Это невозможно

— Нина, предупредите скорые, чтобы к нам больше не везли, мы набрали под завязку, — крикнула Павлова постовой медсестре, сквозь шум приёмной, которая сейчас была переполнена пострадавшими при обвале асфальта. Люди поступали с тяжелейшими травмами и все врачи, в том числе и Покровский, были задействованы в операциях. В приёмное отделение поступил молодой человек с подозрением на внутреннее кровотечение. Его лицо было глубоко изранено лобовым стеклом машины, однако для Ирины Алексеевны сейчас имела значение только внутренняя травма. И она с грустью подумала, что прежде чем она приступит к операции на лице, пройдёт слишком много времени, отчего на лице молодого человека навсегда могут остаться глубокие шрамы. Однако в следующую секунду Павлова бросила быстрый взгляд на вход в приёмное отделение и не смогла оторвать глаз от человека, стоявшего в дверях. Воспоминания захлестнули все её мысли. Она любила его, болела им. Павлова пережила новость о его пророке сердца и пошла против своих принципов и переступила закон, вырвав из донора сердце для любимого человека незаконным образом. А потом всё закончилось, он не мог видеть её рядом, так как испытывал стыд за то, что сердце чужого человека бьётся в его груди. Случалось, в разгаре ссоры он кидал Павловой обвинения в том, что она вырвала сердце из груди умершего парня, из-за чего он чувствует, что это сердце не его по праву. Кривицкий… Ещё недавно Ирине Алексеевне казалось, что если она когда-нибудь увидит его, она погибнет. Слишком больно он сделал ей тогда. Но к своему удивлению она испытала не жгучую боль, а лишь грусть и сожаление, что всё сложилось тогда именно так. Всё эти мысли пронеслись в её голове за считанные секунды, пока она смотрела в глаза Кривицкому и Павловой оставалось только догадываться, что чувствует в этот момент он. Наконец он подошёл к ней, и боясь посмотреть женщине в глаза, осмотрел раны парня на лице. И всё же потом он заставил себя посмотреть на Павлову, которая не открывала от него своих ярких зеленых глаз. — Здравствуй, Ира, — тихо произнёс он. — Ну привет, — нервно хмыкнула Павлова и в следующую секунду обернулась к Нине, не желая продолжать этот зрительный поединок, — Нина, подскажите, операционная не освободилась. Дубровская тут же позвонила, чтобы уточнить информацию и через минуту положила трубку и крикнула: — Ирина Алексеевна, через пять минут освободиться. — Хорошо, — кивнула Павлова, — я тогда пойду готовиться. — Ир, подожди, я тоже могу помочь с парнем, лицевые раны глубокие, — остановил Ирину Алексеевну Кривицкий, схватив за запястье. Павлова метнула в него тысячи молний одним взглядом и мужчина тут же отпустил её руки, но не отступится. — С какой стати, ты вообще как здесь? — Я теперь работаю тут, челюстно-лицевым. — Так это про тебя говорил Ле… Алексей Абрамович, — поспешила исправиться Павлова, однако её ошибка не ускользнула от Кривицкого, от чего тот стиснул зубы, — хорошо, тогда через пять минут жду тебя, — бросила Ирина Алексеевна и ушла, приказав санитарам катить каталку с молодым человеком к операционной. Через десять минут операция была в самом разгаре. Павлова зашивала разрыв печени, в то время, как Кривицкий работал над лицом пациента. Они оба молчали, однако каждого из них оглушала эта тишина. — Как ты, Ир? Столько времени прошло с нашей последней встречи — начал разговор Геннадий. — Всё хорошо, — бросила Павлова. И не соврала. Она и сама удивилась этому. Ей было хорошо и жизнь каким-то удивительным образом налаживалась. В этот же момент она вспомнила о Покровском. И мягко улыбнулась, но Кривицкий не заметил этого из-за