Rolling in the Deep

24 июня 2008 года. Mood: JONY, ANNA ASTI — Как любовь твою понять? Это больно. Щека противно покалывала. Иголки впивались в нервы, попадая точно в сердце. Это оказывается больно — оставаться одиноким. Братья никогда не конкурировали между собой. Положение обоих устраивало. Риндо всегда чувствовал и знал свою важность для Рана. Однако, никто не подозревал, что их любовные интересны сойдутся на одной единственной личности. В голове до сих пор не укладывалось. Как такое возможно? Видимо, Хайтани слишком были похожи друг на друга, раз и в любви сошлись на одном. Делиться, как обычно? Риндо не знал. Впервые ему захотелось отобрать лидерство. Заполучить сердце одной единственной, и отдать взамен своё. Ему отказали. Почему? Это ведь Риндо настоял поехать сюда! Он продолжал присматривать за Ватанабе, он был рядом с ней в самые тяжелые моменты. Сора ненавидела его за промедление. И вот он не смолчал. Какой итог? Щека болит. Почему все его попытки достучаться до её сердца сталкиваются с непреодолимой стеной. Почему его протянутую руку отталкивают? Ран говорит, что на женское «нет» есть тысяча «да». Она убежит, а ты пойди за ней. Она скажет не хочет, а ты заставь её захотеть, пробей защиты и оба получите кайф. Однако, с Сорой так не работает. Им обоим важна взаимность, искренность Ватанабе. Почему она его ударила? Он был слишком груб? Не вовремя? Каким образом у Рана всегда получалось найти нужный подход? А подходит ли Риндо Соре? Нужен ли он ей? Миллиарды мыслей пчелиным роем заметались в его черепной коробке. В нем не было сомнений, Сора возьмет Рана за руку. Она ответит на его признание. Будет ластиться к его рукам, что оставляли на ней синяки. Она доверится человеку, который неоднократно её пытался убить. Риндо не отрицает своих оплошностей. Но почему сразу бить? Проще говоря, Риндо разбили сердце. С «Ханами» слишком много воспоминаний. Они наваливаются на него непреодолимым грузом, как лавина, и Хайтани под ней задыхается. Его оглушает музыка, толпа и свет. И сакура над головой. Тошнотворный порыв Риндо топит в алкоголе. Благо, персонал все еще его помнит. И как уж не вспомнить, когда к тебе подходит человек с таким жутким взглядом. Не снимая круглых очков, Хайтани берется за первый шот. Точно знает, что пожалеет об этом, но в данную секунду, в мгновение мироздания, ему необходимо заглушить это страшное наваждение. Сору хотелось съесть. Растерзать. Порвать на куски. Каждый поглотить. Быть может хоть так она останется с ним. И ведь головой Хайтани всё отлично понимает. У нее были причины его ненавидеть. Она наставляла на него пистолет. Она убегала за своей местью, оставив его там. Посреди поля боя. Одного. Ему это в новинку. Ведь Хайтани — дуо игроки. Всегда вместе. Никогда одни. И еще. Еще. И еще. Самый крепкий алкоголь жидким огнем сжигает внутренности. Сколько ему необходимо выпить, чтобы к чертовой матери забыть её лик? Разбитая в хлам губа, покрасневшие глаза и растекшийся уродливым пятном синяк. Риндо рад, что Дракен вовремя оттащил Ватанабе. Иначе бы Саус её бы убил. Убил. Риндо в ужасе и залпом закидывает себя еще один шот. Пока по пальцам мог пересчитать, значит мало. Бармен в шоке продолжает исполнять приказы. Видел отлично, не нальет — прибьют. От того продолжает наливать чистый абсент, не разбавленный даже соком. А опьянение всё не приходит. Риндо утыкается в сложенные руки, мысленно умоляя не видеть сейчас довольное лицо Хайтани. Ему страшно увидеть их переплетенные пальцы. Риндо жмурится до разноцветных мушек перед глазами. Сквозь шум музыки и праздной жизни, он слышит родной голос. — Риндо? — осторожно зовет его Сора. Ладонь неуверенно касается напряженного плеча. А Риндо всё сидит за барной стойкой, уткнувшись лбом в руки, и всё же устремляет свой взгляд на нее. Волосы стали вновь мокрыми. Пахло сигаретами. — Ты начала курить? — первое, что спрашивает. Ватанабе улыбается горько. И ведь правда, в этой реальности она еще держалась от слива стресса никотином. — С вами как тут не начать, — бурчит Сора, все же решив обратить внимание на пустые стопки, — Риндо… Ты когда успел?.. — Сейчас, — кивает Хайтани, ощущая наконец головокружение. Как приятно наблюдать за её волнением. Как в лице меняется. Фурия просыпается. Кричит на бармена, который додумался начать гостя чистым абсентом. Как в него это вообще влезло?! И до сих пор не умер. Ватанабе взмахивает руками. В горле застывает возмущение, но то спадает, как и руки по швам. — Черт с тобой. Помнишь, я обещала с тобой выпить? Сегодня настал этот день. Налей мне виски с колой, — командует управляющая подчиненному, — Не смотри на меня таким взглядом. Я не буду глушить в себя чистый спирт. По кусочкам и так собирать будут. Бокал для виски удобно ложится в её ладонь. Пару глотков. Сладость не перекрывает жар алкоголя в гортани. А Риндо всё смотрит на нее неотрывно, замечая, как плоха стала её губа. Точно целовалась. И судя по её настроению, точно нашли общий язык. Потому, едва ли способный скрыть свою обиду, Риндо бросает: — Где Ран? Ватанабе игнорирует этот выпад. Ответ честный. — Разговаривает с вашими людьми. Убирают всю возможную слежку