— Просто целься и стреляй — всё просто, — зазвучал в голове голос Джона, научившего его обращаться со взятым в руки пистолетом, когда коммандеру было 15. Отчим нервничал больше, чем во время выброса водорода в одной из теплиц после сбоя программы обогащения культуры.
Ухмыляющийся подросток прицелился и выстрелил по сухостою на заднем дворе дома, сбив ветку по чистой случайности а не потому, что обладал метким глазом. Естественно, он сделал вид, что дело обстоит совсем иначе и потом ещё долго хвастался матери и друзьям, смакуя такие бытовые подробности, как замена термозаряда.
Лия привела пистолет в рабочее состояние, резко упала, перекатилась через спину, чтобы встать на колено и на выдохе сбить особенно крупную ветку. Выстрел прокатился по округе, застывая в дрожащем горячем воздухе. — Как-то так? — опустив пистолет и поднявшись сама, без энтузиазма произнесла Уильямс. Она отметила: гимнастикой в «Ониксе» не позанимаешься, но броня пыталась как могла не мешаться. Удовольствие Лие все же бы доставило сломать ветку точечным зарядом. — Могу почистить его, поменять тип патронов. Но на этом… — засветился инструментрон. Погас. — Ага. Только стандартные. — Метко стреляешь. Активируй щиты. Мужчина опустил дуло «Стены» к земле, повернувшись к Уильямс. Кажется девушка лишила его одной из первоначальных целей этой вылазки. Впрочем, то было даже хорошо: они могли гораздо меньше времени уделить практике стрельбы из пистолета. Рэдмонд сделал несколько шагов навстречу Лие, аккуратно забирая у нее «Хищник» и вручая вместо него свою винтовку. — К весу и правда стоит привыкнуть. Посмотри, попробуй взять… — Мужчина прервался, взяв подопечную за руки и кладя их в нужное положение: одну ее руку он положил на рукоять оружия, прижимая приклад к плечу Лии, а вторая ладонь под его руководством легла на ствольную накладку. — … У «Стены» одно из самых лучших сочетаний дальности и точности выстрелов. Так, как стреляет эта винтовка, редко стреляет другая. У других разброс больше, но и скорость стрельбы соответствует. Без лишних движений, пируэтов… просто постреляй в деревья, почувствуй отдачу, привыкни к скорости. Мужчина убрал свои руки и отошел на шаг назад, позволяя Лие начать уничтожать сухостой, оставшийся еще с тех времен, как этот пустырь занимало нечто, сумевшее поддержать жизнь в планетарных потугах по озеленению. Стоя позади и наблюдая за тем, как одна за другой ветки отлетают от дерева, он активировал собственный барьер, блеснувший в лучах поднимающегося солнца фиолетовым цветом. Его взгляд ненадолго обратился к барханам, начинавшим возвышаться где-то в двухстах метрах от их местоположения. — Хорошо, хватит. Включи внутреннюю связь, частота 145.800 мГц. Одна за другой разлетались ветки, а в мыслях повторялись слова Зоуи про гранаты и мячи. Ветки — достойная замена головам? Когда Джозеф заговорил, то Уильямс только острее убедилась в малой полезности такой тренировки. Один его опыт стоил всех её игрушечных выстрелов. В руках Джозеф все еще держал «Хищник», направляясь теперь в сторону тех самых барханов, к которым его взгляд был прикован некоторое время. Не смотря на то, что теперь девушка могла видеть его удаляющуюся спину, слегка механически измененный голос мужчины раздавался в ее ушах. — Жаль, что здесь нет полигона, на который я мог бы тебя привести. Движущиеся мишени, разнообразная местность… Этого очень не хватает. Но чем хорошо это место — у тебя есть шанс привыкнуть к «Ониксу» в самых суровых условиях его использования. В свой первый бой наиболее удивительным для меня был не вес оружия, и даже не то, как оно выплевывало заряды. Самым сложным было остаться на ногах в древнем «Фениксе» и выстрелить во что-то, что было чуть живее бутылки из-под пива. Движущееся, наполненное кровью. Опасное. Признаюсь, когда пришлось бегать — я рисковал просто выскользнуть из брони. Это тяжело. Но цель, если это правильная цель, того стоит. Вторым потрясением для меня было ощущение попавшего в барьер заряда со стороны противника. К такому привыкаешь не сразу. Очень важно, чтобы ты была на связи, Лия. Нужно знать, когда остановится. И, боюсь, начало будет не самым приятным. Хотя ночью тебе довелось испытать нечто подобное. Его спина была в ста метрах от девушки, когда мужчина наконец остановился и обернулся. Не смотря на отсутствие реальной необходимости в виде свежего ранения, броня наполняла кровь Рэдмонда панацелином, лишая его необходимости думать о травмированном бедре. Ноги ему пригодятся. — Цель будет движущейся и опасной. Побежит в сторону тех барханов, а дальше, сразу на ними дюны. Так что лучше тебе догнать ее побыстрее. Я — твоя цель. Она перемялась с ноги на ногу, продолжая наблюдать за уходящим Джозефом. Цель. Он будет целью? Он? Это казалось неправильным… «Он убил мою маму». Она не думала об этом раньше. Тогда, на Земле, всё