У Намджуна темные и на вид жесткие волосы, ровный бронзовый тон кожи, слегка насупленные брови, почти что черные выразительные, глядящие с подозрением глаза, красиво очерченные, но при этом плотно сжатые губы. В мочках ушей несколько старых проколов, но сейчас Джун крайне редко надевает серьги. А в тех самых мерцающих недоверием глазах столько внутренней силы, гордости, неукротимости и непокорности, что хочется добровольно утонуть в их опасных глубинах, ступить в этот пугающий водоворот, рухнуть вниз, без каких-либо шансов всплыть.
Кто-то когда-то приручит этого великолепного, опасного и подозревающего всех вокруг зверя. Интересно, кто это будет, и как он будет выглядеть?
Чимин вздохнул и сделал крошечный глоток немного приторного молочного коктейля с густой насыщенной пенкой, забавной пушистой шляпкой накрывающей большой стакан. Затем как-то абсолютно бездумно притронулся к собственным ушам с множеством небольших колец.
Он любил украшения. В отличие от Намджуна, у которого из аксессуаров только массивные и явно дорогие часы и давно затертый кожаный плетеный ремешок, у Чимина руки увиты почти что десятком браслетов. Есть те, которые со смыслом, есть просто любимые, а есть временные, которые очень скоро могут ему надоесть, и он отправит их в ящик стола или в отделение чемодана, уже три недели как живущего в шкафу дома семьи Ким и всё еще наполовину нераспакованного.
Потому что у Чимина ощущение, что еще немного, и он получит ТО САМОЕ сообщение. И тогда всё будет по-другому.
Он еще раз вздохнул и посмотрел в глаза сидящего напротив него человека. Намджун, не отрывая от него внимательного взгляда, смаковал из крошечной фарфоровой чашечки эспрессо, а Чимину, не слушая его возражений, заказал большой молочный коктейль и шоколадное суфле, утверждая, что тот слишком худой.
Сегодня все пары Чимин только и думал о том, каким будет их свидание, куда Джун их поведет и вообще, что значит свидание в понимании Ким Намджуна.
В итоге Чим себя настолько извел, что на последнем занятии едва мог усидеть на месте, так как пятую точку кололи тысячи острых раскаленных игл, и Чимин впервые в жизни в прямом смысле считал секунды до конца пары. А они, как назло, не просто утекали офигеть насколько медленно — создавалось впечатление, что стрелки часов вообще не двигались!
В результате, когда он сел в машину Намджуна, то первое, что сказал, буквально выпалил, было:
— Куда мы едем?!
Тот от неожиданности хмыкнул, помолчал, изучая светящееся любопытством лицо Чима, а затем поинтересовался:
— А ты куда хотел бы?
Куда Чимин хотел бы? Да везде! Везде еще было мало Пак Чимина!
Но он ограничился только негромким, вырвавшимся из него как-то само собой:
— Я?.. В музей.
— Куда? — переспросил Джун, который реально не разобрал это невнятное бормотание.
Но Чимин решил, что таким образом тот подчеркивает глупость его предложения и дает ему возможность его изменить.
Для себя-то Чимин давно решил: лучше иметь безумные идеи, быть непонятым и странным, чем не отличаться от тумбочки, которая стоит у твоей кровати. Но это работает лишь до тех пор, пока не появляется тот, кто по-настоящему запал тебе в душу. И тогда ты неожиданно очень хочешь ему понравиться.
Но неужели это и есть свидания — когда нужно врать о том, что тебе по нраву и кто ты есть на самом деле?
И те иглы, которые еще полчаса назад жили у него в попе, вдруг переместились в горло. Там как-то слишком закололо, когда в голове всплыла мысль о том, что Намджун, конечно же, посчитает его странным. Потому что Чимин меряет людей воображаемой линейкой, носит объемные белоснежные блузы, в которых может поместиться три таких Чимина, любит мысленно сортировать людей по группам и категориям и его не привлекает большинство из того, что нравится парням его возраста. И конечно же, он абсолютно проигрывает по всем статьям тем, с кем Джун ходил на свидания раньше (ярким, раскрепощенным и сексуальным, которые точно знают, как именно нужно вести себя на свиданиях и куда именно следует ходить).
— Давай пойдем в кино, — еще тише проговорил Чимин, отводя глаза и принявшись суетливо застегивать ремень безопасности. — Там вроде как раз крутой голливудский блокбастер идет... — пробормотал он.
Намджун нахмурился и за подбородок снова повернул лицо Чимина к себе.
— Мне показалось, что в первый раз ты сказал что-то другое, — с неудовольствием заметил он.
Но его недовольство заменилось абсолютным непониманием, когда Чим поднял на него свои глаза, а в них блестели горькие слезы.
— Ты чего?.. — ошарашено произнес Джун, не понимая, где он уже успел накосячить.
