Говорят, если зажмуриться и некоторое время провести в таком состоянии, то между разноцветными спиралями, которые будут крутиться в голове, ты увидишь лицо своей родственной души.
Юнги старался много раз, но почему-то перед своими глазами он не видит ни разноцветных спиралей, ни чьего бы то ни было лица. Только лишь сплошная и непроглядная тьма.
Возможно, с ним что-то не так? Может, он раньше слишком сильно старался? Или же однажды пошел по неправильному пути, бездумно сойдя с верной тропки?
Кто знает...
Вот если можно было бы увидеть тот небесный график своей жизни, где в левой колонке скрупулезно записаны все твои неправильные поступки, а в правой — правильные. И ты такой, хлопнув себя ладонью по лбу: "Ну, конечно! Значит, это срочно надо исправить, а вот это — ни в коем случае не трогать, здесь я молодец!"
Жаль только, что этого графика раньше времени не обнаружишь. И карту своих жизненных тропок, разделенных по категориям: "правильная", "пропетляем и выйдем на правильную" и "абсолютно неверная", ты тоже не увидишь. Остается только догадываться и размышлять, прорисовывая одну и ту же букву, рисуя одно и то же лицо — холодное, надменное. Таким, каким он был в ту ночь. Ночь, разделившую жизнь Юнги на "до" и "после".
Почему он сидит здесь почти каждый вечер? На что надеется? Что жизнь каким-то волшебным образом изменится, плохие страницы неожиданно перепишутся, ушедшие люди вернутся, а он забудет всё то плохое, что с ним произошло?
Жизнь такая странная штука. Иногда хватает мгновения, чтобы забыть человека, а иногда не хватает жизни, чтобы забыть то, что он натворил.
Но Юнги пытался до последнего. Вцепившись зубами, наступив на горло собственной гордости. Ведь сжечь мост легче всего. А вдруг — зря? Вдруг он понадобится? Вдруг захочешь вернуться? А моста-то уже нет.
Юнги старался. Юнги проиграл.
И теперь Юнги почти каждый вечер рисует на этом камне.
Каждая история имеет три версии: одной стороны, второй стороны и то, что происходило на самом деле. И он очень надеялся однажды узнать ту самую, третью версию.
— Привет.
Юнги вздрогнул и слегка всполошенно поднял взгляд на подошедшего — слишком уж ускользнул в свои мысли, практически полностью в них утонув. И хорошо, что второкурсник-новичок Чон Чонгук вытащил его из этого засасывающего и темного омута.
Он кивнул визитеру на соседний камень, и тот тут же плюхнулся рядом.
— Где пропадал? — поинтересовался Чон, засовывая руку в бумажный пакет с пянсе — крупными паровыми пирожками с капустно-мясной начинкой и специями. Аромат был настолько сильным и манящим, что он даже не спросил разрешения (но ведь аспирант Юнги и так точно разрешит — он явно всегда берет больше, чем в состоянии схомячить). А Чонгук сегодня, по сути, ничего и не ел — из-за той истории в столовке, а потом как-то было уже и не до еды. — Я приходил сюда и в субботу, и в воскресенье — тебя не было.
— Соскучился? — Юнги блеснул легкой улыбкой. Этот парень ему нравился. На самом деле, он особо никого к себе не подпускал, но этот новичок как-то очень просто и удобненько забрался в небольшой (очень небольшой) круг общения Мин Юнги.
— Ну, есть немного, — проворчал, решив не скрывать такого Чонгук. У него в Ёнсе всего два человека
кроме Ким Тэхена, с которыми сложилось что-то наподобие приятельских отношений — это Хоши (который его теперь ненавидит) и, собственно, аспирант Юнги.
Мин на подобное откровенное признание довольно хмыкнул и кивнул на пакет с пирожками — мол, угощайся, заслужил.
Некоторое время было тихо, вечернюю тишину прерывал только далекий шум студентов, собирающихся смотреть какой-то старый фильм на растянутом между двумя столетними деревьями полотне (то ли Куросаву, то ли Феллини), скрип карандаша Юнги и довольное жевание Чонгука.
Потом Мин принюхался: чем это таким вдруг приторным повеяло?.. Он в непонимании осмотрелся, пока взгляд не остановился на его собеседнике.
— Это от тебя так ладаном несет? Ты что, в здешний буддийский храм ходил? — он окинул Чона удивленным взглядом. — Молился всем богам, чтобы курсовую сдать? Серьезно? Ты веришь в подобную хуйню?..
