Один на один

Вызвать к себе Отто перед пиром в честь десницы после всего, что случилось, было неприятно. Эймонд оттягивал их встречу, и всё же долго делать это он не мог. Ему нужен был совет человека, который не просто использует его и выбросит. Ему нужен совет человека, который действительно заинтересован в том, чтобы помочь. Отто появился как раз в тот момент, когда Эймонда одевали. Перед ним открыли дверь, и он застыл в проёме, словно ледяная статуя. Эймонд наблюдал за его эмоциями через зеркало. — Благодарю, что выкроили для меня время, дедушка. Очень рад вас видеть. Я слышал, вы срочно уезжаете? — непринуждённо спросил Эймонд. Слова вернули Отто в реальность. Он перешагнул порог, плотно закрыл за собой дверь и строго оглядел слугу. — Оставь нас, Титус, — резко сказал Отто. — Но, милорд, принц ещё... — удивился Титус — мальчик, не старше 16 лет. Эймонд вспомнил, что Отто сам нанял его. — Вы закончите позже. Ступай. — Как прикажете, милорд. Когда Титус закрыл за собой дверь, Отто запер её для надёжности и повернулся к Эймонду, надевающему повязку на глаз. Оглядев Таргариена через зеркало, Отто усмехнулся. Он наконец ответил на вопрос: — Да. Меня лишили должности, и я возвращаюсь в Старомест вместе с остальными Хайтауэрами. — В Старомест? Разве дядя Ормунд и его дети уже уезжают? Вы не останетесь на пир? — уточнил Эймонд, поправляя фибулу в виде трёхглавого дракона, закрепляющую чёрную накидку. Он помнил андальские имена своих двоюродных кузенов и кузин: Лионель, Мартин, Гармунд и Бетани. Именно дядя Ормунд привёз с собой Дейрона, чтобы заставлять Алисенту сдерживать слёзы от воспоминаний о маленьком Эйгоне. Отто сделал ещё несколько шагов, мазнув пальцами по стопке книг на столе. — Останемся, однако уезжаем сразу после. Мы хотели предупредить усилия принца Деймона выдавить нас из столицы. Не сомневаюсь, что всем придворным лизоблюдам быстро найдут замену. Место, близкое к трону, редко бывает пустым. — Да, но то, что тебя лишили места, ещё не значит, что ты... — Эймонд набрался смелости произнести это: — ...перестаёшь служить короне, верно? Лицо Отто едва заметно изменилось, сохраняя его каменную маску, выточенную из тех же камней, из которых был построен Староместский Маяк. Лишь его глаза сверкнули неизбежным зелёным огнём. Воспоминание о сегодняшнем сне заставили Эймонда внутренне задрожать. — Разумеется, Ваше Высочество, — сказал Отто, покорно склонив голову. — Какие у вас будут для меня указания? Эймонд глубоко выдохнул, обдумывая свои следующие слова: — Вы, как мой лорд-десница, должны выехать в сторону Староместа вместе с нашими родственниками и заручиться, что каждый из них подтвердит, что вы доехали до родного города. Найдите верного человека, который сможет отправить письмо моей матушке о том, что вы добрались без трудностей. Вы же сами должны повернуть на юго-восток и отправиться в Лис. — Лис, мой принц? Что от меня требуется там? Устав разглядывать шрамы от ногтей Люцериса на своём лице, Эймонд повернулся к Отто и холодно произнёс: — Найти Эйгона и обеспечить забвение лиссенийского дома Рогаре за то, что они посчитали, что могут переиграть будущего короля Вестероса, используя его собственного брата. Затем можете возвращаться. Отто обомлел, застыв с открытым ртом. Он пару мгновений изумлённо смотрел на Эймонда, словно на снизошедшего с небес ангела. В животе что-то сделало кульбит, поднявшись к груди, словно выпущенный из клетки дракон. Чувство могущества ударило в голову. Отто опустился на одно колено и поцеловал руку Эймонда. — Я буду рад служить вам, мой принц, — сказал ему Отто Хайтауэр — человек, считавшийся одним из самых влиятельных людей в королевстве. — Будут ли особые указания в отношении Эйгона? Отто поднялся с помощью Эймонда, по-старчески кряхтя. — Если он сознательно предал наш с ним союз, убейте его, — поразмышляв, решил Таргариен. — Если это было сделано против его воли, обеспечьте его жильём и всем необходимым в более надёжном месте. Пригрозите, что мы убьём Солнечный Огонь, если он впредь не будет благоразумным. — Как прикажете, Ваше Высочество. Отто низко поклонился, найдя в себе силы улыбнуться. *** Заявляться на пир в честь нового десницы было весело. Приятнее всего было опоздать и погрузить зал в осторожный ропот. Эймонд лишь шёл по залу к своему месту, но привлёк внимание всех. Он приветственно кивнул Отто, Джасперу