Праймс

      Чонгук закрыл глаза. Он снова и снова прокручивал в голове то, как Тэхен ему сегодня дрочил. Властно, жестко и блять, насколько же пиздецки охуенно...       Ни одна из девушек и рядом не стояла с тем, как делал это Ким — не быстро, не медленно, а именно так, как надо. Как будто Чонгук ласкал себя сам. Вот только это делал не он, и широкая ладонь с блядски длинными пальцами была не его.       Тэ с какой-то ленцой и видимой насмешкой низким и глубоким голосом, этим его приятным бархатным тембром мурлыкал какие-то пошлости, не отрывая при этом пытливых глаз от безудержно поплывших зрачков Чонгука, пока тот отзывался на каждое движение его руки шумными вдохами и редкими стонами.       Чонгук не противился и ни о чем не спрашивал. Он брал то, что Тэ сейчас ему настолько щедро давал. А Тэхену явно нравилось всё то, что происходило. Нравилось, что в эту минуту Чонгук был полностью в его власти. Но только Чон ни на секунду не сомневался, что однажды они поменяются ролями, и это Тэхен будет кусать губы и исступленно кончать, а он неторопливо и невозмутимо будет наблюдать за его раскаленным и абсолютно расфокусированным взглядом.       Чонгук пройдет этот странный путь — со своим внезапно вспыхнувшим влечением к другому парню. С тем, что сейчас не в состоянии на девушек даже посмотреть, гетеро порнуху не включает, грудастых дев с тонкими талиями и пышными бедрами не представляет, а думает только о том, как бы смачно он выебал Ким Тэхена.       Так что да, он поддастся соблазну, разберется со всем этим странным дерьмом, а потом обо всём забудет и вернется к своей обычной жизни и своим обычным предпочтениям.       Чонгук открыл глаза, почувствовав, что больше не один.       И вновь возле него стоял Ким Намджун, не смотрел в его сторону, а только безэмоционально наблюдал за своими резвящимися крошками.              Как почувствовал, блять, что Чонгук сейчас думает о его брате. И совсем не в благочестивой и максимально возвышенной манере. Полиция нравов, блин.       Сейчас еще спросит, нашел ли Чон того, кто назвал его брата педиком. Интересно, что бы он сделал, если бы Чонгук ответил, что это был он?       Еще более занимательно, как бы Ким Намджун отреагировал, если бы узнал, что как раз сейчас в своих мыслях Чонгук разложил его младшего брата здесь же и входил в него сразу одним махом и на полную, держась за те его эстетические ямочки на пояснице и лаская пальцами небольшую татуировку?       Да уж... Если бы он только не увидел то видео, если бы не осознал, каким Ким Тэхен может быть, когда сбрасывает одежду и отдается на волю своим ощущениям... Так и остался бы стопроцентным натуралом (нет).       — Как они сегодня? — поинтересовался Намджун, и Чонгук принялся подробно рассказывать об их с доберами прогулке и обо всех проказах Бана и Тана.       — Курсы закончились раньше? — спросил он Джуна, и тот как-то неопределенно повел плечами. На самом деле, Намджун тупо бросил учебу и вернулся домой, потому что мысли только о том лядском ДНК-тесте, который проводит сейчас друг Сокджина в лаборатории кампуса Вонджу.       И что значит это его — результаты будут скоро? Насколько скоро?       Джун как раз собирался подозвать доберманов к себе, как ему на телефон пришло сообщение от старшего брата. И там была всего лишь одна фраза: "Результаты у меня".       Он шумно выдохнул и постарался успокоить рвавшееся из груди в бешеном беге сердце. Ну, вот и всё. Сейчас всё и выяснится.       Только в эту минуту Намджун вдруг осознал, что сам намеренно оттягивал момент выяснения правды. Так как после этого обратной дороги уже не будет. Потому что он окончательно поймет, что был тогда прав. О том, что отец всю жизнь им всем врал. Что их за́мок построен из хлипкого песка вранья.       "Я еще на курсах" — отби́л он брату сообщение и подозвал к себе псов.       