❖❖❖❖❖
Спустя несколько часов и половину сигары, Прайс направился к вертолёту в ожидании посадки. Для Соупа это была первая миссия в полном составе, и Прайс не был готов к последствиям своей небольшой вчерашней выходки. Он надеялся, что Гоуст и Соуп смогут вытащить свои головы из задниц хотя бы на пару часов. Он почти сразу же заметил Гоуста — тот стоял, согнув ногу в колене и прислонившись к борту вертушки возле рампы, и держал двумя пальцами тлеющую сигарету. Его маска была подвёрнута ровно настолько, чтобы можно было беспрепятственно курить. Заметив Прайса, он сделал долгую затяжку. Прайс не успел открыть рта для приветствия, как Гоуст оторвал взгляд от своих ботинок, перевёл его на то, что находилось за Прайсом, и постарался выпрямить осанку. Прайс вздохнул и слегка повернулся, чтобы увидеть приближающегося к вертолёту Соупа с привычно решительным выражением лица, расслабленными плечами и лежащим в руках оружием. — Капитан, — кивнул он Прайсу с просочившимся напряжением. Прайс приподнял бровь, заметив, как у того дёрнулся уголок глаза. — Сержант МакТавиш. Как спалось? — Как младенцу. — Не сомневаюсь. Понравился снэк? — Соуп слегка оступился и посмотрел на него волком. — Не понимаю, о чём ты, — ответил он напряжённым голосом и отвернулся, не задерживая взгляд на Гоусте, словно его там и не было. Глаза Гоуста неотрывно следили за Соупом, идущим по рампе, пока тот не исчез из поля зрения. — И что это было? — рявкнул Гоуст. — Ничего, лейтенант, — вздохнул Прайс. — Ты не видел выражение его лица? Не похоже на «ничего». — Расскажу, когда повзрослеешь, — ответил Прайс и ушёл к остальным, заставив Гоуста кипеть от злости.❖❖❖❖❖
И Гоуст действительно кипел от злости весь полёт. Джон делал вид, что его не существует, и это только повышало градус накала. Пламя гнева вздымалось всё выше, стоило Прайсу и Алехандро в очередной раз склониться друг к другу и пошептаться о чём-то, поглядывая то на Соупа, то на него. Это бесило. Они приземлились примерно в трёх километрах от цели, звуки ботинок и тихой болтовни окружили его. Гоуст, как обычно, держался позади Джона. Намного дальше, чем он предпочёл бы. Но он не собирался упускать его из виду. Пальцы нервно подрагивали на оружии каждый раз, стоило вспомнить о том, что он делал прошлой ночью в душе и о чём в тот момент думал. Он надеялся, что после их небольшого спарринга всё вернётся на круги своя, но то краткое взаимодействие с Прайсом парой часов назад и абсолютное игнорирование со стороны Соупа разбили эту надежду на миллионы осколков. Что случилось? Прайс ему точно не расскажет. Упрямый ублюдок. Раньше Гоуст ценил эту его черту, но сейчас он был взбешён, потому что упрямство того работало против него. Поэтому ему придётся всё выяснить самому. Может, застанет Алехандро одного. Он должен что-то знать. Гоуст не раз видел, как Алехандро перешёптывается с Родольфо, но стоило ему подойти ближе — они тут же замолкали. И вот сейчас Прайс что-то прошептал Алехандро на ухо, лицо того вытянулось от шока, а тихий недоверчивый смех вызвал у Гоуста желание присоединить к ним кабели и подключить к аккумулятору, пока те не расколются. Вскоре вся семёрка приблизилась к зданию, приютившемуся на крутом, покрытом заросшей травой, холме. — Ладно, ребята, — пробормотал Прайс, присев на колени. — На позиции. Внутри и снаружи всё должно быть зачищено. Нашли и вышли. — Есть, сэр, — ответил Джон, устраиваясь на животе. Он прикрыл один глаз и прищурился, смотря в прицел снайперской винтовки. — Соуп, что у тебя? — через пару мгновений спросил Прайс. — Четверо на крыше. Двое