолжила. Девочка могла говорить, что ничего не поменялось, раз уж в ее глазах мать умерла много лет назад. Но ведь то не было правдой. Для нее должно было измениться все, как изменилось для любого ребенка, потерявшего обоих родителей в огне войны. Она бы отвернулась, но Джозеф и так смотрел в другую сторону, облегчая диалог, и нужно было продолжать обрабатывать его рану. Лия старалась делать это как можно более осторожно, чтобы не вызвать болезненного шипения и дёргания. Она смутно понимала, что он терпеливее, чем кажется, и всё равно хотела избежать ещё большей боли. — Я почти не знаю в… Тебя, — запнувшись, поправилась девочка. Она на всякий случай убрала аккуратными касаниями кровь и рядом, но та уже почти не текла. Бурая корка оставалась хлопьями на ткани, открывая не менее бурую обожжённую кожу. К горлу девочки подступил комок, и она не была уверена, от слов это или от созерцания страшного ранения так близко. — Но я почти не знала и мою маму, так что я уже давно думала, что она умерла. «Лучше бы она умерла». «Не говори так». Прозвучавшие в слове голова Леона едва не остановили её. — Так было проще. И сейчас она точно мертва. Но мы… Она… Так мало времени. Словно ничего и не поменялось. Лие потребовалось много сил, чтобы удержать себя в руках после этих слов. Она опустила взгляд на выцветшую инструкцию на боку флакона, делая вид, что читает, но не понимала ни единой буквы из написанного. «Лучше бы она не появлялась вовсе» — хотелось сказать, но слова были жестоки. И правдивы ли? Слишком свежа рана, чтобы слушать сочувствия. Лучше, лучше, лучше. Ничего уже не будет лучше. Биотик взглядом удостоверилась, что мужчина не против, и с максимальным сосредоточением убрала маленькими ножницами остатки обескровленной разлохмаченной кожи. Хотелось спросить, как часто Лия занималась подобным, и есть ли у нее хоть какой-то опыт. Но она — его единственный вариант. При посадке в челнок мужчина не заметил, чтобы здесь была дежурная бригада врачей. Лия вскрыла антисептик, смочила новый кусок марли и приложила его на побелевший от бактерицидной пены рваный край. Теперь будет больнее, и потому со скривленным лицом, словно ей и самой было неприятно, у неё вырвалось «прости». Ему оставалось только прикусить язык и сидеть смирно, потихоньку с помощью брони введя обезболивающее, вскоре начавшее рассасываться и разноситься по кровеносной системе. Она снова заговорила только после того, как опустила руки. — Не уверена, что хочу знать, что между вами было, — произнесла Лия совсем тихо, едва громче шипения перекиси. — И правду ли она говорила. Но если не сейчас, то я не спрошу никогда. Эрика тоже спрашивала, хочет девочка выслушать или задать вопросы. Слушать — значит ждать, ждать конца слов, понимания, осознания. Лия ждала всю сознательную жизнь, и кроме потери ожидание ничего не приносило с собой. Но всё-таки рана была свежа. Она снова подумала: это происходит не с ней. Не здесь. Свежая повязка и сжиженный панацеллин ожидали своего череда у неё на коленях, немо намекая: мужчина не уйдёт с залеченной щекой, пока не скажет своего слова. — Так что объясни мне, пожалуйста. Всё. Он больше не чувствовал каких-то действий в районе своего лица, и сначала подумал, что это необходимая пауза, а затем понял, что это делалось девочкой намеренно. Что у Уильямс есть вопросы, в ответах на которые она нуждалась так же сильно, как он нуждался в ее помощи. И девочка, сама того не осознавая (или все же понимая?) требовала равноценного обмена. Мужчина посмотрел на собеседницу, наконец встретившись с ней взглядом. Как он мог уместить в два слова то, что происходило на протяжении нескольких лет? Одно тянулось цепочкой за другим, оправдывая, почему то или иное событие имело место. Но не все звенья этой цепи было легко описать, признаться в том, что делал он