Nothing hurts like being blindsided by love Nothing hurts like thinking I'm not good enough Oh Wonder — I Wish I Never Met You
Март 2008 года. Его Высочество №2: «Привет. Ты чего вновь трубки не берешь?» Я: «И тебе здравствуй. Я на парах. Не могу ответить. Что-то нужно?» Его Высочество №2: «Нужно чтобы ты была на связи» Я: «Не злись. Мама уже отчитала меня за то, что телефон не проверяла вчера. Давай, колись, или ты просто хотел поболтать?» Его Высочество №2: «Ты освободишься через час?» Я: «Нет. У меня занятия.» Его Высочество №2: «Ничего, отложишь. Дело срочное. Через час будь у выхода» Я: «Откуда ты знаешь, где я учусь?» Его Высочество №2: «Поздно метаться, зайка» Хорошее до этого настроение улетучивается, как и настрой на учебу. В аудитории шумно, преподаватель участвует в жаркой дискуссии студентов, по поводу решения очередного кейса. И Сора бы тоже поучаствовала, если бы не тяжелый тон Риндо, передаваемый даже через текст. Что могло такого случиться за полтора дня? Разве что легкая простуда Ватанабе, а именно сопливый нос, да и похмелье, с которым была вынуждена пойти на учебу. Хуже только интересные взгляды друзей. Она ведь их вчера оставила одних, сбежала, а куда, так и не сказала. Они, к слову, вернули ей её сумку. Выбежала из «Ханами» без всего. Хоть не голая, и на том спасибо. Аномальный снегопад прошёл, становясь периодически дождем. Небо, как всегда, было затянуто облаками. Сора сегодня была одета очень тепло. Высокая горловина черной водолазки виднелась из-под белой худи. Капюшон защищал её уши от ветра, а длинные волосы были завязаны в низкий хвостик. Он высовывался из капюшона вперед, еще сильнее выделяя фиолетовый оттенок. Когда Риндо подъехал к универу, Ватанабе уже его ждала. Не сразу заметила. Её взгляд плавал в пространстве, а образ — совсем не подходящий для сегодняшнего дела. Сегодня Сора была слишком чистой и белой. Губы накрашены привычным кровавым оттенком. — Ура! Я снова увидела этого красавчика, — весело произносит девушка на ходу, едва не подпрыгивая. — Это ты про кого? — Про байк, конечно. А ты о ком подумал? — и улыбается хитро. Риндо только закатывает глаза, откидывая подставку байка. — Ты не похожа на ценителей мотоциклов. У самой права-то есть? — а сам сходит с железного коня. Сора стоит смирно чуть в сторонке, разглядывая младшего Хайтани. Он был в черной форме «Рокухара тандай», а значит, дело имеет отношение к банде. Не самое хорошее, понимает Ватанабе, замечая напряжение в плечах и дёрганность рук. Стараясь не поддаваться его нервозности, Сора держала добрый настрой. — Это папа любитель. В своё время у него тоже был байк, но с возрастом посчитал, что будет солиднее перейти на автомобиль. Но ты прав, я плохо разбираюсь в моделях и всём таком техническом. Но я могу распознать вкус. И вот твой байк мне нравится. Красивый. — О, раскидала-то как по фактам. — Я просто после занятий. Не обращая внимания. — И не собирался. Риндо достает из-под сидения шлем. — Застегнуть сама сможешь? — спрашивает Хайтани, протягивая средство защиты. — Ты меня правда покатаешь? У Ватанабе даже глаза засверкали, полные звезд и детского обожания. — Это не прогулка. Нас ждут. И лучше поторопиться. Поэтому давай упаковывай свою бестолковую голову и залезай, — с этими словами Риндо перекидывает ногу через байк. Мотор рычит, готовый в любой момент понести их вдоль токийских дорого и шоссе. Парень придерживает мотоцикл ногами с двух сторон, чтобы не завалиться в бок, когда Ватанабе забирается сзади, — Всё? Уселась? Сора поправляет шлем и немного боязливо отвечает: — Типо. А держаться за тебя? — Конечно, если не хочешь свалиться по дороге. — Тогда извини, я тебя полапаю немного. Ватанабе теплая. От бедер, сжавшие его талию, до рук, которые сцепились в замок на груди. Риндо был закаленным, потому холод начала весны ему был не по чем. На нем лишь форма и тонкая термуха, не дававшая ему замерзнуть насмерть. Потому Хайтани немного вздрагивает, прогибаясь в спине, когда чувствует мурашки от жара позади. — Всё нормально? — беспокоится Сора, положив подбородок на плечо. — Терпеть не могу ездить с кем-то. — Один разочек. Меня никогда не катали. — Даже отец? — Даже он. Риндо считает, что это равноценный обмен, так как никого кроме брата, он не катал на своём байке. Этот день определенно лучший за последние месяцы. Потому что Сора наконец исполнила давнюю мечту. Ну как мечту… Желание. Весенний ветер обдувает кожу. В нос ударяет знакомый одеколон. Видимо, Хайтани пользуются одним и тем же. Сора прислоняется виском к плечу, ничего не говоря. Знает, что своей болтовней только сильней разозлит и так напряженно Хайтани. Но почему-то ей было так спокойно. Проносятся мимо здания, машины и люди. Набравшись смелости, Сора отпускает одну руку. Не выставляет её сильно в сторону, а ладонь ставить по направлению ветру. И чувствует его. Рукой она повторяет линию проносящихся ограждений. Риндо видит в боковом стекле движение