дети мертвой валирии

Он думал, что чем реже будет появляться в замке, тем легче будет каждый раз возвращаться, но это лишь значило, что с каждой встречей Рейнира взрослела все больше и все сильнее теряла в его глазах образ малышки, катавшейся на его плечах. — Увидишь. Тебя не так-то просто удивить, принцесса, — Деймон окидывает взглядом постель, заполненную оберткой и коробками с разной безвкусицей, каждая — по цене автомобиля, прислоняется спиной к двери, подпирая ее собой как будто для пущей надежности. — Надень капюшон или шапку, — кивает, скользя взглядом по, безусловно, красивому платью на таком же безусловно красивом теле. — Если не хочешь попасть в утренние новости, конечно. И сними платье, от тебя взгляд не оторвать. — Сейчас, — она торопливо кивает и едва ли не залетает в гардеробную, где спустя несколько минут активных поисков находит все таки самые неприметные и простые вещи, что у неё есть: чёрные леггинсы, какие-то кроссовки, черная укороченная худи — зато с большим капюшоном. Даже короткая шапка находится. Рейнира выбирается наружу, пытаясь спрятать копну волос под шапку. — Надо будет подстричься еще короче, — замечает между делом, заправляя последние локоны внутрь и накидывая, наконец, капюшон. Она довольно улыбается, заглядывая в его лицо за одобрением. — Ну как? Я больше не похожа на принцессу? — Далеко пойдешь, — Рейнира вжимает голову в плечи, пытаясь уйти от его руки, но он настигает её — шутливо тормошит ее по голове, разрушая то, что она так старательно делала, но сам же этот беспорядок и убирает, касается ее лба большим пальцем, чтобы убрать под обод шапки остатки белоснежных волос, выдающих в ней королевскую кровь. — Хотел раньше показать, но все повода не было, — Деймон, наконец, отходит от двери, которую прижимал спиной. В стене за большой кроватью оказывается ниша с выступом, хорошенько нажав на который и навалившись вперед можно открыть дверь в коридор, который, возможно, использовали слуги с тысячу лет назад, чтобы не мельтешить перед правителями с грязным бельем. Он протягивает ей руку с раскрытой ладонью вверх, слегка поклонившись. — Я-то знаю, что ты принцесса. Её потряхивает от нетерпения и легкого страха: отец точно убьет её, если узнает. — У меня тут дверь в стене? — Рейнира подходит ближе, выглядывая в темный коридор. — Для таких новостей не нужен повод, дядя. — Она чувствует себя едва ли не в шпионском фильме, когда понимает, что они и правда сейчас туда зайдут. Рейнира улыбается, вкладывая свою ладонь в его, и опускаясь в шутливом реверансе. — Так куда мы идём? Скажи, пожалуйста, я же умру от любопытства, ты знаешь, — уже внутри повторяет вопрос, обхватывая его плечо в темноте. — В город, — Деймон знает, что такой ответ ее не устроит, но он же ответил — так что считается. — Пригнись, — В какой-то момент он кладет ладонь свободной руки на лоб принцессы, а через пару мгновений этой рукой ударятся об уступ слева — точно не помнил, как далеко он находится. Её маленькая рука, сжавшаяся на плече от волнения, ощущается огнем. В подземелья, кажется, годами никто не заходил — пыль ударяет в нос. Эта же пыль оседает на черном пиджаке, когда Деймон упирается плечом в деревянную дверь, с трудом поддающуюся открытию, скрипящую, но, все-таки, выпускающую их на лестницу к городу. — Твой отец мастер собирать праздники, на которых разве что вешаться от уныния, — Деймон идет впереди, перехватив её ладонь, когда спускается вместе с ней по длинной лестнице к припаркованному рядом джипу с тонированными стеклами. Рейнира торопливо перебирает ногами, пытаясь поспеть за ним — голова слегка кружится от свежего ночного воздуха. — Но город, в отличие от своего короля, умеет получать удовольствие. Прыгай на пассажирское, в бардачке кое-что погорячее вина для храбрости. Она открывает бардачок, как было