и Эрика. Против друг друга или ради — не важно. То же касалось и Малкольма, который был неизменной частью этой длинной истории. — Я думаю, что мы так и не смогли выяснить, кем были друг для друга. Эрика любила твоего отца, а он любил ее. А мы с ней всегда были… В серой зоне. Твои родители познакомились во время службы на «Вердене», как и я познакомился с ними тогда, но находясь с другой стороны баррикад. Джозеф сделал недолгую паузу, задумчиво всматриваясь в глаза собеседницы. Понимала ли она? Судя по взгляду — да. Он продолжил рассказ неспешно, вдумчиво. — Твои родители в процессе выполнения своей миссии разрушили мою жизнь, хотя я и сам старательно подталкивал ее к этому. Почти семнадцать лет назад я очень старался убить их, а они старались убить меня. Мужчина вновь сделал паузу, опустив глаза к протезу, поцарапанному и износившемуся за все эти годы. Стоило признать: его жизнь оказывалась в руках Эрики очень часто. Пальцы родной руки дотронулись до искусственных пальцев другой в задумчивом жесте. Глубокий, тяжелый вздох вырвался из груди Рэдмонда. — После этого только обстоятельства диктовали необходимость нашей новой встречи, и в этот раз мы вынуждены были воевать не против друг друга, а один за другого с постоянной сменой ролей. Мы то доверяли друг другу, то готовы были предать, если подвернется возможность. Пытались уничтожить друг друга и спасали друг другу жизнь чаще, чем можно представить. Тогда и появилась эта… «Серая» зона. Тогда появилась и Элейн. Наверное только благодаря ней удалось установить хрупкий мир. Меня взяли служить на корабль. Сначала из практических соображений, потом… Элли стала моей жизнью, а я стал частью ее жизни. А значит экипаж «Вердена», в том числе и Эрика, больше не могли от меня избавиться. — Его губы растянулись в грустной улыбке. — И воцарился мир. Вы с Леоном появились на свет. И война была закончена, но не забыта. Вряд ли такое можно забыть. До того сгорбленный в кресле пилота, Рэдмонд медленно облокотился на спинку. Он отвел взгляд от собеседницы, погрузившись в мысли так глубоко, что пауза начала затягиваться. Любое подобие улыбки исчезло. — Несмотря на все произошедшее между нами в прошлом… я не хотел… Он замолк, не зная как еще сказать, что не желал смерти Эрике. Не желал и Малкольму. Слова просто отказывались идти. — Сейчас все это уже не важно. Никто из нас не был идеален банально из-за того, что мы были просто людьми. И не хотели, чтобы наши ошибки как-то отразились на наших детях. Одно это уже делает твоих родителей лучше многих. В голове промелькнул один из сотни дней, проведенных на земле. Стоило Джозефу просто увидеть Лию — он исчезал, растворяясь в делах и поездках. Все, лишь бы быть от нее подальше. Наверное теперь это начнет иметь для нее смысл. А может быть и нет, ведь ему хватило ума ограничиться в своем рассказе широкими мазками, не вдаваясь в детали.***
«Ещё до тебя… Плохой человек… Семнадцать лет назад… Смена ролей, предательство, спасение». В Гриссоме она познакомилась с Кендриком. Сын военных, он уже четко знал, чего хочет. После Академии он даже не думал о другой судьбе, как о поступлении на службу. Он рассказал ей, что в семьях потомственных военных редко бывает иначе. Кто-то шёл в штаб, кто-то на войну, но так или иначе все надевали синее с золотом. Жаль, он не рассказал ей другого — может оказаться так, что твои родители кого-то убивали, разрушили жизнь и вообще не были теми хорошими парнями, которых показывали по экстранету. По мере рассказа Уильямс всё больше чувствовала, что ещё немного — и её голова попросту взорвётся. Метко названной серой зоной стало всё, на что падал её взгляд. Чёрно-белое смешивалось, сплеталось, делилось друг с другом понятиями и смыслами. И вот убийство — это уже не плохо, верность — возможно, лишь обманка, а тот, кто