хирургической маски, — а как ты? — Тоже неплохо. Вот вернулся из Израиля только вчера. — Надолго в этот раз? — усмехнулась Павлова. — Навсегда, Ир. Наконец этот день подошёл к концу. Кривицкий резво вступил в свою должность и только к вечеру освободился от приёма. Выйдя из операционной, он тут же направился в кабинет главврача, поскольку так и не успел с ним встретиться сегодня. Мужчина постучал в кабинет и зашёл к Покровскому. — Алексей Абрамович, добрый вечер. Извините, не смог зайти к вам сразу по приходу. — Здравствуйте, Геннадий Ильич. Конечно, я всё понимаю, работа не ждёт, — ответил главный врач, приглашая работника сесть. — Это правда, у вас всегда такой поток? — Да нет, просто сегодня случился взрыв на дороге, рядом с нашей больницей. Хотя в другие дни пациентов тоже хватает, — заключил Покровский, — ну как вы освоились? Познакомились с коллегами? — Да, у вас тут, надо сказать, работают очень профессионально. С некоторыми мне даже знакомиться не пришлось, — как бы невзначай вставил Кривицкий, — сегодня мне даже довелось провести операцию с моей очень хорошей знакомой, однокурсницей. — Что ж это замечательно. А кто это, если не секрет? — Павлова Ирина Алексеевна. В следующую секунду в дверь постучались и в кабинет вошла Ирина Алексеевна. — Алексей Абрамович, вы сейчас свободны, я хотела с вами обсудить закупку расходников, — сказала Павлова, окинув взглядом Кривицкого, сидящего перед Покровским. — Да, я почти закончил. Мы кстати сейчас как раз обсуждали с Геннадием Ильичом вас. Вы оказывается были сокурсниками? — спросил Покровский, посмотрев при этом на Павлову таким обожающим взглядом, который не ускользнул из внимания Кривицкого. — Да, мы были очень хорошими друзьями, — подтвердила Ирина Алексеевна, даже не взглянув на Кривицкого. Она была слишком поглощена Покровским, хоть и пыталась это скрыть. Однако Геннадий Ильич узнал этот влюблённый взгляд. Когда-то она смотрела так на него. Его отчего-то разозлило это «были». — Ну что ж, я наверное пойду, — поднимаясь со стула, вздохнул Кривицкий, — до завтра, Алексей Абрамович. — До завтра, Геннадий Ильич, — кивнул Покровский. — Ирина Алексеевна, — остановился Кривицкий рядом с Павловой, выходя из кабинета, — вас подождать? — Нет, Геннадий Ильич, езжайте, у меня ещё есть дела, — отказалась Павлова, и на лице Кривицкого едва заметно напряглись желваки. — Тогда до завтра. — До завтра, — бросила Ирина Алексеевна вслед Кривицкому, до того, как он закрыл перед собой дверь. В следующую секунду Покровский встал из-за стола и, разрезав двумя шагами пространство, разделяющее его с Павловой, обнял её за талию и посмотрел в глаза. — Устала сегодня? — Я привыкла, — мягко улыбнулась женщина и крепко обняла Покровского, уткнувшись носом в ворот его рубашки и вдыхая аромат его парфюма. Покровский опустил ладонь на её светлые волосы, и нежно погладил по голове, целую женщину в висок. Павлова ощущала такое спокойствие, которое не чувствовала уже так давно, что уже и забыла, какого это, когда тебя оберегают. — Твой муж переехал? — спросил Алексей Абрамович. — Да, — облегченно выдохнула Павлова, — ещё вчера. — Поехали ко мне? — тихо спросил Покровский. — Поехали, — тепло улыбнулась Ирина Алексеевна. Она любила Покровского… Кривицкий вышел в холл и подошёл к постовой медсестре, чтобы расписаться в журнале. Неожиданно из отделения вышла пара молодых людей, которые живо что-то обсуждали и смеялись. Это был Лазарев и Покровская. Увидев Кривицкого Александра замерла в коридоре. Геннадий Ильич тоже, казалось, был удивлён, увидев Покровскую здесь. — Геннадий Ильич? Здравствуйте, — опомнилась Александра и