Ватанабе, но ничего не говорит. Пусть наслаждается поездкой, ради нее он даже не гонит на высокой скорости. Злость и раздражение постепенно уходят, прямо пропорционально теплу, наполняющее его тело. К сожалению, это ненадолго. Риндо знает, что она пока что слишком добрая. Ключевое словно — пока. Байк останавливается у большого серого здания. У хода стоят люди в форме «Рокухара тандай» и «Свастонов-канто». Если никто не дерется, значит, это та самая общая поисковая операция. И настроение Сору начинает стремительно падает в Марианскую впадину. — Приехали, — отзывается Риндо, глуша движок. Сора спрыгивает на землю. Сразу стало холодней. Этот холод сводит поджилки, пробирается под ребра, и девушка крупно вздрагивает всем телом. — Тебе помочь? — спрашивает Хайтани, тоже спрыгнув на землю. — Волосы зацепились за застежку. Видимо, намотались из-за ветра, — начинает нервничать Ватанабе. Она видит людей, их взгляды и напряжение при встрече с её. Ей страшно. И этот страх замечает Хайтани. Делая шаг ближе, парень начинает говорить на грани шепота: — Слушай внимательно, — его пальцы начинают осторожно расплетать волосы с застежки, — Сейчас от тебя зависит, будешь ли полезной совместной операции. Слежка за тобой дала свои плоды. «Свастоны-канто» нашли того вчерашнего упырка, который тёрся с тобой. Мы с Раном выставили так, что ты работала по нашему приказу. Санзу не верит. Захочет проверить. Будь готова, и не делай ошибок. Я попытаюсь тебя прикрыть, если что, но сегодня ты должна сама за себя постоять. — Ран здесь? — Нет. Занят другой твоей просьбой. Сегодня тебе придется положиться только на меня. И улыбается. Дерзко, обнажая клык. Риндо улыбался ей, снимая с взъерошенной головы шлем. А затем прихлопнул по плечу, чутка встряхнув. — Будь спокойной и сильной, как на собрании. Ты тогда хорошо справилась. Справишься сегодня так же хорошо? — Справлюсь. — Вот и хорошо, — это были последние слова, которые сказал ей Риндо, прежде чем отправить в её персональный ад. Пятиэтажное здание. Блочное, серое. Со стороны походило на обычный офис. На первом этаже закусочная и ключная мастерская. Ничего особенного. Идеальное место для того, чтобы спрятать что-то. Люди «Рокухара тандай» встречают Риндо ровными спинами и тяжелыми взглядами. Ватанабе держится ближе к Хайтани, но сама старается держать гордый вид. Страх заталкивают себе поглубже в глотку. Лестница. Два пролета. Третий этаж. Сора видит испуганные лица арендодателей других этажей. Этих людей Риндо словно не замечает. Только холодное равнодушие и концентрация на деле. В коридоре собрались люди обоих группировок, зло поглядывающих друг на друга. А за дверью слышатся крики. — Мы пришли, — спокойно отозвался Риндо, проходя в большую комнату. За ним Ватанабе мышкой, — Я надеюсь, вы никого еще не поубивали. — Хайтани, чё ты такой долгий, а? Всё веселье пропустил. — Ну хоть ты повеселился, Шион. Этого человека Сора не знала. Он не появился на собрании Трех Небожителей. И хорошо. Потому что вид у этого типа было просто жуткий. У блондина была прическа чем-то похожа на Риндо, только вот младший Хайтани превосходил его во всем. Разве что в бешеном взгляде Шион обыгрывал. Серая форма «Рокухара тандай» была залита кровью. Парень отпускает жертву, оставляя её корчиться от боли на земле. — Так-так, а это та самая девчонка, да? Ожидал чего-то впечатлительнее. — Всем похуй на твое мнение. Она тут для дела, — огрызается Хайтани, — Санзу? Они что-нибудь сказали? — К эффективным методам пока не прибегал. А без них они те еще суки. Языки в жопу засунули. Комната. Позади Санзу окна. Сора не может на глаз определить сколько квадрат, но все стены заставлены ящиками. Какие-то уже успели вскрыть, но вновь накрыли крышками. На полу кровь. И люди. Сора не дернулась. Разве что еще сильнее помрачнела, когда встретилась взглядами с Санзу. — Здравствуй, — срывается с губ нервно. А он скалится. Нет, это не улыбка. Харучиё убирает ногу со своей жертвы, отбрасывая кусок деревяшки в сторону. У окна, рядом с ним, стоял неподвижно человек из «Свастонов-канто» с чехлом. Винтовка? Было похоже на нее. — Что ж, коль приперлась, делай свою работу. Ищейка, — Санзу берет за шкирку жертву, поднимая того над полом и ставя на колени, — Знаком? Можешь понюхать, если не помнишь. Сора подходит ближе, уже привычно для себя переступая тела. Взгляд её черный-черный, нечитаемый. Тот самый, который Санзу запомнил еще с потасовки в квартире. Молодой человек улыбается. Его зубы в крови. Нос разбит. Глаз заплыл, но она всё ещё узнает в нем того красавчика, который обнимал и украл шальной поцелуй с её губ. — Знаком, — подтверждает Ватанабе, — Это близкий друг Айдзу Тетсуо. Судя по его болтовне, он правда хорошо осведомлен о его планах. А это, — Сора показывает на ящики и черный знак на нем, — Эмблема его клана. Люди с этой же отметкой приходили к Тетсуо в «Ханами» неоднократно. У тебя есть такая же татуировка? Ей не отвечают. Только