Rolling in the Deep

Февраль 2008 Брызги летят во все стороны от грязных луж. Талый снег хлюпает под ногами, неспособный ни застыть, ни растаять окончательно. Сора не любила февраль. Промозглая погода, бесформенное небо над головой. Хотя, она стала так редко появляться на улице, какая ей разница? Дом, университет, метро, работа. Когда ей еще наблюдать за ненавистной погодой. Хотелось поскорее весны. Хотя… Она в неё попадает каждый раз, проходя сквозь двери. Этому месту не нужна была вывеска, его яркий вход говорил за себя. Цветущие ветви сакуры покрылись льдом. Сора мельком пробегается взглядом, проверяя, нет ли сосулек прямо у входа. Звенит связка ключей. У парадного входа, словно как у себя дома, Сора отбивает ботинки от налипшего снега. Щёлкнули неподатливые рычажки рубильника и свет наполнил пространство. Это место стало для нее вторым домом. Блестит начищенный пол, сверкают бокалы. Сакура неизменно цветет прямо над головой, и нет пока запаха перегара и сигарет. Бар «Ханами» находится в квартале Роппонги, на одной из туристических улиц. Здесь часто бывают иностранцы, желающие развлечься. Каждый сотрудник знает на разговорном уровне английский, их меню дублировано на самые популярные западные языки, и интерьер здешний сочетает в себе традиционные мотивы и западные нормы. Сора сразу оценила задумку: ведь сакура всегда была первым, что приходит на ум иностранцу об их стране. Их заведение было разделено на несколько зон. Бар-ресторан, где была обычная рассадка гостей по два, четыре и шесть персон. Достаточно большая зона танцпола, которая открывалась в основном к двенадцати часам. И конечно, второй этаж. Здесь были vip-зоны, которыми заправлял лично Тетсуо. — Можно я сделаю догадку? — спросила в первые дни работы Сора, — Если это место было под руководством твоего брата… — Да, — кивает спокойно Тетсуо. Тот даже отрывается от бумаг, поднимая на нее внимательный взгляд, — Тебя что-то беспокоит? Они находятся в довольно маленьком помещении их общего кабинета. Здесь даже окон не было. — «Ханами» ведь было местом встреч вашего клана, я верно понимаю? — произносит Сора натужно, скрещивая руки на груди. Парень только улыбается. — Всё верно. Несмотря на то, что мы в основном в Киото, Токио — столица. И свои люди здесь тоже есть. Им нужно было где-то собираться, не боясь быть потревоженными. — Но теперь твоего брата в клане нет, и ты занялся этим местом. Ты… — но Сора не договаривает. Зажевывает губы, нервно комкая белые рукава рубашки. В ответ Тетсуо вздыхает, проводя по отросшим волосам ладонью. Берет паузу. Обдумывает. Соре это не нравится. — Да, это место будет продолжать исполнять свою функцию. Но ты к этому никак не будешь причастна. Мне нужно, чтобы ты занималась «Ханами», а не её подпольной жизнью. Это дело предоставь мне, — исподлобья смотрит на сжавшуюся Сору, и вина растекается в его взгляде, — Ты не хочешь к этому никак относиться, я понимаю. Но клянусь, с тобой всё будет хорошо. Но злость вырывается в её жарком дыхании. В несдержанных громких шагах. В громком хлопке об стол, что даже бумага всколыхнулась на мгновение. — Ты бросил меня год назад, говоря, что мы не можем быть вместе из-за твоего клана. А сейчас, ты хочешь, чтобы я стала управляющей главного токийского логова! — Хах, тоже мне, логово… — Тетсуо! Ну же, скажи это… Как же ей хочется услышать правду… Нет, пускай это будет даже ложь, Сора хочет услышать из его уст, что он нуждается в ней. Пусть он ещё раз скажет это, этими блядскими губами с колечком пирсинга. Она сойдет с ума от звенящих колоколов интуиции. Сора дура, потому что она всё же соглашается на эту работу. Сейчас уже конец февраля, их заведение работает около месяца, и некую систему им вдвоем удается построить. «Ханами» открывается в 17:00, первой всегда приходит Сора, как раз сразу после учебы. Затем охрана и остальные сотрудники. Но сейчас, когда предвкушающая тишина заполнила пространство под цветущими деревьями, Ватанабе может свободно разгуливать. Она проверяет, как убралась вторая смена перед закрытием. Заглядывает на кухню, забирая литровую