***
— Нежные поцелуи, — прошептал Чонгук. — Я задолжал тебе нежные поцелуи. Он склонился над Тэхеном, даря ему крошечные поцелуйчики — в щеки, в нос, в скулы, и самые сладкие — в губы. Эти нежность и ласка рвались у него изнутри. Их очень хотелось подарить этому сонному, растрепанному и ничего не понимающему Тэхену, на щеке которого всё еще отчетливо виднелся след от подушки, а губы и веки были очаровательно припухшими после крепкого и, вполне вероятно, что захватывающего сна. Чонгук не без удовольствия зафиксировал, как у того от его действий покраснели щеки и даже немножко кончики ушей. Куда делся вчерашний язвительный ловелас, швыряющий секс-кости в бокал с ви́ски и едва не трахнувший его у стены, и почему сейчас Ким Тэхен и в реале похож на того самого Ангела, о котором еще пять минут назад размышлял Чонгук? Тэ, наконец, включился, вплел свои пальцы в такие же растрепанные после сна волосы Чона, и его юркий язык проскользнул в рот своего утреннего соблазнителя. И член Чонгука отреагировал на это мгновенно, сладко заныв и настойчиво заявив о себе. У Тэхена был утренний стояк, у Чонгука он как бы тоже имелся. И вновь Чон удивил сам себя, когда его рука ну точно без его личного приказа пробралась к резинке пижамных штанов Тэ, чтобы затем без какого-либо колебания проскользнуть внутрь. Возможно, ему опять-таки было проще всё это делать, потому что он ничего не видел, только ощущал. И в этом ничего плохого или какого-то не такого, неправильного, не чувствовалось. Едва его пальцы прикоснулись к напряженной плоти Кима, тот глухо простонал, закрыв веки и откинув голову назад. — Да... — прерываясь на бесконечно томные вздохи, бормотал он. — Делай это... О, да, мой крольчонок... Да!.. Быстрее, солнце... Ты просто пиздецки ахуенный... Ах... — пока Чонгук жадно вслушивался в эту мелодию глубокого и красивого голоса Тэ. Не то чтобы он умел это делать, и не то чтобы он когда-либо касался чужого члена (на самом деле — никогда!), но, кажется, Тэхену всё нравилось. Хотя в какой-то момент он открыл глаза и достаточно резко вытащил руку Чонгука из своих штанов. И не успел тот конкретно так обидеться подобному необъяснимому поведению (да, он неопытный в таких вещах и, мать его, Ким Тэхен мог бы сделать на это скидку!), как Тэ быстро стащил свои штаны, нетерпеливо отбросив их кончиками пальцев ног куда-то на пол, и прикоснулся к штанам Чонгука. — Сними, — просипел он всё еще хриплым ото сна голосом. И не сразу, но до Чона дошло — когда показался его стоящий по стойке "смирно" член, Тэхен соединил оба их стояка ладонью Чонгука. — Теперь, — прошептал он, вновь закрыв глаза и откинувшись на подушку. Ага, значит Тэ хочет, чтобы он доставил им обоим удовольствие одновременно. Возможно, он слегка переоценивает абсолютно целомудренного в плане гейских утех Чонгука. С другой стороны... С другой стороны Чон слегка расширенными (от шока, нетерпения и возбуждения) глазами, глядел на эти два члена в своей руке. В общем, охренеть. Он-то еще мгновение назад радовался, что ничего не видит, и поэтому вроде как: "Не вижу, значит, ничего и не происходит". А вот теперь, блять, происходит. Большой. Толстый. Член. Большой, толстый член Ким Тэхена, увитый, как канатами, крупными фиолетовыми венами и с широкой розовой подрагивающей от нетерпения головкой у него в руке. А еще он видит увесистую мошонку, в которой сперматозоидам (и судя по ее размерам, их там очень много!) уже давно как невтерпеж поскорее выбраться наружу. Мозг Чонгука закоротило до такой степени, что он попросту тупо замер, продолжая пялиться на этот чужой пенис в своей руке, с какой-то дичайшей жадностью его рассматривая. — Ну же!.. — нетерпеливо