произошло так быстро, и её заряд в сцепившихся людей прилетел из-за страха и желания просто прекратить происходящее. В челноке эмоции и чувства онемели. Механизированность голоса звучала субгармоникой кого-то чужого. Кого-то, у кого был рост Джозефа, но шёл он уверенно, прямо и быстро. Не хромал. Он проявился в мираже. Надел на лицо Джозефа шлем и одновременно снял с него маску. Он уходил, заставляя смотреть на него, слушать, притягивая внимание, и в конце концов… —…Барьер активирован, и если что-то пойдет не так — связь у нас есть. Я бы остановился поближе, но стреляешь ты и правда метко, так что… дам себе преимущество. Я человек, который отнял у тебя нечто важное, и который может отнять это снова. Я тот, кого ты ненавидишь, и вот он я, стою и жду, когда ты ринешься мне навстречу. Беги, Лия. Но не от меня, а ко мне. Дуло «Хищника» коротко взглянуло в сторону девушки, после чего песок вокруг ее ног начал взрываться пылью, закрывая обзор своими мусорными вспышками. Голос больше не раздавался в ушах Уильямс, а когда выстрелы прекратились (на все ушло едва ли больше пяти секунд), спина в черном «Ониксе» уже была на середине первого бархана, неумолимо двигаясь к его вершине и вскоре скрываясь за песочной насыпью. Девушка могла заметить небольшую особенность за последним из прилетевших в ее сторону зарядов: тот попал не в песок, а заставил ее «щиты» дрожать где-то на уровне груди. Чёрная броня дышала жаром, но у заточенной внутри девушки чуть потемнело в глазах, а по телу с потом разлился холодок. Она пошатнулась на месте, рефлекторно поднимая руку в попытке спрятать глаза от песчинок. В тот же момент её чуть упруго дёрнула с места реакция щитов. Лия перепугалась, но уже через секунду поняла, что ещё стояла на месте, а от песка и пыли защищало забрало. Растерянная, девушка заозиралась, выбежала из облака пыли, а когда увидела черную фигурку вдалеке, то та уже грозилась скрыться за барханом. Песок метрах в десяти от него поднялся взрывом пыли. Попытка попасть с расстояния не удалась, но Уильямс дернулась с места. Винтовка отягощала руки, собственное дыхание в замкнутом шлеме было слишком шумным, броня словно двигалась отдельно от неё самой. Но подросток не замечала всего этого, вдруг оказавшись одержимой целью догнать и всадить в чёрный силуэт как можно больше пуль. «Ты отобрал у меня важное… Можешь отобрать снова…» Ноги увязали в вязком песке, лишние килограммы металла и кевлара стесняли движения. Лия едва не упала, уронив винтовку. Но ей нужно было бежать. Быстрее. Резче. Из горла вырвалось глухое рычание, вместе с которым несколько раз вспыхнуло синим, и биотик уже оказалась на вершине. Она спешно встала поустойчивее, кое-как положила руки как нужно, и песок рядом с чёрной фигурой снова взорвался пылью. Но дуло «Стены» повело вверх, отдача ударила в плечо, Уильямс потеряла концентрацию. А новая вершина была совсем рядом с Джозефом. Лия ринулась вниз, пытаясь удержать оружие в положении для прицельной стрельбы. Она заскользила вниз, забыв про дыхание и с перерывами в доли секунды пытаясь попасть в чёрную фигуру. Без притока кислорода мышцы горели, но на волне адреналина Уильямс попросту не замечала этого. Пару раз, когда поле щитов вокруг врага вспыхнул синим, отозвался внутри взрывом эйфории. «Вот так! Пока он не упадёт!». Первый же успех обернулся против неё. Если бы она только бежала, не прерываясь на стрельбу, то могла бы взобраться на очередную дюну раньше него. Но стоящий вверху враг мог осыпать её градом пуль, поднимая вокруг целую бурю и ослепляя. Биотик лезла вслепую, и поскольку среди песков было негде спрятаться, то враг давно разбил её щит. Она полагалась лишь на собственный трещащий барьер. Исступленно вливала все новые и новые силы. «Только не упрямься. Скажи, если не хватит сил. Если не выдерживаешь» — всполохи вокруг девушки, погребенной в песчаных взрывах, уже не напоминали щиты. Все внизу покрывалось ржавым туманом, и вот среди него начинали виднеться не только синие вспышки. Песок сначала попал ему на забрало, взрываясь совсем рядом, а затем прямо перед глазами щиты завибрировали, а голову откинуло назад. Руки в неловком движении попытались ухватиться за пустоту, и только рефлекс не позволил пальцам выпустить «Хищник». Лия упала на колено и выжала весь термозаряд просто в сторону, с которой доносились выстрелы. В поднимающейся из-за перестрелки песчаной буре сложно было понять, где верх, а где низ; где враг, а где ты сама. Песок, казавшийся в спокойном состоянии золотым, окутал пыльно-рыжим облаком. Но как он мешал видеть ей, так мешал и человеку наверху разглядеть, в какую сторону ушла цель. Джозеф отклонился назад, вскоре покатившись по склону вниз и смотря на то, как удаляется очередной гребень, ставший для него укрытием. За шорохом неустойчивой почвы, двигающейся за ним следом, он