Сержант медленно очнулся от глубокого сна. Его голова раскалывалась, а перед глазами всё плыло. Рука болела, но вполне терпимо, и эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал до этого.
Он сел, смаргивая остатки сна, и осмотрелся. Только начало светать и солнце ещё не показалось на горизонте. Обернувшись, он увидел Гоуста, растянувшегося на диване — головой тот устроился на ближайшем к Соупу подлокотнике. Выглядело не очень удобно. Он снял своё тактическое снаряжение и ботинки, одна нога свисала с края дивана, а другая была закинута на спинку. На груди покоилось оружие, накрытое рукой. Мужчина занимал весь диван. Он слегка похрапывал, и Соуп предположил, что тот, вероятно, вымотан не меньше него, несмотря на отсутствие ранений. Ночь выдалась долгой. Его привычная прочная маска лежала на столе неподалёку, вместо неё была обычная чёрная балаклава.
«Могу поспорить, что у него этих штук целый арсенал», — Соуп слегка усмехнулся при мысли о том, что у Гоуста есть для них специальный шкаф, забитый доверху. Может, ещё оставляет парочку на каждой базе — на случай непредвиденных обстоятельств. «А запасную прячет в ботинке». В этот раз видимая часть его лица — глаза — не были выкрашены чёрным. Должно быть, он умылся, пока Соуп спал.
Лица было не видно, но таким умиротворённым Соуп не видел его никогда. Брови не сдвинуты к глазам, затемняя их. Тело не напряжено в готовности к нападению. На нём лежало бремя, которое он таскал с собой повсюду, и Соуп не был уверен, что сам Гоуст это осознает, несмотря на то, каким наблюдательным тот был по отношению к другим. Но во сне он выглядел спокойным и даже милым… если бы не пистолет.
Соуп поднялся предельно осторожно, как ради своего же блага, так и ради того, чтобы не разбудить Гоуста. Он нуждался в отдыхе так же сильно, как и Джон. И это было меньшее, что он мог ему дать. Соуп почти облажался, споткнувшись о тонкое одеяло, которое, видимо, было накинуто на него, но к утру скатилось к ногам. Оступившись, он выругался. Сопение Гоуста прервалось на мгновение, прежде чем вновь возобновиться.
Его любопытство взяло над ним верх.
Он быстро заглянул в армейские ботинки Гоуста. Те были покрыты грязью и запёкшейся кровью, исцарапаны в хлам, а внутренняя сторона каблука оказалась изношена.
Никакой маски.
Джону не потребовалось много времени, чтобы обойти маленький домик и найти ближайшую ванную. Лишь когда он включил свет и увидел себя в грязном зеркале, то понял, что был почти голым. На нём остались лишь боксеры — Гоуст, должно быть, снял с него пришедшую в негодность окровавленную и грязную одежду. Его лицо вспыхнуло ярко-красным при мысли о том, как лейтенант раздевал его спящего.
— Стыдоба, — пробормотал он, поворачивая вентиль душа. Подавленность отступила, стоило увидеть стопку аккуратно сложенной одежды на бачке унитаза и почти чистое полотенце.
Джон аккуратно снял повязку с руки и уха, поморщившись из-за марли, прилипшей к ране. С его ухом всё будет в порядке — там уже образовалась прочная корка. А вот рука всё ещё была воспалена и ныла.
Не хотелось бы подцепить инфекцию, но, кажется, это было неизбежно.
— Точно, я и забыл, — сказал он сам себе, глядя на массивный синяк и шишку на лбу. Всё его тело было покрыто синяками, порезами и ссадинами. Но чувствовал он себя уже не так паршиво, как раньше, и знал, что душ пойдёт на пользу.
Температура воды оказалась достаточно комфортной. Похоже, Гоуст вытер большую часть крови с Соупа, когда закончил накладывать швы и тот (почти сразу же) отключился.
Он находился не в пятизвёздочном отеле, поэтому никаких бесплатных пробников шампуня и кондиционера не предвиделось, зато в углу душа стояла огромная бутылка мыла для рук с медовым ароматом.
Он помылся дважды, пока грязь и сажа, стекающие в канализацию, не сменились чистой мыльной пеной. «Скоро нужно будет бриться», — подумал он, размазывая мыло и проводя ногтями по щетине на лице и голове, запуская пальцы в могавк, с которым ходил уже несколько лет.