с меня и Роппонги. Не хорошо, если нас увидят вместе сейчас, — но говорит о делах сейчас, будучи совсем не в той кондиции, Ватанабе не могла. Ей страшно. Внутренности скукожились в один узел под пристальным взглядом Риндо. Сора знала, что он от нее ждет, — Я маленькая истеричная сучка, знаю. — Да, — тут же подтверждает Хайтани. Ей хочется провалиться под землю, но всё же продолжает. — Давай, скажи всё, что обо мне думаешь. Я готова выслушать. Всё можешь выговаривать. Клянусь, больше моя рука никогда не поднимается. Злость разливается странным жаром по всему телу. Голову туманят злые мысли. В страшном наваждении его рука тянется к её лицу, но благо тело вовремя осознает. Не бьет. Лишь притягивает ближе. Левая рука обнимает за лицо, ушко, зарывается в белые влажные пряди, а слова сами срываются с губ. — Чем это существо лучше меня?! Я что, страшный? Хотя нет… Одно лицо на двоих. Так что?! Ростом не вышел?! Почему всегда так?! Он же сволочь последняя… Ты знаешь, что он до последнего не хотел к тебе ехать? Он вообще был против. Он даже не дернулся, когда Саус приказал тебя убить! И что же теперь? Ран для тебя герой? — Нет… Риндо!.. — Что ты там говорила? Скулил под тобой? А я, значит, не собачкой за тобой увивался?! Я не жалею ни об одной минуте рядом с тобой. Но, сука, как же противно… — он резко встряхивает её лицо, придвигаясь ближе. Барный стул скрипнул, но никто не обратит на них внимания. Кругом музыка и блики света, — Я ведь знаю, что он тоже полюбил тебя. Я ведь даже не против этого! Но неужели всё твоё сердце отдано одному Рану? Почему?.. — Всё правда так выглядит со стороны? — только выдыхает осторожно Ватанабе. Сердце в груди стучит с болью. Потому что она действительно несправедливо поступила с ним. Риндо не виноват. Риндо действительно больше всех их делал для отношений. Его взгляд расфокусирован. Алкоголь ударил в голову. — Да, — четко. Без запинок. Позади нее, из коридора, где был выход для персонала, появляется стремительно Ран. Опьянение подхватывает бурный поток обиды, всё же произнося последнее кислотой. — Я Рану всё отдал. Даже твоё сердце. Но в споре я выиграю! Последнее было специально выкрикнуто специально Рану. Старший Хайтани оборачивается, сразу всё понимая. Риндо зло хмурится. — Какой спор? — только и успевает пискнуть девушка, как тут же затыкается кусачим поцелуем, — Ай! — крикнула Сора. Кровь брызнула в рот, создавая страшную смесь из абсента и железа. Зачем сделал? Да черт его знает. Ему просто стало необходимо, как воздух, поцеловать эти разбитые губы. Ран даже не кричит. Лишь подхватывает младшего брата под руку и волочит того к выходу. Не обращает внимания на ругань. Как бьет его. Пытается вывернуть руку. Но ни на того напал младший Хайтани. Его приемы давно выучены и успешно парируются. Таким бешеным клубков криков и ругани братья вываливаются на улицу. Родное Роппонги встречает яркими вывесками и шумом толпы. Только Рану не дают налюбоваться знакомыми местами. Брат не унимался. Приходится его хорошенько встряхнуть. — Если сейчас не успокоишься, я тебя вырублю. И удар мой будет куда сильнее женской пощёчины. На свежем воздухе голову должно отпустить, но Риндо не желает успокаиваться. — А что это ты так заговорил, а?! Она поддалась на твои сладкие речи? Довольный?! Да я сейчас по твоей смазливой роже так заеду… — У нас одна рожа, дурень, — раздраженно бросил Ран, пытаясь нарыть в карманах кардигана брелок от машины. Хлесткий замах. Боль обрушивается совершенной неожиданностью. Ран наступает в лужу, выходя из-под навеса, и в неподдельном ужасе смотрит на Риндо. Зол. По-настоящему зол. — Истеришь хуже бабы, — процедил Ран. И битва началась. Кулаки размахиваются только так. Ключи вылетают из кармана прямиком к ногам Ватанабе, которая только успела выбежать со своим рюкзаком. — Какого черта?.. А Риндо хватает брата за обе косички, резко тянув наверх. Ран покраснел от злости. На черешню стал похож. Охрана всё продолжает стоять у входа. Королей Роппонги разнимать — себе дороже. Так и приходится Ватанабе наблюдать, как Ран едва не кусает Риндо за руку, тем временем наконец подставляя тому подножку. Младший поскальзывается на луже. Сора просто хочет уже всё это закончить. Оказаться в теплой кроватке и уснуть вечным сном. Но вместо этого ей приходится браться за ключи машины братьев. Знает, на какую кнопку ждать. Сигнализация сбрасывается, замки сняты, а Сора спокойно проходит к двери заднего салона. — Заталкивай. Ран повинуется. Риндо мокрым мешком закидывают в салон. — Еще немного и я его телескопкой уебу. Сора лишь кисло улыбается. Отдает ключи Рану, а сама прикладывает обратно салфетку к губе. Кровь всё никак не хотела останавливаться, как и это бесконечный дождь. Mood: Novo Amor, Lowswimmer, Ed Tullett — Alps В машине было тихо. Риндо затих. Прямо как маленький ребенок, стоило оказаться в горизонтальном положении, тут же провалился в сон. У него тоже был очень напряженный день. Но вот Ран не мог себе позволить такую роскошь, как уснуть спокойно. Всё же, он за рулем. Сора молчала. Салфетка пропиталась кровью. На её лице не было безмерной радости воссоединения. Только тяжелые