шире улыбаются, глазами говоря, насколько же ему нравится. Санзу закатывает рукав черной рубашки. А там крест с двумя ответвлениями вниз, похожими на гарду катаны. — Ты член Айдзу котецу-кай. Вместе с Тетсуо приехал в Токио. Кто ты ему? Его зам? — Ох… Зря ты это начала… Для лучшей разговорчивости Санзу бьет парня по голове: — Говори давай. Мне не интересно убивать безымянную игрушку. Почему-то Сора пропускает угрозу шрамированного слишком легко. — Какой же ты правда, не разговорчивый. Постоянно приходится обходными путями заставлять выкладывать информацию, — подмечает Сора, опускаясь на корточки перед парнем, — Ладно я не замечала слежку за собой, мне простительно, но неужели ты думаешь, что Тетсуо об этом не знал? Давай на чистоту. Он тебя кинул как разменную монету. — Он не знал о слежке, — рычит в ответ. А Сора шепчет алыми губами, смотря пустыми черными глазами не моргая: — Я знаю, что ты врешь. Она не может сказать при Санзу, что Кавараги все обязательно доложила Тетсуо. Что на собрании обсуждалась судьба Соры. Что через людей пытался с ней связаться — только чтобы не выдать себя. — Или же, Тетсуо всё еще не понял, что я перешла на другую сторону? — наивная догадка. Но в лице напротив, Сора понимает, что это истинна, — Неужели? Тетсуо правда верит, что я всё ещё на его стороне? — Ватанабе. Давай ближе к делу, — звучит голос Риндо позади. Сора вздыхает. В голове одно — если он действительно всё ещё её любит, то какой же удар она нанесет ему, узнай её решение. От этой мысли девушка улыбается. — Что в ящиках? — спрашивает Ватанабе. — Оружие, — отвечает Санзу, — К слову о нем. Надо бы его проверить. Подержи его, — и отпускает тело в руки девушки. Приходится ловить. Парень падет ровно к ней, упираясь окровавленным лицом в белую толстовку. И слышит его шепот: — Он тебя убьет. Точно убьет. Тетсуо тебе не простит мою смерть. — А что так? Если он пустил тебя на это дело как пушечное мясо, то значит точно не важнее меня. Так что мучайся от этой мысли, как я в своё время. Что Тетсуо тебя бросил. Щелчок предохранителя. Выстрел. Даже сама Сора вздрагивает, резко поднимаясь. Парень вскрикнул. Обрушивается без поддержки Ватанабе на пол. Прострелили ногу. А Санзу с легким удивлением произносит: — Хорошие. Без осечек работают. И магазины сразу полные. Зачем вам такой арсенал? Им можно устроить целый гос. переворот. — Войну, — поправляет Ватанабе, — Тетсуо хочет устроить войну. — Заткнись! — рычит, и только плюется кровью. Потому что ничего более у него не получится. Руки позади скованы стяжкой, — Завали пасть, сука, если хочешь живой остаться. Ты думаешь, Хайтани тебя уберегут? Ха-ха! Ты забыла, что он знает столько же, сколько ты о нем. Только вот у тебя опыта в этих играх нету. Риндо получает звонок. — «Брахман» скоро будут здесь. — Отлично, — произносит Сора, оборачиваясь к Хайтани в пол оборота, — Пусть они посмотрят и услышат сами, раз не верят. Риндо много за свои годы успел поведать таких людей. Когда злость становится чернотой в глазах. Когда пробуждаются настоящие личности, то, чего так старательно скрывают. Так и Ватанабе. Она не хороший человек. За ней много грехов. И быть может, имей она чуть больше смелости, она бы стала настоящим «ангелом смерти». В белой одежде и пятнами крови на ней. Жестокой и беспощадной к своим врагам. — Санзу, твой Глава тоже подозревает «Брахман» в сговоре с Тетсуо? Улыбка искажает шрамы. — А что еще можно подумать, если всё дерьмо творится на территории этих уебков? — Логично, — пожала плечами, — Кого Тетсуо хочет в первую очередь уничтожить? — спрашивает уже у парня на полу. Кровь под ним всё расползается уродливым пятном, — Если учесть, что первым, кого Тетсуо предал, это были Хайтани, могу поспорить, что именно их. Скажи, он сильно злился, когда узнал, что я братьев признала своими хозяевами, а не его? — Будь уверена, он придумает самую жестокую смерть для них. То, что они заслужили. — И почему? Что Хайтани сделали, чтобы Тетсуо их так ненавидел? — Сора, — слышит Риндо на задворках сознания, — Это не относится к делу! — ему хотелось уже остановит Ватанабе силой, только вот видит взгляд Санзу. И пистолет в его руке. Заряженный. Уже проверенный в своей эффективности. Санзу наслаждался шоу. Ватанабе, как оказалась, очень даже хороша в этом. Вот только для Соры это не было шоу. Это был её персональный ад. Ярость внутри становится холодом в ладонях. Пустота заполняет вырытую Тетсуо бездну внутри. Ей больно. Сора смотрит на человека, который даже вызывал симпатию к себе. Она помнит, как дарила подарки ему и его девушке. Помнит, как все вместе пили за одним столом. Но в ней не осталось жалости. Почему? Ведь с ней, по сути, не так уж и плохо поступили. Эта злость… Откуда она появилась? — Хайтани убрали его старшего брата. Представляешь? Твои хозяева убийцы с большим послужным списком. «Ханами» — это ресторан старшего брата Тетсуо. Именно из-за новостей, связанных с его старшим