— Я хочу в музей! — уже громче, практически на надрыве заявил Чимин. — В Национальный музей современного искусства! На выставку Марселя Дюшана! Там картины, предметы, фильмы и рисунки, и будет знаменитый писсуар! И неизвестно, когда они приедут в Сеул в следующий раз! А еще они сделали тематическую брошюрку в стиле его ранних работ! И я хочу себе такую брошюрку!
С каждым произнесенным словом голос Чимина повышался, пока Джун, поджав губы, его слушал.
— Я понял, — проворчал он, отворачиваясь и заводя мотор. — Ты хочешь в музей. Незачем было так на меня кричать.
Когда они вырулили со стоянки, Чимин, всё еще сжимая ремешок своей сумки побелевшими от напряжения пальцами и боясь взглянуть на Джуна, подумал, что возможно он не яркий, раскрепощенный и сексуальный, как предыдущие пассии Намджуна. Но его он определенно запомнит.
— Когда ты говорил про писсуар, я думал это какой-то эвфемизм... — пробормотал Джун, с интересом со всех сторон рассматривая экспонат. — Оказалось — нет. Реально писсуар...
Чимин закусил губу. Да, он точно запомнится среди всех остальных его пассий. Вряд ли кто-то до этого додумался на первое свидание повести Ким Намджуна в национальный музей посмотреть на старый фаянсовый унитаз.
— Его назвали номером один в списке произведений ХХ века, которые изменили мировое искусство и наиболее сильно повлияли на дальнейшее его развитие, — пробормотал он. — Не увидеть такое, когда оно само приехало в Сеул... Было бы преступлением...
— Это точно, — проговорил Джун, всё еще во все глаза пялясь на писсуар стоимостью в $2 млн.
После того, как они два раза обошли выставку, купили ту брошюрку, которую так хотел Чим, а еще значок с надписью "Я люблю Марселя Дюшана" и магнит на холодильник с изображением писсуара, они немного прогулялись по окрестностям и засели в той самой кофейне, где Чимин пил приторный молочный коктейль, а Намджун внимательно за ним наблюдал.
Чимин точно знал, что именно сейчас Джун его оценивает. Прикидывает, что тот из себя представляет. Так как это легкое недоверие никуда не уходит из его глаз, прячется где-то в самых их глубинах, заставляет напрячься, потому что легкой беспокойной дрожью туда-сюда пробегает по его коже.
Но неожиданно в голове всплыла картинка — Намджун между его развратно и призывно распахнутых голых ног, его макушка быстро двигается, Джун усердно втягивает щеки, пропускает его ствол глубоко в свою глотку, использует язык, дразнит крошечную дырочку его уретры, пока Чимин извивается на постели, офигевая от того, что с ним в этот миг происходит.
И вспомнив это, он не сумел сдержать улыбку. Хотя, конечно, было интересно, в чем же причина, что суровый средний сын семейства Ким вдруг решил толково так ему отсосать?
— Ты чего? — тут же удивленно приподнял бровь Джун, увидев, что его визави неожиданно расцвел.
— Вспомнил... Хм... Что было вчера, — Чим не мог ничего поделать — легкий румянец окрасил его щеки, на что Намджун удовлетворенно хмыкнул.
— Понравилось? — спросил он, закидывая ногу на ногу.
— А ты... — Чимин помедлил, предпочитая на такое откровенное самолюбование не отвечать. — Тебе вообще нравятся парни или девушки?
Он точно раньше не раз видел фотки Намджуна с разными размалеванными и длинноногими девицами, и они определенно не были всего лишь его платоническими подругами (если, конечно, друзьям не засовывают язык по самые гланды). Но то, что вчера делал Джун, было с таким знанием дела...
— Я — би, — спокойно сообщил тот. — Так что мне одинаково нравятся и те, и другие.
Чимин немного нервно прочистил горло, потому что там пересохло от настолько откровенных интимных разговоров, а еще даже солнце не село. Он сделал большой глоток коктейля, стараясь погасить эту кусачую сухость.
— И много у тебя было... — негромко начал он. — Тех и других?.. — еще тише закончил.
— Много, — подтвердил Джун, заверив сказанное еще и утвердительным кивком.
Чим нахмурился.
— И одновременно?
Намджун абсолютно спокойно еще раз кивнул.
— И одновременно. Групповушек тоже до фига было.
У Чимина расширились зрачки, в то время как Джун получал удовольствие, наблюдая за каскадом молниеносно сменяющихся эмоций и легким шоком на его лице.
— Ну, а ты? — в свою очередь поинтересовался он. — К какому лагерю принадлежишь?
Ох и разговоры у них после музея и за молочным коктейлем... Чим сделал еще один большой глоток сладкого напитка.
И глубоко вздохнул, прежде чем произнести:
— Я — пансексуал.
— Пан чего? И кто это?
— Те, кто не смотрят на пол, а кому нравится душа человека, независимо от его пола.