у входной двери. Вооружены. — Давайте упокоим их, парни. Гоуст дал себе секунду, чтобы оценить изгиб ягодиц Джонни и опустился вниз, хватаясь за собственное оружие. — По моей команде, — сказал Прайс, прицеливаясь. — Три… Два… — Спи спокойно, — пробормотал Соуп хриплым голосом, нажимая на спусковой крючок. Один за другим все шесть человек упали замертво от рук «1-4-1». — Отличная работа. Выдвигаемся, — Прайс поднялся и махнул рукой, приказывая всем следовать за ним. Они начали быстро спускаться с холма, крутой склон помогал ускорить шаги. Гоуст первым добрался до подножия и обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как Джон за ним оступается. Он резко протянул руку и схватил того за запястье, удерживая от падения. — Спасибо, — пробормотал Джон, отводя глаза из-за напряжённого взгляда Гоуста. — Хм, — он только хмыкнул в ответ и задержал свою руку немного дольше, прежде чем отпустить чужое запястье. Они быстро заняли свои позиции у входной двери, как и при поиске Грейвза на старой базе Алехандро. Если Джонни снова похитят, то на этот раз Гоуст его реально прибьёт. Гоуст три раза быстро пнул дверь и схватил открывшего мужчину, вытаскивая наружу и швыряя к ближайшей стене. Не успел он сделать выстрел, как тот упал, а от глушителя на оружии Соупа взвился дымок. Он взглянул на него, раздувая ноздри. Джон лишь пожал плечами. — Уже видел этот приём, лейтенант, — сказал он, проталкиваясь мимо Гоуста в дверной проём. Роуч скользнул к Гоусту и положил руку ему на плечо. — Может, поцелуетесь уже и помиритесь? — Роуч? — лениво протянул Гоуст, глядя на руку Роуча так, будто она нанесла ему личное оскорбление. — Ась? — Закрой ебало. — Есть, сэр. Они быстро обошли здание и близкое присутствие Джонни на каждом шагу успокаивало, несмотря на то, что напряжение между ними можно было ножом резать. Напряжение, которое возрастало всякий раз, стоило Соупу нейтрализовать угрозу на две секунды раньше Гоуста. — Соуп, — предостерёг Алехандро. — Что? — невинно ответил он, круглыми глазами смотря на Алехандро. Он делал это нарочно. Провоцировал Гоуста. — Ведите себя прилично, детки, — тяжело вздохнул Прайс. Гоуст слишком крепко вцепился в собственное оружие. Он медленно и глубоко дышал и несколько раз посчитал до десяти, пытаясь подавить досаду. — Здесь разделимся, — сказал Прайс, когда они подошли к лестнице на второй этаж. — Ал, Руди, вы за мной. Гас и Роуч зачистят подвал, мы следим за входом. Соуп и Гоуст, вы наверх, обыщите там всё. Джон фыркнул, но без пререканий кивнул в подтверждение. Разделившись, Гоуст первым бесшумно поднялся по ступенькам на второй этаж, Джон наготове плёлся следом. Гоуст чувствовал, как тот группируется рядом с ним, и всё его тело гудело от жажды близости. Слева раздался какой-то шум и он поднял оружие в поиске цели. Но прежде, чем он успел нажать на спусковой крючок, чужая пуля попала точно в центр шеи солдата, свалив того на пол с тошнотворным бульканьем. Гоуст перевёл взгляд на Соупа, но тот снова пожал плечами. — Что? Не одному же тебе развлекаться. У Гоуста внутри что-то щёлкнуло. Он не знал что. Может, дело было в напряжении мышц на руках Джонни, когда тот поднимал своё оружие. Может, в новообретённом кинке на то, как снаряжение подчёркивало его грудь и бёдра. А, может, в озорном блеске его невозможно красивых серых глаз. Или в жесткости взгляда, направленного на Гоуста при каждом зрительном контакте, смешанной с печалью и страхом. Гоуст бросил своё оружие, позволив тому перекатиться за спину, и схватился за верхнюю часть жилета Джонни, затащив его в ближайшую