братом Тетсуо принял решение бросить Сору посреди Нового года. Сора вспоминает, как лёжа в лужах талого снега, она слышала слова Хайтани «убрать так же, как старшего». Сора внезапно улыбается. Только одно половиной лица. — И самым ненавистным людям он отдал самого любимого человека. Правду говорят, от любви до ненависти — один шаг. Но ты не ответил на вопрос. Скажи, Тетсуо работает на «Брахман» или же использует их? Нет. Он не мог ответить на этот вопрос. Сора знала правду. Видела её в глазах напротив, но ей нужно было подтверждение. Вслух. И чтобы услышал доверенный «Свастонов-канто». Это было просто необходимо. Как воздух. Иначе именно она окажется главной подозреваемой. Дуло пистолета утыкается в затылок. — Давай, сволочь, говори, если не хочешь видеть ошмётки своих мозгов. Что можно увидеть в человеке за шаг перед смертью? Смерть… Черт! А вдруг он правда его убьет. Сора делает слишком рваный вдох. Она не может повернуться, чтобы убедиться в близости Риндо. Она не слышит его слов. Не чувствует присутствия, хотя слышала только Шиона, который вышел из комнаты. Вот, о чем Риндо говорил. Она сегодня сама за себя. На передовой со своей совестью. И эту заминку парень на коленях видит слишком хорошо. — Пусть Сора сама это скажет, раз уже обо всём догадалась. Ресницы хлопнули. Пистолет направляют на нее. Наверное, только из-за шока Сора просто не успевает среагировать. Слышит позади шаг. Это Риндо? Не надо. Не иди. Что чувствуешь, когда на тебя направлено дуло с пулей? Сора чувствует себя как никогда одинокой. Но Санзу не стреляет. Только на указательном пальцы проворачивает пистолет, протягивая его девушке. — Он до сих пор верит в твою преданность. Докажи ему обратное. Вот оно. Сора вспоминает слова Риндо. Его шаги позади и тепло. Дыхание щекочет шею, а шепот поёт колыбельные. — Бери, — произносит Хайтани с нажимом. И Сора повинуется. Вместе с тяжестью оружия она ощущает слабость. Луком и стрелами люди убивали друг друга веками, но она не ощущала такой жуткой, обескураживающей слабости. Левой рукой. Левой рукой она сжимает лук с длинным утяжелителем для баланса. Ощущение, как будто на вытянутой руке держишь лопату с налипшей землей на конце. Дуло короткое, но ощущение похожее. Видимо, такова тяжесть отбираемой человеческой жизни. — Предохранитель. Сора повинуется. Ощущает плечом его грудь. Под низ, там, где по правилам должна была быть вторая рука, опускается ладонь Риндо. Вот его поддержка. Чтобы рука не дрогнула в нужный момент. — «Брахман» пришли посмотреть! — радостно кричит Шион, опуская людей в балахонах. Это отличный план спровоцировать Тетсуо на действия. Если она выстрелит на глазах у «Брахман» они тут же доложат об этом Тетсуо. Убить его подчиненного. Убить его друга. И это должна сделать именно Сора. Санзу наблюдает. Это её крещение. — Я не хочу быть убийцей… — Боишься? — шепот на ушко. — Себя. Её отец сидел за убийство. Сора не хочет быть как отец. Но судя по действиям, она идет буквально по его следам. — Я буду добрым хозяином. Выстрел. Отдача. Кровь брызнула на белую худи. Гильза звонко упала на пол. В плечо. Вакаса с равнодушием наблюдает. Даже не дернулся. Как и не дернулся, когда Санзу потянулся к чехлу в руках подчиненного. Риндо тянет на себя. — «Брахманы», смотрите, что будет, если перейти дорогу «Свастонам-канто»! Буквально заключает Сору в объятия, продолжая вместе с ней держать пистолет. А затем катана сносит голову. Глаза закрываются. Ничего не видит. Ничего не слышит. Только чувствует, как утаскивают из этого страшного места. Всё продолжает сжимать чертов пистолет в левой руке, не способная успокоиться. Вдохнуть было невозможно. Как только воздух заполнял легкие, он становился кровью, заставляя тонуть. Ледяные руки накрывают теплые. Риндо осторожно пытается разжать одеревеневшие пальцы. Сора понимает отдалённо, что если дернется слишком сильно, пуля может попасть в живот. И от представленной картины её мутит. Хайтани забирает оружие из рук. Уводит дальше, где точно никто не увидит. Холод. Сора приходит в себя только на улице. Вдох. Выдох. Распахивая глаза, она видит Риндо. Сквозь вату доносится его голос, и пускай понимает, что не слышит, продолжал долбиться сквозь эту стену защитной реакции. Вдох. Выдох. Собственные ладони накрывают лицо. И чувствует на нем влагу. — Я плачу? — наивный до коликов в животе вопрос. Но она правда не понимает, — Это ведь не кровь? — Нет. Не кровь. Снимай толстовку. — Я замерзну. — Не замерзнешь. Обещаю. Давай. Руки наверх поднимай. Умница, — вместо возмущений, брезгливых взглядов или обидных слов, Хайтани только выворачивает испачканную толстовку. Проверяет, не отпечаталась ли кровь с внутренний стороны, — Так никто не заметит. Ты же не захочешь её сейчас одевать на себя, да? Блин, у меня ничего нету из верхней. Голодная? — А? — Есть хочешь? Хотя, тебе бы чего-нибудь выпить теплого. Кофе любишь? — Да… — Хорошо, там и посидим, пока Ран не приехал. Толстовка