— Иными словами — би, — хмыкнул Джун, меняя положение ног. У него было желание немного пошалить под столом, довести этого Пак Чимина до еще большей красноты на щеках, но скатерти на столе, увы, не было.
Чимин насупился.
— Нет, не би. Бисексуалам нравится и тот, и тот пол. А для пансексуала важно наполнение человека — его мысли, мировоззрение, душа... Общность интересов...
— Я так понимаю, ты о моем мировоззрении думал и об общности интересов, когда засосал меня на кухне, притом, что до этого за всё время нашего знакомства не перекинулся со мной и десятком слов? — не мог не съязвить Намджун, потому что дразнить Чимина было забавно.
— Конечно об общности интересов, — проворчал Чим. — У нас был один общий интерес — засосаться на кухне, — угрюмо парировал он.
И Намджун на этот без сомнения удачный выпад неожиданно даже для себя самого улыбнулся.
А пораженный Чимин, забыв обо всём, уставился на него.
— Ты чего? — не понял Джун.
— Ты улыбнулся.
— И что? — недовольно поинтересовался тот, мгновенно возвращая свои губы в нормальное суровое и напряженное состояние.
— Просто я ни разу не видел... — Чим слегка несмело изогнул свои собственные губы в почти невесомой улыбке. — Чтобы ты улыбался.
— Да неужели?
— Честное слово!
— Тебе показалось.
— Нет!
— Просто ты очень смешной, — фыркнул Джун. — Забавный.
Чимин залип, проследив, как Намджун одним резким движением взъерошил свои волосы.
Чим в курсе, что эти жесткие на вид волосы, на самом деле очень мягкие. И зарывать в них свои пальцы — это невероятный кайф, и возможно, один из новых скрытых фетишей Чимина.
Хотя теперь, судя по всему, у него появился еще один несомненный фетиш — эта по-мальчишески задорная улыбка. Чимин вдруг подумал, что они, вообще-то, одногодки. Но это ощущение, что Джун минимум раза в два старше Чима, не пропадает.
Насколько же старая твоя душа, Ким Намджун?
Кто ты, когда тебя никто не видит?
— Улыбнись ещё раз! — попросил он, начиная строить умоляющие глазки не хуже кота из "Шрека". — Оказывается, у тебя даже ямочки на щеках есть! Такое же грех прятать! Ну чего ты!
— Я сказал нет.
— Ну... — заныл Чимин, дуя губы и рисуя какие-то смешные гримасы на своем лице.
Намджун и сам не понял, каким образом из него родилась еще одна улыбка. Но он, конечно же, сразу ее убрал и тщательно запер на замок.
— Ну а ты? — между тем небрежным тоном поинтересовался он, чтобы сменить тему их разговора и еще раз полюбоваться на чужие пунцовые щеки. — Много сексом занимался?
— Важно не количество, а качество, — пробубнил Чимин, тут же опуская глаза в стакан с напитком, после чего сделал еще один большой глоток.
— Важно и количество, и качество.
— Пфф! Когда есть количество, нет качества — это закон. Так что вряд ли твои бесчисленные связи все были настолько запоминающимися.
— Тебя я запомню, — бесстрастно заметил Намджун, не сводя с него своих темных глаз.
Чимин в очередной раз покраснел — от подобного настолько явного намека. Но не возразил. Что, конечно, не осталось незамеченным Джуном.
— И вообще, — спустя целую минуту молчания проговорил Чим. — Самый лучший секс с тем, с кем хорошо и без секса.
— Это вас на курсах пансексуалов учат?
— Это на любых курсах здоровых отношений учат, — тут же парировал Чимин, и Намджун едва снова не улыбнулся.
— И что же это за диво такое... здоровые отношения? Это там, где оба — здоровы?
— Это там, где есть забота и уважение. Это свобода быть собой. Где один не указывает другому, что ему делать, что думать и как поступать. Потому что каждый из нас ценен такой, какой есть. Вот что это такое.
— Долго же тебе придется свое диво дивное искать, — насмешливо заметил Намджун, откидываясь на спинку стула. — Люди еще те эгоисты.
— Когда есть любовь — всё по-другому, — проворчал Чим, потому что его собеседник явно стебался над его убеждениями. — Любовь меняет людей.
Джун кинул взгляд на свои наручные часы. Время его курсов подошло к концу, можно было возвращаться домой. Он только надеялся, что о том, что он пропустил сегодняшнее занятие, не доложат отцу. У них с отцом был очень жесткий уговор.
— Чего не ешь суфле? — Намджун кивнул на блюдечко перед Чимином, так как тот не притронулся к десерту, а выглядело шоколадное суфле от шефа более чем аппетитно.
