Не все обещания, которые мы даем, мы способны выполнить. Поэтому, конечно, лучше поменьше обещать.
Наверное, это надо вытатуировать на своем лбу. Тэхену так точно.
"Я скоро вернусь", — сказал он Чонгуку. И вот уже восемь дней его не видел.
Тэ стиснул зубы и вернулся к своей работе — сверке данных отчетов с документацией, которая к ним прилагалась.
На нем надет раздражающий его темно-серый деловой костюм от Brioni, белоснежная рубашка от Giorgio Armani, черные кожаные оксфорды от Gucci и даже шелковый бордовый галстук от Eton Ties. На запястье — часы от Jacob & Co. Его волосы причесаны и уложены — волосок к волоску. Лицо холодное, дорогое, равнодушное, на нем нет и следа улыбки, даже глаза больше не улыбаются.
Ким Тэхен выглядел именно так, как и должен выглядеть миллионер-наследник. Красивый, ледяной, дорогой, престижный и неприступный.
А внутри, под этим костюмом, под лоском, под внешним арктическим холодом — сердце горит, лава бурлящим потоком вытекает из кратера, новые звезды рождаются, ярко горят и через миллионы лет умирают, распадаясь на бесконечные части, планеты взрываются. Но снаружи... Снаружи Ким Тэхен — наследник-миллионер. Отстраненный и высокомерный.
Отец орал на него... знатно. Когда преподобный Сонг конечно же не выполнил своего обещания, данного Сокджину, и рассказал обо всём произошедшем их отцу.
А ведь начиналось всё просто охрененно.
С охуительного минета в душевой.
Кто вообще мог предположить, что "натурал" Чон Чонгук способен на такое?..
— Ты говорил, что я предсказуемый.
— Теперь охуеть насколько непредсказуемый.
Тэхен зажмурился, потому что тотчас же его член (у которого такая же прекрасная память, как и у Тэхена) радостно и предвкушающе зашевелился.
Чонгук развел его тогда — в душевой. Тэ всё дергался, нервничал, переживал, что сейчас кто-то зайдет и их попалят на самом интересном. А после такого — хоть вещички собирай и из универа выселяйся (а заодно и из своего дома, и вообще с этой планеты).
А вот Чонгуку было абсолютно пофиг. Он только старательно и воодушевленно делал свое дело. Проводил горячим языком по каменному стояку Кима, посасывал головку и мял яйца, а Тэ метался и не знал, что ему делать — в волосы старательно отсасывающего кролика пальцы не вплетешь (голова болит), глотку своим хреном не протаранишь (губа еще не зажила). И НАХРЕН КТО-ТО МОЖЕТ СЕЙЧАС ВОЙТИ!
В общем, его ноги дрожали, тело прошибало электричеством, Тэхен кое-как держался руками за мокрую плитку и буквально скулил от своих эмоций, адского нетерпения и желания как можно скорее спустить. Всё это добавило, конечно, отборнейшего чилийского перчика в рваный и сильный оргазм Тэ. Вода хлестала его по щекам, мокрая одежда липла к телу, и эта охуенная разрядка в итоге почему-то вырвалась жгучими слезами из его глаз. Хорошо, что и так мокрый, хорошо, что не видно.
А потом оказалось, что негодник, едва они только зашли в душевую, закрыл изнутри дверь на ключ. И обезболивающим не накидывался. Тупо развел за это:
"Выгульщик, ты такой... предсказуемый".
Потом они мокрые, хихикая, вернулись, Тэ уложил Чонгука, и тот мгновенно уснул — подобные активности, конечно, не лучшее лечение (по крайней мере, в рекомендациях из больницы ничего не было об отсосе в полчетвертого утра в студенческой душевой). А утром Тэхену пришло сообщение от мамы с просьбой срочно приехать.
Он изловчился, и пока никто не видел, чмокнул сонного Чонгука на прощанье и пообещал через пару часов вернуться. Но дома его сразу же позвал к себе отец, который, как выявилось, не уехал на работу. И то сообщение на самом деле было не от мамы, а от него. Отец швырнул в Тэхена телефоном с записью из столовой. И да, орал он на него знатно...