побудет пока у меня. Но боюсь, от нее пятна крови вряд ли отстираются. Кстати, поэтому мы с братом всегда в черной форме работаем. Пятна меньше видны. Договорились? — Ладно… — Сора. Ничерта не работает! Ничего не помогает. Риндо сам скоро в панику впадет. Потому что Ватанабе ни живая, ни мертвая. У нее совершенно пустой взгляд, словно она там потеряла голову, а не гандон, посмевший прикасаться к чужому. Она ничего не слышит. Она смотрит сквозь него. И Риндо это не нравится. Он берет её лицо в ладони. — Сора, — повторяет, заставляя смотреть точно в глаза, — Ты молодец. Ты хорошо справилась. Вспомни о том, какую боль тебе причинил Тетсуо. Вспомни, сколько слез ты пролила из-за него. Почему ты сейчас плачешь? Разве он заслужил, чтобы по нему плакали? У него пальцы грубые и шершавые. А лицо у нее нежное. Тонкое, словно бумага. Надави посильней, и порвется. Слезы горячие. Их он осторожно стирает с глаз, всё продолжая говорит: — Так было нужно. Да, наши руки уже по локоть в крови, но в конце концов тебе тоже придется их замарать. И это нормально. Мы с братом хотим, чтобы ты этому научилась. Сегодня твою руку держал я, а завтра — ты. Никогда бы Сора не подумала, что после убийства своего знакомого будет сидеть у окошка в кофейне перед огромной чашкой кофе с рисунком гребанного сердечка. Сознание постепенно приходит в себя. Уже может ориентироваться в пространстве, понимать последствия, только рвотный позыв так и норовит скрутить живот при мысли об открытой гортани. — Это ты так крови испугалась? Каждый месяц такие панички ловишь? — Ха-ха, только после тебя, — язвит в ответ и криво улыбается. Сора никогда не подумала бы, что Риндо мог быть таким… Заботливым. Он умел подбирать нужные слова, он умел вовремя тупыми шутками перекинуть внимание с плохой темы, думал о комфорте. Сора не понимает, чем успела заслужить такое отношение к себе. Надо бы насторожиться, но за сегодня успела так устать… Девушка достает из кармана телефон: — Кстати, я, пожалуй, запишу это место. Здесь действительно вкусный кофе. — Обычный. — У тебя обычный, потому что заказал обычный американо. Черт, как ты его вообще пьешь. Тем более со льдом. — Я закаленный. — Ага, отмороженный. Я не в обиду, извини. — Отморозила здесь только ты свою жопу. Сопли подотри. — Вообще-то, я старше тебя, а ты со мной как с ребенком обращаешься. — Ран тоже старше меня, но мне же всё равно приходится задницу подтирать. — Даже знать не желаю. Сладкий. Вкус клубники и банана. Терпкость кофейного шота. Мягкая молочная пенка. Вот её награда за хорошо проделанную работу. Вот цена её стараниям и словам. Последствие её выбора. Видимо, Хайтани действительно пытаются её чему-то научить, что после такого аморального поступка заливают её совесть сахарным сиропом и добрыми словами. Кнут на ней испытали. Теперь испытывают пряник. Но Сора старается поскорее отогнать подозрительные мысли. Желание насладиться присутствием Риндо было куда сильнее, чем желание всё проанализировать. — Опять думаешь много, — подмечает младший Хайтани, отрываясь от телефона. Сора поднимает взгляд. Чтобы не привлекать внимание, парень снял тонкую форменную куртку. Под ней — обтягивающая черная кофта. Вот как он не замерзал всё это время. — Мы бы могли использовать того парня более эффективно. По сути, он ничего не сказал дельного. Но попытался меня подставить перед Санзу. Я понимаю, что только его смертью могла отвести от себя подозрения, но меня не оставляет мысль… Что Тетсуо не знал. Что, если мы его переоценили? И к тому же, оружие — его клана. Это можно использовать. — Сора, подумай об этом всём завтра, хорошо? У тебя уже из ушей дым повалит скоро. — У меня плохое предчувствие. Риндо умолк. Ему было бы пора начать верить каждому слову и мысли Ватанабе, но патриархальные установки не позволяли. Девочка просто переволновалась. Это всё — её нервы. А делу нужна холодная голова. Только вот почему-то собственное сердце и душа отозвались её словам. — Чего ты боишься? — Если Тетсуо до этого действовал не из ненависти, то что он сделает, когда я действительно разобью ему сердце? Как он отреагирует, когда узнает, что я убила его друга? Что я теперь верна вам. Я боюсь его гнева. Но вместо слов поддержки или опровержения причин её страха, Риндо только расплывчато произносит: — Давай доживем до завтра. У Соры очень плохое предчувствие, словно до завтра не доживет. Тяжелую атмосферу прерывает внезапно остановившийся автомобиль, прямо перед окнами кафешки. Оттуда скорее выскакивает никто иной, как старший Хайтани. — А вот и он, — отозвался Риндо, куда развязнее растягиваясь на стуле. Сора отхлебнула из чашки, в очередной раз удивляясь за этот день. Прямо с порога Ран начала свой рассказ: — Вы не поверите, что только что произошло. Сегодня не день, а сюр какой-то, — парень берет с соседнего столика стул и садится третьим, забирая стакан с американо и отхлебывая из него пару больших глотков, — Фу, санина. — Нахер