«— Пᴀᴨа?»
Иллюзия подёрнулась помехами и исказилась, когда она шепнула это. Осознание не было резким. Джозеф словно всплыл из-под толщи мутной солёной воды и понял: его опутали водоросли, а наверху светит старенький светодиод, делающий каюту на «Серенити» почти что уютной. Но он всё ещё не протёр глаза, и солёная вода застилала взгляд мутной дымкой. — Спи. Лишь оказавшись у себя, он понял. Инара была права: собственный разум оказался тюрьмой.***
— Элизиум. — Объявил Джейн, уплетающий завтрак за обе щеки. — Чёрт, на этот раз там не будет никаких синекожих цыпочек. — Синие будут, цыпочки — нет, — отозвался капитан, поднося ко рту кружку с кофе. — Джейн, остаёшься на корабле. — Чё за?.. — Война привлекла сюда ещё больше пиратов, чем обычно, — перебила его Зоуи, стоящая у стены. — Здесь остаются все, Джейн. Мы с капитаном передадим груз и тут же вернёмся. Кто-то должен остаться охранять корабль. — Чёрт, — выдохнул Джейн с недовольной миной, но, как обычно, на этом его возражения закончились. — Что я тут с вами забыл, а? Сколько сейчас за отстреливание голов платят? А? Подумай, Мэл, подумай!.. Помешивающий в кастрюльке яйца Джозеф поджал губы, но решил не комментировать слова наёмника. На ум моментально пришла Эрика. Кольнуло сердце, но он глубоко вздохнул и усилием воли прогнал поднявшую голову тоску. Он, наверное, не был бы против увидеть Джейна мёртвым. Но стать тем, чем стала она… Никому такого не пожелаешь. И себе в первую очередь. Хаск, бывший опасным солдатом — вдвойне опасный хаск. Мысль с матери перешла на дочь. Лии здесь не было. Едва она показалась, как умчалась надевать броню, обратно в каюту. Уже не в свою, потому что через пару часов им предстояло покинуть «Серенити». Пока что они просто ждали. На ретрансляторе, как объявил Уолш, возникла заминка — слишком напряженный трафик, и все идут к Элизиуму. С одной стороны, хорошо. Больше шансов затеряться, ведь «Синие светила» могли следовать за ними по пятам. Ждать впереди. С другой, быть так близко от цели и застыть только из-за того, что они стоят в космической «очереди», было тревожно. Закончив с приготовлением завтрака, Джозеф отправился к пастору. Последний проповедовал умеренность и ушёл вторым после Уильямс. Он согласился посмотреть, как проходит заживление раны. — Значит, ты уже близко, — поприветствовал его Бук, ладонью указывая, куда Джозеф может приземлиться. — Да, — просто, очевидно отозвался Джозеф и с облегчением уселся на табурет. Участок ткани, где кровь пропитала штаны, в тишине каюты отозвался лёгким хрустом при снятии этих самых штанов. Он растёр меж пальцев уже ставшую буро-коричневой материю и позволил старику делать своё дело. — Кейли рассказала мне, что вы вчера делали с девочкой, — негромко произнёс Бук, вместе с пациентом рассматривая ранение. — Я бы посоветовал постельный режим, но если ты только ради тренировки устраиваешь забеги по пустыне, то, Джозеф, могу посоветовать только одно: не занеси инфекцию и не дай ране загнить. Джозеф опустил взгляд и тихо хмыкнул. — Постельный режим будет у меня в могиле, пастор. — Как хорошо, в таком случае, что ты можешь обойтись и без него. — И то верно. На Терра Нове мы вряд ли задержимся надолго… Снова. — Да поможет тебе Бог в поисках. Мужчины подняли взгляд на простой крест. Повисло молчание: почтительное со стороны Бука… И Джозефу хотелось бы, чтобы его тоже было таким. Но он понятия не имел, как заставить себя во что-то поверить. Как когда-то на Проксиме. Год на этой планете, скрытой от всех ледяной бурей, в потерянной колонии, где людей поддерживала лишь вера, так и не смог заставить его поверить в Бога. Хотя он и старался. Старался так, — верно Эрика написала в прощальном письме, — что стал похож на сумасшедшего. Ему хотелось иметь незримую опору в вере. Но видит этот самый Бог, если он есть — жизнь раз за разом демонстрировала ему, что одной веры недостаточно. Возможно, он был отбившейся от стада овцой. Причём дурной, зараженной, той, за которой пастух не пошёл бы ради блага всего стада. — Спасибо. За лечение или за помощь — неважно.***