Юнги показательно поморщился, а Чонгук сначала и не догнал, о чем он, и даже принюхался к своей одежде. А когда понял, то едва не покраснел.
Ну конечно же, ароматические свечи и массажное масло от массажиста-аматора Ким Тэхена.
Чонгук, как сбежал из дома Кимов, так выдохнул только на территории Ёнсе. Хотя и себе сам не объяснит, почему ушел, почему не дождался Тэхена и даже не попрощался с ним.
Что-то появляется внутри, когда он смотрит на это красивое лицо перед собой. Что-то начинает увлеченно крутить его внутренности, и у Чонгука возникает только одно желание — сбежать. Чтобы не задумываться и не разбираться с тем, что именно так усиленно ворочается у него внутри.
— Нет... Какой, нахрен, ладан? На массаже был, — буркнул он.
— Эротическом, небось? — хмыкнул Юнги, но следом удивленно приподнял бровь, увидев выражение лица своего визави. — Оу... Оу! Как для новичка и в универе, и в столице, ты очень даже шустрый!
— Да ничего такого! — тут же возразил Чонгук, который, конечно же, не горел желанием продолжать эту тему.
Интересно, какой была реакция Тэхена, когда он вернулся в комнату и не нашел там спящего Чонгука?
Наверняка, хмыкнул, подумал что-то вроде: "Чертов кролик таки сбежал", и тут же забыл о нем.
Юнги слегка повозился, меняя положение — ноги затекли, отпил немного какао из своего неизменного термоса. После чего принялся листать свой скетчбук.
Когда мелькнуло лицо преподавателя Чона, Чонгук вспомнил.
— Кстати, тип, которого ты рисуешь...
Юнги тут же вскинул на него взгляд.
— Ну и?
— Так вот. Не поверишь, но я с ним встретился. Вот же ж совпадения в жизни бывают!
— Чего?.. — не понял Юнги. — В смысле встретился? Где?
— Да здесь же, в универе.
Пока аспирант во все глаза таращился на него, Чонгук решил пояснить.
— Он мой препод по астрофизике. Я даже буду семестровую научную под его руководством писать.
— Чон Хосок? — на всякий случай уточнил Юнги, ощущая, как камень, на котором он сидел, будто растворяется, а сам он, кажется, валится прямиком в преисподнюю.
— Ага, — Чонгук взял еще один пирожок, пачкая руки в масле. — Он новичок, только перевелся сюда.
Некоторое время Юнги молчал, пытаясь совладать с тем, насколько громко стучало его сердце, и насколько больно было не только услышать, что Хосок здесь, но и так просто озвучить его имя — будто ему и не больно было практически небрежно произнести это "
Чон Хосок".
— Он не новичок, — в конце концов, произнес Мин, с усилием стараясь всё это изгнать из себя и возвращаясь к своему копошению. — Он работал здесь раньше, потом перевелся.
А теперь, видимо, вернулся. Когда решил, что Юнги здесь больше нет.
— Он был твоим преподом? — догадался Чон.
— Да.
Преподом. Любовником. Возлюбленным.
Первым и единственным.
Запретные отношения.
Запретная любовь.
Хотя, о чем он вообще? Любовь была только со стороны Юнги.
Мин на короткое мгновение прикрыл потяжелевшие веки. В глазах было сухо. Больно, но сухо. Наверное, все свои слезы он уже выплакал. Тогда, в ту ночь.
— Он, кстати, очень удивился, что ты пошел в аспирантуру, — продолжил рассказывать Чонгук, с аппетитом уплетая последний пирожок. — Сказал, что ты ненавидишь науку.
— Чего?! — охерел Юнги. — Вы говорили обо мне? — и когда Чон несмело кивнул, даже перестав жевать, он буквально рявкнул студенту в лицо: — Какого лешего вы говорили обо мне?!
Чонгук сглотнул. Блять. Кажись, история повторялась. Таким же ошалелым взглядом несколькими днями ранее смотрел на него и преподаватель Чон.
— Каким образом вы вообще заговорили обо мне?! — продолжал бушевать аспирант.
— Ну... Я сказал, что уже видел его лицо на портретах, а он спросил на чьих, и я...
Чонгук, голос которого понижался с каждым произнесенным словом, замолчал, потому что аспирант глядел на него настолько дико, что Чон очень медленно отложил на бумажную упаковку недоеденный пирожок.