— Я... — Чимин замялся. — Не ем сладкое. Это, — он дернул за рукав своей белоснежной блузы с множеством ровненьких складок, — это результат всего. — Джун, не понимая, о чем он, вопросительно поднял бровь, и тогда Чим со вздохом пояснил: — Раньше я был не таким, как сейчас. Ну, у меня были большие щеки, и веса было чуть больше... — он с опаской посмотрел на Джуна — многим парням не нравятся подобные истории. Они мгновенно конкретно снижают тебе балл, если узнают, что ты не всегда был стройным. Но Намджун вообще никак не реагировал, но слушал внимательно, и Чимин уже менее напряженно продолжил: — Сейчас мне не совсем комфортно смотреть на себя в зеркало. И намного удобнее надевать одежду оверсайз. Но не всем такое нравится.
— Если тебе так комфортно, тогда я не понимаю, кому какая нахер разница.
— Но люди, бывает, смотрят на меня странно...
— Пошли нахер людей!
— Но твой брат...
— Что мой брат? — тут же вскинулся Джун.
— Сокджин-хену не нравится, как я одеваюсь. Я вижу это. То, каким взглядом он окидывает меня, когда видит утром на кухне или когда я подхожу в обед к вашему столу... Разочарование, — тихо проговорил Чимин. Это душило его изнутри — то, что Джин стабильно был недоволен его выбором одежды.
— Пошли нахер Сокджина! Тоже мне гуру моды, — фыркнул Намджун. — Люби себя таким, какой ты есть. А все остальные пусть идут нахуй. Разве вас не такому на курсах пансексуалов учат? И если хочешь есть — ешь,— и пока Чимин кусал губы, предложил: — Давай пополам. Мое питание, кстати, тоже исключает сладкое. Так что разделим ответственность поровну.
Он зачерпнул ложечкой шоколадную сладость и отправил ее Чимину прямо в рот, чтобы понаблюдать, как тот эротично после этого своим язычком облизал испачканные в десерте губы.
***
Когда дополнительные занятия, в конце концов, закончились, Тэ вышел из корпуса и, прикрыв веки, утомленно подставил свое лицо небу, тотчас ощутив влагу редких слез, которыми сегодня без устали плакали мрачные облака.
Хотелось есть что-то вкусное, слушать что-то медленное, тягучее и красивое и думать ни о чем.
— Фастфуд и блюз?
Тэ открыл глаза и повернулся на знакомый голос.
— Ты всё-таки вернулся за мной, — он благодарно улыбнулся Джинки, который полчаса сидел на мокром парапете, дожидаясь его.
— Я не мог допустить, чтобы ты следующий час мерз и мок, размышляя, брать такси или идти пешком.
Тэ хмыкнул.
— Ты слишком хорошо меня знаешь. Хённим уже уехал, хен — тоже... Хорошо, что ты здесь.
Уже в тепле машины Тэ вновь прикрыл глаза, слушая тихую музыку, лившуюся из динамиков, до тех пор, пока Джинки осторожно не вложил в его руку чизбургер.
Оказалось, он уже получил их заказ и зарулил на стоянку на Мёндоне, откуда можно было любоваться дорогими нарядными улицами и гуляющими под дождем пестрыми и веселыми туристами.
Они иногда приезжали сюда, когда хотелось именно вот этого — чизбургера с картошкой фри и колой, тихой музыки и наблюдать за яркой жизнью через окно авто.
Тэхен сделал первый укус и зажмурился от удовольствия, пережевывая любимую, хотя и, конечно, неполезную еду.
— Пища богов, — со знанием дела заявил он, и Джинки улыбнулся, наблюдая, насколько умилительным был Тэ и с каким наслаждением он быстро поглощал свою порцию. — В следующем году я получу водительское удостоверение, и тогда уже я буду забирать тебя после занятий и возить на Мёндон.
Джинки кивнул. Он знал, насколько сильно Тэхен ждал этого мгновения. И очень боялся, что по какой-то причине тому откажут при будущем пересмотре дела.
— Тэ, ты же помнишь, — на всякий случай предупредил он, — тебе ни в коем случае нельзя никуда влипать. Когда они будут пересматривать твое дело, любое нарушение будет поводом тебе отказать.
— Угу, — пробубнил тот в ответ, заканчивая свою быструю трапезу и собирая весь мусор в бумажный пакет. — Я ниже травы. Всё будет хорошо, не дрейфь, — Тэхен протянул Джинки сжатую в кулак руку, чтобы тот прикоснулся к ней своим кулаком — у них был свой собственный знак обещания. — Помнишь, когда ты получил свои права, мы отправились к морю. И там, у самой кромки воды, босиком встречали розовый-розовый рассвет. И было до одури хорошо... Когда я получу свои, надо будет придумать что-то... — Тэхен задумался, но в утомленную учебой голову ничего толкового не лезло. — Ну, мы что-то обязательно придумаем.
Он перевел взгляд в окно — по стеклу очень медленно стекали капли дождя, размывая яркие краски мигающих витрин.