Он вернулся к себе, чтобы собрать вещи. «Серенити» зависла над планетой, Уош проходил какие-то свои проверки. Джозефу ли не знать, сколько их существует. Недолгая служба пилотом все равно успела по полной задолбать его бюрократией и множественными препятствиями к тому, чтобы просто летать. Так что он не спешил. Оказалось, он почти не разобрал свои сумки. Тем было лучше. Аккуратно положив всё на кровать, мужчина посмотрел в сторону выхода. Через открытую дверь виднелась соседняя каюта, откуда с самого утра не доносилось ни одного звука. Поразмыслив, он подошёл к ней и осторожно постучал костяшками металлической руки. — Лия? Ты готова? Мы скоро выходим. Джозеф помолчал, вслушиваясь в тишину отсутствующего ответа. Посмотрел в сторону кухни и подумал, что она вполне могла уйти к кому-нибудь. К Кейли или Инаре, например, попрощаться, раз не сделала этого за завтраком. Да и завтракала ли она? Он осторожно потянул дверцу в сторону. Та оказалась заперта. — Лия? — Джозеф повысил голос, чувствуя лёгкий приступ беспокойства. Он снова постучал, но уже настойчивее. — Ты там? Нам пора выходить.***
Она куда-то бежит. Не понимает, не знает, куда. Знает только, что бежать некуда, потому что сзади, спереди, справа и слева, сверху и внизу опасность. Но и стоять на месте невозможно. Иначе она умрёт. Умрёт на месте. Дыхание сбилось, под ногами трещат то ветки, то раскалывающаяся земля. Только вперёд, прямо в пасть к чему-то парализующе страшному, но ей не остановиться, она уже не может, она уже не… Уильямс чуть не подпрыгнула в кровати, хватаясь за горло и беспомощно хрипя. Чёрное марево ещё стояло перед глазами, размытое приглушенным желтым светом. Мир то сужался через игольное ушко, то расширялся вместе со зрачками. Понемногу она приходила в себя, осознавая, где она и что она. Кулак сжался так, что на мягкой ладони остались полукруглые красные месяцы от обкусанных ногтей. Лия упала обратно, сосредотачиваясь на ощущении шершавости подушки под щекой. С края крана тихо упала капля, прокладывая себе ржавый путь по металлическому боку раковины до слива. На корне языка вдруг стало сухо и горько, но подниматься и пить отдающую хлоркой воду не хотелось. Даже стены тихо не гудели. Совсем тихо. Словно и не было ничего. Сон утекал сквозь пальцы, подавляемый голодом, жаждой и уходящим адреналином. А ей хотелось ровно наоборот. Стук в дверь показался скрипом мела по доске. Лия закрыла глаза, уговаривая себя заснуть. Если вломятся, не получив ответа, то хотя бы почувствуют укол совести: она спала, она не слышала, она не хотела слышать. — Лия? Ты там? Ох чёрт. Уильямс прочистила горло, но осознала, что самой отвечать, что её здесь нет, было бы очень глупо. Она нахмурилась и нехотя приподнялась. Сначала на локте, оттягивая момент, как придётся тихо встать на ноги. Потом сделала два шага, уперевшись взглядом во впалую дверную ручку, точно прикосновение к той порезало бы ей пальцы. Не порезало. — Что? — хмуро буркнула подросток. Сначала ноги, потом торс, плечи, и только потом добралась до лица. «Уже прилетели?». Вопрос застрял в горле. Снова на выход. Снова бег. Снова куда-то, где непонятно, где взрывается небо и чернеет земля. Туда, где нет тихих стен. — Мы уже на Терра Нове. — Джозеф склонил голову, заглядывая ей за плечо. Смотря на вещи, которые ничуть не поменяли своего расположения с того раза, как он принёс её сюда. Мысль опасно