— Ты сказал Чон Хосоку, — очень тихо проговорил Юнги, — что я его... рисую?..
Чонгук молчал, так как догадывался, что уже и так наговорил лишнего.
Хотя и не понимал, что здесь такого? У Чон Хосока необычное лицо с очень интересными пропорциями. И он не видел проблем в том, что Юнги тренировал свои художественные навыки именно на таком изысканном, элегантном и богатом интересностями лице.
— Чон Чонгук, ты — придурок! — крикнул уязвленный только одной мыслью, что Хосок теперь в курсе, что Юнги так и не сумел его отпустить. Что он, как идиот, и спустя два года после их расставания продолжает его рисовать. Наверное, посмеялся еще над этим фактом!
Юнги швырнул в офигевшего Чонгука своим скетчбуком, схватил сумку, забыв даже термос и половинку недоеденного Чоном пирожка, и скрылся.
Пока Чонгук нереально так охуевал.
Хороший день получился. Обидел двоих своих приятелей в Ёнсе из имеющихся двух. Это уже прям ебучий рекорд какой-то.
***
Чимин пытался есть, но ему это никак не удавалось, потому что его губы постоянно расплывались в широкой улыбке. И ничего с ними не поделаешь! Они будто живут собственной счастливой жизнью.
Как только Чимин вспоминал, ЧТО было вчера, так начинал светиться, будто солнце. Нет, минимум как десять солнц!
Ок, надо сконцентрироваться и нормально позавтракать — скоро появится сонный Тэхен, а Чимин всё еще страдает над своим яйцом всмятку.
Но...
Намджун вчера СДЕЛАЛ ЕМУ МИНЕТ!
Просто взял, уложил на свою постель, стащил с него штаны и...
Ласкал его член, пока тот не затвердел, а затем сходу насадился на него своим ртом. И творил такое! Буквально отымел свою глотку его членом, пока Чим цеплялся своими пальцами за атлас постельного белья и громко, очень громко стонал (и он надеялся, что никто за пределами комнаты этого не слышал!), а затем, содрогаясь всем телом, не кончил ему в рот.
А как сладко Джун его потом поцеловал!
А затем выпер его из комнаты, сообщив, что только ради этого и позвал.
Офигеть! Чимин обеими руками прикоснулся к своим горящим щекам.
Послышались шаги, и Чим уже собирался быстро допить чай и доесть многострадальное яйцо, но вместо Тэхена на пороге кухни абсолютно неожиданно появился герой его мыслей и неусыпных фантазий.
Абсолютно неожиданно — потому что у Намджуна был свой график. Он поднимался с постели около пяти, шел на пробежку со своими крошками, затем немного тягал железо в домашнем зале и только после этого собирался и отправлялся на учебу (последний из всех). Иногда они, правда, ездили с Джином или он выезжал раньше — когда в универе надо было быть до начала всех пар. Но и тогда он не заходил на кухню в то время, когда там был Чим, так как завтракал раньше всех.
И вот, впервые с того времени, как Чимин здесь поселился и господин Ким представил его своим сыновьям на этой же кухне, он увидел здесь Джуна.
Так что Чимин, только мгновение назад в очередной раз прокручивавший в голове ту красоту, что ему довелось увидеть вчера между своих ног, замер.
Намджун определенно был только после зала — его черная борцовка была мокрой от пота, а каменные мышцы бугрились и постоянно перекатывались под блестящей от влаги гладкой кожей — не залипнуть на такое невозможно. А еще он был в коротких шортах, которые ни разу не скрывали его охуенно накачанных крупных бедер.
Хорошо, что Чим в это время не ел — точно бы подавился.
Намджун скользнул взглядом по накрытому столу.
— Приятного.
Чимин осторожно кивнул.
— Через пятнадцать минут в гараже. Нужно еще душ принять, — он указал на свое охуенное тело и ушел, и Чим еще раз заторможено и крайне запоздало кивнул.
Не думать! Не думать! Не думать о Ким Намджуне, который сейчас будет принимать душ!
Голый!
Как он намыливает свое нереальное мускулистое тело, как проводит по нему своими большими ладонями...
Чим прерывисто выдохнул.
Если у него всё такое крупное, тогда насколько у него большой...