меньше всего присутствовал в её жизни, сейчас был меньше чем в метре. — Фермер, — тихо простонав это слово, девочка сложила обе ладони «лодочкой» и спрятала в них рот и нос. Глаза были закрыты. Она сделала несколько вдохов, подняла взгляд исподлобья и покачнулась в кресле, продолжила бормотать, отняв руки от лица. — Боже, я думала, ты простой фермер. И ты всегда уезжал, когда мы приезжали, и Леон однажды сказал, что тоже не знает, откуда у тебя столько дел в другом конце Франции, ты же просто фермер… — Я и был простым фермером. Рэдмонду оставалось наблюдать за тем, как просьба рассказать правду оборачивается для Лии огромным грузом. Вряд ли она была готова к тому, что у всех них; родителей и знакомых; есть не слишком приятное прошлое. Кажется он забывал, что в таком возрасте дети находятся на промежуточном этапе принятия неравномерности и неоднозначности галактики. Они готовы к крупицам правды, но не к ее массированному наступлению в неокрепшие умы. Впрочем, война быстро заставляла взрослеть, неважно насколько против ты будешь. Лия поднялась с места, сжав в одной руке и повязку, и медигель. Сидеть и слушать она больше не хотела, не могла, не выдержала бы. — Что мне ещё нужно знать? — горько спросила биотик, обращаясь к пустоте челнока за их креслами. Она долго выдохнула «ха-а» и развернулась лицом к мужчине. — О Господи! Всё. Больше ничего не хочу знать, хорошо? Ничего! Господи… Девочка не закричала, не выкинула из рук медикаменты. Только подняла перед собой руку, даже жестом говоря: «хватит». Задержала на секунду, глядя одновременно невероятно серьёзно, зло и с мольбой. Она рывком вернулась и резче, чем хотела, произнесла «отвернись, пожалуйста». Уильямс поднялась, провожаемая напряженным взглядом мужчины. Он заметно помрачнел, не вмешиваясь, но готовый при случае попробовать затормозить поток разрушительной мысли, образовывающейся словно опухоль: стремительно и беспощадно. Брови Рэдмонда моментально сошлись в районе переносицы, образовав между собой глубокую морщину. На секунду Джозефу почудилось, что Лия способна ответить ему губительным зарядом биотики. Возможно он думал о ней чуть хуже, чем стоило бы. Панацеллин был выдавлен на щеку, осторожно распределен чуть дрогнувшими пальцами, а потом закреплен сверху белой повязкой. Закрепившие её липкие концы стянули посеревшую кожу. Злость, проявившаяся было, быстро погасла. Остатки марли она убрала в аптечку, поправила упавшие тюбики и флаконы, потом опустила крышку. — Ничего уже не важно, — упрямо, твёрдо повторила подросток, едва дело было сделано. Пришла пора уже Рэдмонду взглянуть на нее необычно резко, если не сказать возмущенно. Некоторое время он молчал, подбирая слова, а затем разразился еще одним потоком мыслей, звучавшим четко и неожиданно сдержанно. Практически спокойно в тот же момент, когда Джозеф коротко перевел взгляд на голографическую панель, отразившую статус проверки внутренних механизмов корабля. Мимо иллюминатора пролетел какой-то здоровенный кусок стали и алюминия, украшавший некогда зал совещаний. — Если ты и правда так считаешь — можно смело выходить в открытый космос без скафандра. Если ничего не важно, значит, не имеют смысл и бесчисленные смерти, которые ты видела на Земле. Если ты не видишь его сейчас — ищи. Иначе все будет напрасно. Твои родители не были идеальны, но от того хорошее в них значит намного больше. Джозеф поморщился от того, каким моралистом себя ощутил. Очевидные для него вещи звучали так, словно рядом с Лией очутился Милош-старший, а не Джозеф Рэдмонд. Лия уже пожалела, что спросила. Ей не хотелось раздражать, а тем более злить Джозефа. И без рассказа было ясно, что мужчина опасен. Сознание этого утвердило себе место без лишних сомнений. Уильямс оставалось только смутиться, пытаться переубедить саму себя, но безрезультатно. Она