слышал собственное шумное дыхание. Стоило воспользоваться моментом и поставить себя на беззвучный режим. Дать Лие ощущение, что она здесь одна. Сам Рэдмонд не сопротивлялся происходящему, послушно ожидая момента, когда гравитация перестанет нести его вниз. Термозаряд вылетел, что подросток заметила не сразу, и на его смену пришлось потратить драгоценные пару секунд. Падение Джозефа, тем временем, остановилось, плечи и затылок уткнулись в песок, а ноги покоились чуть выше остального туловища. Остаться лежать и притвориться раненным? Подпустить Уильямс поближе, а затем направить в ее сторону оружие? Или попробовать добраться до верха, и устроить засаду там? Последнее точно не было вариантом, пусть и выглядело соблазнительно. Первое… что ж, он бы не позволил себе так рисковать в реальном сражении. В реальном сражении существуют контрольные выстрелы. Джозеф быстро поднялся на ноги. Какое-то время девушка вряд ли осмелится так же шустро выглядывать из-за гребня, поэтому несколько секунд, может быть даже большая часть минуты, у него были. Рэдмонд побежал по «ущелью» из песка и камня, в которое пока что не пробрались солнечные лучи. Он бежал вбок, намереваясь сбить Уильямс, оставить за собой ложный след. Оставалось понять, успеет ли он до того, как… В уши ударил шум песчинок, скатывающихся с вершины бархана. Она была там. Пыль все ещё летела. Ей надоело стрелять вслепую, но и лезть прямо на пули было чревато. Уильямс перебежкой двинулась куда-то вбок, где виделся просвет. Все сильнее ощущалось что-то неправильное в броне. Словно стелька сбилась, и поправить её, не сняв, никак невозможно. Она заставляла себя не прихрамывать. Биотик сжала покрепче зубы и перекатилась, чтобы в конце концов рухнуть полубоком, зарываясь спутнями в песок для надёжности. Левый локоть упёрся в землю, винтовка нашла свое место у плеча, смотря в сторону вершины бархана. Сердце с непривычки заходилось, и его исступленный стук отдавался в ушах. Если бы не ощущение опасности где-то сверху, она бы уже опустилась прямо в песок, лицом к уже почти полному рассвету. Сплошь дюны, дюны, дюны. Их плавная линия не врезалась в небо, не разрушала ощущение простора и бесконечности. Рассвет растекался по всему необъятному пространству плавным переходом акварели от лилового и синего на самой кромке до светло-желтого. Но Лия была сосредоточена на кое-чем более осязаемом и близком. Она напряжённо вслушивалась, не решаясь даже глотнуть вязкую слюну и смочить пересохшее горло. Кажется, шум скольжения не сменился шагами. Значило ли это, что он упал? Или просто шёл обратно очень тихо? Выждав ещё чуть-чуть, подросток как могла тихо положила «Стену» перед собой и перекатилась на живот. Ползком она приподнялась, выставляя перед собой оружие на манер снайперского. Затем быстро выглянула и встала сама, но не нашла ничего. Только след в песке, хаотично прерывающийся в месте, где дюна переходила в каменистую почву. Джозеф резко обернулся. Дуло его «Хищника» смотрело туда, где предположительно появилась девушка. Он замер, готовый при случае выстрелить, но никого не обнаружил. «Показалось?» — задал он вопрос сам себе, внимательным взглядом впившись в окружение. Рэдмонд потерял драгоценное время. Теперь рука, в которой был зажат пистолет, тянулась к гребню так же, как растения тянутся к более благосклонному солнцу. Мужчина ждал, готовый выстрелить при первом появлении своего «противника». И барьер не выдержал последнего удара, подбившего её как выпорхнувшую из кустов утку. Он уже не завибрировал, а взорвался, подкинув биотика на месте. Лия дёрнулась, неуверенно взмахнула руками, приземлилась в неустойчивый песок, подвернула ногу и упала на склон, как Джозеф до того. Она кубарем полетела вниз, не удержав оружие в руках. Лию замутило от судорожной разрядки синапсов и мельтешения перед глазами. Попытки вцепиться в песок и притормозить только изменяли траекторию и мотали её внутри осточертевшей брони тряпичной куклой. «Вот так всё заканчивается?» — мелькнула мысль, когда она наконец остановилась и уперлась лицом в песок. Ошалевший вестибулярный аппарат кое-как откалибровался, но подниматься Лие все ещё хотелось не очень. Она приподнялась на локте и перелегла на спину. Отсюда, снизу, просвет в ущелье виднелся лучше, чем сверху. И выступающая к ней чёрная фигура тоже. «Вот так он разделается со мной, когда никто не видит. Притворялся, чтобы…» Адреналин понемногу утихал. Красный туман перестрелки, который заставлял её бросаться по следу, таял в голове. Она потеряла винтовку, щиты и барьер; а приближался к ней человек, который хладнокровно убил её мать. — Я сдаюсь! — визгнула подросток, пытаясь отползти от неумолимо приближающегося убийцы. Заряды в ладонях, занесённых песком, заставляли землю вибрировать. Её ещё слишком мутило, чтобы собраться на «бросок». Плечи и бедра