— Я, видимо, слишком много дал тебе свободы! Твой старший брат изучает все дела компании, чтобы в будущем стать ее великим главой. Твой средний брат ежедневно посещает дополнительные занятия, чтобы после окончания университета сразу же открыть свою собственную юридическую фирму. А ты чем занимаешься?
Чем Тэхен занимается?.. На пары ежедневно ходит, учится, живет, с Джинки на его желтой акуле гоняет, в Чонгука вот влюбляется...
— Я знаю, что тебя не очень интересуют международные отношения. Так что думаю, тебе стоит начать приносить пользу нашей семейной компании. Если ты будешь стараться, не сомневаюсь, что Сокджин возьмет тебя на работу. Так что привыкай.
— Отец...
Тот только иронично поднял бровь:
— А ты что же думал, отстранение от занятий — это что-то вроде веселых летних каникул? Ты отработаешь каждую минуту своего отстранения. И я не буду помогать тебе на совете университета. Как он решит, так и будет. Разговор окончен, — бросил отец напоследок, перед тем, как выйти из того миниатюрного кабинета без окон, куда Тэхена, будто бандерольку, отправили — сидеть и работать без права сказать "нет".
Так что да, отец решил обстоятельно взяться за своего младшего сына.
Тэ вздохнул. И это он еще не знает, что Тэхен — гей. И в будущем не собирается скрывать свою ориентацию.
С того дня Тэхен как проклятый работает в компании отца. В 7.30 утра он уже в отцовской машине.
— Теперь ты будешь ездить со мной. Туда и обратно.
— Но бывает, ты до полуночи торчишь на работе!
— Значит, и ты будешь там торчать до полуночи.
Через несколько дней его отстранение продлили, так как совет Ёнсе не собрался, а значит — минимум еще одна неделя строгой офисной жизни вместо свободной университетской.
Тэ вырубается мгновенно, как только поздно вечером попадает домой и его голова касается подушки.
А в 7.30 утра он уже опять в машине отца.
Телефон у него, кстати, отобрали. И приставили противную тетку следить за всеми его передвижениями по компании.
Конечно, Тэхен не был взаперти и прям бесправным. Он сразу же отправил Чонгуку с чужого телефона сообщение, что не приедет, так как нарисовались срочные дела. На следующий день такое же сообщение. Потом — еще одно.
На первое Чонгук ответил, что ждет. На второе — тоже. В третьем было только лаконичное "Ок." А после вообще не отвечал, хотя сообщения отмечались прочитанными.
Тэ просил рассказать, как он себя чувствует, придерживается ли больничных рекомендаций, принимает ли лекарства и всё в том же духе. Но Чонгук ему больше не писал.
Конечно же, обиделся. Конечно же, степень его доверия резко откатилась назад...
У Тэхена в компании жесткий распорядок. Он работает под началом такой себе местной Долорес Амбридж. Только эта старая дрянь не в розовых шмотках ходит, а в небесно-голубых.
Сука.
Вздохнуть не дает, и даже в туалет с ним тащится!
Видимо, отец сказал приглядывать за ним. Видимо, эта сука знает, что он здесь в качестве наказания. И видимо, она очень любит это самое наказание приводить в исполнение.
Тэхену казалось, у него скоро глаза выпадут от этих бесконечных сверок, от обилия стозначных цифр и стопок документов, которые не уменьшались. Потому что эта стерва постоянно подкладывала еще!
— «Rainforest Nature Fund»... — бормотал себе под нос Тэ, сверяя документацию в ежемесячных отчетах с финальным годовым.
— Обед, младший господин Ким, — крайне мило сообщила "Долорес", просунув голову в дверь. А взгляд при этом ну точно как у змеюки.
Тэ вздохнул, отложил свою работу, поднялся на ноги, на ходу поправляя и застегивая на все пуговицы пиджак, и вышел из своей каморки, даже не глядя на ехидно наблюдающую за ним надзирательницу.
В обед он в обязательном порядке встречался с отцом. Такие обеды — единственная возможность Тэхена без контроля выйти из своей рабочей комнаты.
Нет, вдвоем они — как отец с сыном — не едят. Это постоянно какие-то деловые встречи с людьми в таких же дорогих деловых костюмах, с такими же отстраненными лицами и со скучными (для Тэхена) разговорами.