Чонгук уже закончил свою работу, возможно даже, что уже вернулся в студгородок. Интересно, что он сейчас делает? Ужинает? Учится? Спит? С кем-то весело проводит время? Нормальные ли соседи попались ему в его общажной комнате?
— О чем думаешь? — нарушил тишину Джинки, меняя музыку и раздумывая, какой плейлист включить следующим.
— О Чонгуке, — ответил Тэ быстрее, чем успел подумать о том, как именно ответить. Хотя... У него всё равно секретов от Джинки почти что нет (разве что кроме той истории с арестом). — О Чонгуке думаю, — уже осознанно повторил он.
— Ух ты... — Джинки бросил быстрый взгляд на него из-под упавшей на глаза челки. Такого ответа он точно не ожидал. — Наконец-то тебе кто-то по-настоящему понравился.
Тэхен прикрыл глаза, откинулся на мягком сидении, и только затем, помедлив, кивнул.
Это правда. Впервые ему понравился кто-то по-настоящему.
***
— Ты так и не ответил. То, что было вчера — тебе понравилось?
Чимин сначала не понял, о чем его спрашивал Намджун, пока они шагали по заполненным улочкам к месту, где Джун оставил свою машину, и Чиму очень хотелось взяться своей достаточно маленькой ладошкой за большую, широкую и теплую ладонь Намджуна. Но, конечно же, он этого не сделал.
Потом вспомнил о том, что было вчера, и в этот раз почти даже не покраснел — еще парочка таких откровенных разговоров с Ким Намджуном, и он вообще краснеть разучится!
— Понравилось, — честно ответил он. — Очень.
Джун хмыкнул. Он скосил свой взгляд на Чимина и тоже отметил всего лишь легкую розоватость чужих щек. Захотелось еще больше его смутить. Он остановился, остановился и Чимин. И когда удивленный Чим повернулся к нему лицом, спросил:
— А ты бы мне отсосал?
Сначала Чимин критически широко распахнул глаза, утопая в чужих насмешливых зрачках, а затем едва не ляпнул быстрое "Да", едва представив большой, толстый и горячий... И как бы естественно и медленно он погрузился в его рот, и как бы Чимин с удовольствием проходил языком по всей его длине.
Интересно, а он умеет делать горловой? Чимин всегда быстро учился, и не сомневался, что умеет.
С другой стороны, насколько толстым может быть у Намджуна его член? У Чима не такой большой рот... А что если он... не влезет??
Ох... Надо бы измерить диаметр члена... И рта.
Пока Чимин завис в своих важных мыслях, Намджун со всё более возрастающим любопытством за ним наблюдал. Узнать бы, о чем их гость так обстоятельно задумался?
— Ну, так что? — он отвлек сосредоточенного Чимина от его мыслей, у которого формулы практически уже отражались в глазах. И слегка понизил голос до интимного. — Отсосал бы?
Чимин перевел на него свой задумчивый взгляд и кивнул.
— Отсосал бы, — с большой серьезностью заявил он.
Джун удивленно хмыкнул, ощутив, как сладко-пресладко заныло в его стволе. Он протянул руку и не торопясь провел кончиками пальцев по щеке Чимина, смахивая дождевые капли.
Волосы Чима тоже уже были мокрыми, и Намджуну очень захотелось зарыть свои пальцы во влажные локоны, притянуть парня за затылок ближе и впиться в эти греховные, налитые вишневым губы.
Пришлось даже куснуть себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы избавиться от этой стремительной волны возбуждения.
Был бы на месте Чимина кто-то другой, он сейчас же отвел бы его в туалет ближайшего заведения, закрыл дверь на ключ, поставил бы на колени и вжикнул молнией своих брюк, чтобы без лишних слов занять этот порочный рот работой.
Но это не та история. Чимин... другой.
В нем ум, любопытство, решимость и безграничная чистота смешались в один, безусловно, необычный и очень вкусный коктейль.
"Молодой человек с беспокойной душой и пытливым разумом" — так, кажется, описал Пак Чимина отец на семейном празднике, но Намджун дальше демонстративно его речь не слушал.
На повестке дня оставалось главное: всё так же было непонятно, кто такой Чимин и что он делает в их доме.
— Расскажи о себе, — попросил Намджун уже по дороге домой.
— О себе? — Чим задумался, барабаня костяшками пальцев по своей лежащей на коленях сумке. — Ну... Меня зовут Пак Чимин, мне двадцать один год, учусь на третьем курсе на факультете социологии. Люблю заниматься всякими разными исследованиями, распределять всё и всех по категориям, подчеркивать всё, что изучаю, розовыми, синими и желтыми маркерами, везде расклеиваю разноцветные стикеры-напоминалки, а еще люблю рисовать графики и таблички. В принципе... Это всё.
— А что насчет твоей семьи?
— Что насчет моей семьи? — слегка напряженно через небольшой промежуток молчания переспросил Чим, и его щеки тут же залила привычная бледность.