болели, моля о пощаде. Но Уильямс собиралась, черт побери, пыталась, пока сбивчивые просьбы не трогать и не убивать её туманили бдительность человека перед ней. Рэдмонд почувствовал страх в голосе напарницы, пусть она перестала быть его противником. Наверное в ее крови кипели разного рода катехоламины, вынуждая звучать так испуганно, так серьезно. На его руках была кровь, но Джозеф не собирался прибавлять к списку своих жертв Уильямс, а та будто бы не знала этого. Или знала слишком много. Лия продолжала говорить, а мужчина тем временем поднял руки, демонстрируя отсутствие в них оружия. — Хорошо. Лия, посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда. «Воздух вокруг нее дрожит, и это не жара» — промелькнуло в голове. Держа руки поднятыми, Рэдмонд остановился и присел на корточки где-то в пяти метрах от своей собеседницы. Солнце отчаянно пыталось осветить его лицо, но затемненное забрало попросту не позволяло ему это сделать. В иных обстоятельствах все закончилось бы чьей-то смертью, но сейчас у них и правда был шанс остановиться и не доводить до крайностей. Всё же он не стрелял, а наоборот — присел на расстоянии, на котором Лия не чувствовала угрозы. Девушка недоверчиво, настороженно смотрела на него, тоже не двигаясь с места. Жара вокруг усиливалась, а они сами остывали. Мелькнуло смутное чувство неправильности произошедшего. Девушка приходила в себе. Цитадель. Квартира. Сюзан. Джейн. — Ты перестала так сильно промахиваться довольно рано. Это все равно не то же самое, что стрельба с твердым намерением убить кого-то… Но ты нашла в себе силы попадать в живого. И поняла какого это, когда стреляют в ответ. Ощутила броню. Не важно, что проиграла. Сейчас не важно. Мужчина встал на ноги, наблюдая едва уловимый выдох со стороны собеседницы. — Однако ты могла сбить меня «броском» и не дать добраться даже до первой вершины, верно? У боя нет «правил» в общем понимании этого слова. Нельзя в нем ограничивать себя так, будто это соревнования по вежливости. Нужно пользоваться каждой возможностью, не отключать свой инстинкт убийцы. В следующий раз, надеюсь, ты прислушаешься к нему. «Ведь он у тебя точно есть» — хотел добавить Джозеф, но не стал. Эта истина, пусть и очевидная, сама должна прийти к Лие. Вместо того, чтобы искусственно дать направление мысли девушке, Рэдмонд дал его себе: он прочистил горло, будто собираясь что-то сказать, но на самом деле справляясь с жарой и накатившим чувством, которое он давно позабыл. В те времена, когда Джозеф занимался чем-то подобным, его окружали джунгли Шаргея, а в подопечных ходил кто угодно, но не один из Уильямсов — «разрушителей миров». Что было верно для Лии, то было верно и для Джозефа. Они оба давили в себе инстинкты, переданные с кровью или опытом, и если девушка занималась этим… сколько? Пару лет с момента созревания? Рэдмонд же занимался этим уже почти пятнадцать лет, и эти побуждения были рады вырваться на свободу. Просить прощения за это здесь было не у кого: ни сын, ни Элли не смогут их услышать. Элли… в ее руки он тоже когда-то вложил нож. За затемненным забралом лицо ожесточилось, а взгляд обратился к поднявшемуся над хребтом солнцу. Мужчине показалось, что на фоне раскалённого шара он увидел знакомые очертания кальмарообразного корабля. Теперь без опаски он подошел, погружая руки в песок прямо под ее поясницей и поднимая Уильямс на ноги. — Пора возвращаться. Вечером нам тоже будет чем заняться, и хорошо, если «Серенити» будет здесь до следующего утра. Она не успела возразить, хотя собиралась просто ещё немного посидеть на песке и собрать мысли в кучу. Едва Уильямс снова встала на ноги, то отшагнула. К лицу прилил жар из-за мыслей и эмоций, что она только что так искренне испытывала. Злость. Стыд. Злость из-за стыда. Ненависть к нему и к самой себе за это. Поражение, которое вполне могло бы окончиться не так мирно. Внутри всё перекрутилось, и из-за этого вполне здравый разбор ошибок Лие привиделся упрёком. — Т-то ты говоришь, что нужно стрелять, то говоришь использовать биотику… Я тебя не понимаю! Под конец подросток едва не кричала, не думая, как резанут по слуху высокие ноты. Лия вспыльчиво пнула песок ногой, взметая кучу значительно скромнее той, что полминуты назад они поднимали выстрелами. — Ты все равно использовала ее, не обратила внимания на то, от чего я тебя предостерегал. И если уж используешь, то… Не слушая Джозефа, биотик побрела к оброненной в песке винтовке. Сбившаяся где-то броня заставляла её хромать. Очередной неловкий шаг, и она едва не упала, в последний момент оттолкнувшись биотикой и удержавшись на ногах. И тогда её прорвало. — Я… Я же доверяю тебе! Зачем ты заставляешь меня это делать? Чтобы, как и ты, убивать?! — Уильямс резко развернулась и размахнула руками в попытке придать словам вес. Столь тяжёлый для неё вес. К глазам подступили