думы. Огни Роппонги отбрасывали тени. Её ресницы медленно пархали. — Как приедем, ложись спать, — звучит голос Рана сквозь мерный шум мотора и печки. Ему тут же хочется повторно заехать по лицу себе. Это должно было звучит как забота, а не приказ. Но Сора всё сразу понимает. Ей не приходится в очередной раз разъяснять простые вещи. Девушка могла бы прямо сейчас погрузиться в дрему, но вместо этого продолжает стоически держать глаза открытыми. — Думала с тобой всё обговорить, но да… Согласна. Лучше поспать. Ты решил проблему слежки? Её голос вновь по родном устал звучит в его пространстве. На заднем сидении Риндо изредка булькает. Продолжает ругаться. — Решил, — коротко ответил Ран, — Но ты всё равно поговори с ним. — Разумеется. Просто он сейчас совсем не в том состоянии. Как он только успел?.. Дурак, — журит его беззлобно. Между ними вновь воцарилась тишина. Вид Рана за рулем автомобиля отзывается с чем-то неописуемо теплым. В игре света и тени на его лице, Сора замечает такое тотальное сходство с тем Раном из сна. Давай же, зачеши волосы пятерней. Усмехнись своей незаконной улыбочкой. Где твоя самоуверенная осанка и эта королевская гордость? Сору оправляют вперед. Девушка помогает с дверями, открывает замок и пропускает братьев внутрь. Риндо вновь подает страдальческий вой, на что затыкается старшим. Ран слишком за сегодня устал, чтобы разбираться с разбитым сердцем младшего. Сора не успела развязать свои мокрые кроссовки, как Хайтани тут же к ней возвращается с обувкой Риндо. — Иди постой под горячим душем. По-отмокай. Можешь даже моими шампунями воспользоваться. Так уж и быть. Из одежды сейчас принесу. Помнишь, где полотенца лежат? Гостеприимный Ран. Где вы еще такого редкого зверя встречали? Когда-то он едва ли не мокрыми тряпками выгонял Ватанабе из их убежища. Сейчас же на его лице лишь эта странная серьезность. Она не шла ему. Вид сожаления и горечи. Сора не удержалась. Её пальцы осторожно касаются ссадин на скуле, едва касаясь. Ран не отстраняется. Только улыбается едко. Понимал, что за дело получил. Потому продолжает молчать. На самом деле ему было приятно. Одно это прикосновение оказалось заменой тысячи слов. — Иди, — тихо подгоняет Хайтани, но вовсе не выгоняет, — Кстати. Где будешь сегодня спать? — А у меня есть выбор? — улыбается хитро Ватанабе. Сладкая нега тягучей патакой стекает по груди и животу. — Ну… — пожал плечами, — Если тебе внезапно станет одиноко на диване, или холодно, всегда готов оказать услугу. Но знай, я люблю поспать подольше. Меня лучше не будить. — Я знаю. Ран честно не вспомнит сейчас, говорил ли ей кто такой факт. Однако, черные глаза смотрят на него с теплотой пережитых столетий вместе. И чем Хайтани заслужил такое счастье? Вроде котят не спасал из-под грузовика. Горячая вода наполняет комнату густым паром. Вода настолько горячая, что собственная кровь в жилах ощущается ледяной. Сора находит в себе силы намылить волосы, но в основном только стоит под кипятком. Он кусает кожу, щиплет как мороз. Она в ванне Хайтани. Слышит, как Ран открыл дверь и сразу закрыл, только оставив сменную одежду. Меньше часа назад он же признался ей в любви. Перешагнул себя, склонил голову и вложил сердце. За стенкой лежит пьяный Риндо, ужравшийся из-за ей неосторожной истерики. Удивительно, как они пришли к такому исходу. Из одежды ей предоставили белую футболку и черный спортивки. Затянув потуже веревочку, Ватанабе выходит в тишину. Диван был уже удобно предоставлен в распоряжение девушки. Одеяло и подушка заманчиво белели на фоне серой обивки. Хотелось упасть прямо так. И Сора падает. Блаженный выдох. Тишина. Ран закрылся у себя. И хорошо, вероятно. Ему нужно было тоже о многом подумать. Только лицо оставляло желать лучшего. Её и его. Как у себя дома, Ватанабе находит всё необходимое. Обмазывает нижнюю часть лица кипарисовой мазью. Обрабатывает опухшую губу. Она стала еще хуже выглядеть после укуса Риндо. Не уверена в полной мере, что без швов обойдется. Шрам точно останется. Но пускай так, чем мертвая. Голова болела. Аптечку Сора оставляет на столе. На всякий случай. Вдруг Ран изволит выбраться из своей пещеры. Девушка по собственной воле не осмелится к ним зайти. Всё же, личные комнаты на то и личные. Даже в будущем, когда на пальце были одинаковые тройные кольца, у них были личные уголки. Благо, размеры квартиры позволяли. Теперь же та жизнь кажется такой далекой. Словно и не существовала никогда. Под воспоминания тяжелого дыхания и теплых объятий, Ватанабе проваливается в дрему, уткнувшись в спинку дивана. Тусклый свет на кухне не мешал ей сладко спать. Плавая в неге спокойствия, Сора даже не замечает, как Ран уходит в ванную. Он не будит её, максимально осторожно передвигается по своей территории. Сора продолжает спать, когда Хайтани распаренный, с распущенными косами забирается обратно в берлогу. Сора даже не просыпается, когда посреди ночи Риндо вываливается из своей пещеры. Организм уже на половину справился с влитым в него алкоголем. Голова прояснилась, красной лампочкой сигнализируя о потребности в холодной водичке. Холодной, вкусной водичке. Вот Риндо и бредет по своему дому, не сразу