зависла в воздухе, но почему-то не была удушена и закопана. Была принята. — Ты ещё не собралась? Она еле скривилась, и он незаметно для себя напрягся. Гримаса эта могла значить многое: от того, что она что-то вот-вот выскажет по поводу случившегося вчера ночью, от того, что он ворвался, когда она собралась переодеться. Как ни странно, вот это он помнил по своей бывшей жене. — Нет, — коротко, даже как-то сухо отозвалась девочка. Но с места не сдвинулась, чтобы исправить очевидное недоразумение. Они так и продолжили стоять, пока Джозеф не разбил тишину простым, прячущим непонимание и ожидание: — Почему? Снова тишина и это странное выражение лица. Лия теперь смотрела ему за плечо, продолжая стоять истуканом. — Не хочу. Напряжение осталось. Осталось и непонимание. Только теперь тишина стала такой осязаемой, что войди кто-то ещё в закуток меж двух кают, то точно бы сдвинул их с места. Тут не было пространства, только внезапное столкновение взглядов. — Почему? — глупо переспросил Джозеф, но уже обретал уверенность. Секундное смятение сменилось узнаванием ситуации… и упрямства. Когда-то так Леон отказывался собираться, чтобы поехать в город. — Потому что не хочу. Да, именно так. Без разумной причины. Только небольшое изменение — выходить им не на прогулку в город. — Лия, — Джозеф вздохнул, мысленно убирая раздражение подальше. — Собирайся. Осталось не так много времени, чтобы ты позавтракала. Он уже развернулся, чтобы уйти к себе. Обычно это помогало. Леон надувал губы, но понимал, что ничего не получится, принимался делать то, что надо было сделать ещё полчаса. Но шагов и шуршания надеваемого рюкзака не услышал. — Зачем? Я буду тебе там мешаться. — Глухо произнесла девочка, не смотря на него. Она отвернулась, рассматривая себя в зеркало. — И ты решила остаться на «Серенити»? — не стерпел и добавил в голос иронии мужчина, за что тут же себя упрекнул и снова успокоился. Ей не десять, как было Леону. Логику воспримет уже по-взрослому. — Драить полы, помогать Кейли… Или драться с Джейном? Капитан-то знает о пополнении экипажа? — Просто уходи, — повысила голос Лия, вместе с чем около неё на секунду замерцало голубым. — Я скажу капитану, что ты ушёл, когда я спала, и ничего не сказал! Мне не впервой, знаешь. Я выкручусь. Может, и вправду буду помогать Кейли! — Ты серьёзно? — Я серьёзно. Молчание. — Собирайся. — Нет. — Лия, бери рюкзак и отправляйся завтракать. У нас нет на это… — Джозеф начинал терять терпение. — У нас? — лицо биотика исказила гримаса похлеще предыдущей. Язвительная. Злая. Но она всё ещё не повернулась. — Это ты ищешь свою семью. Не я. Я тебе не могу помочь ни… Я не умею стрелять, не умею носить броню, и если ты не помнишь, то меня ищут чёртовы наёмники, а значит, и тебя ищут! — наконец повернулась. Словно не он здесь разъяснял прописные истины, а она, и, видимо, биотик в этом была полностью уверена. В своей правоте, а не в его. — Из-за меня ты себя подвергаешь опасности, а у тебя ещё есть жена и сын, которых надо найти! Зачем тебе такое?! От громкости её голоса тонко скрипнуло стекло. Джозеф бы поморщился, но осознал, что это треснуло маленькое зеркальце над раковиной. И снова подступили внутренности к горлу — девочка больше не контролировала рвущуюся биотику. Кажется, даже светлые волосы у неё на макушке встали наэлектризоваванным дыбом, а глаза казались ещё более голубыми и яркими, чем были. — Потому что… — начал было мужчина, но замолчал так внезапно для насторожившейся девочки и самого себя, что клацнули зубы. Сжались. Лия молчала, ловя каждое его слово, и непонятно, почему ему стало ещё хуже. «Папа…» — Я объясню тебе когда-нибудь, — теперь, кажется, внутренности сжались не только от того, что Лия не контролировала своё