непрошеные слезы, заставляя её только сильнее разозлиться. Она помотала головой, раз утереть их было невозможно из-за шлема. — Я не хочу убивать людей, а хаски это… Это все ещё люди! Она несла бред и понимала это. Ведь в их обстоятельствах поддаваться страху и желанию не видеть зла, не слышать зла и не говорить о зле равноценно самоубийству. Ведь с чистыми руками она уже не была. Ведь хотела сказать совсем другое, но слова эти были страшными, обжигающими и обвиняющими. И всё же не сказала. Всё было не так просто. Она ведь уже думала, что её мама умерла. Ещё до Жнецов. Так почему эти слова так настойчиво просятся наружу? Из-за того, что надежда всё равно жила с ней всё это время? Эта больная безумная надежда, присосавшаяся паразитом, ведь сама бы Уильямс не стала её подкармливать. Насмотрелась на отца, ставшего одержимым. И всё-таки не смогла избавиться окончательно, случайно встречаясь с голубыми глазами на фотографиях повсюду. Лие уже хотелось взять слова обратно, но те были брошены. Наотмашь. Яростно. Ей осталось только замереть, жадно ожидая ответа, и скрывать глаза под темным забралом. — Оу. Из груди вырвалось неуместное восклицание, а затем и смешок. Джозеф отошел на шаг, а одно плечо и вовсе оказалось позади другого, поворачивая его к девушке полубоком. Он будто получил невидимый удар, который и был виновником того самого то ли смешка, то ли резкого выдоха. А затем пришла пора сорваться и ему. Рэдмонд выпрямился, начав подходить к собеседнице напряженной, прыгучей поступью. Его рука вытянулась вперед, но в этот раз не дуло пистолета смотрело на Лию, а механический палец, закованный в перчатку «Оникса». Мужчина чуть наклонился вперед, будто бы готовый прыгнуть вперед и разорвать Уильямс на мелкие кусочки, однако просто шел, начав объяснять ей нечто простое, нечто, от чего голос у него дрожал и был напряжен не меньше мышц бедра. — Ты должна быть благодарна за то, что я тот, кто я есть, и я рядом с тобой. Тебе нужен такой убийца поблизости, потому что только он может защитить тебя, вытащить из-под обломков прошлой жизни, и не дать сгинуть под новыми разрушениями! Пока ты собираешься с силами, учишься, но потом поймешь — иначе не выжить! И я не всегда буду рядом для того, чтобы взять всю грязную работу на себя! — в конце Джозеф сорвался на крик, искаженный механическими волнами передачи, но сохранивший ту ярость и чувство несправедливости, с которым он это сказал. Рука, до того указывающая на Уильямс, резко опустилась: мужчина был слишком близко, и в противном случае рисковал попросту лишить Лию равновесия неаккуратным толчком. Джозеф не пожалел её с самого начала тренировки. Вот и теперь он бил больно, бил беспощадно, не давал отвернуться и хлестал по щекам заслуженно. Для Уильямс всё встало вверх ногами. Маленькая вредная часть шепнула, что если он будет рядом, то убивать как раз и не придется. Но она оказалась задушена голосом разума — с ним она как раз и будет убивать. Только, возможно, ещё и не умрёт в процессе. Следующие слова он произносил заметно тише, наклонившись и вглядываясь в темное забрало шлема, принадлежавшего девушке. — Что ты знаешь о том, какого узнавать все это самостоятельно? Я бы мечтал о том, чтобы кто-то рассказал мне, показал, не оставив барахтаться во всем этом дерьме. Знаешь… наверное из-за этого ты и можешь быть спокойна: тебе никогда не стать такой, как я, потому что вот он я — стою перед тобой, и объясняю то, что понял за один день войны, а потом видел доказательства всю свою жизнь. Просто научись стрелять и прятаться, не спалив собственные мозги в процессе. А пока… Ты только оружие потеряла. Спорить, возражать, да даже отвечать перехотелось. Для неё война началась в подвалах, и даже там были ребята, которые помогали и учили её. Она потеряла их. Теперь здесь был Джозеф. И чёрт, если она и его потеряет… Дело было не только в том, чтобы успеть взять у него навыки самозащиты или стрельбы. Лия молчала, сосредоточив все силы на попытках дышать медленно и тихо, а не всхлипывать. Да у неё даже это не получилось. Щёки стали мокрыми, и щиток изнутри начал запотевать. Сказать было нечего. Она отступила, и если бы не связь, поддерживая между ними с помощью техники, Джозеф и не услышал бы того, как изменилось дыхание девушки. Как тяжело ему, не смотря на все попытки это скрыть, было пробиваться наружу не из-за того, что не хватало кислорода в крови, а из-за подкативших к горлу слез. Медленно, чтобы не было похоже на бегство, она не стала пытаться скрыть шмыганье носом и всхлипы. Пусть текут. Пусть покажутся ему на глаза и дадут повод ей самой презирать себя, слабую и не способную даже достаточно долго в броне находиться, рядом с умелым солдатом. Чтобы вся злость на Джозефа испарилась и оставила только усталость и сосредоточенность. Отступить и извиниться Рэдмонд себе не позволил: все