пошел. — Бля, вот только с него слез! Ватанабе, ты почему не предупредила нас о своем отце? — в ответ ему только хлопают ресницами, — Я, значит, поехал сегодня по твоей вчерашней просьбе. Выбиванием долгов и дани у нас занимается определенная группа. Вот значит я к ребятам приехал утром, а их всех под чистую разъебали. Да и не просто кто-то, как группа гребанных якудза. Все в костюмах, размалеванные, прямо как в фильмах их показывают. Меня уже хотели вдовесок отмудохать, но я, к счастью, хорошо языком умею работать. Спрашиваю у них, кто и зачем. А они твоего отца вспомнили и пригрозили, если еще какие-то движения в его сторону будут, поубивают нахрен всех. Так блять, самое забавное во всем этом цирке другое. Эти мужики знаешь откуда были, Риндо? Из Сумиёси-кай, а это уже сейчас вторая по численности группировка знаешь какого района? Правильно, Минато! Где, собственно, блять, мы. Это пиздец, Рин-Рин, кого мы к себе пригрели?! — Хватит орать, Ран, ты всех распугал уже. А Сора от ужаса только сжала голову ладонями и уткнулась в стол. С её стороны раздавался нервный смех. — А у вас как дела? — будничным тоном, так и улыбаясь еще мило-мило. Обычно, степень дня Ватанабе ранжировала на: хороший, обычный, плохо. Но сейчас, появился четвертая оценка — пиздец. Как день первой встречи с Хайтани, как собрание Трёх Небожителей, так и сейчас. День просто пиздец. Сора словно находится в другой реальности. Только час назад она держала пистолет, а теперь этими руками сжимала белую чашку с кофе. Только час назад она разговаривала с одним человеком, а теперь наблюдает за бурной дискуссией двух братьев. — Теперь я полностью верю угрозам её отца. — Пока с Ватанабе всё нормально, можем не париться. — Ну что за чудная семейка. С виду законопослушные граждане, а оказывается столько скелетов в шкафу. И всё это было под слоем смеха и шутки. Словно действительно сегодня ничего особенного не произошло. Сора не встревает. Сора молчит, потому что это только её дело, как она относится к своим поступкам. Она не должна портить настроение Хайтани своими тяжелыми думами. Всё, что она ответила, допивая кофе, это: — У каждого есть свои скелеты в шкафу. Открывать его двери — отдельное дело каждого. — Блин, ну ты хотя бы намекни, какие еще у тебя есть секреты, — всё не унимался Ран. Он улыбается хитро, сладко, глаза свои прищуривая и локтем опуская на стол. Подается ближе, буквально соблазняя хмурую Ватанабе, — Может быть, твой отец какая-нибудь шишка в мире якудза? А может быть, твоя мама наемная убийца? Или, к примеру, ты таким подрабатываешь? — Ран, — предупреждает Сора. — Ладно-ладно. В женщине должна быть загадка. Согласен. Так что, какие планы дальше? Сидим ждем новостей? Сора поднимается со своего места, забирая рюкзак с подоконника: — Я домой. — Ран, отвези её домой, — Риндо тоже поднимается с места. — Эх, я ведь только пришел, а вы уже меня бросаете… — Не бросаем, Ватанабе с тобой поедет. — Я могу сама, на метро. — Не глупи. Сейчас за тобой будет особо сильная слежка. «Брахман» должны были уже сообщить Тетсуо о твоем поступке. Ты же не хочешь, чтобы он случайно поймал тебя на улице и пустил пулю в лоб? — Не хочу. — Тогда поезжай с Раном. И будь на связи. Сделай звонок максимальным при мне. — Риндо, да поняла я всё. — Я сказал показывай. От приказного тона девушка перед ним даже сжалась. Испугалась. Правильно. Пусть боится. Пускай не забывает, что за проявленной добротой скрывается истина. А она далеко не так дружелюбна, как Ватанабе на то хотелось верить. Дверь за старшим Хайтани захлопнулась. Сора сидит на переднем, так как именно туда её заставили сесть. Ей безумно неловко, хотелось вернуться на свое привычное место и забиться в угол, прислонившись виском к двери. Но не сегодня. Рюкзак лежит в ногах. Рядом возится Хайтани, заводя мотор, даже не смотря на нее. — Я думала, водить умеет только Риндо. — Вообще-то, я первый получил права. Старших нужно уважать, вот и заставляю Риндо бесплатно подрабатывать водителем. — Машина, получается, твоя? — Именно. Риндо больше любит на мотоцикле разъезжать. Ну а зимой вместе гоняем. — Ясно. Разговор не клеился. У Рана, несмотря на случившееся происшествие, было достаточно хорошее настроение. Почему? Видимо, месть Тетсуо шла по плану. От чего же тогда у нее на душе кошки скребутся? Ей жалко убитого? Ей жалко себя? Слезы предательски выступили на глазах. Но Сора скрывает их за неловкой чесоткой, да отворачивается к окну. Не смотрит на Хайтани за рулем. Какая же она плакса. — Риндо не захотел мне говорить, — пытается начать. Только не уверена, что за такой вопрос не получит по лицу. — Про что? — Вы убили старшего брата Тетсуо? Молчание. Останавливаются на светофоре. — Ваши слова будут для меня единственной истиной, но если я узнаю, что вы меня обманете, будь уверен, я такого не прощу. — Знаком с этим. — Пожалуйста. Мне это важно знать. — Лучше бы ты так в постели умоляла… — шипит Хайтани тихо. Сора не