И вновь Тэхен удивил Чонгука, когда не вышел к нему после того, как тот вернулся с прогулки.       С одной стороны, теперь вроде у Чонгука и спрашивать ничего не надо, нервы ему трепать Киму больше не интересно. А с другой... А с другой как-то обидно. В универе возле пыльной сломанной мебели яростно надрачивал ему, сперму заботливо вытер своим платком, который после этого выбросил. А потом хмыкнул, молнией на штанах Чона вжикнул, в лобик чмокнул и ушел.       После того, как Чонгук, слегка обалдевший от всего, что произошло, выбрался из выручай-комнаты и поспешил на давно уже начавшееся занятие, он выслушал порцию отборнейшего яда от бесконечно нервного препода. Но, тем не менее, чувствовал при этом себя спокойно, умиротворенно и даже расслабленно.       Последние месяцы были очень... непростыми. Чонгук сжался внутри, будто пружина, и так и не сумел после всего произошедшего выдохнуть. Это напряжение въелось в него, стало частью каждой самой мельчайшей клетки его тела. Оно заблокировало, подчинило себе его эмоции, стремительно бежало по венам вместе с перегоняемой сердцем кровью.       И только в той пыльной комнате Чонгук впервые сумел вздохнуть спокойно, выплеснув бурлящую и разъедающую его изнутри энергию. Чего ему никак не удавалось сделать, когда он дрочил себе сам.       Да, паршивец Ким Тэхен был прав — у Чона уже приличное время не было секса. И разрядки, которая бы помогла расслабиться, тоже давно не было.       И кто знает, возможно, это и есть та причина, по которой его тогда в туалете настолько завел ни в каком виде не похожий на девушку Ким, насколько бы пьяным ни был тогда Чонгук? (нет)       Уже когда Чон закончил с псами и собирался уходить, лишь только тогда он заметил на тумбочке конверт, на котором четким почерком было выведено: "Выгульщику".       Чонгук хмыкнул и взял конверт в руки. Внутри он обнаружил небольшой отрывной листочек с указанием адреса и времени. Вместо подписи — нарисованная забавная рожица с кривоватыми глазами. Чонгук невольно усмехнулся. Видимо, Ким Тэхен нарисовал себя.       — Хеннииим! — послышалось у Сокджина над ухом протяжно-тоскливое. Он нехотя вынырнул из книги, которую как раз читал.       — Чего тебе?       — Дай код от своей квартиры.       Личные апартаменты Сокджину были оплачены из средств его трастового фонда, как будущему главе семейной компании. И хотя родители предоставили ему свое жилье с условием, что тот переедет туда только после окончания университета, Джин и сам не хотел никуда уезжать из семейного дома — здесь тепло, сыто, какие-то неизвестные приходящие эльфы еду готовят, вещи стирают, убирают, братья рядом — чего ему вообще спешить сваливать отсюда?       Сокджин с подозрением прищурился.       — И зачем тебе?       — Трахаться буду.       — Ты же помнишь о защите? — на всякий случай уточнил он, продиктовав код.       — Хенним, я сексом занимаюсь с пятнадцати лет.              — Ты говорил мне, что с шестнадцати!       — Серьезно? — Тэхен шкодливо ухмыльнулся. — Я соврал, — и пока Джин размышлял о том, ограничиться ему животворящим подзатыльником или хватит безмерно укоризненного взгляда, добавил: — О, и сообщишь родителям, что я ночую у Джинки.       И лишь когда младший брат выскользнул за дверь, Сокджин понял, что укоризненного взгляда явно было недостаточно.       Только поздно вечером у Намджуна закончились отмазки, почему он не может срочно зайти к старшему брату. Так что пришлось всё же к нему идти.       Да, возможно кто-то скажет, что он малодушничал. Но с другой стороны, Джун всё равно рано или поздно узнает правду. И он решил, что пусть это будет поздно.       — Ты! — прошипел Джин, едва увидел Намджуна. — Иди сюда, убивать тебя буду!       Джун вздохнул — Сокджин иногда бывает слишком экспрессивным. А Джин, между тем, вскочил на ноги, так, что едва не перевернул кресло, в котором до этого удобно разместился, и в два шага приблизился к хмурому Намджуну.       — Это тебе за то, что втянул меня в это дурацкое пари! — он треснул увесистым учебником по молекулярной химии Джуну по башке. — Это — за то, что задумал меня использовать! — еще один не менее болезненный удар. — И контрольный! За то, что наврал, что наш гость — это наш брат!       Третий удар оказался настолько ощутимым (молекулярная химия — реально тяжелая штука), что до Намджуна не сразу дошла информация. А когда дошла он, будто юный шуганный филин в ночи, уставился на в высшей степени разгневанного Сокджина.       — В смысле... не брат?              — Менее десяти процентов, придурок! Совпадений — менее десяти процентов! Ты —нереальный долбоеб! Пак Чимин и семейство Ким на разных полюсах совпадений в мире ДНК!       Но Намджун уже настолько крепко впитал в себя то, что их таинственный гость — стопроцентное доказательство предательства отца, что поверить в то, что это вообще-то не так, было очень непросто.       — Это... Это точно? — тщетно пытаясь запрятать бурлящее внутри напряжение, переспросил он.       — Давай еще, начинай сомневаться в науке! Которая существует дольше и глубже, чем ты, мудила!       Когда Сокджин немного успокоился, в ярости несколько раз пробежав вдоль и поперек своей комнаты, пока Джун, засунув руки в карманы своих серых домашних штанов, мрачно за ним наблюдал, он тяжко выдохнул и спросил:       — Что будем делать с пари?       — В смысле?       — Ты организовал его, потому что ты — долбоеб. Но сейчас вопрос с родством решился — его попросту нет. Что будем делать с пари? Кабриолет всё еще не разыгран. И всё еще, между прочим, плачет без моего тепла.       — Ты прав: кабриолет всё еще не разыгран, — сухо произнес Намджун. — А значит, пари будет продолжаться. На тех же условиях, которые мы определили раньше. Кто нагнет Пак Чимина — тому достанется Bentley. Из-за того, что я считал, что мы можем делить с ним одну кровь, я ничего не делал. Но теперь я буду играть по-крупному.       Сокджин издевательски фыркнул.       — Пока ты хуйней страдал, я зашел далеко вперед, братец. Поцелуй и уже 2:1. В мою пользу.       Намджун хмыкнул и стремительно вышел из комнаты.       Ему надо было хорошенько обдумать всё, что только что произошло. Так что Джун отправился на кухню, потому что его мозги требовали холодного пива и тяжелого рока в наушниках.       На кухне горел свет. Сначала Намджун увидел открытую дверцу холодильника, и уже хотел, матерясь, ее закрыть, как его взгляд обнаружил кое-что еще — чью-то выпяченную пятую точку на полу у холодильника.       Когда он кашлянул, привлекая внимание, пятая точка исчезла, а вместо нее появилось взволнованное лицо и полные паники глаза.       Джун молчал, безэмоционально разглядывая испуганного Чимина, пока тот не бросил отчаянный взгляд на пол. Тогда Намджун и увидел, что тот был весь усеян фиолетовым нечто, которое Чимин спешно пытался собрать в большую миску.       Черника.       И сам Намджун, судя по всему, уже успел наступить не на один десяток ягод.       Помедлив, он опустился на корточки и тоже начал их собирать, по-прежнему не говоря ни слова.       При этом исподтишка наблюдал за их таинственным гостем — за его быстрыми и суетливыми движениями, за плотно сжатыми губами, за небольшими колечками в мочках ушей, двигающимися точно в такт движений рук.       Чимин был в той одежде, в которой, видимо, спал — короткие, на вид мягкие шорты, открывающие худые коленки, и в кои-то веки не оверсайз футболка, мягко и изящно очерчивающая бока и талию. Видимо, перед сном захотел полакомиться черникой, а тут такое. Да еще и страшный волк его при этом запалил. Намджун внутренне сам себе усмехнулся.       