сказанное было горькой правдой, которую Лие было мало услышать. Она должна была ее усвоить, поместить на подкорку и не забывать. Вскоре девушка развернулась, пойдя вверх по песчаной насыпи и забирая «Стену», вынудив Джозефа сжать губы и смотреть ей вслед, не произнося ни единого слова. Когда она поднялась достаточно высоко, мужчина отключил связь со своей стороны, предпочитая призраком следовать за своей подопечной, и оставляя все, что хотел сказать, внутри брони, закрывающей тело от испепеляющего солнца Терра Новы. Лия взобралась по песчаной насыпи, выдернула винтовку и перехватила её, как показывал Джозеф, а не как казалось удобно. В этот момент взгляд мужчины на мгновение, всего на мгновение упал в её сторону. В груди созрело чувство, что может быть он ранил ее не за зря: девушка отлично усвоила то, как стоит держать «Стену» в руках для того, чтобы максимально быстро и правильно обрушить ее огневую мощь на возникшую цель. Колония была в той же стороне, куда она сейчас шла. Помедлив, Лия бросила короткое, хриплое «возвращаемся» на канал связи. После чего пошла вперёд быстрее, не оборачиваясь. До места своего старта они дошли раздельно. Рэдмонду было достаточно видеть угрюмую фигуру подростка, тащившего на себе килограммы металла и неприязни к происходящим с ней вещам (если это можно было так назвать), и он вовсе не пытался догнать Уильямс. Ему было максимально комфортно там, где он сейчас был. Прошло не меньше пяти минут прежде, чем со щелчком был вновь активирован его микрофон. Панацелин, до того наполнявший кровь, начинал в ней редеть, отдавая место боли. Частично из-за этого уже возле деревьев Лия могла слышать тяжелое дыхание, с которым Джозеф приближался. Впрочем, немаловажной причиной была и невероятная жара, которую все живое на этой планете предпочитало избегать. Все, да только не их парочка. Инфограммы на внутренней поверхности шлема упорно предупреждали своего владельца о том, что очень много энергии «костюма» уходит на охлаждение, и что без него поверхность этой планеты слишком опасна. Интересно, знало ли подобие интеллекта в этой броне о том, что Терра Нова считалась одной из самых перспективных для обитания планет? Им просто не повезло оказаться на не самой приятной ее части. Все равно что быть занесенным в Антарктику или в пустыню… как она называлась? Рэдмонд позволил себе вспоминать Землю ради примера, который не мог озвучить. Исключительно из-за беседы в своем воображении. «Хищник» вынырнул из набедренной кобуры, и, прежде чем занять свое место рядом со «Стеной», как мог был очищен от раскаленных песчинок, покрывших каждый сантиметр оружия. По возвращении на «Серенити» стоило заняться его чисткой, и может быть… может быть он мог поручить это Лие. Пока «кок» не мог с уверенностью сделать выбор в пользу девушки. Тем неожиданнее стал вопрос, заданный без обиды или злобы в голосе, когда они дошли до оставленного кейса из-под оружия. Винтовка с термозарядами уже лежала внутри, а оставившая их чёрная фигурка стояла под деревом, на котором не так давно уничтожала ветки. — Леону бы ты сказал то же самое? Рука практически любовно легла на крышку гроба, в который превратился кейс. Джозеф повернулся к темному силуэту на фоне бесконечного песка, от которого исходил этот вопрос. Он был не простым. Даже если бы они не поссорились… Ответ на него можно было найти с трудом. Тем не менее в голосе Уильямс мужчина не почувствовал желания задеть его или как-то обидеть. Пожалуй, это был простой интерес. — Это — Демон Лапласа. Я хочу думать, что он может по другому, и что ничто в его жизни не определено тем, что было… С нами. С его родителями. Но если все же нет — мне не пришлось бы объяснять. Ручка кейса оказалась в руке вместе с тем, как Джозеф выпрямился и вновь посмотрел на свою собеседницу. В его голове вихрем проносилась одна мысль за другой, опровергались внезапно возникающие там теории, зажигались, подобно сверхновым, иные. Шлем скрыл кривую, задумчивую ухмылку, в которой растянулись губы Рэдмонда. Голос остался неизменным. — А если он не такой как я — то остается радоваться, что с ним Элли. Мне кажется, она скажет ему то же самое, но сможет облачить это в более… приемлемую форму. Она умеет придавать нормальный вид самым ненормальным вещам. Пойдем. Джозеф развернулся, направившись в сторону теперь уже тонущей в вибрациях воздуха колонии. Мираж то и дело пытался сделать ее похожей на город в небесах, но сознание возвращало к реальности. Прошло меньше минуты прежде, чем Рэдмонд снова заговорил, обернувшись к своей собеседнице. Он понял, что так и не дал четкого ответа на вопрос, и хотел все же озвучить его так же сильно, как девушка наверняка хотела его услышать. Просто чтобы не думать об этом и дальше. — Да. Я бы сказал ему то же самое и причинил бы не меньше боли, если бы это могло в будущем спасти его