Но отец сказал: "Привыкай". Значит, он уже решил, что будущее Тэ — в их компании. Поэтому и начал его знакомить со всеми, а всех — с ним.
Сейчас — очередной такой обед. И Тэ, пробуя салат из рукколы, карамелизированной груши и горгонзолы (он бы лучше съел чизбургер с картошкой фри в машине Джинки на Мёндоне, а еще лучше — курочку с пивом на узкой общажной кровати, в обнимку с Чонгуком), услышал тоненькое:
— Оппа?..
Тэхен удивленно поднял глаза.
— Здравствуйте... — он пытался вспомнить имя девушки — ведь точно раньше ее где-то видел, а один из сотрапезников, между тем, тут же поднялся на ноги, чтобы тоже ее поприветствовать.
— Привет, дорогая, — он чмокнул тоненькую, будто лоза, девушку в щеку, добавив, обращаясь ко всем, но глядя при этом только на Тэхена: — Это моя дочь, Мираи. Тэхен, ты же помнишь ее?
Тэ, стараясь подавить в груди тяжкий вздох, попытался изобразить на своем лице что-то наподобие улыбки (отец в это время внимательно наблюдал за ним, так что вести себя невежливо точно было нельзя).
— Почему бы вам не разделить десерт? — предложил отец. — А мы пока обговорим наши дела. Я знаю, Тэхен-а, что не всё из того, что мы здесь обсуждаем, тебе интересно.
Будто их раньше останавливало обсуждать при нем то, что ему неинтересно.
Видимо, отец решил взяться за младшего сына не только в плане его рабочей загрузки.
Тэ кивнул, отложил салфетку в сторону и поднялся на ноги.
Он был учтив, вежлив и хорошо воспитан. По большому счету, Тэхен не любил доставлять родителям неприятности. Наверное, еще и поэтому было настолько обидно, что отец так жестко отреагировал на то видео и отстранение сына от учебы. В конце концов, кроме той истории с разбитой машиной, Тэхену-то и предъявить было нечего. Он никогда не шел наперекор отцу или матери, исполнял их просьбы и наставления, не докучал старшим братьям. Его не ловили в подростковом возрасте на краже в супермаркете, не разнимали во время драк (хотя такие и были), он не палился с сигаретой (хоть иногда и курил), его успеваемость всегда была на уровне (что в школе, что в универе), родителей никогда не уведомляли о проблемах с его дисциплиной или учебой. Так что да, подобная реакция отца была слишком жесткой. Неоправданно жесткой.
Он даже не поинтересовался мотивами его поведения. Хотя и бросил (видимо, догадываясь, что Тэхен не просто так приложил другого студента головой об стол):
— Насилием проблем не решить. И отвечать насилием на насилие — только увеличить концентрацию этого насилия. И стать таким же, как и они.
Наверное, отцу с высоты его лет говорить такое просто. Возможно, дорогого ему человека не избивали ногами и не выставляли запись этого на потеху другим.
Но Тэхен не сомневался: иногда насилие оправданно. Когда случается это "иногда" — решает каждый сам в силу своих моральных ориентиров.
Тэ не жалел о том, что сделал. И знал, что не пожалеет. Поэтому и принимал любое наказание абсолютно безропотно.
Даже если это наказание — разделить десерт с девушкой, которую старшие уже точно определили ему в пару.
Деловой обед проходил в одном из самых престижных ресторанов этого района. Поэтому, конечно же, всё выглядело максимально эффектно: красивый парень, красивая девушка в роскошном месте за небольшим белоснежным столом с элегантной сервировкой, с выдержанной цветочной композицией из аллиумов, ирисов, сирени, эустомы и фрезий в небольшой низкой вазе, перед каждым чашка с напитком и блюдечко с замысловатым десертом. Эстетический оргазм наблюдающим обеспечен стопроцентно и надолго. Эту картинку хоть сейчас на страницу какого-нибудь романтического каталога или в рекламу шоколада ко дню Святого Валентина — высокие продажи гарантированы.
Ну и что, что парень — гей. И вместо изящной девушки напротив хотел бы видеть подкачанного парня с разбитой губой и красивыми темными глазами.