обращает внимание на недовольство. Внутри нее пустота — настоящая зима, только холодная честность. — Мы не убивали его. Слово «убрать» — не всегда значит убийство, запомни это. Это дело очень давнее, еще времен «Поднебесья». — «Поднебесье»? — До «Рокухара тандай» мы с Какучо и Шионом были там. — А почему сейчас «Поднебесья» нету? — Главу застрелили в битве. Догадаешься сама чьим оружием? Зеленый. Их движение возобновилось. — Оружием Айдзу котецу-кан? И продал это оружие старший брат Тетсуо? — Умница. — Вот, как вам удалось найти этот склад. Вы уже имели дело с этим… — Как хорошо у тебя мозги работают. — Тогда, что вы с ним сделали? — Не скажу. — Почему? — Потому что пока не доказала, что имеешь право знать. Оу, это задевает её самолюбие. Разве она не многим уже пожертвовала, ради доверия Хайтани? Её слова — пустое место? Как, собственно, и их. Братья прощупывают её дно. Ищут двойное. Думают, найдут там чего интересное. Только вот Сора сама себя не знает. А может просто игнорирует? Как игнорировала все красные флаги, связанные с Тетсуо. Как игнорирует всё связанное с темной стороной своей семьи. Как старается забыть свою темную часть. Потому что её руки словно созданы для оружия. Тоже самое родное Сора ощутила, когда впервые натянула тетиву лука. Если бы Риндо не держал руку, он бы увидел, что дрожи в них не было. Когда машина останавливается у дома, Ран почему-то оглядывается по сторонам. Брови хмурит. Недоволен. — Позвони, когда доберешься до дома. — Ты встал почти у подъезда. — Я сказал, позвони мне, когда закроешь за собой дверь и убедишься, что дома никого нету. — Может, если ты так боишься, сам поднимешься? — Сора. Будь послушной. — Хорошо, хозяин. Как прикажете, — только ни капли уважения в словах её не было. Только насмешка. Злость. Захлопнула за собой дверь, закидывая рюкзак на плечо. Холодно. Толстовку забрал Риндо. Так и бредет Ватанабе домой, мрачная, уставшая. Ноги несут её по заученному маршруту, который могла бы пройти закрытыми глазами. Ей казалось, что именно что с завязанными глазами шла домой. Ничего не видит. Ничего не слышит. Хотелось просто спрятаться. И, может быть, что-нибудь разбить об голову старшего Хайтани. — Пф! Не имею права. У нас демократия в стране, сучара, права у нас равные, — зло шипит сама себе, доставая из кармана рюкзака ключи от дома, — В следующий раз разолью сок в салоне. Дверь захлопнулась. В гостиной горит свет. — Я дома! Рюкзак скидывают на тумбочку у входа. Молнию расстёгивает на ботинках. — Маркис! Тебя кормили? — Да, я покормил его! И мир для Соры падает в бездну. Крик подступает к горлу и застревает там. Сора чувствует кровь и вкус его губ. Мир стал настолько четким, что голова заболела в тот же миг. Шаг. Ещё. Вот бы Риндо ей переломал их, а не руку. Потому что это лучше, чем его видеть. Тетсуо не изменился. Разве что уставшим больше стал. Круги темные под глазами оттеняли черные волосы и белую кожу. Сидит на диване, а на коленях — мурчащий кот. — Маркис все еще помнит меня, — с улыбкой произносит Айдзу. А ей хочется умереть. Все мысли вылетают из головы, как пуля навылет. Это конец. Её персональный финиш в этой истории. То, чего Сора столько времени добивалась, прямо перед ней. Только вот шага сделать не может. Замерла посреди комнаты. Выпучила глаза, как на увиденного призрака. Сердце бьется о ребра, и Сора не понимает, оно хочет её убить или кинуться в его объятия. Потому что она так скучала. Она столько слёз выплакала, и столько боли вытерпела. На её коже следы Хайтани — пальцев на руках не хватит их пересчитать. И так хочется дать волю слезам. Прокричать всё, о чем так хотелось. Закончить всё. И просто услышать ответ. Возможно, он бы что-то изменил. — Знаешь, я так соскучился. Не плачь, Сора. Не смей себя жалеть. Не смей предавать. Ты сделала выбор. Так будь ему верной. Это ведь твоё всё! Вся твоя личность построена на вере в правду. В то, что ты считаешь правдой. — Ты знаешь, как мне было тяжело?.. — только и получилось выдавить сиплым голосом. Сопли тут же потекли уродливо, Сора шмыгает носом, сглатывая комок. Дышит через рот, чувствуя на вкус его запах. Его одеколон и сигаретный дым, — Ты знаешь, как сильно я тебя ненавижу? — Я не успел тебя во всё посвятить. Прости меня. — Прости? И это всё? Ты сказал им бить меня. Ты продал им меня! Оставил совсем одну… Тетсуо, какое здесь «прости»?! Кот недовольно мяукнул, когда парень укладывает его в сторону. А затем поднимается. — Не смей подходить ко мне! — Ты хотела видеть меня. Ты ради встречи со мной убила моего лучшего друга. Так что изменилось? Чего ты боишься. Я тебя не трону. Сора… А Сора отшатывается от его протянутой руки, как от удара. Глаза её стали как талые лужи, в которых валялась избитая и брошенная. Губы кривятся, как она кривилась на заднем сидении, сжимая сломанную руку. У него пальцы холодные. Касается шеи. Медленно оттягивает ворот черной водолазки вниз. И касается синяков. Первая слезинка