вскинул свои бедра Тэхен, не открывая глаз, но явно ожидая знатной дрочки в исполнении Чонгука. Пауза становилась уже неприличной, и Чонгук понимал, что должен хоть что-то сделать, так как он уже какое-то время сидел с этими членами, как с букетом, в своей руке. И тогда, осознавая, что еще немного, и Ким Тэхен примет его как минимум за человека с одной дополнительной хромосомой, который только и делает, что сидит и таращится на чужой хер, он сделал первое движение. Неудачное, конечно. Потом еще и еще одно. Рассинхрон был ебать насколько непристойным. Члены выскакивали из руки, к тому же, насухую делать это было как минимум тупо. Тогда он попытался совершать движения двумя руками — и вновь как-то уж слишком кривовато. У Чона в голове мелькнула беспокойная мысль, что так сильно в своей жизни он еще не позорился, и вообще-то, он может и лучше. Тем более, Тэхен всё так же лежал с закрытыми глазами, по голове его за корявую дрочку не лупил и никак не реагировал на его идиотский ступор и вялые попытки что-то сделать с их каменными и буквально молящими об оргазме членами. Чонгуку даже показалось, что оба члена смотрят на него как-то уж очень неодобрительно. Тогда Чон крайне решительно взял себя в руки, разъединил их почти сплетенные стояки, быстро облизал свою ладонь, и вновь обхватил пенисы. В этот раз получилось намного лучше. Осознав, что дело потихоньку спорится, он ускорился, принявшись двигать рукой быстрее, мысленно нахваливая себя за скорую, прилежную и усердную учебу и ставя себе авансом двенадцать баллов (ну, хорошо, одиннадцать). Из возможных ста. Пока он им дрочил, в голове бегущей разноцветной строкой летала мысль: "Охуеть!.. Я сам это делаю... Своими руками! Мне не стыдно, не мерзко, не странно... Я хочу это делать... Я чувствую себя счастливым, когда делаю ЭТО... Я всё-таки гей!!" Тело Чонгука пробирала приятная дрожь — потому что было пиздецки кайфово. И потому что Тэхен приоткрыл рот и из него выпорхнул первый чувственный и протяжный стон. А за ним еще, и еще один. В этот момент он был настолько ломким, отзывчивым и чувствительным, плавно двигая своими бедрами, чутко уловив темп Чонгука, что Чон буквально подзавис на нем, околдованный этим флером чувственности и красоты. Разрываясь между ощущениями в своем члене и нарисованным чистейшим блаженством на лице Кима. Чонгук чувствовал в себе эту силу — быть властителем ощущений и эмоций Тэхена. Делать его таким податливым, томным и хрупким. Таким же, каким он был на том видео. И от этого Чон испытывал окутывающие его тело охрененное упоение и восторг. И когда Тэ кончал, Чонгук, уже окончательно осмелев, бесперебойно трахал своим языком его рот. После чего кончил сам, упав на голую грудь тяжело дышащего Кима. В головах у обоих была полнейшая пустота, тела плавились от легкости неги, пока солнечные лучи весело скользили по их горячим телам. — Офигеть какое "доброе утро"... — пробормотал Тэхен, притягивая чужую макушку ближе к себе, чтобы сорвать еще один, теперь уже не сонный и более жгучий поцелуй. Душ они снова принимали по отдельности, хотя Тэ всё еще очень заботился о счетах Сокджина за горячую воду. Но Чонгук был непреклонен — надо спешить медленно, решил он. Плюс к этому, он догадывался, что в ду́ше его таки могут лишить девственности, с упоением оттрахав его вчера почти что выебанную задницу, а к этому он точно был не готов. Перед тем, как разъехаться по домам, Тэхен предложил вместе позавтракать, и Чонгук ничего не имел против этого. В конце концов, утро субботы, впереди еще целые выходные. Но прежде чем выйти из квартиры, они еще минут пять зажимались у входной двери, лапая друг друга и неистово и очень грязно