понимая, почему на кухне горит свет. Только затем вздрагивает. Замечает фигуру на диване. Сора спит. Укуталась в мягкое облако зимнего одеяла, лишь белые волосы торчали снаружи. Уже почти высохшие. Пахнут отдушкой шампуня Рана. Мысли о ревности даже не приходит. Ведь всё что связано с Раном — родное. Риндо не успевает осознать, как оказался уже над девушкой. Уперся рукой в спинку. Наблюдает. Тяжелые думы сошли с её лица. Напряжённая морщинка разгладилась. Разбитая губа приоткрыта. Риндо может расслышать сопение, если перестанет сам дышать. Собственное сердце ускорило темп. Ничего не может с собой поделать. Желание обнять её зудело под кожей. Почему она здесь? Почему на диване, нейтральной территории? Риндо только сейчас начинает соображать. Становится стыдно за такой глупый порыв. Тупая выходка ревности. Он ведь даже не дал ей время на ответ. Действительно, выплеснул на Ватанабе свои чувства, как ледяную воду. Она ведь и так тонула. Риндо надеется, что Ран смог с ней куда успешнее договориться. — И кто тут еще дурак?.. — скользит шёпот по полумраку. Свет всё еще продолжает гореть на кухне. Риндо не осмелился придвинуться ближе. Садится прямо на пол, мягкий ковер. Словно сторожевой пёс, младший Хайтани стережёт её сон от кошмаров. Однако, именно с его приходом дыхание Соры становится тяжелее, а с губ срываются едва заметный всхлипы. Сон плохо снится? Парень опускает голову на диван. Что ей снится? Чего она боится? Ватанабе всегда создавала вид бесстрашия. Казалось, что ничего не способно пошатнуть её внутренний стержень. Сора всегда сильная. Даже когда блевала в унитаз. Сейчас же Сора выглядела беспомощно. Прерывистый вдох. Девушка всхлипывает. Переворачивается на другой бок, лицом к Риндо. Не проснулась. Хайтани задержал дыхание, оказываясь так близко-близко. Может почувствовать её выдох. Вслушаться в бормотание. Риндо рукой создаст тень, чтобы свет кухонной подсветки не нарушил её сон. Хотя… Может стоит её разбудить? Риндо не знает. Ему страшно вновь оступиться. Ударит ли она её еще разок за то, что вот так сидит и наблюдает? — Сора. Иди на зов. — Сора. Проснись от этого кошмара. — Это лишь плохой сон. Я здесь. Ты не одна. Сора плачет во сне. Когда глаза судорожно распахиваются, слезы замыливают взгляд. Она напряженная, застыла на месте, только спустя долгий десяток ударов сердца понимает, кто перед ней. — Рин… — Вновь плохой сон? Похоже, неудачный диван. Ты на нем всегда плохо спишь. Почему Сора плачет? Ей снилось что-то грустное. Невыносимо болезненное. Ей было так страшно. И одиноко. Ей было страшно, потому что осталась одна. Риндо правда перед ней. Она чувствует его запах вперемешку с сигаретами и алкоголем. Она видит его фиолетовые глаза, что в бликах света казались драгоценными аметистами. Он всё еще на нее злится? Пожалуйста, не злись. Пожалуйста, не умирай. — Прости меня, — наконец получается выговорить. А в рот словно засыпали мелких гвоздей. Больно, — Я не хотела тебя бить. Я испугалась. Буквально за час до твоего признания я думала о том, что вас нельзя вмешивать во всё это… И тут ты… Я испугалась. Прости. Риндо соврет, если скажет, что ему не нравится. Не сколько слезы, сколько её извинения. Что ей не всё равно. Что она думала о нем. За это он готов стерпеть сколько угодно ударов по лицу. Каким бы не было желание услышать нужный ответ, Риндо спрашивает об ином: — Чего ты испугалась? — Санзу. Его взгляд резко распахивается. Хайтани был готов услышать кого угодно, любые причины. Но шрамированного психа? Подавляя желание возразить и забить её страх, так и не узнав истинной причины, Риндо продолжает слушать. Его теплое дыхание опаляет мокрые от слез щеки. — Майки поставил его к вам в команду специально. В любом момент ему могли отдать приказ и он бы хладнокровно вас уничтожил. Так же, как он всадил мне в живот нож. Во сне… Во сне он вновь служил палачом. Сора всхлипывает. Вот-вот захлебнется своими слезами. А Риндо слушает страшные слова, в лице не меняясь. — Палачом тебе, Рин, — шёпотом. Лишь бы судьба не услышала этого страшного предсказания, — Его катана… Твоя кровь… Я… Я просто поняла, что самое страшное, это увидеть вашу смерть. Или еще хуже… Кого-то из вас. Рин… Рин, я не могу… Как понять эту любовь? Правильно ли Сора поступила, что протянула руку? Быть может, стоило разбить однажды, чтобы затем жить спокойно? Нужно ли это сердце, если в итоге только боль причиняет. Ей невыносимо страшно. Но быть может насладиться хотя бы этими минутами счастья? Всё, что дала им судьба. Какие-то огрызки ночи. Её руки стремительно оплетают шею. Вес женского тела неудобно удерживать сидя, но Риндо справляется. Тепло и её горячее дыхание. Мокрые щеки. А главное, заветные слова: — Я люблю тебя. От земли до луны и обратно. Вы моя сила. Она не позволит Майки вновь отобрать у нее важное. Сначала свободу, затем будущее и жизнь. Сейчас Сора не свободна, но у нее всё еще есть будущее и жизнь. А самое главное — Хайтани. Чтобы там судьба ей не уготовила, какие бы страшные кошмары не подкидывала, Сора вольна сама вершить свою судьбу. И в этот раз она будет сражаться. Во имя себя и их общего будущего. Разбитая губа касается