— Твой отец вроде как друг или партнер моего отца, так? — уточнил Намджун, даже не глядя на Чимина, но возвращаясь в свое состояние недоверия и подозрительности. Ничего не изменилось — он всё так же должен понять, кто такой Пак Чимин и что он скрывает.
— Ну... Да, — голос их гостя потускнел, а сам он тут же старательно принялся прятать свой взгляд в пролетающих мимо видах в боковом окне.
Чимин не умел врать. Но врал.
— Откуда ты приехал? Где живет твоя семья?
Намджун скосил взгляд, чтобы увидеть в стекле отражение этих наполненных паникой глаз.
Джун молча смотрел на него, почти что ничего не ощущая. Он мог его прижать, мог даже довести до слез и вытрясти всю правду, но решил этого пока что не делать. Всегда успеется.
— Как твоя учеба в Ёнсе? — перевел он тему. — Получается?
— Да, — Чимин выдохнул, радуясь, что Намджун решил не настаивать. Некоторое время он задумчиво перебирал свои браслеты. Ему хотелось поделиться этим с Джуном, поэтому он продолжил: — Пишу сейчас научную работу об инфлюэнсерах нашего времени. И, в общем... Если вдруг мне нужна будет твоя помощь, я могу на тебя рассчитывать?
— Конечно. Обращайся.
Дорога обратно заняла не так много времени. А Чимину очень не хотелось, чтобы этот день, проведенный с Джуном, заканчивался. Но он, конечно же, заканчивался.
— Тебе понравилась наша прогулка? — полюбопытствовал Намджун в гараже, заглушив мотор и повернувшись к своему притихшему напарнику по изучению музейных писсуаров.
— О, да, всё было супер! — тут же оживился Чим. — Спасибо тебе за этот день. Ты... Великолепные люди дарят восхитительные впечатления.
Намджун хмыкнул.
— Не спеши. Ты меня совсем не знаешь.
На что Чимин только пожал плечами.
— Говорю то, что чувствую.
Ну что ж, эта сказка закончилась, пора выбираться в суровый мир. Он со вздохом открыл дверь.
Но до того, как Чим успел выбраться из машины, Намджун схватил его за руку и притянул к себе, чтобы исполнить то, что хотел сделать еще на улице — оттянул зубами нижнюю губу их гостя, прежде чем куснуть ее и забраться в его рот своим языком, зарывая пальцы в чужие влажные волосы, оттягивая их и мягко массируя затылок.
Чимин очень искренне отдавался ласке, льнул ближе, пока руки Джуна бесцеремонно шарили по самым отзывчивым и самым интимным участкам его тела. Когда Намджун поместил свою ладонь на чужую ширинку, а затем ее сжал, Чимин практически проскулил в поцелуй, и едва уже не перебрался к нему на колени, когда резкий шум заставил их быстро отпрянуть друг от друга.
Открылись автоматические двери гаража, и медленно и величественно въехал автомобиль господина Кима. Намджун тут же нахмурился, а побледневший Чимин в секунду выскочил из машины, нервно сжимая в руках свою сумку. Следом за ним не спеша выбрался и мрачный Джун.
Конечно же, отец увидел, что они приехали вместе. И это отразилось на его лице — выразительным и отчетливым недовольством. Он нетерпеливо кивнул своему водителю, отсылая его, но сам уходить не спешил.
— Отец, ты сегодня рано, — буркнул Намджун вместо приветствия, автоматически закрываясь в себе и засовывая руки в карманы.
Тот никак не отреагировал на слова среднего сына, а обратился к застывшему Чимину:
— Чимин-и, не стоит много времени проводить с ним, — небрежный кивок в сторону Джуна. — Он тебя хорошему не научит.
Намджун настолько сильно стиснул зубы, что их скрежет отчетливо услышали все трое.
Да, они с отцом заключили договор.
Но они всё еще были врагами.
Джун с шумом выдохнул, стараясь усмирить бушующую бурю внутри, посмотрел на Чимина и буквально вылетел из гаража.
А тот обескураженно смотрел ему вслед. Ему показалось, или Джун бросил на него, на Чимина, полный ярости взгляд?..
А вот на господина Кима всё произошедшее не произвело абсолютно никакого впечатления. После того, как с грохотом захлопнулась дверь, ведущая в дом, он вновь обратился к Чиму:
— Чимин, ты же помнишь, зачем ты здесь?
И когда тот, нервно сжимая ремешок своей сумки, кивнул, глава семейства Ким вышел из помещения вслед за сыном.
***
— Я гуманитарий и не стыжусь в этом признаться. Считай это моим каминг-аутом, — проворчал Тэхен, а Джинки едва не сложило от смеха пополам.
— Не тот каминг-аут, Тэхен-а, ты делаешь, не тот, — сквозь смех шепнул он Тэ на ухо, и тот фыркнул, бросая свою куртку на стол.