целуясь, будто сорвавшись со всех возможных тормозов. Целоваться с парнем... необычно. Совсем не так, как с девушкой. С девушкой, даже с самой бойкой и самоуверенной, поцелуем всё равно руководишь ты. А с Ким Тэхеном это похоже на безумное и бесконечно огненное противостояние, где нет проигравших, и в выигрыше оба. День способствовал прогулке, солнце светило, птички щебетали и все дела. Чонгук смеялся, потому что Тэхен рассказывал какие-то забавные истории буквально о каждом здании и месте, мимо которого они проходили. Как-то в голове Чона неожиданно всплыла мысль, что он ни разу за последние месяцы не смеялся. А с Тэхеном это происходило очень естественно, с ним было легко, весело и комфортно. Тэ привел Чонгука к зданию компании его семьи, так как апартаменты, в которых они провели эту занимательную во всех смыслах ночь, находились сразу рядом с ним — Джин должен был связать свою жизнь с компанией, и жилье ему подыскали на той же улице. Позавтракать они решили здесь же — в милом семейном итальянском ресторанчике на открытой веранде, увитой декоративной зеленью. — Можно вопрос? — проговорил Тэхен, уплетая омлет с беконом и ломбардийским сыром. Вообще-то традиционный итальянский завтрак включает в себя корнет (или бриошь, или круассан) и чашку капучино или эспрессо. Но хозяева заведения расширили его, добавив классические утренние блюда вроде омлета, обязательных корейских каш и французских тостов. И Чонгук с Тэхеном заказали себе буквально всё меню — настолько утренние шалости вымотали обоих. — Будто если я скажу "Нет", это тебя остановит, — сыронизировал Чон, втихаря даже от самого себя наслаждаясь этим неожиданно приятным и неспешным утром. Наблюдать за прохожими, рассматривать красивые высотные здания, поглощать вкусную пищу и видеть напротив себя увлеченно жующего "Мистера Краш Ёнсе". Интересно, как бы Хоши отреагировал, если бы узрел эту картину? Наверняка спросил бы, правда ли, что у Ким Тэхена красные трусы. Чонгук ответ знал, но Чонгук этим ответом ни с кем не поделится. Тэ хмыкнул. — Ну что ж... Здесь ты, конечно, прав. Так вот, мой вопрос: почему у тебя нет одежды? Чонгук слегка нахмурился, так как в голове всплыла его идиотская доверчивость и ублюдок-таксист. — Да так... Одна тупая история. Когда я приехал в Сеул, меня сразу же ограбили. На этом тупая история заканчивается. Ох... Неприятно, конечно. На лице Тэ прорезалось сочувствие. — А родные не могут выслать тебе твою одежду из дома? Чонгук буквально распилил его надвое своим недовольным взглядом. — Не могут, — мрачно буркнул он, всем своим видом давая понять, что обсуждение этого вопроса закрыто. Тэхен кивнул. Можно было бы, конечно, и промолчать, но атмосфера всё же способствовала откровению, так что Тэ, вложив всё возможное вселенское понимание в свой голос, поинтересовался: — У тебя какие-то проблемы с твоими родителями? — Ну если то, что мой родной отец не хочет признавать во мне своего сына — это проблемы!.. — раздраженно бросил Чонгук, но тут же прикусил язык, злясь на себя за неожиданно вырвавшуюся из него откровенность, которая нахрен никому не нужна. — Мне жаль... — пробормотал Тэ. У него не было каких-то очень больших проблем с родителями, и каждый раз, когда он слышал все эти истории о вечных бедах отцов и детей, ему становилось по-настоящему грустно. — Могу задать ответный неудобный вопрос? — прервал его Чонгук, таким образом давая понять, что к предыдущей теме они больше не вернутся. И когда Тэ согласно кивнул, он спросил: — Почему у тебя нет водительских прав? У тебя какие-то проблемы с тем, чтобы различать цвета? Или... — Мне не разрешено сдавать на права по решению суда. Ох ты ж блять! Вот