срывается с ресниц. От нее больно так же, как от лопающегося сосуда в глазу. — Они до этого никогда женщин не били. Я надеялся, что и тебя не тронут. — На что ты еще наделся? На то, что я прощу тебя? Что дам еще один шанс? А может быть, ты верил, что буду любить всё это время так же сильно, как тогда? — Но я же любил. — Врешь. — А может это ты не хочешь просто верить? Я знаю, что слабость ты, Сора, не воспринимаешь как любовь. Но таков я. Слабый, мерзкий человек, который без тебя не может. — Врешь. Была бы я тебе действительно важной, ты бы меня не бросал. — Разве тебе нравится такая жизнь? — его руки накрывают лицо, обнимая его, и шепчут, клеймя душу, — Ты убийца, Сора. — Нет, — одними губами отвечает, — Я не убила его. — Ты убила его. Из-за тебя он умер. И знаешь… У меня есть для тебя подарок. Он роется во внутреннем кармане кожаной куртки. Что-то звякнуло. На ладони он протягает ей гильзу. — Впредь, не теряй её. Поблагодари потом Вакасу. Храни её у себя под сердцем, Сора, как память о твоей первой выпущенной в человека пуле. Но подарок не принимают. Удар — как пощечина. Гильза звонко катится по полу, теряясь в мебели. Рука болит от удара. Тетсуо поднимает на неё взгляд. Черные-черные глаза. Без света в них. Над ними тишина и черное небо. У нее нет слов, которых бы хотела сказать ему. Зачем хотела встречи? Зачем ей было это необходимо? Стоя перед ним, ощущая живое тепло, Сора ничего не чувствует кроме безграничного холода внутри. — Я сделала свой выбор, Тетсуо. И он не в пользу тебя. Всё доброе, что было в этом темном человеке, сползает как масло с холста. Сора испытывает наслаждение, наблюдая, как взгляд становится холодным, отстранённым и пустым, в точности как у нее самой. Слез больше не было. Сора улыбается. — После меня они избавятся и от тебя. — Тогда давай играть как можно дольше, милый. Сделай из меня идеальное оружие. Мелодия звонка ударяет по нервам — как взрыв динамита над ухом. Взрыв. Напряжение выстреливает как пружина. Её могли бить дубинками, ногами, хоть стреляйте в нее, но самым болезненным всегда останется — его губы. И Сора целует его. Буквально вгрызается в губы, обхватывая шею. Хочет задушить. Хочет оставить следы своих когтей на лице. Зубы стучат о железное колечко. Поцелуй — на вкус кровь. Кровавая помада растекается на его лице шальными мазками. Ещё. Сильней. Ей хочется откусить ему язык. Рычит сквозь поцелуй, ощущая настоящую агонию внутри. Голова взрывается. Сердце рассыпается пеплом, а под ногами — пустота. В его руках нет поддержки, знает, отпустит в нужный момент, когда сама разожмет руки на его шее. Ей хочется его убить. Телефон не прекращает трезвонить в кармане. Давай же… Быстрее… Приди и спаси её от этого ада. Потому что вспоминать вкус его губы — самое ненавистное. Словно целуется с горстью разбитого стекла. Тетсуо улыбается. Дверь распахнулась. Сора чувствует, как в кармане куртки лежит что-то твердое. Слишком поздно доходит. Не получается задержать Тетсуо. — Сора! Выстрел. Она ждет боль. Ждет привкус собственной крови, но ничего не происходит. — Я верю тебе, Сора. Что ты не убивала его. Но выстрелила. Я тоже выстрелил. Так что, мы в расчете, любимая. Сора смотрит на капли крови, падающие на пол, и чувствует чужие губы на щеке. — Я всегда готов выполнить любую твою просьбу. Хочешь стать настоящим оружием? Я сделаю тебя самым наилучшим, — а затем на ухо шепчет, — Я знал, что не ошибся в тебе. Еще один короткий поцелуй. В его руках всё еще был пистолет, когда берет лицо вновь в ладони. Губы коротко прижимаются ко лбу. Тетсуо улыбается. — Удачи, любимая. И пускай выиграет из нас сильнейший. Он уходит, как «смерть». Черный падший ангел с улыбкой на лице. А Сора стоит, ни живая, ни мертвая. Телефон давно перестал греметь. Она наконец делает судорожный вдох. Словно до этого вовсе не дышала. И падает на пол. Больно бьется коленями, начиная истошно кричать. Бьет об пол ладонями, а хочется ударить себя по лицу. Больная. Она больше всех ненавидит себя! Потому что не может даже сдвинуться с места, видя окровавленные руки Рана. Сора плачет. Всё не перестает говорить, даже после того, как сумела вызвать скорую. Она не успокаивается, когда слышит ответ. — Ну что ты всё слезы льешь… — шепчет Ран. Лежать на её бедрах оказалась удобно. Очень даже. У нее руки такие нежные-нежные, мягко оглаживают лицо. И всё плачет. — Я виновата. Я не справилась. Я не смогла. — Ты смогла его разлюбить. Это уже подвиг, Сора. Глаза у нее черные-черные, а в них звезды. Они падают, как кометы, разбиваясь об его высокий лоб. Ран поднимает окровавленную ладонь. — У тебя… Помада смазалась. Сегодня она не в человека выстрелила, а себе в висок.I cry like a river Fist fight with the mirror I guess life ain't all glitter I wish I never met you It takes time to get bigger Shine bright, find a rhythm And I'll try not be bitter I just wish I never met you But it's a little too late Oh Wonder — I Wish I Never Met You