Хотя Тэ очень надеялся, что к этому времени губа Чонгука уже зажила и больше не доставляла ему дискомфорта.
— Мы с вами уже несколько раз виделись, — Мираи скромно потупила взор, а Тэхен вежливо этой скромности поверил.
На самом деле он ее почти не помнил — его глаз вообще на девушках особо не застревал. А заинтересованных взглядов в силу своей внешности и статуса он получал настолько много, что давно перестал обращать на них внимание.
— Рад видеть вас снова, — ответил, подливая из заварочного чайника в ее чашку цветочный чай, прекрасно осознавая, как много пар глаз за ними сейчас наблюдает. — С каждым разом вы всё красивее и красивее.
Они говорили ни о чем — обсуждали свои учебные заведения и будущие профессии, нашли нескольких общих знакомых и сошлись на том, насколько обоим понравилась осенняя Ницца.
На прощанье обменялись номерами телефонов, и Тэхен пообещал как-нибудь куда-нибудь ее пригласить.
Уходя, он кивнул отцу, поклонился его собеседникам, вежливо улыбнулся Мираи.
Свои обязанности Ким Тэхен выполнил, можно было и сваливать.
В душе пылало от горечи чая и десерта, хотелось стянуть эту удавку с шеи, выбросить в урну дорогой пиджак и вообще уйти отсюда нахрен.
Но он вернулся в каморку без окон, чтобы продолжить свою работу.
По пути, правда, успел заметить перед входом в здание Чимина. Позвал его, обрадовавшись, увидев хотя бы одно знакомое лицо. Но тот его не услышал и ушел. Жаль. Еще один унылый день в череде его унылых дней-наказаний.
— Как тебе Мираи? — поинтересовался отец, едва Тэхен сел в машину. Уже было почти одиннадцать вечера, а Тэ еще даже не ужинал.
— Судя по всему, она хорошая девушка, — вежливо, но совершенно отстраненно произнес он.
— Вы могли бы встречаться с ней чаще.
Могли бы.
Спасибо, но нет.
— Извини, отец, я не могу, — Тэ сделал паузу. — И не хочу.
Господин Ким блеснул взглядом.
— И почему? Не расскажешь? Сам же сказал, что она хорошая девушка.
— Мне не нужна хорошая девушка.
— Хм... — отец сделал паузу, внимательно разглядывая замкнутое лицо сына. —
Тебе нужна... плохая девушка?
Мне не нужна девушка.
— У меня уже есть человек, который мне нравится.
Господин Ким удивленно поднял бровь, всем своим видом давая понять, что подобное заявление — большой для него сюрприз.
— Как интересно. Вот так новости. А мы с твоей мамой и не в курсе такого. И кто же она? Я ее знаю?
— Не думаю.
— Это кто-то из твоего университета? — продолжал допытываться отец, не сводя с Тэхена своего цепкого взгляда.
— Да. Это кто-то из моего университета.
Голос Тэхена был твердым. И каждый, кто хорошо его знал, прекрасно понимал, что давить на него — абсолютно бесполезное дело. Это уже что-то совершенно для него решенное.
Если начистоту, Тэхен хоть сейчас рассказал бы отцу всю правду о своей ориентации, как и о том, что он не собирается скрываться и жить так, как твердит ему общество. Он не боялся признаться. Но понимал, насколько разрушительными могут быть последствия. Джин прав — родители тут же начнут его перевоспитывать. И сейчас, пока он без образования, собственного жилья, работы и дохода, они могут сделать с ним буквально всё. Поэтому и приходилось молчать и не поправлять отца, когда он говорил "она".
— Ты познакомишь нас? Я бы этого хотел.
— Не думаю что пришло время. Мы еще не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы знакомиться с родителями.
— Это из-за нее ты напал на местного хулигана? — проницательно заметил господин Ким.
А ведь отец всё знает. Как минимум о том, что Кан Юджэ — не белая пушистая и невинная овца. Так почему он настолько жестко и бескомпромиссно повел себя с сыном?
Тэхен не успел ответить — от неудобного вопроса его спасло то, что их машина как раз подъехала к пропускному пункту.