очищенную комнату и закрыв дверь ногой. — Какого хрена? — воскликнул Джон, глядя на Гоуста сквозь густые тёмные ресницы. Гоуст просто уставился в ответ, изучая черты его лица так, словно никогда не видел их при свете дня — на загорелых носу и щеках мелкие россыпи веснушек, одну из тщательно ухоженных бровей рассекал теперь полностью заживший шрам. Гоуст представил, как Джонни стоит с пинцетом перед зеркалом и щурится, выдёргивая посягнувшие на чужую территорию волоски, и почти рассмеялся. Почти, потому что новый шрам Джонни вызвал у него приступ возбуждения и печали одновременно. Он был совсем один в Америке, на незнакомой территории. Не знал, куда идти и что делать. Вдали от безопасности, которую Гоуст пытался ему обеспечить своим присутствием. Не знал, сможет ли выжить и вернуться к своей команде. Вернуться к Гоусту, где и должен быть. А потом он, должно быть, испытал облегчение, увидев Алехандро, Прайса и Гоуста на базе пограничного патруля. Облегчение, которое Гоуст испоганил своей нелепой выходкой из-за собственного неумения нормально выражать эмоции. Или справляться с ними. А потом Гоуст весь словно съёжился и выдохся. Он слегка ослабил хватку на жилете Джонни и дёрнул того на себя, обхватывая руками его тело и прижимая к себе. Он опустил голову и положил её между шеей и плечом Джонни. Тяжело сглотнув, он попытался игнорировать слёзы, обжёгшие уголки его глаз, и полностью сосредоточился на восхитительном ощущении тела Джонни — горячего, сильного, и, самое важное, живого — в его объятиях. — Элти?.. — осторожно спросил Соуп. Его руки оказались в ловушке — прижаты руками Гоуста к собственным бокам. — Прости, — сквозь зубы процедил Гоуст, шокируя себя своими же словами, которые вырвались прежде, чем он успел их остановить. — За то, что так отреагировал на твоё возвращение. Мне пиздец как жаль. Ты этого не заслужил. Ну, не полностью. Грудная клетка Джонни под ним завибрировала и мягкий смех наполнил тело Гоуста таким количеством тепла, что даже посторонний смог бы его ощутить. — Твой канал связи открыт? Нужно, чтоб и остальные это услышали, иначе я решу, что совсем спятил. — Можешь, пожалуйста, пожалуйста, заткнуться нахрен хотя бы раз в жизни? — Джонни снова рассмеялся и положил руки на бёдра Гоуста. Он чувствовал себя так хорошо рядом с ним, так легко — несмотря на своё телосложение. И так правильно было обнимать его. — Саймон Райли просит прощения. Не думал, что доживу до такого. Гоуст нахмурился под маской, но это задело его не так сильно, как растущая температура ладоней Джонни — кожу начало покалывать. И с бешенно колотящимся сердцем Гоуст решил кое-что проверить… Смогут ли они закончить то, что начал Джонни. То, чего Гоуст не хотел признавать, но желал уже целую вечность. Он заколебался на мгновение, горячим дыханием обдавая шею Джонни, а потом осторожно прижался к нему талией. Оставляя тому путь для отступления. Руки Джонни вздрогнули и напряглись. Гоуст медленно и прерывисто вздохнул. Он резко сместил руки, крепко хватая Джонни за плечи, и начал толкать того вперёд, заставляя отступать назад и спотыкаться о собственные ноги. Спиной Джонни упёрся в стену, и Гоуст прижался ещё ближе, поднимая его за подбородок, чтобы уткнуться носом в кожу на лице рядом ухом. Он понимал, что Джонни сможет услышать его тяжёлое дыхание, но ему было плевать. — Гоуст? — задыхаясь спросил Джон, когда Гоуст схватил одну из его ног и закинул себе на талию, заставляя того встать на носок ботинка, чтобы компенсировать разницу в росте. Удерживая руку на чужом бедре, Гоуст впился пальцами в его кожу