Джон почувствовал себя обновлённым, выходя из душа и вытираясь. Он вздохнул, когда ему пришлось надеть те же боксеры — видимо Гоуст не нашел никакого белья. Футболка и джинсы были туговаты, но в целом налезли. Чёрная футболка оказалась тесноватой в руках и груди, а джинсы не хотели застёгиваться, пока Джон не присел пару раз, растягивая ткань. Ещё несколько дней без еды и воды, и одежда будет в самый раз.
Быстро прополоскав рот сомнительной на вкус водой из-под крана и мечтая о зубной щётке, которая бы избавила его от неприятного ощущения на зубах, Соуп наконец вышел из ванной. Аккуратно разминая плечи, чтобы избавиться от скопившегося напряжения и разморённости после душа, он вернулся в главную комнату.
Гоуст уже сидел, сонно потирая глаза.
— Доброе утро, солнышко, — сказал Джон, наблюдая, как Гоуст зевает под балаклавой, — Так ты и правда спишь в этой штуке.
— Я же говорил, разве нет? — ответил он, и акцент его стал более выраженным, а голос спросонья казался ещё глубже.
У Джона появились все шансы заработать нервный тик.
— Думал, ты прикалываешься. Спасибо за одежду.
— Здесь особо не разгуляешься. Подозреваю, Алехандро посчитал, что она не пригодится.
— Лучше, чем ничего.
— Бывало и хуже, — согласился Гоуст, вставая и поднимая руки над головой. Он медленно и со стоном потянулся. Его джинсы висели на бёдрах, обнажая чёткую букву «V» в нижней части живота. Кофта немного задралась, показывая лишь намёк на тёмную татуировку, опоясывающую бок, и дорожку волос, уходящую под пояс джинсов. Без всего своего снаряжения и вооружения Джон смог по-настоящему оценить телосложение Гоуста. Теперь он не казался таким внушительным, по крайней мере на первый взгляд. Его тело было идеально стройным. Широкие плечи и массивные мышцы бёдер, обтянутые тканью штанов…
— Эй, МакТавиш, какие-то проблемы?
— Никак нет, сэр, — быстро пришёл в себя Джон. — Просто аппетит разыгрался, съел бы сейчас что-нибудь, — или не пришёл.
Да вашу ж мать, ну почему это оказалось первым, что слетело с его языка после того, как Гоуст поймал его на разглядывании?!
— Ждёшь, что я буду платить?
— С меня выпивка.
— Другой разговор.
— Как насчёт бурбона? — Соупу показалось, что он почти разглядел улыбку Гоуста под маской.
— Сердце моё заполучить хочешь.
Ох… парень.
❖❖❖❖❖
На сборы не потребовалось много времени, они быстро привели в порядок свои жилеты и ремни, рассовывая по карманам всё, что могло пригодиться. Гоуст периодически чувствовал на себе взгляд Джона, не совсем понимая, чем вызван такой интерес, и решил, что у того просто выдалась тяжёлая ночь и он не до конца пришёл в себя.
Время от времени Джон проходил мимо, собирая припасы, и до лейтенанта доносился запах мёда. Гоуст помог ему сменить повязку на руке, и был впечатлен тем, как хорошо держались швы, несмотря на то, как грубо он их накладывал. Джон лениво отмахнулся от него, когда Гоуст собрался перевязать и рану на ухе, бормоча что-то о том, что не нужно обращаться с ним как с ребёнком. Гоусту это не понравилось, он нахмурился, но не собирался настаивать после всего, через что тот прошёл.
— Ладно, Джонни. Пора выдвигаться.
— Так точно, сэр.
— Нас ждёт долгий путь, сержант. Эти ублюдки будут повсюду рыскать, и ты нужен мне в полной боевой готовности, — строгим и властным тоном сказал Гоуст, — Я знаю, что ты ранен, но хуже всего то, что и они это знают. Мы не можем позволить им снова застать нас врасплох.
— Whit’s fur ye’ll no go by ye, — кивнул Джон.
— Что? — переспросил Гоуст, скептически глядя на мужчину.
Тот ответил дурацкой широкой улыбкой, ласково хлопнув его по плечу, что напомнило Гоусту об их первой встрече. Он просто закатил глаза и вздохнул, пристёгивая жилет.
❖❖❖❖❖
Их — квалифицированную команду, лично отобранную самим генерал-лейтенантом Шепардом — отправили с заданием в Аль-Мазра. Стояла поздняя ночь, Гоуст находился на базе и готовился ко встречи с людьми, которых ему предстояло возглавить. Грузовики, заполненные оборудованием и солдатами, въехали на стоянку. Двигатели громко урчали, а фары почти ослепляли в темноте, пока Шепард разговаривал с Гоустом по рации.