такого ответа Чонгук точно не ожидал! — И что же ты такого натворил? — осторожно поинтересовался он. Тэ слегка закусил свою губу, размышляя над ответом, проводил взглядом парочку с вертлявой собачкой на поводке, затем отпил из большой чашки немного приторный латте. — Когда мне было семнадцать, я украл машину отца. Напился и всю ночь гонял пьяным за рулем по городу. Меня преследовали патрульные с мигалками. Я же с ними устроил такой себе стрит-рейсинг... Они меня не догнали — мне удалось ускользнуть. Потом в итоге въехал в небольшой магазин, разбил там всё... И сбежал с места преступления, оставив машину в магазине. Утром полиция заявилась ко мне домой, и меня арестовали. У Чонгука глаза были — каждый с круглое и охеревшее блюдце. Так что Тэ даже усмехнулся, наблюдая за его реакцией. — Мой отец... Он очень разозлился. В ярости был конкретной. Мог замять это дело — я же даже еще несовершеннолетний был. Но он решил меня показательно покарать — в назидание мне и моим братьям. Так что позволил, чтобы меня забрали копы и заперли в обезьяннике. Отец был в нереальном гневе и если он настолько разозлился на Тэхёна, который, в принципе, особо никогда не причинял лишнего беспокойства своим родителям, то что было бы, если бы на его месте был Джун? Его старший брат после этого точно не выжил бы. И военная академия показалась бы ему милой сказкой. Начиная со средней школы, Намджун успел отметиться буквально во всём — были и пьяные загулы, и курение, и травка, и мелкие кражи в супермаркетах, и гонки посреди ночи, и двойки и прогулы в школе, и бесконечные ссоры с отцом. На самом деле, было всё. В конце концов, до крайности взбешенный отец выставил своему среднему сыну недвусмысленный ультиматум: либо он прекращает, либо его ждёт строгая военная академия. И Намджун не прекратил. Однажды ночью Тэ застукал абсолютно бухого хена в прихожей. Он проводил его в комнату, обработал ссадины и раскроенную бровь, и уложил спать. А утром — еще не было и семи — к ним заявилась полиция. Охуевший отец поднял с постели всех троих сыновей и выстроил их в гостиной, перед строгой парой полицейских, глядящих на всех троих будто на самых жестоких бандюганов. "Кто?!" — рявкнул отец. Намджун, не поднимая всё еще бухой головы, хмыкнул и открыл рот, но сказать ничего не успел. Так как Тэхен уверено выступил вперед и произнес: "Я". Офигевший Сокджин, как и смертельно побледневший Намджун наблюдали, как на младшего Тэхен-и надели наручники, вывели из дома и посадили в патрульную машину. Мама плакала, насупленный отец молчал. А Намджун неожиданно осознал, что он заигрался. — И долго ты сидел? Тэхен поморщился. — Да нет. Всего пару дней. Такой себе воспитательный момент. Потом мне пришлось пройти общественные работы и оплатить штраф, который тоже надо было отрабатывать общественно-полезным трудом, так как я — несовершеннолетний. — И как тебе было в тюрьме? — помолчав, поинтересовался Чонгук. — Хуево. А как иначе? Точно не то место, куда хотелось бы вернуться. Тот понимающе кивнул. — И что, ты никогда в жизни не сможешь сесть за руль? — Да нет... Я должен был сдавать на права в восемнадцать. После случившегося мне запретили это делать. Но в двадцать один, в мое полное совершеннолетие, этот приговор может быть пересмотрен. Так что жду не дождусь следующего года. — Разве на несовершеннолетних надевают наручники? — спустя какой-то период тишины спросил Чон. — На самом деле — нет. Это уже было требованием моего отца. Он хотел, чтобы я навсегда запомнил этот момент унижения перед моей семьей, полицией и самим собой. Но, по сути, единственный, кто тогда чувствовал сжигающее его унижение — был Намджун. Тэ, взяв чужую вину на