Чим же, ощущая на себе чужой тяжелый взгляд, волновался всё больше. Из-за чего своими неосторожными движениями успешно раздавил несколько ягод, испачкав руки в фиолетовом.       А Джун продолжил лишенным эмоций взглядом наблюдать за ним. Он не был как Сокджин обходительным, или как Джинки — милым. Он был тем, кем был. И действовал так, как действовал.       Поэтому протянул руку, запутав свои пальцы в светлых шелковистых волосах, и притянул Чимина за затылок ближе, чтобы тут же без предупреждения впиться своими губами в распахнувшиеся от шока его.       Несколько секунд он сминал их, а затем отстранился, справедливо ожидая как минимум пощечины, оскорблений или слез, а как максимум — крика и отцовского гнева.       Вот только ничего не произошло.       Чимин глядел на него потрясенно, его пухлые, налитые красным губы, как и пушистые ресницы, мелко подрагивали.       А затем он сделал то, что полностью нокаутировало Намджуна. Он потянулся и сам его поцеловал, доверчиво прижавшись своими губами к его.       И каким бы ни был офигевшим Джун, он тут же, не теряя времени, прижал их гостя к себе крепче, куснув за мягкую нижнюю, забрался сразу глубоко языком в рот, лаская десна, нёбо, задевая чужой язык. Поместил свою ладонь на затылок Чимина, осторожно перебирая волосы, чтобы не спугнуть и не дать ему отстраниться.       А Чимин в ответ обнимал его настолько крепко, пачкая белую футболку Джуна в чернильном ягодном соке, что его руки уже практически начали неметь. Он цеплялся за одежду Намджуна, пока тот нависал над ним и, не разрывая поцелуй, скользил ладонями под легкую футболку Чима, крепко сжимая его бока.       Когда Джун всё же отстранился, всё это время держа в голове, что их могут запалить в этой безусловно компрометирующей ситуации, то тут же утянулся в омут лихорадочно мерцающих глаз Пак Чимина. Губы Чимина блестели от их общей слюны, грудь вздымалась быстро-быстро, дыхание было частым, а на обычно бледных щеках горел яркий румянец.       Мысли, стремительно сменяя друг друга, вертелись в голове Джуна.       Так вот в чём, оказывается, дело... Вот почему Чимин так реагировал на подкаты Джина.       Не тот брат оказывал ему знаки внимания.       Неожиданно Намджун вспомнил, что Чимин ни разу не посмотрел ему в глаза дольше двух секунд подряд. Он-то думал, что это оттого, что их гость его боится. Как, впрочем, практически каждый, кто с ним знаком или кто о нем слышал. И Джун давно привык к подобным рваным и непродолжительным взглядам. Кто же знал, что за этим волнением скрывается нечто другое?       Он нравился Чимину. Чимин его смущался.       Намджун спецом привлек Сокджина, так как был уверен, что их гость скорее клюнет на его красивого и статного старшего брата — ведь Джин нравился всем.       А дело оказалось значительно занимательнее.       Намджун наклонился, цепляя пальцами подбородок Чимина, и еще раз мягко поцеловал его в губы, в этот раз абсолютно не пошло. Он практически невесомо коснулся губами четко очерченной скулы, подрагивающего плотно прикрытого века. И теперь уже окончательно отстранился.       Потом они так же молча прибрались на кухне — во время их спонтанного поцелуя были раздавлены практически все ягоды и они оба безнадежно измазались в черничном соке. Фиолетовые разводы были даже на коленках Чимина.       После чего Намджун развернулся, чтобы уйти, но затем, слегка помедлив, вновь повернулся к их гостю.       — Я — плохой парень, ты же это понимаешь?       Чимин, глядя на него всё теми же мерцающими глазами, несмело кивнул.       Джун помолчал, а затем понимающе хмыкнул.       — Хорошего мальчика потянуло на плохих?       — Видимо, да, — негромко произнес Чимин, настороженно наблюдая за каждым его движением.       Намджун еще раз хмыкнул, и вышел из кухни, взяв курс на комнату старшего брата.       — 2:2! — сообщил он ему с порога и тут же захлопнул дверь. А Сокджин раздраженно закатил глаза.