— Утречка, — послышалось ворчливо-сонное. Как обычно красиво-помятый Тэ зашел на кухню, на ходу причесывая пальцами свои волосы. — Ты готов?
— Тэхен-а, — почти что затараторил Чимин, — тут такое дело... Я сегодня с вами не поеду.
Во взгляде Тэ нарисовалось откровенное недоумение, и он тут же пояснил:
— Я поеду с твоим братом, с Намджуном.
Тэхен удивленно поднял бровь, не сводя глаз с их гостя.
— Он предложил меня подвезти, — на выдохе закончил свой короткий спич Чим.
— Намджун. Предложил. Кого-то. Подвезти? — Тэ окинул слегка порозовевшего Чимина заинтересованным взглядом. Затем покачал головой. — Чего только в этом мире не бывает... Ну что ж... В таком случае, я отчаливаю. Этот чертов пунктуальный ретро-маньяк однажды меня доведет, — привычно пробормотал он, переливая кофе в свою термокружку и беря две воздушные булочки, усыпанные корицей и миндалем.
Спустя четыре с половиной минуты Чимин уже был в гараже, хотя Джун появился ровно в назначенное время, с порога кивком головы указав на нужную им машину.
Автомобиль Намджуна абсолютно под стать своему хозяину. Презентабельный, дорогой, опасный и такой же, как и он, красавец.
Они почти не разговаривали — ни когда Джун зашел в гараж, ни когда разблокировал свое авто, ни когда Чимин забрался внутрь, а Намджун при этом придержал для него дверь (вау).
Но как только они оба оказались в салоне машины, Намджун тут же, не дав Чимину опомниться, притянул его к себе, и его язык по-хозяйски так и с напором скользнул между мгновенно распахнувшихся пухлых губ, пока его рука ласкала бедро Чимина, его внутреннюю сторону, потихоньку пробираясь к самому паху.
В общем, это было лучшее утро за всю жизнь Чимина.
Уже когда Чим аккуратно пристегивал ремень, ерзая на дорогой черной коже сидения своей попкой, Намджун, облизав влажные после поцелуев губы и заводя мотор, но при этом даже не глядя на него, бросил:
— Теперь будешь ездить только со мной. К Ли Джинки в машину больше не садись. И вообще поменьше с ним общайся.
От этого приказного тона прям толпы возбужденных мурашек по всему телу Чима проскакали. Он не сдержал улыбки — настолько тащился от всего того, что с ним сейчас происходило.
— Спасибо, что подвозишь меня, — произнес он, поймав его взгляд и подарив Джуну одну из своих самых милых улыбок. — Но я буду ездить и общаться с теми, с кем я сам решу.
И пока Намджун офигевал в хуй знает какой степени, Чим уместил свою вместительную наплечную сумку на коленях и приготовился ехать.
— После окончания пар никуда не убегай, — помедлив, проговорил Джун, доставая из кармана пульт и открывая дверь гаража. И когда Чимин недоуменно скосил на него глаза, продолжил: — Жди меня на стоянке. На свидание поедем, — буркнул он, даже не глядя на Чимина, которому пришлось прятать очередную счастливую улыбку.
***
Очередное утро, еще один противный писк будильника, сонные и практически не разговаривающие друг с другом соседи по скудной общажной комнате шаркают туда-сюда, собираясь на учебу (кто уныло, а кто — второпях, если уже критически опаздывают на нулевую пару).
Чонгук быстро собирал свои учебники и многочисленные записи в рюкзак (как проклятый занимался все выходные, и вчера до самой ночи всё пытался разобраться с мудреными формулами, которые потом снились ему в определенно крайне стрёмных снах).
У него это чувство — что он что-то не успевает — практически не проходит. И вроде учился все выходные, а такое ощущение, что знаний ни на грамм не прибавилось. Только еще больше вопросов появилось.
Первой парой была астрофизика у преподавателя Чона, и Чонгук не знал, от чего больше его кусает изнутри — от того, что он ни хера не шарит в астрофизике, или того, что
из-за своей тупости из-за преподавателя Чона днем ранее он обидел аспиранта Юнги.
Привычно не позавтракав, Чонгук ввалился в нужную ему аудиторию практически последним (на ходу еще пытался что-то повторить).
Преподаватель Чон бесстрастно взглянул на него из-под опущенных на самый кончик носа очков.
— Студент Чон, зайдете ко мне после окончания занятия.