бутылку воды оттуда. За барную стойку. Проходится по второму этажу. В vip-зоны Сора никогда не заходила, только по поручению Тетсуо. А вот и скромная дверь её кабинета. Тетсуо через неделю полностью отдал его в распоряжение Ватанабе. Девушка навела в нем свой порядок, настроила освещение под себя. Поставили небольшой диванчик, на котором Ватанабе дремала в особенно тяжелые дни. Запирает дверь на замок за собой. Кидает рюкзак на этот самый диванчик. Воду заливают в электрический чайник. Тот призывно зашумел, стоило только шлепнуть по кнопке. Из рюкзака Сора достает коробку рамена. Заливает кипятком, и не разломанными палочками пришпиливает верхнюю этикетку, на манер прищепок. А сама идет переодеваться в свою форму. — Какими будут последствия, если твои люди узнают, кто я? — в лоб спрашивает Сора. — А почему должны будут копать под тебя? — Придурок, я пытаюсь просчитать все риски для себя, — огрызается уже Ватанабе, — Для своей семьи… Тетсуо встает с кресла, словно хищник. Всего на короткий миг парень дает слабину, и Сора видит его настоящим. Это не был гнев, или ненависть, нет… Некая пустота. Безграничный холод полярных шапок. Его шаги внезапно стали пугать Сору. Почему она его боится? Или же она боится, что он уйдет? А может что подойдет еще ближе? Вместо ответа, Тетсуо находит в одном из ящиков белую маску с кроличьими ушами. Эту самую маску опускают ей на лицо. — Теперь никто из гостей не узнает твоего лица, — выдыхает, находясь невыносимо близко, — Теперь ты довольна? Довольна ли Сора Ватанабе своей жизнью? Она бы сказала, что никогда так хорошо себя не чувствовала. Плевать на недосып, плевать на просевшую учебу и недовольство родителей. И к тому же, деньги не пахнут. Когда ей приходит первая зарплата, на короткий миг Сора почувствовала себя даже счастливой. — Раз уж деньги мои брать не хотите, — говорит Ватанабе своим родителям, когда те в шоке отдали деньги обратно, — Тогда потратьте их на бытовые расходы. Еда, коммунальные услуги. Это будет честно. Вы же будете самостоятельно разбираться с кредитом. На этих условиях родители разрешили ей работать, пускай и не были довольны таким решением дочери. — Сора, а как же учеба? — возмущалась мать. — Считайте, я прохожу практику. Я работаю по своей специальности, а не в забегаловке. Что-что, а «Ханами» забегаловкой язык точно не поворачивался. Лапша заварилась. Пока весь остальной персонал не пришел, Сора быстро перекусывает вкуснейшей горячей лапшой быстрого приготовления, параллельно заполняя рабочую тетрадь. За месяц работы Сора кое-что поняла. Чем более бешеный темп, тем живее себя чувствует. И её это пугает. Потому что она не должна чувствовать себя так хорошо в своём амплуа. Это не должно становиться её частью. Черные узкие брюки, утянутый в талии черный жилет с глубоким вырезом. Белая рубашка со всеми застегнутыми пуговицами и воротником стойкой. Достаточно строго, чтобы показать свой статус в данном месте, и недостаточно вызывающе, чтобы видели только слабую женщину. Белые волосы спадают на плечи. В них путается черная лента маски. Для надежности эту ленту на виске крепят дополнительными заколками. Такой становится жизнь Ватанабе Соры. Маской белого кролика. «Ханами» открывает свои двери посетителям. Заиграла музыка. Процесс работы Соры заключается в организационных вопросах. За залом следит хост и старший по смене. Конечно, если возникают проблемы с гостями, главный менеджер обязан спустится и уладить всё. Порядки в «Ханами» жесткие. Персонал не имеет право ни в каком виде общаться с клиентами, кроме как деловом. Хостам и официантом запрещено флиртовать, давать контакты или всё в этом направлении, и с другой стороны, стоит только охране заметить особенно буйного клиента, тот сразу же окажется на улице. Это прихоть Соры. — Я не хочу, чтобы это место превратилось в блядушник. Все мы знаем, зачем иностранцы приходят в этот район, и зачем наши девочки приходят сюда. Мы должны держать уровень заведения, если хотим создать что-то стоящее. Сора хочет, чтобы здесь работали стоящие люди. Тетсуо хорошо разбирается в таких — набирает неплохую команду, отвечающую всем требования Соры. — Только не перегибай палку, — предупредил ей Тетсуо, когда на очередном разборе полетов в конце недели Сора прошлась катком по всем, — Не становись своей матерью. — Причем тут моя мать, — раздраженно бросила Ватанабе. Сора знает, что порой правда перегибает палку. Почувствовала вкус власти, что сказать… Но она правда старается. Вскоре Ватанабе сама идет работать в зал, помогать при запарах, не боясь лишних вопросов. Один из способов получить авторитет у подчиненных, на своём примере показать. Только у Соры один изъян — открытость. Ей не нужно было раскрывать сердце перед подчиненными. Тетсуо сразу пресёк этот слух. «Госпожа Ватанабе точно спит с директором. Не может женщина работать на такой должности иначе. Хах, не плохую игрушку он подарил ей…» Тетсуо не предупредил её. Тетсуо ничего не сказал. Тетсуо специально пришел со своей новой пассией на очередное собрание. Сора смотрит на руки, обнимающие брюнетку. Смотрит на то, как пальцы скользят по открытой коже бедер. Сора видит, как губы с железным колечком касаются висков. Сора стоит в дверях vip-зоны. Не шелохнуться. Одно движение и предательские слезы побегут с ресниц на щеки. От этой боли бегут мурашки по всему телу. Боль от пустоты. Ей правда не нужно было никак реагировать. И она правда не реагирует, подчиненные затихают, ощущая близость бури. Потому что Тетсуо вывил её на эмоции одним своим поступком. — Сора, — пытается миролюбиво начать парень, а Сору потряхивает в плечах. Она захлебывается в собственной крови. Стоит в горле комом, не высказанными словами. Сора хочет умереть. И чем сильнее она поддается эмоциям, тем глубже роет себе могилу. Когда-нибудь она выроет глубже Марианской впадины… — Ты всё еще любишь меня? Блять. Блять. Блять. Заткнись. Не смей говорить эти слова. Ты ничего не знаешь! Стакан разбивается о стену, оставляя мокрое пятно на стене. — Ты ведь всё понимаешь. Сука. Сука. Сука. Лучше бы она утонула в этой холодной речке год назад, чем переживать всё это вновь. Вдох. Выдох. Увидеть цель. Сора поднимает глаза на Тетсуо. Что хочет Сора? Вдох. Выдох. Спустит ли она стрелу? — Я всё понимаю, — слабым капитулирующим голосом, — Не надо встречаться со мной. Я буду работать изо всех сил. Только… Только прошу… Не бросай меня вновь. Они договариваются на том, что больше на её глазах он не будет встречаться с девушками, и не будет больше так провоцировать. Он обещает ей это место, что точно не бросит. Верила ли Сора словам Тетсуо? Она правда хочет в это верить. Так прошел первый месяц работы Соры Ватанабе в баре-ресторане «Ханами» в квартале Роппонги. Сегодняшний день ожидался со стандартной загруженностью. Середина недели. Никто с работы не отпрашивался, недостач на кухне нету. И даже Тетсуо предупредил, что vip-зоны сегодня будут пустыми. Тетсуо не появлялся в «Ханами» три дня. Это даже подозрительно было… Сора не лезла в дела Тетсуо. Её задача, обеспечить функционал «Ханами». Потому она как обычно расслабилась. Гости приходят и уходят. Музыка заиграла на танцполе. Время уже двенадцать. Считая себя в полной безопасности, Ватанабе удобно устраивается на маленьком диванчике, прикрывшись тонким пледом. Ей не снятся сны. Сон довольно поверхностный. На грани сознания она вспоминает, что надо бы появиться на тренировке по стрельбе в эти выходные. И еще было бы не плохо начать проектную работу… Раздается телефонный звонок. Сора даже не размыкает глаз. — Да? — Беги! — раздается крик на той стороне. — Чего?.. — Сора, блядь, беги! Они решили выйти на меня через «Ханами». Выводи людей, пока есть время. Почему ты спишь именно сейчас?! Сука… В vip-зоне слева от твоего кабинета. Там окно. Оно выходит на пожарную лестницу. Беги, бросай документы, они им нахрен не нужны. Ты поняла меня? — Тетсуо, ты с ума сошел? Только сейчас за закрытой дверью Сора услышала крики. Плед падает на пол. Колени внезапно стали трястись. Дверь приоткрывается маленькой щелью. Крики оглушают. Она видит бегущий людей. Как стремительно пустеет танцпол. Люди потоком огибают его. Черная