сквозь штаны. — Что ты?.. — Тшш, — Гоуст заставил его замолчать, притираясь бёдрами. Джон резко выдохнул, но не попытался его остановить, и Гоуст почувствовал его сердцебиение. Он медленно провёл ладонью по руке Джонни, надеясь, что тот поймёт, что он собирается сделать. Ещё один путь для отступления. Джонни им не воспользовался. Рукой Гоуст продолжил скользить по чужому телу, а потом просунул её между ними и обхватил растущую выпуклость в паху Джонни. Ботинком Гоуст сдвинул его ногу в сторону — шире открывая для себя. Гоуст прижимал его к стене так сильно, что тот бы при всём желании не упал. Он сжал руку и Джонни издал протяжный стон, от которого Гоуст пошатнулся. — Что это было? — внезапно раздался голос Прайса в наушниках, заставив обоих вздрогнуть. — Всем «Браво»: как слышно? — Блять, — выругался Гоуст, на секунду оторвавшись от Джонни и глядя вниз на переключатель, который случайно нажал. Он отключил рацию, сорвал гарнитуру, бросил её на пол и перевёл взгляд обратно на Джонни — его глаза были прикрыты, лицо покраснело, он тяжело дышал. Гоуст ненадолго убрал руку, чтобы закатать маску, открывая нижнюю часть лица. Глаза Джонни широко раскрылись, а затем плотно закрылись, когда Гоуст вернул руку на его член, медленно поглаживая сквозь ткань джинсов. Он наклонился, облизал свои губы и медленно провёл ими по всей длине шеи Джонни — вверх, вниз и снова вверх. Снова и снова, пока Джонни не начал дрожать в его руках. Он глубоко вдохнул легкий запах пота и адреналина, исходивший от Джонни. Голова пошла кругом, а давление собственного члена, упирающегося в тыльную сторону руки, которой он ласкал Джонни, казалось точкой невозврата. Он притормозил, пытаясь взять себя в руки, прекратил движения ладонью и оторвал другую руку от бедра Джонни, уперев её в стену рядом с его головой. Третий путь для отступления. Но на этот раз, словно вернувшись к реальности и приняв защитную позу, Джонни воспользовался им. И грубо оттолкнул Гоуста. — Верни мои жетоны, — просто сказал он и ушёл.❖❖❖❖❖
Вечером того же дня, спустя кучу часов после возвращения на базу — к счастью, в полном составе и с незначительной информацией, которую Прайс и Алехандро немедленно начали изучать, чтобы понять, каким будет следующий шаг — Соуп поймал себя на том, что пялится в черный как смоль потолок над своей кроватью. Ему сложно было собрать воедино собственные эмоции и разобраться в них. Извинения Гоуста, конечно же, стали для него неожиданностью. Было приятно узнать, что такой несгибаемый человек в глубине души знает, как извиняться… в самой глубине. После всего совместно пройденного дерьма Соуп чувствовал, что ведёт себя по-детски, отталкивая Гоуста всё дальше и дальше. Особенно, если учесть то, что он был единственным, о чём думал Соуп, пока они были порознь. Его разрывало от противоречивых желаний — простить его, оставить прошлое в прошлом и защитить себя. Он не хотел снова страдать. Он не мог снова страдать. Соуп застонал и перевернулся на живот, глубоко зарывшись лицом в подушку. Ткань быстро согрелась и стала влажной от дыхания. Ласки Гоуста чуть не довели Соупа до приступа. Он находился в эмоционально уязвимом положении ещё с Иллинойса — когда осознал, что окажется в безопасности лишь тогда, когда пешком доберётся до юга. Изнурительное путешествие обнажило и ободрало его до самых костей, ему всё ещё снились кошмары о том, как он просыпается и видит на себе мёртвое тело Хассана. Его не впервые придавливало трупом, но он впервые очнулся в этот момент с амнезией — весь в крови и в ошмётках мозга без малейшего понятия о