жизнь. Ками… Лия, так поступают тогда, когда по-настоящему кем-то дорожат. В голосе всего на мгновение промелькнула тоска. Будто стараясь скрыть ее, Рэдмонд отвернулся, загребая ботинками песок и не произнося больше ни слова. Хромота вернулась к нему, вновь сделав похожим на человека, а не убийцу, который нашел Уильямс на дне одного из барханов. Девушка, впрочем, не сильно отличалась от него: Рэдмонд заметил то, как она чуть дольше держала вес на одной ноге, пытаясь сместить его с другой. Наверное со стороны они походили на людей, наступивших друг за другом на одни и те же грабли. Корабль приветливо гудел, встречая путников. Грузовой отсек открылся после небольшой манипуляции с инструметроном: им с Уильямс дали доступ, чтобы они могли попасть на звездолет, а не торчать внизу, дожидаясь ответов от команды. Какая скромная функция, но как много она означала в отношении гостей «Серенити». Песок, забившийся в сочленения брони, шлейфом разносился за путниками, добавляя пыли к уже образовавшимся дорожкам от экипажа. Кажется корабль был пуст, но на самом деле его обитатели после работы разбрелись кто куда, спасаясь от пробивающихся сквозь иллюминаторы солнечных лучей. Все на этой стороне Терра Новы ждало наступления ночи. А когда она пришла, корабль поднялся в воздух под управлением Уоша для того, чтобы максимально незаметно пролететь прямо под носом у небольшой флотилии Жнецов, расположившейся напротив освещенной стороны планеты. «Я лист на ветру, смотрите, как я парю» Они покидали пустынную планету, имея возможность взглядом проводить громадные корабли врагов, отличившихся в этот раз не своей кровожадностью, а спокойствием. На фоне звезд эти «кальмары» были похожи на морских гигантов, погибших и замеревших в холодных водах океана. Никто не говорил. Все смотрели за тем, как чудища отдаляются и исчезают, и только после этого «Серенити» вновь наполнилась жизнью, а Джозеф смог предложить Лие встретиться после ужина для того, чтобы продолжить делать то, что они начали: учиться выживать.***
Подросток протопала по трапу так тяжело, словно хотела даже звуком утвердить: они вернулись, они уже не в пустыне, они на корабле. Они пробыли здесь всего ничего, но Лие уже хотелось остаться. Тем соленее на вкус было понимание, что желание это неосуществимо. И ноги, и горло налились свинцом, и если из-за первых было трудно шагать, то второе мешало завести разговор с идущим рядом мужчиной. Подъем по лестнице показался всхождением на гору, десяток метров до своей каюты Лия едва не проползла. Едва за ней закрылась дверь, то девочка опустилась прямо на пол, откинула на кровать шлем и прислонилась горящим лицом к прохладному покрывалу. Движения вплоть до поворота головы давались медленно и тяжело. Подросток прекратила шевелиться, чувствуя, как натруженные мышцы медленно расслабляются. Как чуть ли не с паром она остывает, и «Оникс» тоже, становясь таким же холодным и твёрдым, как и давший ему название камень. Мелькнула мысль, а не остаться ли прямо так лежать на полу, в броне и липкой усталости. Это ведь так просто. А ещё проще — остаться здесь до тех пор, пока они не прилетят на Элизиум. Не выходить, не есть, не разговаривать. Лия переборола себя. Или, скорее, не давала усталости сделать это. Пока пальцы механически растягивали крепления и расстегивали молнии, а потом снова застегивали, но уже на джинсах, возражения заталкивались поглубже упрямостью. Она даже умылась, но на этом лимит подвигов оказался исчерпан. Недолго думая, подросток рухнула на кровать и закрыла глаза. Ей было даже не страшно, если в очередной раз приснится нечто кошмарное. Спать, спрятаться от остального корабля, пока не погонят смотреть на реальность широко раскрытыми глазами насильно. Она не собиралась открывать на стук в дверь, будь там Джозеф, Кейли или сам Господь Бог с пастором под руку. Сон проглотил её с потрохами. А когда выплюнул наружу, по ощущениям, попросту не до конца обглоданную, то «Серенити» уже поднялась с раскаленной поверхности планеты. Уильямс шумно вздохнула, приподнимаясь. В голове была вата, как и всегда после неожиданного дневного сна, и мир был немного сдвинутым с места. Ей нравилось. Закутавшись в куртку, биотик тенью проскользнула через кухню к машинному отсеку, где уже стоял лязг и шипение разогревающихся поршней. — Ты как раз вовремя! Подай мне трещотку, пожалуйста. Не поворачивая голову, Лия взглянула сначала в одну, в другую сторону, но ничего, напоминающего детские погремушки, не нашла. — Для торцовых головок? — попытала удачу механик, глядя на подростка с ожидающей надеждой. Видя, что понимания на лице не прибавилось, Фрай цокнула языком. — Ладно. Иди сюда и встань на моё место. Да, сюда вот руки положи, чтобы не разъехались. Кейли метнулась к ящику на полу, откуда достала инструмент и тут же сменила подростка. Лия едва дотронулась