Аджосси, который сидел в будке охраны, поднимал шлагбаум и проверял пропуски, Тэхен знал почти всю свою жизнь. Сколько Тэ себя помнил, он всегда здесь работал, а было время, когда даже трудился в их доме.
У всех троих братьев Ким сохранились самые лучшие воспоминания о нем — он постоянно угощал сыновей своего босса лимонными леденцами и печеньем в форме рыбок, которые вечно таскал в своих карманах.
— Аджосси, — Тэ улыбнулся и почтительно склонил голову.
Тот засиял своей теплой улыбкой, едва увидел младшего сына господина Кима.
— Я очень рад видеть вас, Тэхен-ши! Это так прекрасно, что вы уже помогаете своему отцу. Вы выросли великолепным молодым человеком. Мое сердце радуется, когда видит вас таким... Долгих лет вам жизни... — на прощанье сказал охранник, его глаза увлажнились, и он постарался быстро взять себя в руки.
Тэ поблагодарил, а отец обменялся взглядами с аджосси, прежде чем шлагбаум открылся и водитель нажал на газ.
По приезде домой Тэ сбросил осточертевший галстук, костюм, рубашку, носки и в одних трусах буквально заполз в постель. Завтра суббота, но это ничего не значит — хоть он на работу и не поедет, но жесткий домашний арест без любых средств внешней связи никто не отменял.
Прежде, чем окунуться в глубокий и пустой сон, он понадеялся, что у Чонгука всё хорошо и ему уже лучше.
***
Ничего необычного. Ким Тэхен немного поиграл в больничку, потом ему стало скучно, и он свалил. Конечно, с больным Чонгуком тоскливо. С ним в кубики не поиграешь и, наверное, минет он тогда сделал откровенно плохо и абсолютно неумело. Вот Тэхен в нем и разочаровался.
Он и так уделил ему массу своего драгоценного времени. Наверное, пошел кому-то еще свое время и себя такого невъебенно крутого уделять.
Конечно, обидно, что Тэхен потерял к нему интерес сразу после того ночного приключения в душе. Как будто всё, что ему было надо от Чонгука — только это. А как удовлетворился, так сразу и исчез. Типа у него охренеть насколько срочные дела. Уже вторую неделю. Ага. Но он точно появится, когда Чон полностью выздоровеет (не зря же постоянно пишет) — чтобы получить еще больше.
Чонгук вздохнул и перевернулся на другой бок. Сон всё не шел. В груди сдавило и никак не желало отпускать из своих тисков его запертое в клетке обиды дыхание.
Злился на себя, что доверился, что ощущал себя в безопасности в чужих объятиях, когда прятал лицо на его груди и, замерев, слушал стук сердца Тэхена.
Этот вечер Чонгук, пришедший в норму и начавший снова выходить на улицу, провел с Юнги — в привычном уже японском саду Ёнсе. Но первый же вопрос, который ему задал аспирант, был:
— Ты принес мой скетчбук?
Блять. А вот о чем Чонгук забыл, так это о своем полном фиаско с преподавателем Чоном и абсолютно возмутительно отжатой вещью. И судя по всему, препод с Юнги не встретился и скетчбук ему не отдал.
— Извини, я его забыл... — пробормотал Чон, злясь, что приходится на ровном месте врать. Вот попалит его аспирант Юнги на лжи — точно не захочет больше с ним общаться! — Я немного... Как бы...
— Да, я видел видео, — с сожалением произнес Мин, которому, как и многим другим в Ёнсе, переслали запись, которую сделал Кан Юджэ.
На лице Чонгука тут же прорезалось любопытство.
— Какое видео?
Обескураженный Юнги несколько мгновений тупо пялился на своего собеседника.
— Я люблю видео смотреть, — в конце концов, напряженно проговорил он. — Всякие, разные, любые.... Ютуб, Тик Ток, Фейсбук, даже в инсте. Телевизор вот смотрю.
— Оу... Прикольно... Ты только не увлекайся этими видео, — на всякий случай предупредил Чонгук. — А то знаешь, много телевизора — это не к добру.
— Ага! — быстро-быстро закивал Мин и постарался тут же изменить тему разговора (кто же знал, что новичок-второкурсник не в курсе существования и распространения видео с его избиением!) — Как твои дела вообще? Что нового?