могла только добавить не слишком уверенно, что не опасен для неё. Взгляд мужчины вернулся к цифрам на голографическом экране, а рука прямо после этого резко схватила штурвал. Они, сами того не заметив, опасно приблизились к одному из крупных обломков, теперь нырнув под него и пропуская над собой. Без аудио оповещений все же было тяжеловато. Небольшая встряска с уклонением отвлекли от разговора, но то, что она хотела ответить, уже вылетело из головы. Может, и к лучшему — там точно не было слов «спасибо» и «ты такой мудрый, я обязательно последую твоим советам». Лия бросила быстрый косой взгляд в сторону Джозефа, одновременно недружелюбный и будто пристыженный, но промолчала. — Лучше оставим свои истории при себе. В голосе скользнуло раздражение. И пусть по большей части оно было вызвано по отношению к себе, конечный результат не менялся: перед девочкой вновь был мрачный и сосредоточенный спутник, желающий уехать от нее на другой конец Франции после неудачной попытки найти понимание. В глубине души человеку свойственно надеется на него. Всегда. А не получая — разочаровываться. — В рюкзаке должно было что-то остаться. Советую тебе восстановить силы, время есть. Краем глаза поглядывая за обстановкой снаружи, Джозеф снял панцирь брони, откинув тот в сторону и обнажая испачканную вчерашним и сегодняшним путешествием одежду. Не слишком быстрые движения говорили то ли об усталости, то ли о стесняющей их боли. Получив отказ на вопрос, нужна ли ему ещё помощь, биотик поджала губы, пожала плечами и отвернулась. Пока за спиной бряцала скидываемая на пол броня, Уильямс нашла другой комплект, старый даже не вид, в шкафчике. Но приложив его к себе, оставалось только забыть про идею приобрести хоть какую-то серьёзную защиту — там, где должна была быть шея, Лия едва доставала макушкой. Разложив комплект на полу, биотик стащила с него съёмные элементы: нагрудник, наколенники, налокотники и прочее. Ей нередко говорили, что биотику не нужна броня, а азари, однажды встреченная на Цитадели, могла отбросить естественными щитами даже выстрел. Но до такого мастерства было учиться и учиться. Да и зеро-элемента у неё в ЦНС было поменьше, чем у светящиеся изнутри синекожих женщин. А потому броня, за неимением рюкзака или сумки, была надета прямо поверх джинс и футболки. Ей так было спокойнее. Следующий ожидаемо обнаружил в себе оружие: винтовку и пистолет странного, тонкого вида. Надпись на боку гласила: «Судья». Вместе с оружием был найден запас термозарядов и гранат. Осторожно рассматривая их, подросток перебирала пальцами рукоять пистолета. Прикасаться к ним не хотелось. Лия перевела взгляд на пистолет и подавила порыв его просто выбросить. Остро желала иметь возможность себя защитить, но едва получив оружие, биотик задалась вопросом: в кого она собиралась стрелять? Действительно стрелять? Отец учил её, но казалось, для общего развития. Так же, как отдал в танцевальную студию или позволил учиться играть на гитаре. Теперь же приходило понимание, почему он обещал навсегда отобрать оружие, если она поднимет его на человека. Он действительно знал, что может сделать фазная пуля, пробив лёгкое. Возможно, сам стрелял именно такими. Сжав пистолет покрепче, Лия разрядила его и, вернувшись, аккуратно положила на приборную панель перед собой. В конце концов, они летели на Цитадель. Разве там будет полезно оружие? Подросток поджала ноги и гибко свернулась в кресле. В позе неудобной не только на первый, но и второй взгляд, Лия наконец расслабилась и уткнулась носом в сгиб локтя. Так она могла молча наблюдать за происходящим снаружи, по-прежнему пытаясь думать, что является здесь случайным гостем. Смотрит затянувшийся страшный фильм, с которого ушли даже сами актёры, и потому остались только обломки снаружи и мертвенно-белый свет далёких звёзд.