до механизмов, а руки уже были в чем-то чёрном и склизком. Не найдя взглядом никакой пригодной чистой ткани, она опустила взгляд на ещё чистые джинсы. Перевела взгляд на замызганный комбинезон Кейли и вытерла руки о бедра, потому что ближайшая раковина была или на кухне, где сейчас хозяйствовал Джозеф. — Тебя не отвлекать? — бросила Лия, усаживаясь на уже ставший привычным выступ. Она осторожно взяла в не слишком чистые руки выкраденный с кухни бутерброд. — Нет, что ты, я просто чищу её. Отвлекай, если хочешь. — Так… Вы всё выгрузили, да? — поинтересовалась Уильямс в тоне светской беседы. Не очень-то и интересно. Но ей нужно было слышать человеческий голос. Это заземляло. — Ага. Наш транспортёр едва последний дух не выпустил от местной жары. Если бы пришлось удирать, то мы бы точно, ну, не удрали… Ты не могла бы прекратить? А то мне отсюда кажется, что что-то внутри «Серенити стучит». Лия замешкалась, прежде чем заметила, что нога сама собой начала судорожно подергиваться, издавая ритмичный стук по решетчатому полу. Она расслабила мышцы и потом изредка поглядывала вниз. Судороги? Что-то такое писалось про побочные эффекты частого использования особого рода приёмов. Хотелось в это верить, по крайней мере. И стоило немного растянуться перед сном. — Но хорошо, что там было тихо, — кивнув, продолжила Кейли как ни в чем не бывало. — А у вас с Джозефом? Как он с протезом, всё нормально? — В смысле «нормально ли у него с протезом»? — Я его вчера отремонтировала немного. Но никак не дойду спросить… — Кейли горько вздохнула, оглядывая фронт работ. — Мы тренировались в стрельбе. Точнее, это я тренировалась, а он направлял. Не заметила, чтобы он за собой руку волочил или что-нибудь такое. — Оу. Полезное дело. И как успехи? Лия помолчала, вдумчиво разжевывая мясо. Кейли бы поняла, если она начала жаловаться на злого старика, с которым она путешествует только из-за его семьи. Из-за его сына, который ей как брат, и жены, которая заменила ей маму, но он сам никак не мог заменить отца. Кейли бы присела перед ней на колени и протянула с сочувствием во взгляде: «о, милая, это ужасно». Механик, считающий, что пока подопечная ей машина жива — в мире всё нормально, потому что в мире и так всегда всё плохо, не только во время войны на уничтожение всего живого. Кейли бы ничего не поняла. А Лия бы так и не сказала ей ничего по-настоящему важного и правдивого. — Практика, практика и ещё раз практика, — буркнула подросток. И вгрызлась в бутерброд так яростно, словно он ей чем-то насолил. Кейли показала ей основные элементы двигателя, эту самую трещотку и сама болтала без умолку, что было для Уильямс только плюсом. Она все ещё отвечала меньше, чем спрашивала, но хотя бы имела возможность говорить. Увлекшись, они едва успели на ужин, и уже там подросток позволила себе замолчать. Еда была горячей и сытной, экипаж — довольный удачным сбытом. Её не столь приподнятое, а скорее ровное настроение разделял капитан, роняющий слова лишь при обращении к нему напрямую. Место Инары пустовало: компаньонка отдыхала. Первая мысль не всегда самая правильная или справедливая. Она может быть порождена твоими установками: «опять он о своём». Порождена подсознанием, которое потом топится поглубже в тёмные воды властной рукой сознания, богатого наряженного в социальные нормы и опыт: «так нужно, это полезные знания, просто не думай, что когда-нибудь придется применить их на практике». Предложение Джозефа ничем не отозвалось в Лие. Она заставила себя повернуть голову к собеседнику и медленно опустить взгляд. Уже потом пришло медленное, тягучее размышление, и там не было первых или вторых мыслей. Должна ли она согласиться? Она не хотела повторения сцены в пустыне, боялась этого взгляда, этого голоса. И все же тренироваться, когда глаза слипаются, обычно не даёт пользы. Девочка снова подняла глаза и отрицательно покачала головой. Уголки её губ опустились. — Давай завтра. Вместе со словами Лия поднялась из-за стола, забирая с собой пустую тарелку и прочие приборы. После того, как те отправились в мойку, подросток с ногами забралась в кресло, облюбованное ею ещё вчера. Тут же откуда-то показался и планшет, и плед укутал её. Подросток поерзала, пытаясь устроиться так, чтобы планшет не пришлось держать. Светлые волосы, не заправленные за уши, скрыли её лицо. Экипаж постепенно заканчивал есть и расходился, негромко переговариваясь. — Джозеф. Рейнольдс, засунув большие пальцы за ремень кобуры на поясе, оперся бедром о столешницу. — Завтра утром мы высадимся на Элизиуме. Как и прежде, «Серенити» посетит только маленькие колонии. Но вам же нужно как-то добраться до центра? У меня есть контакт, он может оставить вам пару крепких лошадей. Лошади — смехотворная замена в век челноков и транспортёров, что могли выдержать падение на гору. Но капитан говорил серьёзно.