велено, и восторженно улыбается, глядя на тьму маленьких бутылочек на любой вкус. — Ты что, ограбил дьюти фри? — она вытаскивает одну наугад и разглядывает — текила. Она кусает губы, пытаясь решить его загадку — о городе, умеющим получать удовольствие. — Мы же не в ресторан идем? — немного разочарованно, — и не в аквапарк, да? — По-твоему, я попросил тебя надеть шапку, чтобы привезти в аквапарк? — Деймон обращает на нее взгляд, захлопывая за собой дверь. — Это лучше закусывать лимоном, — кивает взглядом на небольшую бутылочку в ее руках и включает зажигание. Принцессе лучше узнать ночную жизнь с дядей рядом, чем в самостоятельном поиске, верно? В этом нет ничего такого. Лучше рядом будет он, чем случайные пьяные мужчины. — Ты достаточно взрослая, чтобы догадаться, что мы едем не на горках кататься. Сядь в ноги, когда будем проезжать мимо поста охраны. Мне нравится похищать принцесс, но не платить за это. Деймон только слегка приспускает тонированное окно со своей стороны, наклоняясь вперед, якобы чтобы взглянуть на охранника, а на деле — чтобы прикрыть собой сбегающую принцессу. Трюк выходит удачным. — Отец был бы в ярости, — заключает спустя пару минут, залезая обратно на сидение. Рейнира оборачивается, разглядывая быстро отдаляющиеся своды дворца. Этот вид приводил ее в восторг. Она снова перебирает бутылочки, на этот раз вытягивая джин. — Будут рекомендации? — Для тебя? Глотай залпом, — он чуть дергает губы в улыбке, когда Рейнира морщится от крепкого алкоголя. — Еще привыкнешь. Горло обжигает — она морщится, пока не понимая вкуса. Пустая бутылочка отправляется в бардачок, который она тут же закрывает. Огни Гавани завораживают, и она возвращается к Деймону восторженным взглядом: он может видеть всё это каждый день, но все равно возвращается во дворец? Ему все это уже приелось, но вот любопытный взгляд Рейниры в окно — нет. Это как с наркотиками. Когда теряешь кайф, находишь новый в чужом. — Когда приедем, шапку не снимай. Не пей ничего из чужих бокалов и свой никому не давай, — инструктаж почти как перед боем. Рейнира впитывает каждое слово, пытаясь определить, под какой именно светящейся вывеской он остановится — вариантов было великое множество. — И держись меня. Мне головы не сносить, если потеряешься. — Я всё поняла, ладно, всё, — она улыбается, поправляя капюшон, когда машина всё же сбавляет ход. — Мне очень дорога твоя голова, дядя, поэтому я буду твоим хвостиком, честно. Но вопреки ожиданиям они не идут к неоновой вывеске. Машина заворачивает на побочную улицу, там — останавливается у еще одного небольшого переулка. Здесь еще доносится музыка из баров рядом, свет вывесок отражается от соседних стен и окон. — Ты будешь моей некоролевской спутницей, которую точно зовут не Рейнира Таргариен, — Деймон дергает кончик ее аккуратного носа сгибом пальца, разглядывая лицо. — Это тоже поняла? — Поняла, — подтверждает, любопытно заглядывая за его спину и пытаясь найти хоть какое-то обозначение места, куда он ее привез. Двери захлопываются, пищит включающаяся сигнализация. Деймон подходит к неприметной двери, в которую выстукивает определенный такт. Смотрит прямо в камеру, не пряча лица, и электронный замок открывается. Спустя пару мгновений они все же входят, и Рейнира крепче перехватывает его пальцы, оглядываясь по сторонам — здесь сотня людей, не меньше. Все горит неоном и кричит басами, быстрый взгляд не успевает сфокусироваться на чём-то одном: она поднимает голову и рассматривает потолок, отмечая двигающиеся под ним установки с освещением. Софиты скользят по залу полному людей, которые танцуют, притираясь друг к другу, под громкую музыку. Их тела сплетаются, плывут меж толпы, которая похожа на один большой живой организм. Деймон сплетает пальцы, держа Рейниру за руку, когда спускается с ней по железной лестнице. — Здесь