форма. Треугольники на спине. Две туго заплетенные косы. Ран ощутил её взгляд затылком. Её напуганное лицо в дверной щели. Хайтани улыбается. — Нашли. Риндо тут же улавливает перемену в брате и оборачивается, отлипая от изрядно потрепанного охранника. Руки в крови. Что-то щелкает в Соре от этой улыбки. Бежать. Двери хлопают за ней. — На второй! — кричат за её спиной. Она едва успевает защелкнуть замок за собой. Ноги внезапно обрели силу. Сора буквально перелетает через низкий диванчик, добираясь до окна. Штора срывается с петель. Пальцы пытаются справиться с оконным засовом. Сора видит спасительную лестницу. Дверь одним пинком срывают с петель. — Блядь, — ругается Сора. Окно отъезжает наверх. Она просовывается в него ногами вперед. Риндо бросается следом. В руках остается только маска кролика и клок белых волос, вырванных вместе с черными заколками. — Сучка! — Беги за ней, — спокойно произносит Ран, который так и продолжал стоять в дверной проеме, — Я на перехват. Загоним в угол. С пола поднимают упавший телефон. — Понял, — коротко ответил младший Хайтани, вылезая в окно. Ступени игнорируют, Риндо просто перепрыгивает перила и падает на землю, тут же бросаясь в погоню. Он видит белые волосы впереди, мелькающие между мешков мусора и переполненных контейнеров. Девчонка пытается затруднить ему путь, кидая за собой препятствия, но вскоре поменяла тактику. Риндо её достаточно быстро догонял. А Сора бежит как никогда. Вылетает пулей из переулка на людную улочку, сбивая всех на своем пути. Яркие огни ослепляют, сливаются в одну кашу. Руки хватаются за стоящую переносную вывеску ресторанчика со стандартном объявлении об скидках. И с разворота бьет по подбежавшему Риндо. Он увернулся. Почти. Эта махина была достаточно широкой. Это дает время Ватанабе. Хайтани на короткий миг выпадает из реальности. Его… Билбордом… Девчонка… Фиолетовые глаза прожигают уносящуюся вперед спину. Она как белая ворона, заметная даже в толпе. — Убью. Эта мнимая победа вскружила голову. Адреналин бьет по голове точно так же, как она только что своего преследователя. Просто бежать. Подножка меняет планы. Со всей развитой скоростью Ватанабе прокатывается по земле и не сбавляя темпа, тут же продолжает бежать. Прямо на проезжую часть. Красный свет. Честно говоря, Ран совсем не ожидал, что она понесется прямо так. Но, видимо у белого кролика действительно счастливая лапка, раз ей удается перебежать дорогу будучи не сбитой ни одной машиной. — Эй! — недовольно при крикнул Риндо, подбегая к брату, — Ты чего её не ловишь? Я что, один должен гоняться за этой сучкой? Ран переводит флегматичный взгляд на разъяренного брата. — Что с тобой? Риндо утирает кровь с ссадины на лбу. — Эта сучка… Я эти руки ей вырву и в задницу засуну. — Хм… — только и выдохнул Ран, вновь смотря на противоположную сторону дороги. А там она. Плечи ходят ходуном. Белая рубашка измялась. Держится за руку. Ох, бедняжка, ушиблась, наверное, пока катилась по дороге. Да и лицо в ссадинах. Видимо еще и лицом проехалась… Загорается светофор. Хайтани спокойно проходят через пешеходный переход. Ран вытаскивает свою дубинку. Больше Сора не оборачивалась. Просто бежала. Её гонят, действительно как зайца. И понимают, что скоро устанет. Понимают — никакой магазин их не остановит. Всё остальное закрыто. И как на зло, ни одной полицейской машины в этом проклятом Роппонги. Сора бежит. Легкие разрываются. Она далеко не бегунья на длинные дистанции. Вдох. Выдох. Где Тетсуо? Кто-нибудь… Когда иллюзия свободы стала совсем реалистичной, Сора посмела себе передышку. Задыхается кашлем, голова кружится, ноги болят. Но это совсем не то, о чем ей стоило переживать сейчас. Потому что на голову приходится сокрушающий удар. Она не теряет сознание, но падает на землю. Вот он — укус зверя. Жертва повержена, поймана. За ворот рубашки её волочат по земле. Сора задыхается в собственной одежде. Пальцы пытаются ослабить, но эта хватка — виселица. И тут Сора начинает по-настоящему бояться. Потому что ничего кроме темного переулка, освещенного только лишь отголосками фонарного