том, что за херня произошла. Посттравматическое стрессовое расстройство выдавалось бонусом всем поступившим на службу в армию, особенно спецназовцам. Соуп обычно довольно неплохо с этим справлялся, с некой долей изящества. Оставался в хорошем настроении и излучал положительную энергию на всех остальных. Это помогало оставаться в своём уме и выполнять свою работу как можно лучше. Но из-за эмоциональной уязвимости в сочетании с прозрением своей болезненной влюблённости в Саймона Райли он оказался абсолютно беззащитен. Он понял, что закрывается так, как никогда прежде. Ведёт себя импульсивно и небрежно. Дёргает Гоуста за ниточки в надежде… В надежде на что? Он прекрасно осознавал, какое это лицемерие. Ещё и явные двойные стандарты — расстраиваться из-за того, что Гоуст не решается на то, на что не решается он сам. Он так много всего пытался понять и не знал, чего хочет. Кроме одного. Он нахмурился в подушку и стиснул зубы, когда его злость и досада начали сменяться чем-то другим. Находясь в одиночестве, вдали ото всех, он продолжал думать о том, как Гоуст затащил его в ту комнату и запер их там обоих. Ярость и возбуждение, нарастающее в нижней части его живота, слились воедино и образовали что-то искажённо-чувственное. Он расстроился ещё больше из-за того, что был слишком слаб, когда дело касалось Гоуста — даже злость сдалась под давлением едва сдерживаемого сексуального напряжения. Он ничего не мог с собой поделать. Как бы ни пытался. Соуп решил отпустить себя хотя бы сейчас. Возможно, это и поможет. Очистить разум. Сделать его немного яснее и принять правильное решение о том, что делать дальше. Поднявшись в кровати на колени, он задрал нижний край футболки и сжал ткань зубами. Руку опустил на боксеры и зашипел от того, насколько те стали тесными из-за возбуждения и повысившейся чувствительности. Полностью обнажив член, пульсировавший в его хватке, он начал медленно ласкать себя, другой рукой упираясь в кровать за спиной. Его сердце бешено забилось в груди, стоило подумать об ощущении большой руки Гоуста, касавшейся его через одежду. От одного только воспоминания всё его тело прошибла горячая волна дрожи. То, как Гоуст толкнул его к стене, как обнаженные губы буквально обжигали чувствительную кожу шеи Соупа и заставляли задыхаться. Желать. Жаждать. Соуп простонал сквозь ткань, плотнее смыкая на ней зубы. Он откинул голову назад и холодный поток воздуха коснулся его обнажённого живота и груди. Он представил, что не оттолкнул Гоуста. Что продолжал удерживать его ногой за талию, пока Гоуст тяжело дышал ему в ухо. Его смутил собственный стон удовольствия от касаний лейтенанта. И ещё больше смутило то, что и Прайс его слышал. Но мысль о том, что кто-то ещё слышал, каким шумным он был из-за прикосновений Гоуста, подтолкнула его к краю. Он продолжал водить рукой по члену и знакомое напряжение нарастало во внутренней части бёдер. Взгляд Гоуста, поймавшего Джона в ловушку между своим телом и стеной, всплыл в памяти. — Чёрт, Саймон! — вскрикнул он. Край футболки выскользнул изо рта от стона. Он поглаживал себя в том же ритме, что и Гоуст ранее, и мощная волна оргазма захлестнула его, замутняя зрение и сводя каждую мышцу в теле. Когда он начал медленно и мучительно приходить в себя — голова кружилась и воздуха не хватало — то понял, что снова видит потолок. Его голова всё ещё была откинута назад, а ноги дрожали, когда пульсация в члене постепенно стихала. Он ошибся. Это не помогло. Стало яснее лишь то, насколько ему было паршиво. И как сложно будет держаться на расстоянии. Чтобы не ранить себя.