мало кто на самом деле обращает внимание на лица, — поясняет он с ухмылкой. — Относительно безопасно. Заказать тебе что-нибудь? — Я хочу сладкий девчачий коктейль, — она делает шаг, прислоняясь к нему вплотную, чтобы уйти от столкновения с кем-то, кто, похоже, очень торопится. Рейнира улыбается — такое с ней впервые. Обычно перед принцессой расступаются в поклоне. — Только без осуждения. — Все, что пожелает не-принцесса, — Деймон говорит это над ее ухом, чтобы точно услышала — в гуле толпы и музыке, битами отзывающейся в теле. Он расчищает путь к барной стойке, беря на себя все столкновения с людьми и позволяя Рейнире пройти за ним, как за ледоколом на Севере. Рейнира улыбается — его ответ щекочет её ухо — и следует, держась ровно за его спиной. Она старается рассмотреть людей, мимо которых они проходят, но испуганно отворачивается, когда какой-то парень с ярко синими волосами ей улыбается. Они останавливаются у бара, где Деймон заводит короткий разговор с сотрудницей, который она не может услышать; Рейнира вертится в поиске синих волос, но нигде их больше не находит. Она возвращает внимание к Деймону, но застаёт странную сцену, которая вызывает в ней дискомфорт, поэтому смущенно отворачивается, стараясь не смотреть. — Мой принц, — барменша узнает его — сложно не узнать, конечно, — но, видимо, работает в заведении не так давно. Она вся робеет, хотя до этого, кажется, флиртовала сразу с несколькими клиентами. — Ты меня не видела, — Деймон улыбается ей, обозначая их общую тайну, и так и заказывает — сладкий девчачий коктейль. Холодный напиток синего цвета, хотя, может, и не синего — не разберешь в этих софитах — подталкивается к ним худенькой рукой, когда девушка за баром наваливается на стойку, демонстрируя все, чем ее одарила природа, глядя прямо в глаза принца. Деймону показывают — он смотрит. Дергает уголок губ в улыбке, подняв взгляд обратно к глазам барменши, забирает у нее бокал и передает Рейнире. — Я хочу туда, — пока он совсем не отвлекся. Она принимает высокий стакан и кивает в сторону танцующих, подтянувшись к его уху, чтобы он хоть что-то расслышал. Она делает пару быстрых глотков и возвращает коктейль на стойку, хватая его за руку, — пошли. Ему нравится наблюдать за тем, как она слепым котенком знакомится с настоящим миром. И, пусть далеко не везде в этой настоящности есть сладкие коктейли, громкая музыка и тепло чужих тел, быть тем, кто знакомит ее с этим, едва ли не так же приятно, как впервые попробовать самому. Жизнь — это наркотик. Та, что находится за пределами дворца. Рейнира даже не пытается танцевать или что-то подобное: в толпе тел она лишь серая тень, до которой никому нет дела, и это неожиданно приятно. Она вертит головой, рассматривая их, и улыбается — все выглядят так естественно. Она поднимает к Деймону лицо, не пытаясь скрыть, насколько ей нравится. Он не танцует тоже. Смотрит на эмоции, мешающиеся на ее светлом лице, которое в этих лампах то красное, то синее. Софиты отражаются в ее больших глазах, изучающих людей вокруг. Они трутся, притираются, Деймон спиной ощущает, как к нему льнет какая-то девушка или мужчина с очень мягкой грудью, но смотрит он только на Рейниру. — Спасибо, — улыбается, тут же снова отворачиваясь, чтобы ничего не пропустить. — Помнишь, что я говорил про город, умеющий получать удовольствие? — Деймон отпускает ее ладонь, чтобы обнять своей плечо, встает чуть за ее спиной, не мешая наслаждаться. — Посмотри на них, — змеиным шепотом над ухом. Справа две девушки танцуют так, будто пытаются залезть друг к другу под кожу, их руки скользят по молодым телам, задирают одежду. Чуть в сторону — там мужчина целует кого-то, застыв меж двигающихся силуэтов. — Представь, если бы во дворце празднества так же проходили. Ей сложно представить: но она делает, как он говорит, рассматривая