раненой щеки. Если считать насилие как проявление эмоций, то тогда эта пощёчина была последним рубежом страха. После этого стены посыпались, неумолимо падая к его ногам. И сейчас, когда чувствует горячие ладони на спине. Как гладит по волосам, пересчитывает позвонки. У виска глубокий вдох через нос. Шумное дыхание. — Я понимаю тебя. Для меня сила — это Ран. Я в него верю даже больше, чем в себя. Я тоже в тебя верю. И это не слепая вера. Только… Сора, больше не оставляй меня одного. То ощущение одиночество следовало за Риндо попятам с момента битвы. И пускай Ран горой стоял за спиной, младший Хайтани ощущал себя брошенным. Противное чувство. Словно землю убрали из-под ног. Словно выбили табурет, и удавка сдавила шею. Ему просто было необходимо вновь обрести веру в простую истину — она с ним. Она больше не уйдет. Риндо не станет насильником. Он не будет лишать её свободы. Потому, если вновь решит повернуться спиной и пойти своей дорогой — с болью, но отпустит. Эта была высшая степень, на что способна была его любовь к ней. Но сейчас, в полумраке хорошо знакомого дома. Под мерный шум бьющих о стекло капель дождя. В пробивающемся свете фонарного столба сквозь мокрые подтеки. Сора шепчет: — Не оставлю. Клятву запечатлеют на уголке губ. Стон облегчения. Его проняла дрожь, от пяток до макушки. Риндо вновь глотает черной воды, чтобы погрузиться с головой в её омут души. Дыхание лишь общим воздухом. И Риндо пьет, внезапно понимая. Сора пьянила лучше Абсента. Голова кружится. Единственный центр вихря, око бури, это её губы. Риндо извиняется за причиненную боль. Лижет ранку, чувствуя, как царапается язык. Вкус крови вновь улавливается рецепторами, но теперь не приносит удовольствия. На грани с болью. Риндо хотелось сейчас усыпать её лепестками и поглотить. Смаковать каждый кусочек, сжечь в ответ точно так же, как Сора сжигала всё внутри него. Хайтани приподнимается, не отрываясь от губ ни на секунду. А Сора всё целует. С отчаянностью утопающего девушка держалась за его крепкие плечи. Комкала пальцами хлопок футболки. И вновь, вновь, вновь целует. Словно от этого сейчас зависела её жизнь. Ей оторваться страшно, от того тянет к себе даже когда Риндо поднимается на ноги. Вдох. Воздух холодит пространство между ними. Он не уходит. Вместо этого просовывает руку под одеяло, а второй оплетает талию. Одно движение — и она на его руках. — Рин!.. — Тише, — только и произносит Хайтани с хрипотцой. Сора послушно умолкает, смотря удивленно и так по наивному. Внутри ожили бабочки, и в груди разливается расплавленная сталь. Искры сыплются из глаз, словно бенгальские огни. Он простил её? Сора готова сделать всё, чтобы получить от Риндо еще больше таких нежных касаний. Мозг только со скрипом дверных петель осознает — она в его комнате. В комнате Риндо. Mood: Chase Atlantic — Triggered Ей всегда казалось, что ничего больше в жизни не смутит. Нет. Смутит. До пылающих щёк и вмиг онемевшего языка. Разглядеть ничего не получается — здесь темно, и только свет с дождливой улицы позволяет распознать в своём похитителе родные черты. Риндо суров. Взглядом сверху-вниз он обозначает позицию Ватанабе четко, безапелляционно. Отголоски света теряются в его аметистовых глазах, создавая иллюзию свечения. Внутри нее всё падает к его ногам. Пальцы дрогнули, выдавая благоговейный трепет. — Не смотри на меня так, — комок не получается проглотить, это все томящиеся в теле чувства. Ей ничего не отвечают. Замерли посреди темной комнаты, полностью обволакивая его запахом, — Иначе я подумаю, что ты принес меня сюда чтобы съесть. Он усмехнулся. Блядство! Ей сносит крышу с корнем от его чарующей силы. С Тетсуо было всё кардинально иначе. В их отношениях, пугливая по своей природе Ватанабе, никогда не могла расслабиться полностью, если не чувствовала контроль над ситуацией. Сейчас же инициатива полностью в сильных руках Риндо. Только Сора не испытывает никакого дискомфорта. Губы зудят шепнуть: «Съешь меня. Выпей меня досуха. Возьми меня.» И Риндо улавливает эту жаркую волну. Суровое лицо остается сдержанно спокойным. — Думай, — разрешает, — Потому что именно за этим я и принес тебя сюда. Мир переворачивается. Под тяжестью земного притяжения Сора падает на всклокоченную кровать. Одеяло, подушки, простыни — всё сливается в водоворот и останавливается на нависшем Риндо. Всё замирает, даже сердце. Сора наблюдает за ним, как жертва за хищником. Как руки упираются в мягкую кровать, продвигаются всё ближе. Собственные бедра сжимаются невольно сильней, нервно поведя ими. Ей становится невыносимо жарко. Заглядывает в черные глаза Риндо с усмешкой. Но не злой. Без низких оскорблений или грязных словечек. А в личном удовольствии. Что Сора наконец увидела эту часть его. Ран любитель извращений, щекочущих его нервы, но был он очень нежным любовником. Риндо — полное отражение. В своей заботе мог показаться излишне мягким. На самом деле он — «костолом» — являлся настоящим хищником. А Сора на него смотрела так, словно знала это. Ему не приходится объясняться. Оправдываться. Предупреждать. Нет. Сора смотрела на него так же голодно, буквально крича своими разбитыми губами, насколько