столба. Ничего кроме боли и ударов, которые сыплются на ее словно кувалда. Честно, Сору никогда не избивали. Теперь она знает, какого это. Когда не можешь вздохнуть, потому что живот сводит от пинка в него. Когда шевельнуть ногой не получается, потому что по бедру приходит удар. Когда соображать не можешь, потому что чувствуешь кровь на затылке. И было бы не плохо даже, если бы сейчас сознание просто выключилось, как телевизор. И не было бы так страшно. Не было бы так больно… Но она остается в сознании, со вкусом крови во рту. Сора даже не понимает, что её перестали бить. — Ладно, — даже как-то с тоской произносит Риндо, переворачивая Ватанабе на спину, — Говори, где эта гнида, и ты может быть останешься с целыми ногами. Разумеется, она ничего не отвечает. Просто не способна ответить. И сжимается судорожно, когда вновь замахиваются. — Пока хватит, — осаждает Ран брата. Из нагрудного кармана Хайтани достает её телефон. Раскладушка. Тот шарит в контактах, и ожидаемо находит нужный. Он даже немного удивился, что контакт не был записан как-нибудь по тупому ванильному. Они же такая сладкая парочка. Гудки. — Молись, чтобы он тебя спас, — всё не унимается Риндо. Его определенно задел этот удар по голове. Ран только со скукой отмечает у себя в голове потом позвонить нужному человеку, если девчонку всё же убьет. Гудки. — Неужели не возьмет? — почти заинтересованно произносит Ран, — Какой же он паршивый парень, если даже трубки не берет… Гудки. Сора догадывается, кому они пытаются дозвониться. И с облегчением выдыхает, когда трубку всё же берут. — Где ты? — с ходу говорит Тетсуо. — Я у себя дома, — усмехается Ран в трубку, — А вот ты где, милый, — издевательски высоким голосом произносит громко. Специально. Чтобы слышала всё. Даже громкость на телефоне увеличивает, чтобы слушать голос Тетсуо на той стороне. А у Соры мир медленно рушится. — Вы её поймали. — Разумеется. Знаешь, довольно глупо оставлять свои сокровища без присмотра. — Не соглашусь. Ей же удалось отвлечь ваше внимание. К слову, люди у тебя те еще отбросы. Не удивительно, что вы к каждой группировке примыкаете. Свои люди не справляются. Веселье с лица старшего Хайтани пропадает, стекает, как масло с холста, оставляя только голые кости и пустоту. — Ты, кажется, что-то не понимаешь, — Ран кивает брату, — Мы ведь её убьем. Что, совсем не жалко свою девушку? Она ведь так старалась… Даже Риндо по голове заехала. От подобной наглости тот даже пнул брата в плечо. А сам ногой наступает на руку Ватанабе. — За такое обращение к королю платят. Знаешь как, Тетсуо? Хруст. Истошный крик. Этот вопль разносится на весь квартал, да только тонет в музыке и ярких красках. Сора срывает связки. В ней внезапно просыпаются силы. Пытается второй рукой освободиться. Бьет по коленям обидчика. Слезы градом покатились по щекам. Риндо с садистским удовольствие только сильней наступает на предплечье. Ноги Соры беспомощно волочатся по земле. Воет зверем. — Слышишь? — всё с таким же спокойствием продолжал Ран, — А это только первая рука. Била она обоими. Сора хнычет. Поджимает сломанную руку к груди, как только Риндо с нее сходит. Дышит поверхностно, так часто, как настоящий кролик. Вот сейчас бы было очень хорошо упасть в обморок. Какая жалость, что перелом дал только больше сил. — Ненавижу, — рычит Ватанабе сквозь зубы. Слезы застилают взор. — О, слышишь? Она ненавидит кого-то, Тестуо. Может, дать поговорить с ней? Каждый шаг отзывается болью в теле. Её грубо поднимают, заставляя сесть. И им было совершенно точно плевать на её руку. Ран прикладывает телефон к уху. — Что ты хочешь сказать напоследок своему ненаглядному? Её черные глаза встречаются с фиолетовыми. — Чтоб вы сдохли… Ещё один удар дубинкой по голове. — Неправильно. Слушай, мне кажется, она не понимает, в какой заднице оказалась из-за тебя. — Хватит, — спокойно произносит Тетсуо. — Не поддавайся им! — кричит отважно Сора. В лицо прилетает сапогом от Риндо. Во рту кровь. Щека. — Хайтани, мне плевать на нее. Бейте, сколько хотите. — Ну кому ты пиздишь. Давай быстрее, ты соглашаешься на условия