биоэлектрическое поле. Джозеф не любил обещать. Обычно исполнение своих клятв было связано с куче ещё больших обязательств, и каждая связывала его по рукам и ногам, а решения становились для этих пут дамокловым мечом. Нет. Только не это. Он мог упиваться своим… своим сумасшествием в одиночку, да. Лия и так слишком много увидела. Ей и так слишком многое пришлось перенести, чтобы она взвалила на себя ещё и образ его потерянной дочери, а именно сейчас Джозеф это и осознал с пугающей его самого ясностью. — Объясни сейчас! — Ты ведёшь себя, как ребёнок, — зло произнёс Джозеф. — Я не думал, что тебе придётся объяснять, почему прямо сейчас нельзя так делать. — Как ребёнок, как дура, да как угодно! Может, я себя так веду, потому что больше не хочу, чтобы за меня себя вёл кто-нибудь ещё! — от волнения Лия начала странно формулировать свои слова. Зато искренне. Настолько, что у Джозефа скулы свело от желания всё это прекратить простой пощёчиной и утаскиванием Лии за шиворот по нужному маршруту. — Ты думаешь, я хотела в Гриссомскую академию? Этого папа хотел! Наверное, чтобы я ему под ногами не мешалась искать маму, — ухмылка, такая фальшивая и болезненная, что ранит не только его, но и её саму. — И чем всё закончилось? Я уже не там, и уже вряд ли буду, и папа тоже далеко не там, где он хотел быть. Так что нет! Я… Я отправлюсь домой. Лия произнесла это так упрямо и твёрдо, что Джозеф сразу понял — в ней нет и десятой доли того, что она хочет ему показать. — Домой? На Нью-Кантон? — На Нью-Кантон, — подтвердила Уильямс, тряхнув головой. — Запишусь в добровольцы. Биотики в армии нужны. — Ты только что сказала, что не умеешь ни стрелять, ни пользоваться броней. И ты хочешь в армию? Точнее, ты хочешь умереть при первой же вылазке? — По мне никто не станет плакать, — бросила Лия наотмашь. — Уже никто. — И что я скажу Леону? — нарочито тихо, контрастируя с тем, как громко уже говорила биотик, вкрадчиво произнёс Джозеф. — Ты с ним встречаешься. Не отрицай, — добавил он, заметив, как она уже открыла рот и вдруг залилась алым румянцем. — Элейн не слепая. Кстати про Элейн: и что ей я скажу? Что отпустил ребёнка умереть? Теперь не могла ничего сказать уже Лия. Она судорожно искала слова, и Джозеф наблюдал за этим бесстрастно. Он надеялся, он, чёрт возьми, надеялся, что она решится не ради него, но хотя бы ради них. Ради людей, которые хоть что-то для неё значили. Не то что он. Ладно он. Он привык, он проглотит, он оставит свои страхи и сомнения при себе. Но она будет жить. Он сможет её защитить. А там… Там будут Леон и Элли. — А ты им не говори, — со смирением приговоренного к смертной казни человека, севшим голосом произнесла девочка. — Они и так наверняка думают, что я умерла. Она взглянула ему в глаза. Джозеф чуть наклонился, кладя ей ладонь на плечо. — Я думал, что не знал человека упрямее, чем твой отец, — тихо произнёс он, уже чувствуя, что переломный момент прошёл. — Но ты его превзошла, kiddo. Он бы тобой гордился. Так много было в последней фразе. Он мог произнести её иронично, мог с язвительностью, а произнёс так тихо, что какую-либо эмоцию разобрать было невозможно. — То, что я сказал тебе вчера... Считай это моей причиной тебя не отпускать. — Добавил он спустя некоторое время. Джозеф посмотрел ей прямо в глаза, чувствуя, как накатывает усталость. Странно, с чего бы? — Собирайся. — Буднично обронил мужчина, уже отворачиваясь. — И иди завтракать. Он видел по её глазам, что она уже знала: он не решит так, как она хочет, и она это понимала. И никак не могла это изменить. Разве что сама бы сбежала уже на Терра Нове. Но и там, после того, что она наговорила, Джозеф с неё глаз не спустит. Облегчение, что он почувствовал, было сладким, но временным.