Чонгук пожал плечами, не зная, как именно на этот вопрос ответить.
Дела откровенно были так себе. С понедельника он планирует полноценно вернуться к учебе и начать снова посещать лекции. Сегодня вот встречался с преподавателем Чоном — тот постоянно ему писал, спрашивал о самочувствии. Так что Чонгук решил лично зайти к нему и сообщить, что он уже в порядке. Заодно немного поспрашивал насчет пройденной без него темы.
Хоть Тэхен строго-настрого и наказывал ему не читать и не учиться, но когда Ким исчез, Чонгук потихоньку взялся за неподдающиеся предметы (хорошо хоть староста исправно пересылал ему пройденные темы). Тэхена рядом не было, чтобы надавать ему по башке за это, так что Чонгук в итоге последние несколько дней усиленно учился.
А когда выходил на улицу, постоянно озирался по сторонам, надеясь увидеть уёбка Кан Юджэ. Обнаружит его — точно этому куску говна придет песец. Но выцепить его так и не удалось.
Когда же после встречи с преподавателем Чоном он шел по кампусу, то столкнулся с Ким Намджуном. Чонгук начал было оправдываться, что настолько подвел его с выгулом доберов, но Джун тут же его прервал:
— Тэхен-и всё порешал, так что не переживай. Место за тобой.
Намджун опять, как это когда-то уже было, в разговоре приобнял его за плечи. Что, конечно, заставило Чонгука нереально так напрячься. Потому что тот не отпускал его на протяжении всего времени, пока они говорили.
И только когда Джун ушел, и Чон проследил за взглядами студентов, нацеленных прямиком на него, он осознал, зачем Ким Намджун это делал тогда, и почему делает это сейчас.
Кстати, Чон Хосок предложил Чонгуку на выходных съездить в кампус Вонджу и посетить обсерваторию, когда она будет закрыта для посетителей. Он даже пообещал выписать ему пропуск на посещение всего кампуса, если его студент всё же приедет.
Кто знает, возможно, Чонгук так и сделает. Если бы Тэхен объявился, они могли бы вместе погулять по Сеулу (наконец-то погода перестала быть хмурой и сопливой и вернулись теплые дни). Но теперь уже очевидно, что Ким Тэхен с ним попросту играет.
— А у тебя было такое... — Чонгук поморщился от унизительности своего вопроса, но всё равно продолжил: — Чтобы у тебя кое-что не получилось в... сексе? Ну... Ты чего-то не умел? А партнер... Он тупо ушел после этого?
— Какое-то у него потребительское отношение к тебе, — пробормотал Юнги, бросив быстрый взгляд на Чона. Он подвинул ближе к нему еще горячие рисовые пирожки, и этот вечно голодный второкурсник тут же благодарно схомячил один. — Ты так не считаешь? Уверен, что тебе на самом деле нужен такой партнер?
— Так я же не о себе рассказываю! — возмутился Чонгук, едва не подавившись пирожком.
— Конечно, — опять пробормотал абсолютно неубежденный Мин.
— Слушай... — Чон попытался объяснить доходчивее. — Двое собрались ради секса. И один не всё умеет. А второй просто ушел после этого. Что делать?
— Послать нахер. Даже если вы собрались ради секса, подобных перцев надо сразу посылать по известному маршруту.
— Так я же не о себе, — проворчал Чон. Некоторое время он молчал, наблюдая за плавными движениями карандаша Юнги, рисующего в своем новом скетчбуке. — Я так часто лажаю. И не понимаю, как мне с этим разбираться. Иногда голова взрывается из-за этого. Всё думаю, как исправить.
— Мы все часто лажаем, Чонгук. В этом у тебя нет никакого приоритета. Ты знаешь молитву Билли Пилигрима?
Чонгук отрицательно качнул головой. Он был далек от любой из религий. Было то, во что он верил. Было то, во что — нет. И было то, в чем он сомневался. Для того, чтобы понимать всё это, ему не нужна была никакая религия.
— Это англиканство? — попытался угадать он.
Юнги усмехнулся.