себя, так никому правды и не рассказал — ни родителям, ни даже Сокджину или Джинки. Просто записал этот проступок на свой счет и продолжал с ним жить. — Никогда бы не подумал, что ты способен на подобное, — пробормотал Чонгук. Тэхен усмехнулся. — В таком случае... Сюрпрайз, мазафака. Далее они перешли к десерту, и Тэ начал рассказывать какую-то байку, чтобы сгладить не совсем приятную историю, когда Чонгук кивком головы указал на заезд к зданию компании семьи Тэхена. — Это случайно не тот парень, который сидит с вами за столом в универской столовке? Тэ тут же перевел взгляд туда, куда показывал его сотрапезник. И действительно, из такси выбрался и теперь ждал, пока его пропустят внутрь, Пак Чимин. В голубых джинсах и белой объемной блузе, нетерпеливо постукивая по асфальту ногой. — Ага, — негромко проговорил Тэхен, внимательно наблюдая за тем, как поднялся шлагбаум и Чимина пропустили внутрь. Вскоре на телефон Тэ пришло сообщение, что Джинки, которого он попросил приехать, уже на месте и ждет их. — Он — мой личный водитель, — с усмешкой сообщил Тэхен Чонгуку. "Только ли водитель?" — сам себе задал вопрос Чон, наблюдая за мягким и нежным с виду блондином, сидящем за рулем быстрого канареечно-желтого Nissan. Он отлично помнил, как они держались за руки в столовой. Почему-то у него мелькнула мысль, что они могут быть друзьями по сексу (или как там их называют?), ну или у них что-то могло быть в прошлом, но даже после окончания отношений они продолжили быть приятелями. "Но меня это не касается!" — сам себе заявил Чонгук, стараясь погасить внутри это неприятное чувство, которое появилось, едва он подумал, что Тэхен после того, как отвезет его в общагу, будет кончать и от тонких пальчиков Джинки тоже. Хотя, конечно, Джинки вел себя с Чонгуком очень мило. Он отпустил несколько шуточек о Тэхене, пока тот фыркал, пару раз поинтересовался у Чона, не сделать ли мощность кондиционера ниже и даже предложил ему мятные леденцы, которые купил из-за своего саднящего горла. На все предложения их водителя Чонгук отвечал вежливым отказом и попросил высадить его возле заезда в Ёнсе. — Но тебе же еще топать и топать до общаги, — нахмурился Тэ. Но Чон был непреклонен. — Всё нормально, я хочу пройтись. И у меня еще есть дела. Он действительно хотел прогуляться, наслаждаясь этим неспешным и приятным майским днем. — Ну, как хочешь. Казалось, Тэхен был недоволен, но всё же махнул ему на прощанье рукой, не забыв хмыкнуть и развязно подмигнуть, как бы напоминая о том, что было между ними еще совсем недавно, и гремя пятью игральными кубиками в своем кармане. Чонгук в ответ тоже хмыкнул и нырнул в студгородок, стараясь не думать о том, сколько всего на этих кубиках написано и нарисовано, и что кое-что ему придется исполнять, ведь праймсов-то у него всего три! — Он тебе настолько нравится? — невозмутимо поинтересовался Джинки, выруливая со стоянки свою желтую акулу и даже не глядя при этом на Кима. Тэхен, застегивая ремень, всем корпусом повернулся к нему с молчаливым вопросом на лице. — Ты просто так старался. Переигрываешь, правда, немного в этого... — Джинки замолчал, подбирая идеальное слово, которое бы охарактеризовало то поведение, что он сегодня имел возможность лицезреть в исполнении Тэ за ту недолгую поездку в Ёнсе. — Мачо. Тэ фыркнул, откинулся на сидении и прикрыл глаза. Пока они добирались к дому Кимов, он представлял, как медленно он будет входить в Чонгука. Сначала Чону будет немного больно — пока член Тэ постепенно будет расширять это узкое, но всё же очень эластичное пространство. Затем, когда Тэхен войдёт полностью, он даст крольчонку привыкнуть к его размерам и к этим новым для него