чужие тела. Здесь руки пролезают под одежду, сжимают и гладят. Она останавливается на странной компании, застывшей слева, совсем рядом с ними — двое парней шарят под юбкой какой-то девушки, пока она извивается между ними. Рейнира напрягается, ей кажется, будто она подсматривает за чем-то очень личным, но не может оторвать глаз. В какой-то момент все трое начинают двигаться и она провожает их взглядом, поворачиваясь лицом к Деймону и выглядывая из-за его плеча. Но они довольно быстро исчезают в толпе. Она хмурится, еще раз осматривая происходящее вокруг. — Это ведь не просто какой-то клуб, да? Он следит за тем, куда падает девичий взгляд, испытывая смутное довольство. — Это ведь не просто какой-то день, — Деймон поднимает лицо Рейниры, взяв ее за подбородок. Не похожа на девушек вокруг, в спортивном костюме, прячет волосы, а благородство крови все равно не скрыть — оно сияет на ее лице. — Здесь нет титулов, — он проводит большим пальцем по линии ее челюсти, по этой мягкой белой коже: найди такую еще во всех королевствах. — Только развлечение, — ладонь скользит ниже, под капюшон Рейниры, пальцы касаются теплой шеи, но лишь для того, чтобы поправить съезжающую на лоб шапку, оттянув ее назад. — Если не нравится, мы можем уйти. — Нет, — отвечает слишком быстро, рассыпаясь, когда он до неё дотрагивается. Шапка мешает, конечно, и из-за капюшона приходится вертеть головой, лишая себя всякого периферийного зрения. Но Рейнира все равно не сняла бы с себя ничего под страхом смерти. Она задерживает взгляд на парочке в углу и после недолгого наблюдения вдруг понимает, что они вовсе не танцуют. — Я хочу остаться. И смотрит, понимая, что об этом все равно никто не узнает. Она ведь не Рейнира Таргариен. Его влияние на неё настолько очевидно, что это можно ощутить физически. Несмотря на то, что Визерис запер ее в клетке замка, Деймону все же удалось не дать идеям о кротости и покорности королевских особ поселиться в ее голове. Он доволен. Он горд, когда Рейнира заявляет о желании быть здесь. Он делает шаг в сторону, оказываясь по ее плечо, снова говорит над ухом, чтобы услышала, так, что дыхание ложится на бледную щеку. — Смотри, слева. Видишь, куда они идут? — там девушка в очень коротком платье, держа за руку мужчину так же, как держались они сами, уводит его сквозь толпу под свод, разделяющий помещение — свет туда нарочно почти не попадает. — Знаешь, зачем? — рука Деймона скользит по локтю Рейниры, пальцы касаются запястья почти щекотно, когда он снова берет ее руку в свою. — Показать? Рейнира, кажется, догадывается — в ту же сторону двигалась первая троица, но тогда она не успела проследить за ними до конца. Она выдыхает, немного смущаясь, но любопытство толкает её вперед [когда еще будет шанс?], поэтому она сжимает руку Деймона. Будь с ней кто-нибудь другой — кто угодно, она бы ни за что не решилась. Но это был он. Ему она доверяла безоговорочно, как никому другому. — Знаю, — она отклоняется спиной к его груди, очарованная моментом. — Покажи. Теперь и он, держа девушку за руку, ведет ее во тьму — и зала и общую. Деймон отлично знает, к чему склоняет племянницу и как, скорее всего, закончится этот вечер, а потому это предвкушение щекочет нервы. Рейнира ему доверяет — и это хорошее начало. За границей света — сеть ширм и подушек, кое-где горит красный неон, в свете которого различимы уже не танцы на грани близости, а близость — на грани танца. Кто-то тянет кого-то за подбородок, кто-то — дышит чужой шеей, едва не вгрызаясь в нее поцелуями любовно и хищно. Деймон мнет ладонь Рейниры в своей, когда ведет ее дальше. Громкая музыка зала здесь почти не слышна, зато есть другая — от нее что-то по телу гонит сладкий озноб. Её разбавляет заигрывающий смех, глухие стенания. Деймон стягивает с Рейниры капюшон, ведет костяшками