— Это литература. Курт Воннегут «Бойня номер пять или Крестовый поход детей». У проповедника Билли Пилигрима на стене висела молитва. И многие, кто видел ее, говорили ему потом, что она их очень поддержала. Звучала молитва так: "Господи, дай мне душевный покой, чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество — изменять то, что могу, и мудрость — всегда отличать одно от другого".
Чон кивнул. Да, такое он слышал.
— Я это к тому, — продолжил Мин, — что иногда надо поменьше заморачиваться и мучить свою голову. Есть вещи, которых не изменить. С ними надо просто смириться.
Юнги замолчал. Потому что перед его глазами возникло лицо, которое он продолжает рисовать, хотя с потерей этого человека ему надо было смириться уже очень давно. Тупо сапожник без сапог. Вон второкурснику такие мудрые вещи втирает. А сам всё еще втихаря и тайно даже от самого себя верит в то, во что верить и смысла нет. Что всё вернется и будет таким, как было два года назад.
Но ведь не вернется же.
— Знаешь, что самое сложное? Отличать одно от другого.
— В чем и вопрос, — проворчал Чонгук.
— Я для себя так определяю: если что-то идет очень сложно, нужно башкой проламывать стену, прыгать выше своей головы — это то, что следует оставить в покое. То, чего не изменить и что менять вообще не нужно. А ты что думаешь? — обратился Юнги к Чону.
— Наверное, есть вещи, ради которых всё же стоит проламывать башкой стены.
Мин кивнул. Да, наверное. Всё-таки самое сложное — отличать одно от другого.
Юнги нравились эти неспешные философские беседы с второкурсником. Есть люди, с которыми комфортно даже молчать. Чонгук из таких. Юнги и сам не заметил, как стал каждый вечер ждать его появления в саду камней.
Он открыл термос и сделал глоток горячего какао. Предложил своему собеседнику, но тот отказался.
— Это вопрос из разряда: должен ли я побежать? — продолжил развивать тему Юнги.
— О чем ты вообще? — не понял Чонгук, который к тому времени глубоко ушел в свои мысли.
— Аниме есть такое, — пояснил Мин. — "Девочка, покорившая время". Люблю его пересматривать. Вчера как раз в очередной раз смотрел. И там есть слова, они всегда меня цепляют: "
Если кто-то опаздывает к назначенному часу, ты ведь побежишь ему навстречу?"
Чонгук вздохнул и нервно перевернулся на другой бок. Бежать навстречу есть смысл, если тебя там ждут. А это абсолютно не тот случай.
Послышался шум — это вернулись с каких-то диких гулек его соседи, да еще и гостей с собой притащили. И их небольшая общажная комната наполнилась топотом, ржанием, музыкой и галдежом. И не было здесь Ким Тэхена, чтобы надавать им всем по башке.
Чон натянул одеяло на голову и всё же наперекор всему попытался уснуть.
***
Намджун бросил раздраженный взгляд на свои наручные часы — восемь вечера, а Чимина всё еще нет. Оказалось, Сокджин тогда подметил всё верно — их гость часто и надолго пропадает.
Он прошел в комнату домашней библиотеки, где его старший брат закинул свои ноги на стол и что-то меланхолично попивал из небольшого стакана.
— Что пьешь? — буркнул Джун.
Тот прикрыл глаза и сделал медленный глоток, смакуя всеми своими рецепторами напиток.
— Текилу.
— Фу, — фыркнул Намджун. — Ее пьют залпом. С солью и лаймом. А ты цедишь.
— Отвянь, душнила. Хочешь?
Намджун не ответил, а молча сходил на кухню и принес себе бутылку холодного пива.
— Родителей еще нет? — поинтересовался он, прекрасно понимая, что явно нет, если Джин позволяет себе настолько комфортно бухать.
— Неа. Мама будет примерно через час. А отец — хз.
Джун помрачнел.
— Он всё еще таскает с собой мелкого?
Сокджин вновь прикрыл глаза и залпом допил содержимое своего бокала.
— Всё еще таскает, — безэмоционально ответил.
— Нахера он это делает? — раздраженно бросил Намджун, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги перед собой. Его жутко бесило то, в какую ситуацию попал его младший брат, как и то, что отец теперь увлеченно взялся за его перевоспитание.
— Думаю, побоялся пропустить момент, если вдруг Тэхен-и решит пойти по твоим стопам. Вот и запаниковал.