хочет быть съеденной. С его глаз падают звезды и попадают прямиком в её черный космос. — Ты этого и ждешь, да? — не удержался Хайтани. Они оба смакую этот чарующий момент перед стартом. Скоро раздастся выстрел, порвутся оковы и Сора сама сможет попробовать его. Ватанабе улыбается. Она сама руки заводит за голову, к изголовью. Тонка футболка скользит по очертаниям тела. Спина выгибается, и этот изгиб Риндо тут же ловит собственной ладонью. Сквозь хлопок она казалось обжигающей. Глаза добровольна прикрываются. Ей кажется, что падает, падает, падает. Поймай её. Слови в полёте, как ты всегда это делал. Сожги её, сожри, разорви. Тело так отзывчиво его горячим ладоням. Ей должно быть стыдно за такую распущенность, но перед Риндо её сердце распахнуто. Прямо как губы, что выдыхают: — Уничтожь меня. В боли горячей страсти Сора наказывала себя. С болью приходило удовлетворение, пустота, тишина. Сжечь все сомнения, чтобы на пепелище взошли ростки чего-то хорошего. Ей хотелось его грубости. Дикой необузданности. Но вместо этого Риндо только опускается на локти и целует разбитые губы. Да. Это уничтожает. До желания расплакаться вновь. Сора кусает в отместку. Не до крови, но ощутимо. — Не нежничай. Риндо только носом скользит по синяку на лице. — Я буду делать то, что хочу. Лежи смирно и принимай. От подобной наглости дыхание перехватывает. Сора просто не могла себе позволить таким словам пройти бесследно. Потому бедра наконец отлипают друг от друга, а нога сгибается и колено выгодно упирается прямо в цель. Во рту скапливается слюна. Горячий выдох Риндо. — У меня не было секса больше года. Если ты меня сейчас же не трахнешь, я пойду будить Рана. Рычание. Шею больно кусают. Импульс проносится по всему телу, от чего Ватанабе даже не сопротивляется, когда чужое колено протиснулось между бедер, а пальцы вцепились в мягкую ягодицу. Словно в большой, вкусный кусок мяса. То, что надо. Ещё. Риндо оставляет синяки на бедре, кусает шею слишком высоко, точно все увидят. Он метит её чистое тело, неспособный единственно что перекрыть следы чужого насилия. Хайтани пытался зацеловать кровавую ранку, стереть губами боль синяка, но чувствует лишь вкус мази. Он сразу проходит, стоило припасть к шее. И как же это было приятно, черт возьми. — Мх… Да. Вот так, — одобрительно шепчет Сора, едва собственными слюнями не подавившись. Тело слишком ярко реагирует на близость. В подсознании она помнила, на что способен младший Хайтани, заводя Ватанабе с пол оборота. Вкупе с изголодавшимся телом — бомба. Её ошметки разметает по комнате. Руки цепляются за его широкие плечи. Ногти царапают кожу, щекочут загривок и зарываются в волосы. Длинные, блонд. В ответ Риндо хорошенько так присасывается. Он чувствует, как её тело вздрагивает от лопающихся сосудов. Кожа приобретает кровавый привкус, но Хайтани уже привык. Вся она — кровь и виски с колой. У него отпадает желание говорить. Губы заняты оставлением меток на её коже. Руки — исследованием тела. Ни в одной мышце он не ощущает зажатости перед ним. Тело словно знало — оно его. И от этого его ведёт. Женщина, знающая, чего желает, и открыто это признававшая — слишком соблазнительное. Все особы, с которыми до этого был Риндо, имели налет невкусной похоти. Простое желание удовлетворить свои потребности. Сора тоже хочет этого удовлетворения, но вся она полита словно медом. Сладкой карамелью, в которую опускают клубнику. И от этого аппетит его только возрастает. Как давление в штанах. Вкусная. Она такая неимоверно вкусная. Его язык влажно проходится от основания шеи к челюсти. Сора запрокидывает голову, не переставая загнано дышать через рот. Они даже ведь еще не раздеты. Кожа к коже минимальна. Только губы. Что будет, когда последние хлопковые преграды спадут? В этом жарком порыве Риндо стягивает с себя черно-белый лонгслив. В отличие от Ватанабе, Ран его заботливо не переодел. Ботинки снял, и на том спасибо. В черных омутах искры. Изящество женской руки. Натренированные мышцы красиво изгибаются, пальцы с ноготками легко-легко скользят по очертаниям татуировки. — Я её хотела потрогать ещё в первый раз. Помнишь? Ха~х… Я даже в самых смелых мечтах не могла представить… что смогу её вот так трогать. Рельеф мышц оживает под её прикосновениями. Черные рисунок искажается, меняется, и каждый вдох ощущается. Риндо позволяет себя трогать. Позволяет всё это говорить, потому что у самого все слова улетели далеко-далеко, не поймать. — Тебе помочь? — единственное сформированное. Святое дерьмо, Сора готова плакать от возбуждения. Риндо пожирал её взглядом. Голова пустеет, всё заполняет риндо. Она способна только наблюдать, как Хайтани поднявшись с нее, размещает свои руки на поясе брюк. Глаза не мигают, до жжения впитывают каждое движение. Несмотря на прохладу воздуха, Сора вот-вот сгорит. Натренированный живот. Пространство между последним кубиком и ремнем. Линии татуировки, что скрывались за тканью. Его рука, что скользит по косым мышцам прямиком к пряжке ремня. Риндо тоже неотрывно следит за её реакцией. Как черные омуты впиваются в его кожу. Как крылья носа расширяются, а губы прикусываются. На ее шее уже расцвели