ощущениям, выйдет и загонит свой болт по новой, сразу же, с размаху упираясь в тот волшебный комочек нервов. И Чонгук закричит. И в этот раз уже не от боли. А потом и сам будет подмахивать своими бедрами ему навстречу, сам будет искать тот самый идеальный угол вхождения, самолично яростно будет насаживаться на его ствол. И кончать будет ярко и с громкими стонами, а может всхлипами или даже криками. Интересно, как стонет Чонгук? Пока что он не дал Тэхену возможности насладиться этим. Но Тэ и на секунду не сомневался, что стонет тот просто нереально охуенно. А Чонгук только засыпая после заполненных учебой выходных вспомнил, что они так и не помыли стену и не поменяли постельное белье в квартире Ким Сокджина. В общем, неудобно как-то получилось...***
В понедельник зарядил дождь. В принципе, в это время такое бывает нередко — последний месяц весны частенько "радует" сеульских жителей затяжными дождями. И в обеденное время в университетской столовой народу было еще больше, чем обычно — те, кто любили проводить большую перемену под нежным солнышком, вынуждены были довольствоваться четырьмя стенами столовки. Так что людей сюда набилось, как кильки в банку. Намджун, которому не удалось за все выходные зацепить их гостя, впервые после их черничного поцелуя увидел Чимина только здесь. Сначала тот всячески прятал от него свой взгляд, мило переговариваясь с Джинки (который с каждым днем бесил Джуна всё больше). Но потом всё-таки нашел в себе смелость посмотреть на буравящего его нечитаемым взглядом среднего брата. Посмотрел и улыбнулся. — Мне кажется, я этот зачет не сдам, — проворчал Тэ, бросая свою сумку на стол и стаскивая мокрую красную кожанку. Хуевое занятие у бесконечно ненавистного препода. Но стоило ему только, усаживаясь, перевести свой взгляд на стол неформалов, и встретиться с глазами Чонгука, как херовое утро перестало быть настолько херовым. Тэ едва сдержался, чтобы не подмигнуть ему. Ну, ничего, он поймает своего кролика после обеда. И, возможно, сумеет уговорить его на выручай-комнату. Дрочку в их исполнении выручай-комната уже видела, а вот минета — точно нет. Чонгук же всячески усмирял себя, чтобы не растянуть свои губы в улыбке — Тэхен был слишком умилительным. Он был мокрым и замерзшим, его волосы, как всегда, были в живописном, но крайне возбуждающем беспорядке. Как в то утро. Чонгук всё еще помнил, какими вкусными были губы Тэхена, и как нереально сладко тот от его рук кончал. Хоши что-то увлеченно рассказывал, но Чон его почти не слушал, поглощенный переглядываниями с Тэ. И он практически пропустил тот момент, когда к их столу кто-то подошел. Понял, что что-то не так, лишь боковым зрением увидев, что голова Хоши как-то неестественно дернулась. Чонгук быстро повернулся к своему побелевшему другу, чтобы стать свидетелем того, как ему прилетел еще один тычок прямо в ухо. — Совсем охуел?! — рявкнул он нависающему над Хоши придурку. Тот, как будто только сейчас увидев, что его жертва за столом не одна, с насмешкой оглядел умолкнувших неформалов, а затем посмотрел на сжавшего кулаки Чонгука. Хмыкнул, взял тарелку с супом Чона в руки, а затем с шумом харкнул в нее. И поставил тарелку на место. В столовке стало тихо — оказалось, это заметили все. И, затаив дыхание, наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой: местный уеблан дал старт всеобщего буллинга над новичком. Под скулами Чонгука заходили жесткие желваки. Он с шумом отодвинул стул и резко поднялся на ноги. Тэ дёрнулся, но Намджун тут же схватил его за запястье, крепко его окольцевав. — Ты куда? — хмуро поинтересовался он. Тэхен перевёл быстрый взгляд на Сокджина. Лицо Джина было жестким. — Не вмешивайся.