Кто-то даже хмыкнул — видимо, решил, что почти что опоздавшего новичка ждет нагоняй. А Чонгук только хмуро кивнул и занял свое место в конце аудитории, в самом ее углу — чтобы меньше пересекаться взглядами с преподом.
Лекция началась, и он старательно вел конспект, прилагая все усилия, чтобы ничего не упустить — раз что-то проморгаешь, потом в жизни не догонишь. А после занятия остался в аудитории, терпеливо ожидая, пока все студенты решат какие-то свои вопросы с преподом и, в конце концов, свалят.
— Чонгук, как тебе сегодняшняя тема? Всё понял? — обратился к нему преподаватель Чон, когда они остались одни.
Даже странно, насколько этот невозмутимый и абсолютно уверенный человек мог настолько потерять над собой контроль в прошлый раз, услышав о Мин Юнги.
Чонгук достаточно неуверенно кивнул.
— Аккреционные диски и дисковые ветра — это не самая простая тема, так что если есть вопросы — я с удовольствием отвечу на них.
И Чонгук решил не упускать подобную редкую возможность — получить дополнительную консультацию без каких-либо доплат, и вывалил всё, что не понимал, преподавателю. Тот, казалось, не удивился и не возмутился подобной наглости, а очень подробно всё пояснил.
Чон не знал, что произошло у него с Мин Юнги, но то, что он офигенный учитель — этого у него точно не отнять. Преподаватель Чон даже продиктовал свой номер телефона, если у его студента будут еще какие-то трудности с предметом или научной работой.
— Ну как, ты просмотрел те книги, который я тебе дал? — полюбопытствовал он. — Нашел тему себе по душе?
— Преподаватель Чон, вы мне тогда по ошибке дали книги не по астрофизике, а по астрономии, — тут же принялся объяснять Чонгук.
— Неужели? — удивился тот, открывая наполненный книгами шкаф. — Подожди, сейчас дам нужные.
— Преподаватель Чон, — поспешил остановить его Чонгук. — Я пролистал эти книги. И знаете... Астрономия показалась мне более...
понятной увлекательной, что ли.
Чонгук боялся, что препод не будет рад тому факту, что его предмет студенту не зашел от слова совсем, но на удивление тот отреагировал абсолютно спокойно.
— Я тебя понимаю, — с легкой полуулыбкой произнес он. — У астрономии есть свой неподдельный шарм. Загадочные звезды, космос, далекие и неизведанные планеты. На самом деле, я преподаю в Ёнсе и астрономию тоже, но только в кампусе Вонджу. Был там? — Чонгук покачал головой. — У нашего университета есть своя собственная обсерватория — на территории Вонджу, и сейчас я заведую ею. Там же и провожу свои лекции и семинары. Если хочешь, можешь как-то присоединиться — я сделаю тебе пропуск. Как тебе эта идея?
Чонгук даже офигел от настолько щедрого предложения.
— Это... Это было бы отлично, преподаватель Чон!
Хосок улыбнулся, не спеша прошелся по небольшой преподавательской комнате, а затем повернулся к Чонгуку и неожиданно впился в него пытливым взглядом.
— К слову, я преподавал астрономию и у твоего друга, Мин Юнги. Кстати, как он там?
— Не знаю, — быстро произнес Чонгук.
Всегда говори "не знаю" — чтобы быстрее отъебались.
Вот только преподаватель Чон особо не спешил отъебываться. Он задумчиво хмыкнул, после чего поинтересовался:
— Где с ним в Ёнсе можно пересечься?
— Не знаю, — повторил, напрягшись, Чонгук.
— Давно с ним виделся?
Чонгук моргнул два раза подряд. А вот его преподаватель, судя по всему, абсолютно не моргал и с интересом наблюдал за ним.
— Вчера, — негромко проговорил Чонгук. В голове набатом стучало, что во время шторма не стоит ругаться с капитаном корабля. Если он поссорится с таким крутым преподом, ему вообще в Ёнсе нехуй больше делать. А проницательный Чон Хосок ведь по-любому поймет, если он будет ему врать.
А преподаватель Чон, между тем, абсолютно бесстрастно произнес:
— Ты рассказал ему обо мне. И как он отреагировал?
— Хорошо отреагировал, — максимально убедительно соврал Чонгук, чувствующий себя как на экзамене, на котором он нихера не знает — ни цвета учебника, ни имени препода, ни вообще название этого самого предмета.
Но Хосок только лишь кивнул.