узоры его стараний. Но самое приятно оказалось понимает — она его хочет. Сора Ватанабе пиздец как его хочет. Но и сама жертва отлично видит прекрасно выраженное натяжение ширинки. Возможно упасть в обморок от возбуждения? Вполне. Сора была на грани, когда Риндо расстегивает пряжку ремня. Звон металла. Натяжение кожи. А затем вытаскивают из петель. Хлесткий звук разрезает темноту между ними. Да. От этого вида Сора была готова прямо так и кончить. Но вместо этого в потоке черной воды, в порыве собственные чувств, рывком стаскивает белую футболку через голову. Эта игра. В них нет смущения — только наслаждения этим моментом. Они знакомятся по новой, в совсем другом ключе, и такое знакомство им обоим куда больше нравится. В теплоте, жаре и уюте. Риндо поражается такой искренней отдаче. Сора с полным доверием обнажается, получая от этого такой же кайф. А главное, не скрывает это за стеснением. Словно для них это — тысячный раз. Фиолетовые глаза за движением её тела. Девушка одним легким движением развязывает бантик шнурка, а затем стаскивает не нужный элемент одежды. Как кожи становится постепенно всё больше. Как мило смотрятся поджатые колени. Легко и непринужденно девушка откидывает ненужные штаны в сторону пола, к футболке. — Блять, — вырывается из Риндо. А Ватанабе улыбается, оставаясь среди белых простыней и взбитого одеяла в одних черных хлопковых трусиках. На данный момент жизни она выбирала повседневный комфорт красоте. Грудь вздымается от дыхания. Яркие следы засосов на шее. Её открытый взгляд. Белые волосы падают с плеч. — Какая же ты красивая. Сора улыбается мягко. Ей тут же вспоминаются слова Рана, о его не любви к таким фигурам, как у нее. Риндо, в отличие от старшего брата, совсем других вкусов и понятий. И всё равно, не прикасается к ней. Держится. Словно смотрит на прекрасную античную статую в художественной галерее на Роппонги. Смотреть, нельзя касаться. Но у Соры в голове все меняется. Смотреть нельзя, касаться. — Я знаю, — уверенно отвечает девушка, заманчиво проводя по мягкому животику, под которым всё же проступает хороший пресс. Занятие стрельбой даром не проходят. Но всё же хотелось, чтобы это были не её руки. И вообще, она начала замерзать, — Тебе помочь? — отвечает той же монетой, — Или же будешь просто смотреть? Риндо усмехается. Ему начинаются нравиться эти её поддразнивания. Как она старается привлечь его внимание. Распалить в нем огонь еще больше. И если честно, Сора только рада подливать бензин в костер его самооценки. Потому что сбросивший оковы Риндо одно из самых прекрасных на свете зрелищ. Сразу после хныкающего Рана. Но тут в потоке мыслей Ватанабе выцепляет нужную. Хайтани едва не смеется в голос от внезапного изменения её лица с жаркого-возбужденного, до милого-растерянного. — Я не на таблетках. Гандоны есть? — максимально серьезно. — Обижаешь, — ответил Хайтани, внезапно наваливаясь обратно на девушку. Сора задержала дыхание от волнения, но парень лишь усмехается, наконец дотягиваясь до нижнего ящика прикроватной тумбочки. В руку её всучили заманчивый квадратик, — Проверяй. Не проколот. В груди разливается рядом со страстью родное тепло. Наблюдать, как Ватанабе реально послушно проверяет упаковку презерватива, подходя к делу с максимальной ответственностью. — Довольна? — Буду довольна, когда он окажется на твоём члене, а он во мне. Так что давай. Поторапливайся. Я начала замерзать. Риндо внезапно склоняется над её грудью и кусает за сосок, вызывая забавный вскрик, пока собственные руки справляются с пуговицей и ширинкой. — Договоришься ведь, — голос садится на несколько октав ниже. Посылает вибрацию. Кости резонируют в ответ. В волосы зарывается её ладонь. Роется, почёсывает, а с губ срываются стоны. Она всё еще сжимает квадратик в ладони. Брюки улетают в компанию уже выброшенной одежды. — Хотя, знаешь… Мне чертовски нравится твоё рвение. Очень льстит. — Ещё немного и трахнут тут только тебя, — заплетающимся языком выпаливает Ватанабе. Риндо же только смеется. Удивительно, насколько их предпочтения меняются рядом с этой девушкой. Ран не перед кем не скулил, а в руках Соры едва не рыдал. И сейчас, картина максимально не вяжется с привычной картиной мира. Зубы смыкаются на серебристой упаковке. Рывок. Губы выплёвывают мусор в сторону. Риндо точно еще не протрезвел, если продолжает заворожённо наблюдать за работой рук Соры. Это ведь она под ним, а ощущения полной противоположности. Удостовериться в полной надежности — очень важно. Когда принимала оральные, она была совершенно открыта к экспериментам. Но сейчас… Одно удовольствие слышать сдержанные стоны Хайтани, когда девичьи ладони раскатывают латекс по стоящему члену. Хоть бы постеснялась, честное слово. — Всё? — интересуется как бы невзначай Риндо. Словно к действию не причастен. Так, сторонний наблюдатель. — Всё, — подтвердила Ватанабе. Её руки уже легли на пояс нижнего белья, но были остановлены. Перехвачены мужскими. — А вот это предоставьте мне. Внутри всё пылало. Кожа покрывается мурашками от его укусов. Сильные руки оставляют следы, скоро станут новыми синяками, но те не будут приносит душевной боли. Лишь удовлетворение. Соре