— Мы с Тэхеном абсолютно разные, и отец должен это понимать, — раздосадовано отмахнулся Джун, которому, как и всем домочадцам, не нравилось то, что происходило. Сокджин молчал, и Намджун спросил его: — О чем так жестко задумался?
Джин плеснул в свой стакан приличную порцию текилы.
— Мечтаю, как буду засовывать кочергу в сморщенное сжимающееся очко преподобного Сонга. Вот, размышляю, раскалить ее перед этим или и так сойдет?
— Раскали, — посоветовал Джун. — А потом прокрути ее пару раз.
— Я согласен с тобой, братец, — Сокджин потянулся и чокнулся своим бокалом с бутылкой Намджуна. — Если стреляешь в короля, лучше стреляй насмерть, — пробормотал он, а его глаза загорелись холодной яростью. — Преподобному Сонгу не быть ректором — он для этого очень тупой. И слишком мстительный, — Джин поморщился. — Тэхену надо было провернуть всё умнее, и бить не по фейсу, а по тезису.
— Иногда надо бить не по тезису, а как раз по фейсу, — возразил Намджун. — Я на его стороне.
— Кто бы сомневался. Так всё дело в выгульщике?
Его брат кивнул.
То, что дело не в Ли Джинки стало очевидным, когда расшарилось то видео.
— Они очень сдружились.
Джин иронично хмыкнул.
— Ах, дружба, ну точно.
— Да брось! — отмахнулся Намджун. — Этот парень — натурал!
Сокджин скептично выгнул бровь.
— Ты нашего Тэхен-и видел?
— Да о чем ты! Мелкий сдружился с Чон Чонгуком, он его так же защищает, как и этого Ли Джинки.
— Ты это серьезно? — не поверил Сокджин и даже слегка протрезвел. Но судя по упрямству на лице младшего брата, тот был абсолютно убежден в светлой и чистой дружбе этих двоих. Намджун иногда бывает такой слепошарой... А вот сам Джин не сомневался в том, кто причастен к запятнанности некогда непорочной чести стены в его квартире и обкончанным любимым простыням (Тэхен-и еще выгребет за это!) — Как твои дела с нашим гостем? — Намджун на эту смену темы разговора только пожал плечами и отхлебнул из бутылки пиво. А Сокджин задумчиво провел языком по своей нижней губе. — Я решил, что уже достаточно предварительных ласк. Пора приступать к самому главному.
Джун едва не скрипнул зубами.
— Что ты имеешь в виду?
— Вступаю в активную фазу. Как только этот птенчик поймет, как ему может быть хорошо со мной, он сам попросит ласки. Так что думаю, в эти выходные я всё решу.
Некоторое время Намджун безэмоционально разглядывал старшего брата, затем кивнул и поднялся на ноги. Надо заканчивать это нелепое пари. Чимин хочет его, он согласен заняться с Джуном сексом. Так что да, пора нагнуть Пак Чимина. До того, как Сокджин хотя бы пальцем прикоснется к нему. Иначе придется ему этот палец сломать.
***
Тэхен проснулся раньше, чем планировал. Он хотел в это тоскливое субботнее утро выспаться, но почему-то сон упорхнул от него еще когда не было и восьми.
Так что Тэ просто лежал с закрытыми глазами во флере легкой полудремы, пока его мысли порхали с одного цветочка на другой.
Скрипнула дверь, и Тэхен слегка поморщился — кого к нему принесло? Да еще и без стука? Только не говорите, что суббота отменяется, и будет еще один унылый офисный день...
Кто-то подошел к самой его кровати, но Тэхен мстительно не желал открывать глаза.
Пока его губ не коснулись губами.
Тэ тут же распахнул веки, чтобы врезаться в красивые темные и такие желанные глаза.
А Чонгук, увидев, что тот проснулся, опять наклонился к самому его лицу. И второй поцелуй был глубже, пронзительнее и жарче. И когда Чон с неохотой отстранился, Тэхен обеими руками вцепился в его футболку, не желая его отпускать. Но Чонгук оторвался от этих сладких, влажных и распухших от поцелуев губ, только чтобы прошептать ему на ухо:
— Я пришел тебя украсть.