или нет. Мне это начинает наскучивать. Как рушится мир? С хрустом собственных костей и вкусом крови. С палачами над головой и этим флегматичным фиолетовым взором. И словами: — Забирай «Ханами». И девчонку. Она уже отработанный материал. — Отлично. Так бы сразу. Мне глубоко плевать на то, что ты задумал в Минато, но на нашу территорию… Как рушится мир? С холодом талых луж. С кровью в них. С горячими слезами на разбитом лице. Ран складывает телефон, заканчивая разговор. — Всех двенадцати убил, — короткое и емкое заключение. — Этот придурок не остановится. Мы его припугнули, но он ведь реально замахнулся на нас. — Надо его убрать. Как старшего. Ты пока иди за машиной, а мы обсудим мелкие детали. Риндо не стал спорить. Наступила тишина. Только сорванное дыхание. Ран вновь обращает внимание на пойманную жертву, опускаясь на корточки. Сора пытается отползти. Ноги скользят, холодно, правая рука невыносимо болит и немеет, держит левой. Да только лицо не теряет. Рыдает, а смотрит в глаза врагу, не отрываясь. — Забавно. Его рука тянется к лицу. В ней что-то вновь заклинивает. Зубы смыкаются на ладони. Ран даже не сразу отреагировал. Смотрит на черные глаза да белые зубы на своей руке. Хайтани всё с тем же невозмутимым видом бьет по лицу. Попадает в скулу, но всё же отпускает руку. На бледной коже остался алый след с кровавыми разводами. Это не его кровь. — Ты не кролик, ты зубастое чудовище. Что, больше ничего не можешь, кроме как кусаться, да? Да. Да… Больше она ничего не может. И пусть ей сломают еще одну руку. Пусть её убьют. — Слушай, ты ведь правда не знаешь, кто мы? Тогда позволь представиться Ран Хайтани, а тот кого ты уебала по голове, мой брат Риндо. Мы короли Роппонги, и теперь ты наша собственность, как и твой бар. Всё Роппонги — наша собственность. Но ты на особом положении будешь. — А вы не хотите пойти нахуй, Ваше Высочество? — Обращение мне нравится, быстро схватываешь, но вот туго думаешь. Мы ведь можем сделать с тобой вещи и по хуже убийства. Понимаешь, о чем я? Конечно понимает. — Тетсуо тебя продал, но твоя жизнь слишком малую стоимость имеет. Это его долг не покроет. Как и его блядушня. Так что теперь, ты приведешь его к нам. Машина подъехала. Её тянут за шкирку, как провинившегося котенка. Сора уже не вырывается. Сора уже ничего не чувствует, кроме пустоты и боли. Закидывают на заднее сидение и хлопком закрывают путь к отступлению. Ран вскоре садится на переднее сидение. — Не заляпай кровью салон. Машина тронулась в неизвестном направлении, а Ватанабе боится шелохнуться. Потому что больно. Потому что рука синеет. Потому что кровь во рту скапливает. Ей приходится её глотать. И она глотает. Каждый раз. Сора забивается в угол салона, прижимаясь как можно ближе к двери. Лишь бы не видно было в зеркалах. Она не слушает их разговоры. У нее голова кружится и её тошнит, вероятно не только из-за крови. Сора хочет умереть. Она прижимается виском к холодному стеклу, не вглядываясь в огни проносящегося города. А слезы сами по себе стали капать. Она не может сделать вдох, и выдох. Задохнуться — заманчивая перспектива. Потому что это оказалось выше её сил. И Сора затыкает себе рот левой рукой лишь бы не проронить и звука. Её продали. Тетсуо её предал. «… Отработанный материал…» Её выворачивает наизнанку, но посочувствовать может только сама себе. И падают слезы на грязную рубашку. Кровь от нее точно не отмоется. Тетсуо её бросил. Вновь. Риндо за рулем вынужденно отвлекается от дороги, чтобы посмотреть в стекло заднего вида. Плечи трясутся. Машина останавливается у районной больницы. — Вали. И чтобы завтра была на месте, поняла? — бросает недовольно Риндо. Девчонка дрожащими руками открывает дверь и выбегает прочь. Ран даже не провожает её взглядом. Выезжая в сторону дома, братья Хайтани обсуждают дальнейший план действий, и им было всё равно на то, дойдет ли она до больницы. Ватанабе Сора больше не плачет. Ватанабе Сора пуста внутри. Вдох. Выдох. Увидеть цель. Вдох. Выдох. Стрелу не спускают. Она падает на пол пути. На следующий день, разумеется, она не выходит на работу.