Уайлду и Ларису Стронгу, проходя мимо, и все Хайтауэры подняли за него бокалы. Рейнис ему незаметно улыбнулась, Корлис отбивал ритм пальцами по столу. Эймонд занял своё привычное место напротив Люцериса, которого не было больше за столом. Непонятная нужда в нём, можно сказать, тоска по осуждающему взгляду его аметистовых глаз, почти уничтожила истерически-весёлое настроение Эймонда. Наверняка Люцерис уже сидел где-то в библиотеке Драконьего Камня со своей любящей матерью. Она читала ему сказки и перебирала его прекрасные бастардские волосы, целовала его лоб и любовалась тем, как её прелестный сын засыпает. Рейнира никогда бы не посмотрела на Люцериса с таким ужасом, с которым сейчас Алисента смотрела на Эймонда. Даже если бы Люцерис убил бы человека у Рейниры на глазах, даже если бы Люцерис сам вонзил кинжал в её беременный живот и заколол перед этим всех своих братьев. Даже тогда Рейнира не выразила бы и капли той ненависти, в которой Алисента топила Эймонда. За высоким столом среди королевской семьи Эймонд единственный был одет в тёмно-зелёный бархат. — Отец, позволь явить перед двором радостную весть, — попросил Эймонд после второго блюда. Визерис бездумно кивнул, давая своё разрешение, поэтому Эймонд беспрепятственно встал с кубком в руке. Никто не успел его остановить. Если бы чёрные умели сажать людей на место одними глазами, Эймонд бы уже провалился сквозь землю. Но они не умели, поэтому он начал свой тост. — Вчера был один из самых радостных дней в моей жизни, — начал он, смеясь над всеми ними и над собой. Ему ещё никогда не было так весело. — Мой племянник Джейс и моя сестра Хелейна объявили о том, что любят друг друга. Родители благословили их союз. Я искренне рад за них. В тот же день моя благочестивая матушка дала мне задание тоже найти себе невесту, и вот я выполнил её просьбу, получив удовлетворительный ответ от самой благородной, самой прекрасной, самой подходящей мне девы во всём королевстве. Выпьем за мою невесту — Бейлу Таргариен! Бейла наконец позволила себе улыбнуться и тоже встала, швыряя свою месть Джекейрису и Деймону в лицо. Эймонд бы даже влюбился в неё, если бы был способен любить, настолько она была великолепна в своём торжестве. — Благодарю, мой милый Эймонд. Мне так приятно! — злорадствовала Бейла, подойдя к нему. Он взял её за руку и быстро поцеловал её пальцы. Алисента, едва дыша, нащупала семиконечную звезду на груди и начала усердно молиться. Рейна стыдливо поникла, её губы задрожали. Джекейрис, кажется, выругался, и его голос потонул среди прочих. Визерис пребывал в блаженном неведении и едва ли улавливал происходящее сквозь маковое молоко. Деймон был в шаге от того, чтобы устроить кровавый бой прямо здесь, у всех на глазах. Он одним свирепым взглядом пытался усадить Бейлу на место. Однако было уже слишком поздно. — Ты будешь его невестой через мой труп. У тебя нет моего благословения, — прошипел ей Деймон на валирийском. — У неё есть моё благословение. Этого будет достаточно, — сказала Рейнис. — И моё. Пусть хоть раз интересы моей внучки будут учтены, — поддержал Корлис и встал, поднимая бокал. — Я благословляю вашу помолвку. Да здравствует великие валирийские дома, объединённые вашим союзом! На это никто на нашёлся, что ответить. Джекейрис закрыл лицо руками, Алисента начала молиться усерднее, Рейна заплакала, Деймон вскочил из-за стола. — Завтра на рассвете. Драконье Логово, — зло процедил он — белый как простыня. — Без Тёмной Сестры, — поставил Эймонд условие, сильнее стискивая руку Бейлы. Деймон хмыкнул и посмотрел на Бейлу. — Идёт. Я подарю тебе голову этого ублюдка и можешь хоть пять раз выйти за него замуж. Он с улыбкой поднял бокал вместе со всеми, и Бейла отразила его опасную улыбку. Придворные зароптали, и столы начала медленно накрывать волна ошеломлённых аплодисментов, начинающихся с Простора. Особенно громко хлопал Отто, которого едва было заметно среди родственников. Все зелёные гордо допили до дна. Все чёрные не притронулись к вину. После этого Эймонд сел на место, неотвратимо возвращаясь глазом к месту Люцериса. Его отсутствие раздражало, жгло глаза и уши так, что хотелось рыдать навзрыд. Эймонд перевёл взбешённый взгляд на семью и встретился с безжизненными глазами Алисенты, продолжающей безустанно молиться. — Боги, помогите нам выжить среди этой смертной любви, — одними губами произнесла она.