подошла к стойке медсестры, чтобы также оставить подпись, — вы вернулись из Израиля? — Добрый вечер, Саша, да. Так сказать, по зову родины. А вы? Снова практикуете? При этом вопросе девушка смутилась и обратилась к Лазареву: — Кость, ты подожди меня на улице, ладно? Я сейчас выйду. — Да, Геннадий Ильич, снова вышла, — стыдливо ответила девушка, как только Константин вышел на улице. — И правильно, — улыбнулся Кривицкий, — сколько можно корить себя. Ну до свидания. — До свидания, — тихо пролепетала Покровская. Вечером следующего дня Павлова вышла из операционной вместе с Кривицким. Сегодняшний день оказался не легче вчерашнего, однако Ирина Алексеевна не чувствовала себя уставшей, не смотря на то, что не выспалась этой ночью по вине своего начальника. — Ир, — нагнал женщину Кривицкий, — может поговорим? — О чём? — спросила Павлова, параллельно здороваясь с коллегой в коридоре. — О нас, — серьезно ответил мужчина. Павлова заливисто рассмеялась и, остановившись посреди коридора, посмотрела на Геннадия Ильича. — Ген, о чём ты, я не пойму? Нет никаких «нас» уже давно, и, между прочим, ты сам этого захотел. И я тебе даже благодарна за это, — бросила женщина продолжая идти вдоль коридора. — Если спросишь меня, я хочу, чтобы «мы» были, — продолжил мужчина открывая перед коллегой дверь в ординаторскую. — А я не хочу, — обрезала Павлова. — А я не верю тебе. — Дело твоё, Кривицкий, мне всё равно, — ответила Павлова, намереваясь выйти из комнаты отдыха. — Ир, — Геннадий Ильич преградил дверь рукой, — у тебя кто-то есть? — Это не твоё дело, Кривицкий, дай пройти, — разозлилась женщина. — Это Покровский?! — Я сейчас закричу. — Кричи, — бросил мужчина, подходя к Павловой, — Ир, я вернулся в Россию к тебе, я хочу всё исправить. — Я не хочу, Кривицкий, слышишь? Я тебя не люблю больше. — Ты врёшь. Павлова нервно рассмеялась от безысходности: — Ген, ты мне противен, понимаешь? Сбежал тогда, как последний трус, обвинив меня в том, что я украла это сердце. Ты бросил меня, как только я сделала для тебя всё что могла. — Даже закон преступила ради меня, — хитро улыбнулся Кривицкий. — Да, Ген. Как жаль, что я тогда не понимала, что ты этого не стоишь, — бросила Павлова и оттолкнула мужчину, направляясь к двери. — А твой Покровский об этом знает? — бросил ей вслед мужчина. Павлова остановилась перед дверью и, истерически засмеявшись, посмотрела на Кривицкого. — А ведь за такое сажают, Ир, — продолжал он, — за такое лишают права работать. Павлова вдруг метнулась к Кривицкому и дала мужчине пощёчину. — Я знала, что ты трус, Кривицкий, но ты ещё и скотина. Ты же живёшь сейчас из-за меня. — Я готов жить и ДЛЯ тебя, Ир, — просто позволь мне. — Чего ты хочешь от меня? — с ненавистью спросила Павлова. — Чтобы ты рассталась со своим Покровским. Ирина Алексеевна снова рассеялась в лицо Кривицкому: — Ты с ума сошёл? Гена, я тебя не люблю и с тобой не буду, вне зависимости Покровского. — Мне хватит того, чтобы ты не любила и его, — нагло ухмыльнулся Геннадий Ильич. — Ты на это никак не можешь повлиять, Ген. — Я смогу, не сомневайся. К тому же и он не идеален. В каждом есть изъяны, Ир. И твой Покровский тоже не такой идеальный, как тебе кажется. — Заткнись, Кривицкий! — Я знаю о нем такое, что может разрушить карьеру тех, кого он любит, да и его собственную. — Ты пал до вранья? — усмехнувшись спросила Павлова. — А ты спроси его, почему его дочка, которая работает у вас гинекологом, долгое время не практиковала, может тогда ты услышишь правду? Павлова молча вышла, хлопнув дверью. Она ненавидела Кривицкого. Её угнетали его слова о Покровском. Мог ли он что-то скрывать от неё?