пальцев по открывшейся скуле. Она сдерживает дыхание, когда они входят: мир окрашивается в ярко красный, она боится отойти от него слишком далеко. Рейнира ожидала чего-то подобного, но не думала, что будет так: настолько откровенно, смело и пошло. Тела сплетаются, она вглядывается, чтобы отличить одно от другого; справа слышится короткий вскрик и она оборачивается, заинтересованная — та самая троица, за которой она уже наблюдала снаружи. Девушка между ними протяжно стонет, пока они оба двигаются в ней. Рейнира чувствует стыд и что-то еще, когда едва ли не прячется в груди Деймона, но не отводит взгляда. — Можешь смотреть. На тебя — не будут. Как ты можешь заметить, они слишком заняты. — Он отпускает худую ладонь Рейниры, но не думает ее оставлять — рука скользит на ее спину, скрытую под укороченной толстовкой, из-за чего он касается ее кожи прохладными пальцами, приобнимая. На них все-таки смотрят — девушка, за которой наблюдала Рейнира, обращает внимание на юную вуайеристку. Её глаза сверкают в красном свете. — Тебя зовут, — Деймон улыбается со смешком, медленно опуская и наклоняя голову, чтобы посмотреть на лицо Рейниры, взглянуть в ее глаза, прочесть, что та думает о наблюдаемой картине. Он не сомневается в том, что племянница впервые в жизни так близко находится к... самой близости. Рейнира смущенно отворачивается, опуская голову так, что за Деймоном её больше не видно. Сердце стучит — стыдно, но, похоже, та девушка была не против. — Перестань, — мысль о том что её куда-то зовут в голову не пускает: там и так сейчас та еще путаница. Она вздрагивает, когда голой кожи касаются его холодные пальцы — это немного отрезвляет, пока она не вскидывает голову, чтобы взглянуть в его лицо. — Ты была с мужчиной? — знает, что нет, но услышать хочется. Здесь тише, так что можно и шептать. В красном свете Деймон прекрасен. Она выдыхает, глядя поочередно в кажущиеся черными глаза и в усмешку на тонких губах. — Нет, — думала отшутиться или сменить тему, но отчего-то отвечает прямо. — Никогда. Его глаза тоже блестят. Нехорошо и несвято. Голой спины под толстовкой касаются уже не просто пальцы — ладонь, оказавшаяся тех теплее. Деймон берет шею и челюсть Рейниры в свою руку, скользя кончиками пальцев под границу натянутой на голову шапки. Он долго смотрит на ее сухие от духоты помещения и волнения губы. А потом — глаза в глаза. Как всегда. Глубоко и долго, добровольно теряясь в их глубине. Рейнира отдаёт себя в его руки легко, но не без ощущения неправильности происходящего, стучащим где-то под сердцем, но не затмевающим его стук. Ей страшно. И страшно любопытно. И это все еще Деймон. — Хочешь? Она едва не опускает голову в кивке, как все нутро скручивает ледяными щипцами. Он собирается оставить её здесь? — Нет, — Рейнира кладет ладонь на запястье руки, держащей её шею. — Мне страшно, Деймон. Он смотрит все так же внимательно, когда скользит рукой с шеи принцессы на ее загривок и притягивает к собственной груди, обнимая крепче. Щекой прислоняется к ее макушке, и вот похоть окружения ее уже не достанет: она надежно спрятана. Возможно, он перегнул и поспешил, посчитав ее достаточно взрослой. — Отвезти тебя домой? — Да, — уехать домой, под своды дворца, из которого теперь не скоро выберешься; к страже под дверью, драгоценностям на кровати и ненавистному лицу в зеркале с позолотой — струсить и остаться ребенком в башне. — Нет. Рейнира запинается, мнётся, не решаясь, вдыхает его запах. Деймон не стал бы сомневаться. Он учил её брать что хочется, и брать решительно. В Рейнира решительности ровно настолько, чтобы признать, что её нет. Шапка стекла с ее головы так, что у правого уха открывает только козелок. Его Деймон и касается губами, не целует, но прижимается, выдыхая шумно, томно, когда ведет ладонью, лежавшей на спине принцессы, к ее