нравилось ощущать себя помеченной. Нравилось, что Риндо позволял вольности рядом с собой. Потому что всё равно знал — возьмет своё. Сора не против. Всё отдаст. Это не похоть — страсть вперемешку с ребяческим счастьем. Ощущение, словно вновь с ним несется на байке по улицам Токио. Её ладони скользят по изгибам его мышц, словно по потокам ветра. И это было невероятно. На улице продолжает беспощадно лить дождь, а в маленькой комнате взрываются фейерверки. Какой же Риндо красивый. С этими растрепанными волосами, в жарком румянце. Он прекрасней любых королей и богов в своём жаре. Как слизывает с пальцев её смазку. Как, не отрывая взгляда, пробует её. И черт, Сора готова тысячу раз сказать: — Я люблю тебя. Слова так легко вырываются. Без боли и сожалений. Как птица из клетки. И она летит, как комета по небу, и попадает прямо в сердце напротив. — Скажи ещё раз, — просит Риндо, удобно размещая свои бедра между её. Внутри всё дрожит от предвкушения. Момент ласк растягивают как сладкую карамель. Она тянется, как ниточка слюны между их губами. И так сладка, как еще не толкнувшийся член у входа. Мозг окончательно поплыл, способный только повторять: — Люблю тебя. Пьяная улыбка появляется на его лице. — Готов слушать это вечно. — Тогда поставлю напоминание на телефон. Говорить тебе каждое утро и вечер. На протяжении всей жизни. Ей уверенность… Кипяток разливается в его груди. Ему хочется вывалить на нее все-все свои мысли и чувства. Как ему она важна, как приятны её слова и вкус, как завидует ей уверенности в общей вечности. Вот это действительно смущает. Смущение топится в её жаркой глубине. Какое неземное счастье, что комнаты братьев были на максимально отдалении друг от друга. Ран не проснется от тяжелых вздохов и её визгов. Он может бесконечно долго наслаждаться её телом, всё пытаясь добраться до души. Её ногти будут царапать спину, а бедра сжимать бока. Одеяло облаками окутывать. Риндо не перестает исследовать её тело. Руки заняты удержанием своего веса, остается только губами скользит по плечам и шее, да зубами оставлять метки. А вот у Ватанабе куда больше возможности к действиям. Гладит его спину, грудь, ребра, руки, всё-всё. На его шее тоже оставляет засосы. Но куда приятнее ей оказалось поймать игриво мочку уха. Наслаждаться стонами Хайтани — верх удовольствия. Это становится незаконно. Быть такой неимоверной язвой. Пот выступает на теле, настолько Риндо старается. Где-то на горизонте замаячила разрядка. Но ему нужно больше. Губы терзают губы. Длинные волосы повсюду. Риндо их наматывает на кулак, заставляя запрокинуть голову назад. Распахнутые губы скользят по шее вниз. Идеальное сочетание. Созданные друг для друга. — Рин!.. Ночь закончится, как и этот дождь. Им придётся выйти из маленького рая, придется столкнуться с трудностями. С её глаз падают слезинки. Чем выше забираешься, тем больнее падать. Но сейчас они где-то за тяжелыми облаками, где видно звезды. Бедняжку настигает оргазм совсем неожиданно. Тело просто выгибает, грозясь сломать хребет. Но Риндо удерживает. Риндо продолжает глубоко толкаться, пытаясь продлить её довольствие на как можно подольше. Её накрывает волной, уши закладывает, оставляя только чужие губы на своих. Они вместо воздуха. Выплывает из этого омута спустя долгие минуты. Риндо будет лениво целовать лицо, шею, плечи. Дыхание будет постепенно затихать, скрип каркаса кровати пропадет, а в окно всё будут стучаться шальные капли. Они ничего не говорят. Это и не нужно. Сора чувствует, как Риндо внутри обмякает, но продолжает греться в ней. Видимо, именно к этому единению судьба её подталкивала. Протянула через боль, смерть и возрождение, чтобы вновь оказаться здесь — в его объятиях. * Минус возвращения к половой жизни — это вновь постоянное мытье тела. Сора уже мысленно составляет список всего необходимого. И было бы хорошо привести сюда свой личный шампунь, а то Ран точно будет ругаться. В зеркале отражается её разморенное тело и следы Риндо. Ни одно живого места. Где-то до сих пор видны отпечатки зубов. Касания с болью, но эта боль приятная. Прямо как между ног. Из гостиной одеяло и подушки перетаскивают в комнату младшего Хайтани. Простыни перестилаются, всё остальное было закинуто прямо так в стиралку. Завтра разберутся. Они слишком сильно устали. Риндо первым пошёл в душ. Теперь запах сигарет пропал с его волос, став классической отдушкой мужского геля для душа. Им не в первой ютиться на узких спальных местах. Девушка удобно разлеглась поверх него, пока хозяин комнаты перебирал её длинные волосы. Те были перевязаны резинкой для удобства. Одежда тоже вернулась на их тела. Романтика романтикой, а комфорт никто не отменял. Лично Хайтани всё устраивало, потому что даже сквозь хлопок мог чувствовать её тепло. Младший уже представлял, как брат будет подшучивать над ними обоими, когда не обнаружит Ватанабе в гостиной. Он выиграл спор. Хотя… Будет правильным сказать, что это Сора выбрала его победителем. Они засыпают второй раз за ночь. Сора не думает о приснившемся кошмаре. Риндо не проверяет телефон. А Ран всё продолжает сладко спать, наконец с чувством выполненного долга расслабляясь.