На лабораторной они попытались рассчитать коэффициент корреляции двух случайных величин. Несмотря на то, что у обоих перед глазами была точная формула, у каждого получился свой результат. Какой из них правильный, они так и не сумели определить.
— У меня есть кое-кто, кто шарит во всём этом. Вот он нас и рассудит.
Тэ бросил привычный за последний почти что месяц взгляд на стол неформалов и огорченно поджал губы — Чонгука снова не было.
Его друг был на месте — уныло жевал рис, и кажется у него под глазом красовался внушительный фингал. Видимо, тот уёбок, который плюнул Чонгуку в суп, всё же до него добрался.
Тэхен тоскливо выдохнул — он уже скучал. Не видеть Чонгука столько времени оказалось... мучительным. Он всё больше подсаживался на строптивого и наглухо закрытого в себе выгульщика, как на особо кайфовую иглу.
Намджун же гипнотизировал взглядом вход в столовую — скоро должен был подойти Чимин, у которого занятие заканчивалось чуть позже.
Вчера они вроде как договорились, что Джун будет по утрам отвозить Чимина в универ. Вот только когда Намджун закончил все свои утренние дела, оказалось, что Чим уже привычно уехал с Тэхеном. И Джун так и не понял, почему. Неужели на него настолько повлияла вчерашняя сцена, когда отец не упустил случая унизить Намджуна перед их гостем?
Джун отвлек Сокджина, по обыкновению залипающему в ipad и лениво ковыряющемуся в своем обеде. И когда тот повернулся к брату, он тут же выдал:
— Перестань обижать Чимина.
— Чего?.. — не понял Джин.
— Не лезь к нему насчет его одежды. Ты смотришь на него так, что ему некомфортно. Смотри на него так, чтобы ему было комфортно!
— Какого?.. — окончательно офигел тот.
— Ебало попроще, братец, и меньше понтов!
Намджун с силой стукнул его по ноге, кивая на приближающегося к их столу Пак Чимина.
— Похвали его наряд! — прошипел он.
Сокджин постарался не настолько явно закатить глаза.
— У тебя отличный
балахон наряд, Чимин-и!
— Ой, спасибо, хен... — Чимин настолько удивился комплименту, что даже засмущался. Он подарил Сокджину очень милую улыбку, и Джин воспринял это как хороший знак, в то время как Намджун рассерженно поджал губы. Ему вдруг абсолютно иррационально захотелось, чтобы Чимин не улыбался всем подряд, как он это постоянно делает.
А улыбался только ему.
— Чимин-и, хочу предложить тебе посетить выставку Марселя Дюшана, — между тем очень нежно пропел Сокджин. — Она скоро закрывается, а я бы очень хотел побывать на ней. Составишь мне компанию? Там будет знаменитый писсуар!
Намджун очень выразительно хмыкнул, и Чимин сразу же повернулся в его сторону.
Джун не знал, что он должен был обнаружить в его глазах. Но увидев в них тепло и даже какое-то легкое озорство — как будто у них был общий и очень важный секрет, ощутил, как что-то тяжелое отпускает его.
Почему-то ему казалось, что после той сцены Чимин мог изменить к нему свое отношение.
— Хен... — Чим вновь повернулся к Джину. — Я на ней как раз вчера побывал.
— Не проблема, — тут же ответил всё с той же слегка приторной улыбкой Сокджин. — Есть много разных выставок. Я давно не выбирался на культурную прогулку. Пойдешь со мной?
Чимин несмело кивнул.
Намджун еще сильнее нахмурился, но вмешаться было нельзя — в пари всё должно быть по-честному. И он никак не мог повлиять на то, что Сокджин тоже будет звать Чимина на прогулки.
— Надо будет нового выгульщика найти, — проворчал он, доставая телефон, чтобы разместить объявление об освободившейся вакансии.
— А старый тебе чем не угодил? — тут же среагировал Тэхен, у которого слово "выгульщик" уже прочно было записано на подкорке.
— Забил хер на работу. Вчера мои крошки остались невыгулянными. Потом мне нервы весь вечер трепали. С трудом их заставил лечь спать. Мелкий, слушай, выгуляешь сегодня Бана и Тана? С меня как всегда — наличкой.
— Подожди... — Тэхен уставился на брата. — В каком смысле... забил хер?
— Не пришел и даже не предупредил. Не ожидал от него такого.
— А ты ему звонил?
— А ты как думаешь? Как вернулся домой, а там Бан и Тан разодрали в пух и прах мамины диванные подушки — так и звонил.
— И?..
— Глухо. Трубку не взял. А сейчас его телефон вообще выключен.
— Но я точно видел, как он вчера выходил за пределы Ёнсе! — в недоумении воскликнул Тэ.
— Может и выходил, — легко согласился Джун. — Но к нам не дошел.
— И тебя это не взволновало??
— А почему это должно было меня взволновать? — искренне удивился Намджун, уже начиная терять терпение.
— А если с ним что-то случилось?