— Так ты выбрал темы, которые будут тебе интересны по астрономии?
Чонгук сумел, наконец, выдохнуть спокойно — судя по всему, пытка суровой правдой закончилась.
— Не скажу, что определился с темой, но кое-что меня заинтересовало.
Он быстро раскрыл свой забитый книгами и блокнотами рюкзак и принялся рыться в поиске книг, которые в прошлый раз дал ему преподаватель Чон.
И он даже представить не мог, какие адские силы руководили этим мгновением или что за непруха окончательно завладела всеми его деяниями, потому что из-за его копошения на пол вывалился... скетчбук Юнги!
И возможно Чон Хосок бы и не понял, кому принадлежит этот блокнот, если бы Чонгук, прежде чем его поднять, автоматически не бросил полный замешательства взгляд на своего препода.
И тот, уловив эту легкую панику, сразу же наклонился, и прежде, чем Чон успел что-либо сделать, раскрыл скетчбук.
— Это не мой, — произнес Чонгук, стиснув зубы.
— Я вижу, — спокойно произнес Хосок, пролистав несколько страниц. — Я сам ему передам.
— Извините, преподаватель Чон, но...
— Студент Чон Чонгук, советую вам хорошо подготовиться к следующему занятию — будет небольшой тест. А сейчас, — он кивнул на дверь. Но когда Чонгук даже не шелохнулся, уже более миролюбиво добавил: — Юнги был моим студентом, и у нас есть некоторые нерешенные... вопросы. И я буду рад пообщаться с ним. Заодно и передам ему альбом. Скоро начнется следующая пара, тебе нужно поспешить.
И отвернулся от него. Открыл шкаф, куда и поместил буквально отжатый у Чонгука скетчбук, больше уже даже не поворачиваясь к студенту лицом. И таким вот нехитрым образом давая понять, что аттракцион невиданной щедрости закончился, и больше тот ни секунды времени от него не получит.
Чонгук на ватных ногах вышел за дверь и только там позволил себе возвести глаза к потолку и мысленно вопросить: "За что?!"
Что же он с этими двумя постоянно так нехило лажает??
Обычно Хоши ждет его при входе в корпус, где и размещается студенческая столовая.
В этот раз его на привычном месте не оказалось, что, конечно же, не добавило настроения Чону.
Неужели Хо настолько обиделся за ту тупую фразу?
А Чонгук что? Ну, ляпнул хуйню, с кем не бывает? Они же не пятилетние девочки, сидящие за игрушечным столиком в цветущем саду сакуры и разливающие чай своим куклам.
Раздосадованный всей этой хренотенью, он заглянул в столовую, но Хоши там не увидел. Зато его глаза безошибочно отыскали Ким Тэхена, который как раз раскрывал контейнер со своим обедом. Красивый, яркий, сексуальный. Конечно же, в своем обожаемом красном.
Чонгук огромной силой воли заставил себя отвести от него взгляд. Ему вообще часто приходилось использовать свою силу воли, если дело касалось Тэхена. И это было не очень хорошо. Между ними только что-то вроде студенческих секс-экспериментов. Как только закончится семестр, они разойдутся, как в море корабли, и даже не вспомнят друг о друге. К тому времени Чонгук подыщет себе новую работу, чтобы точно больше ничем не быть связанным с семейством Ким.
Он вышел из столовой и еще пару минут постоял у входа — вдруг Хоши запаздывал, и сейчас, запыхавшийся, подойдет? Безрезультатно.
Тогда он, злясь еще больше, достал телефон и попытался дозвониться этому любителю подуться из-за всякой ерунды. Сначала никто не отвечал, но затем послышался щелчок, какой-то шум, чей-то глухой стон и следом чужой смешок.
— Он сейчас не может подойти. Перезвони позже, красотка.
И гудки.
Несколько долгих секунд Чонгук не двигался и ничего не видел перед собой.
Затем разблокировал свой телефон и вновь набрал тот же номер.
Когда ему ответили, заметив:
— А ты настырная, красотка.
Чонгук только произнес:
— Где ты?
Следом еще один смешок и ленивое:
— Уверен?
О, да. Чонгук был уверен.
Ему хватило пяти минут, чтобы добраться до места, которое указал ему Кан Юджэ, почти что сшибая всё и всех на своем пути.
Чонгук ругал себя, что позволил вчера Хоши уйти, что не разобрался с тем ебланом сразу — ведь было же понятно, что тот не оставит его универского приятеля в покое!