— Вылет через пять минут, — сказал Шепард. Закалённый человек никогда бы не признался, но за годы он полюбил обязательные подготовительные сборы перед миссией. Он не мог позволить себе бояться и никогда не давал страху за собственную жизнь охватить его, направляя всю энергию в предвкушение, используемое для подпитки жестокого и безжалостного уничтожения любого врага, которому не посчастливилось оказаться на его пути. Он быстро поднялся по служебной лестнице — любой, кем бы он ни был, знал Саймона «Гоуста» Райли. Бесстрашного и властного человека, который всегда скрывал своё лицо под маской с черепом. С каждым совершённым убийством, отмеченным на изнанке ремня, он преображался. Навыки, которыми он владел, и приобретённый опыт, лежавший на нём тяжким бременем, сделали его очень известным среди тех, кто нуждался в устрашении.
— Понял, — подтвердил Гоуст, уверенно шагая вперёд. Его снаряжение тяжело висело на груди и спине, наколенники надёжно закреплены ремнями, неудобно впивавшимися в заднюю часть коленей. Когда он только присоединился, ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к дополнительному весу, но теперь было даже комфортно, и ни капли не замедляло его, гордо носящего прозвище «Призрак». Он оправдал это имя.
— Морпехи уже грузятся, — продолжил Шепард. — Вы с сержантом возглавите операцию.
Что?
Гоуст ненадолго замолчал, в животе неприятно заныло. Он не знал, что будет командовать в паре с кем-то. Это стало неожиданностью.
Он ненавидел неожиданности.
— С сержантом? — переспросил он, подходя к грузовику. Морпехи, о которых шла речь, начали выпрыгивать из кузова до полной остановки машины. Один из них, вставая в полный рост после приземления на корточки, встретился с ним взглядом, расплываясь в широкой улыбке. Казалось, незнакомец сфокусировал всё своё внимание на лейтенанте, словно в этот момент никого больше не существовало. Он был пониже Гоуста, сложён так, как и положено солдату, что подчёркивалось снаряжением, шлемом и поднятыми вверх очками ночного видения. Свет выделил одну сторону его лица и стали заметны ярко-серые глаза, сияющие так, как если бы ещё не успели потускнеть от чумы войны.
— Соуп МакТавиш, — ответил Шепард как раз в тот момент, когда заговорил подошедший мужчина.
— Ну что, идём побеждать, а, элти? — произнёс МакТавиш с сильным шотландским акцентом. Он говорил так, словно они были знакомы всю жизнь. Уже через пару секунд после встречи с ним Гоуст понял, что он из тех людей, для которых не существует незнакомцев. Он ненавидел таких. Гоуст не был общительным, но умел читать других. Тех, что могли заболтать кирпичную стену с той же лёгкостью, что и бросить лучших друзей.
Что за имя такое «Соуп»?
Теперь его лицо было хорошо освещено, и остальные на его фоне померкли. У него был чётко очерчённый нос, щетина над верхней губой и подбородке. Он слегка толкнул Гоуста в плечо.
— Придержу для вас место, сэр, — добавил он, поворачиваясь к вертолёту и продолжая удерживать глубокий зрительный контакт с Гоустом, чего уже давно не случалось — немногие могли смотреть на него так прямо, но у сержанта, похоже, с этим не было никаких проблем.
Гоуст застыл на месте, не понимая почему. Соуп смотрел сквозь маску, как будто её и не было, как будто он знал каждую хранимую тайну, но не заботился о том, сколько скелетов идут в комплекте. Гоуст почувствовал себя обнажённым. Беззащитным.
— Ёбанный ад… — выпалил он, забыв о том, что Шепард всё ещё на линии.
— Гоуст, на связи? — спросил Шепард, вырывая его из вязкого оцепенения. МакТавиш первым разорвал зрительный контакт, воссоединившись с остальными солдатами вдали от Гоуста.
— Да, сэр.
— Есть проблемы? — да.
— Никак нет, сэр, — он лениво склонил голову в сторону наушника, пытаясь избавиться от того, что электрическим током прошлось по его нервам. — Отбой.
Он зашагал к вертолёту. Это его команда, его миссия, и он не собирался позволять какому-то зелёному солдату быть причиной его беспокойства.
Они — опергруппа 1-4-1, и им предстояло победить в войне.