боку, сжимает. — Я же их не знаю, — она думает о людях, про которых уже забыла. Они же всё еще здесь — она слышит тихие стоны и шепотки. Ей сложно и страшно представлять себя с кем-то из них. — Ты знаешь меня, — он отнимает руку от ее загривка, приподнимает к себе за подбородок. Большой палец касается линии аккуратной нижней губы. Деймон снова смотрит в ее глаза, большие, доверяющие ему беспрекословно, когда наклоняется ближе. С Деймоном сложно спорить, ей — тем более. Но не потому она не двигается. Рейнира знает, это невозможно. Он не станет, потому что — здесь много всего. Но многочисленные "потому что" покидают её голову, когда он всё же дышит с ней одним дыханием — впервые. И целует так легко, что это должно быть запрещено в месте, подобном этому, как неподобающее поведение. Так ненавязчиво, что она не сразу понимает, что он всё-таки это сделал. Рейнира замирает и теряется, не зная, что ей теперь делать — это потрясающе, и от его дыхания на её губах колени подгибаются, но это всё еще Деймон, младший брат её родного отца. И это её первый поцелуй — посреди оргии в красном цвете. Она отмирает, инстинктивно смыкая губы на его нижней, и сердце ускоряет ход. — Деймон? — Шепчет в губы, вмещая все вопросы мира в один. — Здесь ты не Рейнира Таргариен, — напоминает он, задевая ее губы своими. В полумраке среди тянущихся друг к другу тел так легко поддаться собственным желаниям, бежать от которых никогда не умел и не стремился. Он не даёт подумать, целует снова. Притяжение, которое не отпускает его, сложно игнорировать — особенно когда сам привел их в ситуацию, в котором оно могло набрать силу. Рейнира никогда не была с мужчиной, это ее первый поцелуй, и Деймон подходит к нему со всей ответственностью — если, седьмое пекло, в том, чтобы целовать племянницу посреди оргии есть хоть что-то ответственное, — показывая ей, как от простого касания тел могут бежать мурашки. Он скользит по тонкой шее теплой рукой почти успокаивающе, гладит ребром большого пальца линию челюсти, прижимает не-Рейниру за талию — сильно, но трепетно. И не-Рейнира подаётся вперед, встречая его губы смелее, чем в прошлый раз, опускает ладони на его грудь, не зная, куда их деть еще. Его руки внушают ей спокойную мысль, что все в порядке — она пытается им верить, ластясь к касаниям, но червячок внутри продолжает грызть. Это лучше, чем словить первый приход. Поцелуй Рейниры на вкус юный — иначе это не описать, — и неиспорченный, а потому как наркотик тянет за собой, уничтожая все потуги совести. И все же она проклевывается, когда девочка вздрагивает в его руках. В какой-то момент из установившейся мелодии из звуков тел и удовольствия выбивается громкий шлепок — совсем рядом — и она испуганно отстраняется. Женщину с ярко-рыжими волосами довольно грубо берут сзади; Рейнира замечает, что кожа в некоторых местах у неё совсем красная — её подозрения подтверждаются, когда мужчина резко опускает ладонь на ее ягодицы в точно таком же шлепке. Она сжимает ладони на груди, отворачиваясь. Деймон снова берет ее маленькую ладонь в свою и обнимает этим касанием. — Идем, — из тьмы обратно в толпу, оттуда — наверх. Это место ей не подходит, но не только святое благоразумие ведет его — а точнее, заставляет его вести ее, — прочь из этого места. На сегодня ей хватит впечатлений. На улице в разы прохладнее, чем внизу, это даже неприятно отрезвляет. Она почти рада уйти — свежий воздух забирается в легкие и она понимает, что все это время почти не дышала. Будто колдовство этого места держало её за горло. — Давай я все же отвезу тебя в замок. — Деймон обнимает Рейниру за плечи рукой, шепчет куда-то в ее шапку. И она понимает, что место не при чем. — Да, — тихо отвечает, забираясь в машину, где тут же стягивает с себя раздражающую шапку. Как ни крути, а она все таки Рейнира Таргариен.