Местом, где Юджэ учил уму-разуму Хоши, оказался крайне удобный для подобных воспитательных дел закуток возле каких-то хозяйственных построек. Здесь были слепые зоны камер универа, а следовательно, и частые разборки, и сходки, и главная курилка Ёнсе.
Хоши сидел на земле, прислонившись спиной к стене. Под его левым глазом наливался живописный фингал, нижняя губа кровоточила.
Видимо, когда Чонгук своим звонком прервал это избиение, Юджэ оставил в покое Хо, и весь был в предвкушении новой жертвы, которая вот-вот должна была здесь появиться. Так что Хоши сумел перевести дух, и теперь с тоской наблюдал за приближающимся к ним Чон Чонгуком. Он очень не хотел, чтобы этот новичок из-за него вляпался в подобное не самое приятное дерьмо (да, даже у дерьма есть виды и подтипы, и связаться с ёбнутым на всю голову Кан Юджэ было не самым приятным из них).
— Эй, ебанат, тебе крышка! — с ходу начал Чонгук. — У меня, вообще-то, не так много времени — из-за тебя я снова остался без обеда, а уже скоро следующая пара. Так что пиздить тебя буду быстро.
Если честно, Юджэ слегка подохренел от наглости этого урода.
— Ты, тупорылое чмо, охуеть насколько нарвался! — сквозь зубы бросил он, картинно закатывая рукава и готовясь к тому, чтобы разбить ебало этому придурку.
Но он не успел даже пошевелиться, когда ему прямиком под подбородок прилетел тяжелый кулак, затем удар в живот и ногой по корпусу. Пока Юджэ бездумным грузом не свалился на землю, не понимая, что только что произошло.
Он бросил охреневший взгляд на белоснежные кроссы с черными полосками, остановившиеся прямиком возле его лица. После чего молча поднял глаза на это посмевшее его ударить говно, да еще и в присутствии того, кого сам Юджэ упорно и с удовольствием уже не первый год парафинил. А Чонгук, между тем, опасно сузил свои полные ярости глаза.
— Еще раз тронешь его, — мрачный кивок в сторону Хоши, — нахрен тебе бошку оторву, будешь как тупой петух бегать без головы. Хотя, тебе, ебанашка, судя по всему, не привыкать, — Чон проследил за тем, как Юджэ сначала дернулся, но затем всё же остался на земле, видимо, решив схватку не продолжать. — Смотрю, в твоей башке со скрипом зарождается что-то, похожее на мысль. Да еще и умную. Ты полежи еще, подумай, облака посчитай. А мы пойдем.
Чонгук повернулся к напряженному Хоши, подошел ближе и подал ему руку, помогая подняться.
А Юджэ, наблюдая за тем, как уходили эти два уёбка, отлично знал, что далеко они от него всё равно не уйдут.
***
Тэхен с легкой тоской наблюдал за начавшим накрапывать мелким и унылым дождем. Он прям ощущал, что сегодня точно задождит — с чувством и абсолютно безрадостно.
Тэ спецом выбрал в аудитории место возле окна — четыре часа факультатива по теории международных отношений он просто так, без лицезрения хотя бы кусочка свободного от учебы мира, попросту не выдержит.
Джинки уже уехал — в этом семестре он выбрал для себя другое направление. Так что Тэхену домой придется добираться своим ходом. Разве что хенним задержится в своей любимой лаборатории — тогда можно упасть на хвост доброму старшему брату.
Жаль только, что не удастся сегодня увидеть милого кролика, когда тот вернется после своей прогулки с хулиганистыми доберманами — Тэхен попадет домой уже после того, как тот закончит свою работу.
И в обед не удалось его выцепить, хотя Тэ постоянно бросал взгляды на стол, за который Чонгук обычно садился со своим блондинистым другом.
Кажется, парочка раскумаренных неформалов даже запалила его во время этого. А один еще и подмигнул ему. Тэ хмыкнул, вспомнив об этом.
И, наверное, он был награжден этими хныкающими сегодня мелкими слезами небесами и за невозможность увидеть Чонгука, и за бесконечно занудное четырехчасовое занятие, и за безнадежно испортившуюся погоду, потому что совершенно неожиданно увидел в окно быстро идущего мимо его корпуса выгульщика.