***

      Из-за того, что такси Тэхена застряло в пробке, он опоздал, и уже почти поверил, что Чонгук ушел, предпочитая его не дожидаться. Но выдохнул с огромным облегчением, когда всё же увидел Чона, поднимающегося с пола в коридоре возле двери в апартаменты Сокджина.       — Кто тебя пропустил внутрь? — хмыкнув, произнес Тэ, стараясь своей ухмылкой замаскировать неловкость от того, что он приехал практически на полчаса позже на встречу, которую сам же и организовал.       Чонгук предпочел не отвечать, так как был прилично раздражен — в какой-то момент он на полном серьезе решил, что Ким Тэхен попросту посмеялся над ним. Кинул с этим свиданием этой встречей.       Тэ быстро разблокировал дверь и отступил на шаг, приглашая гостя зайти первым.       Уже в квартире Чонгук, не отходя далеко от порога, поинтересовался:       — Ну, и зачем ты меня позвал?       Тэхен не сумел сдержать усмешку, скидывая свою отливающую синим кожанку и бросая ее на кушетку в гостиной:       — Ты аж сюда приехал и столько времени меня дожидался только чтобы об этом спросить?       Чонгук вмиг нахмурился и придвинулся ближе к входной двери, но Тэ уже понимал — если этот насупленный кролик решился сюда приехать, так просто отсюда он не уедет. В конце концов, апартаменты Джина находятся на приличном расстоянии от общаги, а уже вообще-то восемь вечера.       На самом деле Тэхен по дороге сюда усиленно размышлял над тем, как правильно выстроить свое общение с Чонгуком — тот постоянно выставлял наружу свои колючки (кто бы подумал, что у кроликов есть колючки!), демонстрировал абсолютную незаинтересованность и отстраненность, твердолобость, если хотите, как и то, что в любой момент готов без сожаления послать его нахуй и полностью прекратить их общение.       Но сегодня в выручай-комнате за всей этой показушной отчужденной мишурой Тэхен увидел кое-что еще. В тот момент, когда Чон кончал, когда обессиленно запрокинул голову и крепко зажмурился, он прочно схватил Тэхена за руку, как будто боялся, что тот его оставит. Что тот уйдет. И был в этот момент настолько хрупким и даже каким-то невесомо-призрачным, что Тэхену очень захотелось прикоснуться к его губам своими, здесь и сейчас стать его неотделимой частью, поймать в плен каждый судорожный и протяжный вздох, отдать ему всю свою силу, и взамен выпить до дна его. Но в итоге Тэ ограничился всего лишь легким и бесконечно целомудренным (на фоне того, что за мгновение до этого творила его рука) поцелуем в лоб и ушел.       — Ты настолько долго и упорно меня доставал, — фыркнул Чонгук, раздумывая над тем, насколько разумно он сделал, что вообще приехал сюда, потому что наглая ухмылка Кима охереть насколько его раздражала, — со своим "хочешь, докажу?" — спародировал он голос Тэ, — что мне реально стало интересно, чего ты там на самом деле можешь доказать. Хотя, подозреваю, ни на что особо ты не способен. Потому что и доказывать там нечего.       И вновь на губах у Тэхена расцвела та самая раздражающая Чона ухмылка, и он нараспев протянул, неспешно подходя к Чонгуку настолько близко, что, кажется, тот без труда мог поймать дыхание Кима:       — Ты, мой милый пушистый и испуганный кролик — охуеть насколько гей. Ну, ок... В крайнем случае — милейшая бисексуальная цыпа. Но я всё же ставлю на гея, — он приблизил свое лицо и куснул Чонгука за мочку уха, ощутив, как тот в мгновение ока напрягся, его тело, как струна, вытянулось и так и застыло. — Потому что, — прошептал Тэхен, — люди, которые ТАК смотрят на чужой член, автоматически исключаются из рядов натуралов, — он хмыкнул. — В ту же секунду. Я знаю, что тогда, в туалете, ты думал о том, как бы органично мой ствол смотрелся в твоей глотке. Как бы ты прошелся по нему своим горячим и жаждущим язычком. И насколько твои губы были бы опухшими и красными после того, как они снова и снова безжалостно растягивались бы вокруг моего члена.       — Неправда... — так же негромко проговорил Чонгук, но во рту пересохло от нарисовавшихся в его голове красочных и пошлых картинок. И он не мог поверить, что подобное на полном серьезе способно его возбудить. — Я трахну тебя и пойму, что мне это даже не понравилось.       Тэхен удивленно хмыкнул, секунду подумал, а затем неожиданно ловко отвернул Чонгука от себя, жестко уперев его щекой в стену, обеими руками сжав его запястья и прижавшись своей ширинкой к его округлому заду.       — Мне кажется, — тихо произнес он Чону на ухо, чтобы затем захватить зубами кожу на его шее и оттянуть ее. А после мучительно медленно лизнуть покрасневшее место языком, — ты что-то не так понял. Не думаю, что замена одной дырки на другую способна хоть что-то тебе доказать. И ты снова потом пропоешь мне, что представлял вместо меня какую-то девицу. Так что единственного, кого здесь выебут, — и снова сильный укус в то же место, а после горячий шепот прямо в ушную раковину: — это тебя.