— Ставлю на то, что он загулял и не может выбраться из постели какой-то красотки. Как загул пройдет, он вернется. Но места у меня уже не получит.
Тэхен нахмурился. Ему в этой истории не нравилось всё — ни то, что Чонгук не пришел на работу, ни то, что не появился сегодня в столовой, ни то, что он может быть с какой-то красоткой.
— Хен, ты слишком быстро делаешь выводы, не имея на руках никаких фактов, — проворчал он, в то время как на душе стало очень неспокойно.
Тэ рывком поднялся на ноги и направился к столу неформалов. Намджун, между тем, недовольно наблюдал за его действиями — он не любил, когда Тэхен-и общался с "простыми" людьми.
— Эй... — обратился Тэ к другу Чонгука. Тот быстро поднял на него взгляд, охренел, перестал жевать и бесконечно завис на яркой картинке по имени "Мистер Краш Ёнсе", нависающей над ним. — Привет. Твой друг — Чон Чонгук. Почему его нет? Где он?
Хоши побледнел. Затем покраснел. После чего выдал то, что по-настоящему его волновало:
— Красные?..
— Что?..
— Трусы... Красные?
Тэ, нихера не догнавший, на всякий случай оглянулся — может, рядом что-то такое было? Но нет — некоторые, правда, с удивлением наблюдали за этой странной беседой (местный никто с Ким Тэхеном), но не более того.
Тэхен опять повернулся к Хоши, краем глаза уловив, что вчерашний неформал опять ему подмигивает.
— Где Чон Чонгук?
Хоши, с трудом отвиснув, смутился еще больше, пробормотав, что он Чонгука сегодня еще не видел.
— В какой общаге он живет?
Когда Хо, конкретно недоумевая, сообщил ему нужный общажный корпус и даже номер комнаты, Тэ вежливо поблагодарив этого определенно странного мальчика, всё больше и больше хмурясь, вернулся к столу Кимов, чтобы забрать свою куртку и нагрузить Джинки, как раз что-то увлеченно обсуждавшего с Чимином, распечатками инфографиков, которые таскал для проекта.
Возможно, Намджун не настолько хорошо знает своего работника, что более чем не напрягаясь, поверил в его безответственность. И этот испуганный друг Чонгука, думающий о чьих-то красных труселях, тоже не загоняется отсутствием своего университетского приятеля.
Но Ким Тэхен уже достаточно впечатался в Чон Чонгука, чтобы на каком-то непонятном для себя уровне понимать, что что-то не так.
Университет Ёнсе может похвастаться толковым студгородком и очень даже неплохими общажными зданиями. Тэхен пару раз бывал здесь на первом курсе — когда еще всё было интересным и волнительным, и они на пару с Джинки посещали какие-то общажные тусы.
Так что, в принципе, его особо ничего там не удивило и не смутило — как и то, что пропуск в здание только по id-картам. Перетерев с охранником пару минут, он получил беспрепятственную возможность зайти внутрь и даже напутствие, каким лифтом лучше пользоваться.
Когда Тэ постучал в дверь нужной ему комнаты, пару минут после этого ничего не происходило. Затем дверь широко распахнулась, явив Тэхену какого-то растрепанного пацана с кучей папок и книг в руках. Точно первак. Ну, или заучка.
— Чон Чонгук, — произнес Тэхен даже не здороваясь.
— Ох... — тот бросил быстрый взгляд куда-то в комнату. — Хорошо, что к нему хоть кто-то пришел. Заходи, а я убегаю.
Он проскочил мимо Тэхена, на ходу матерясь и причитая, что ни хера не успевает, безуспешно пытаясь при этом попасть рукой в рукав затертой джинсовки. Нет, всё-таки обычный студент.
Тэ проследил, как тот сел в лифт, после чего зашел в комнату и закрыл ее изнутри на замок.
Все соседи Чонгука были на учебе (разгар учебного дня, как-никак). Все, кроме Чонгука.
Сначала Тэ посмотрел на брошенную на спинку стула некогда белоснежную футболку из маминого бутика — теперь грязную, разорванную и с засохшими пятнами крови.
Затем — на небрежно сброшенные пыльные и больше не белые кроссовки с черными полосками.
После чего, в конце концов, перевел свой взгляд на кровать.
Чонгук крепко спал — без верха, одеяло скомканной и бесформенной кучей валялось в ногах. Подушка тоже почти съехала на пол — видимо, сон Чона был очень беспокойным.
Тэ стоял и не двигался, пока его глаза выхватывали мельчайшие детали. Тяжелое прерывистое дыхание, синяки и кровоподтеки, рассыпанные по всем видимым участкам кожи, пересохшие и потрескавшиеся губы, крупное рассечение на лбу.
Из груди вырвался, кажется, первый рваный вздох с тех пор, как Тэхен зашел в эту комнату.
Тот, кто это сделал... Ему пиздец.