На губах Тэ тут же расцвела улыбка. Всё-таки не зря, всё-таки увидел сегодня Чонгука.
Он так и не пришел в столовую. Интересно, он вообще обедал? У Тэхена сформировалось стойкое ощущение, что Чон о себе как-то не очень-то и заботится. После полученных от Намджуна зарплат он купил себе несколько новых шмоток, но не более того. Кроссовки были те же, что ранее подсунул ему Тэ.
У Чонгука постоянно, сколько Тэхен его знал, был какой-то потерянно-напряженный вид, и о нем хотелось заботиться.
Вчера, когда этот милый кролик после массажа и оргазма уснул (буквально вырубился), Тэ решил, что следующим этапом после всех этих приятностей будет сытный ужин.
С нагруженным едой подносом, после того как его зацепил отец, потом Намджун с вопросом не пользовался ли он задней дверью и просьбой забрать к себе на пару часов Бана и Тана, так как они ему в чем-то помешают (в чём же, интересно?..), Тэхен с трудом открыл дверь своей обители и так и застыл на пороге.
В его ногу усердно тыкались холодные носы доберов, а Тэ так и продолжал пнем стоять.
Интересно, на что он вообще рассчитывал?.. Почему что-то должно было измениться? Чонгук, как всегда, ушел, не прощаясь.
Но в этот раз отчего-то его уход подействовал на Тэхена как-то уж слишком угнетающе.
Так что после этого он просто лежал и пялился в потолок, подбрасывая вверх небольшой бейсбольный мячик. А Бан и Тан с огромным интересом наблюдали за летающей туда-сюда игрушкой, пока не пришел Намджун и не забрал псов к себе.
Тэ вздохнул и нехотя вернулся к учебе.
Было около половины второго, когда Чонгук вышел за пределы Ёнсе — он уже досконально выучил кратчайший путь к дому Кимов, и те двадцать пять минут пешком, на самом деле, ему только в удовольствие. Была возможность о чем-то подумать, за кем-то или за чем-то понаблюдать, пока ноги монотонно делали свою работу. Ходьба — один из самых крутых, к тому же, абсолютно бесплатных тренажеров.
В студгородке есть не один зал, где можно потягать железо. Причем, пользоваться ими предлагается совершенно бесплатно, предъявляя только лишь свой студенческий. Но Чонгуку всё никак не получалось к ним добраться, так что пока силовые нагрузки ему заменяли ежедневная ходьба и двухчасовые игры с ультраактивными и резвыми доберманами.
Итак, сначала нужно пройти по узкой тупиковой улочке (она упирается прямиком в Ёнсе), затем выйти на оживленный проспект, а следом — поочередно на четыре улицы, заполненные вечно спешащими белыми воротничками и беззаботными школьниками, всё пытающимися совершить какую-то шалость. А там и тихий переулок, куда есть возможность попасть лишь минуя заезд с обязательной самоидентификацией (пропускной картой), ну и, наконец, как финальная точка маршрута — дом семьи Ким, огражденный высоким забором.
Это тот путь, который Чонгук проходит ежедневно, кроме выходных.
Но не сегодня.
Сегодня его маршрут был обрезан еще в самом начале — на той тупиковой улице, упирающейся в Университет Ёнсе. Когда пытаясь срезать между двумя невысокими домами, ему прямиком в затылок прилетело чем-то тяжелым.
Чонгук упал не сразу. Сначала, кажется, он даже удивился. Потом, уже на земле, пришло осознание, что видимо сегодня Бан и Тан останутся невыгулянными.
Следом он получил пару десятков ударов по корпусу, в грудь и живот. Он старался защитить брюшную полость — кости-то срастутся, а вот внутренние органы не все настолько способны к последующему волшебному самообновлению.
Нападавших было не меньше трех или даже четырех — судя по мелькавшей перед глазами Чона разномастной и разноцветной обуви.
На его губах кровь смешалась с землей, он всё пытался ее сплюнуть, и ему это удалось, измазав чьи-то новенькие синие конверсы.
Потом, когда удары прекратились, Чонгук сделал попытку подняться, но его небрежным пинком вернули обратно на землю.
— Слабоумие и отвага, — послышалось насмешливое сверху. С трудом, но Чон сфокусировал свой взгляд на говорившем.
Кан блять Юджэ, главный отброс Ёнсе.
Кажется, это была последняя связная мысль Чонгука, который после последовавшего очередного удара рухнул куда-то вниз.
