Праймс

      Чонгук на мгновенье прикрыл веки, затем вновь нехотя их открыл. И вроде надо было бы сказать Тэхену твердое "нет". Но почему-то не говорит, почему-то постоянно мямлит, и от этого аж самому становится противно.       Это потому, что он не может отказать Киму? Или всё же оттого, что на самом деле ему и самому хочется попробовать что-то такое охрененно-возмутительно-запретное? Что точно "фу", что точно мужчины не делают и делать не должны?       Но где именно проходит эта грань: можно — нельзя? И кто ее определяет?       Для Тэхена всё так просто, легко, он даже ни о чем особо не задумывается, и никаких внутренних метаний или сомнений у него нет.       Для Чонгука это тяжело. У него и друзей или знакомых геев никогда не было. А вот суровое воспитание было. И то, что "неправильно" очень усердно вдалбливалось в его голову. И вдруг он стоит в одних боксерах перед зеркалом ванной недорогого мотеля, сжимая в руках розовые женские трусики, и не понимает, почему не сказал "нет".       Чонгук закусил губу, когда всё же подцепил резинку белья и стянул его вниз, к самым щиколоткам. Шумно сглотнул, когда отбросив свои трусы, принялся надевать это легкое и невесомое атласное кружевное нечто, завороженно наблюдая в зеркало, как оно изящно и призывно скользит вверх по его ногам.       И внутри будто всё подобралось, Чону казалось, что он даже не дышал, настолько всё это выглядело... горячо, соблазнительно, чувственно, возбуждающе.       Надев трусики полностью, провел кончиками пальцев по тоненькой резинке, нежному и изящному бантику, мягкому кружеву, после чего скользнул прямиком к своему ощутимо выпуклому бугорку и поласкал пальцами головку. Из его губ вырвался прерывистый вздох, когда на атласе расползлось мокрое пятно от смазки.       Чонгук смотрел на себя и осознавал, что он бы себя трахнул — этого парня в зеркале, высокого, красивого, с румянцем на щеках и лихорадочными, беспокойно горящими глазами. В розовых атласных трусиках с белоснежными кружевными вставками по краям. Он бы развернул его к себе задом, нагнул, стащил трусы до колен и выебал бы.       Блять.       У него встал на самого себя.       Движения его руки стали настойчивее и быстрее, а дыхание — гуще. Чонгук не закрывал глаза, потому что не мог оторвать взгляда от того, что видел в зеркале. Еще недавно он кончал в ду́ше от руки Тэхена, а теперь снова готов был спустить — от того блядского вида перед собой.       Он в истоме до крови прокусил свою губу, очень быстро лаская себя, подключив и соски, и пока одна рука занималась стояком, вторая уже нырнула под футболку и усиленно крутила набухшие и покрасневшие горошины.       Понимая, что не выдерживает, Чон полностью вытащил свой член из трусов и принялся быстро надрачивать, не отрывая горящего взгляда от картины перед собой. Кончил он быстро, и при этом практически проскулил, очень надеясь, что Тэхен этого не услышал. А затем обессиленно прижался лбом к зеркалу.       Что с ним не так?.. Он спустил, глядя на себя, одетого в кокетливые розовые женские трусы.       Это какой-то ебаный пиздец.       После всего Чонгуку пришлось вновь поспешно принять душ и снова натянуть на себя этот розовый лоскуток, а еще в придачу к нему — черные сетчатые колготки.       Он поправил свой член (женское белье не совсем подходит для пениса и мошонки), снова взглянул на себя в зеркало и едва не выругался.       Ебать... Как женщинам удается не обкончаться каждый раз, когда они видят себя такими? Аппетитными, эффектными и сексапильными? Да Тэхен выебет его сразу, как только увидит... И Чонгуку не светит сегодня встретиться с преподавателем Чоном — потому что его будут драть в дешевом мотеле! И разве можно такому удивляться — ЧОНГУК САМ НА СЕБЯ ТОЛЬКО ЧТО ДРОЧИЛ!       Как всё это уместить в своей башке?       И почему Тэхен знает его лучше, чем он сам себя?       Джинсы Чонгука остались в комнате, так что, прочитав короткую молитву, состоящую из робкой просьбы: "Прошу, пусть меня не выебут сразу же, как только увидят!", вышел из ванной.       — Ты какого там застрял? — недовольно протянул Тэхен, услышав звук открывающейся защелки на двери ванной комнаты и поднимаясь на ноги.       Но едва он увидел Чонгука, как замер и из его груди вырвалось только:       — Блять.       Тэ крепко прикрыл веки, но было уже поздно — гладкие, жилистые и рельефные бедра Чонгука в крупной черной сетке отпечатались на его подкорке уже навечно.       Кролик стыдливо пытался натянуть как можно ниже свою футболку, но Тэхен быстро подошел к нему и силой поднял края белой ткани. И отчаянно простонал.       Это было слишком.       Он, конечно, знал, что это утонченное шелковое белье подойдет красивой фигуре Чонгука... Но блять!       Практически наощупь найдя чужие губы (мозги давно укатили на экстренном лифте вниз, а с ними, кажется, и все его органы чувств, включая зрение), и жадно впиваясь в них, Тэхен уже вовсю сжимал шикарную задницу Чона, обтянутую атласной тканью белья и натянутой черной сеткой.       — Ты же понимаешь, что сегодня я тебя трахну? — жарко зашептал ему в ухо, продолжая с силой мять его твердые и упругие мячики. — Сначала обстоятельно вылижу твой никем не тронутый и давно ждущий меня зад, потом отымею языком твою дырку, ну а дальше по самые яйца засажу тебе.       Чонгук несколько нервно рассмеялся — обычно такое говорил он, а никак не ему. И конечно, он должен был сразу же возмутиться, отодрать от себя бесстыжие руки Кима, уже практически лишавшие его девственности, и сказать что-то вроде: "Хуй тебе, а не мой целомудренный цветочек!", но вместо этого лишь подставлял свои губы для нового поцелуя, гортанно стонал и млел от шарящих по его телу чужих рук.       Да, он хотел попробовать. Даже Тэхену прямо о таком не скажет, ни за что ему не признается. Но он хочет узнать как это — когда тебе хуй по самые яйца засаживают. Комфортят всячески, комплименты разбрасывают, зацеловывают. Ни с кем подобного не хотелось, да никого другого он бы в жизни к себе не подпустил.       Но это Тэхен.       — Не выебать такую конфетку — это грех, — шептал между тем Ким, покусывая скулу Чонгука, и Чон понял, что Тэ так же далек от любой из религий, как и он сам. Потому что такого пункта он точно нигде и никогда не встречал. — Гейский бог меня не простит, — продолжал мурлыкать Тэхен.       Да, Чонгук мог прервать Кима.       Но не хотел. Сейчас он хотел быть конфеткой.       Изнывая от этих грязных и развратных разговоров, он сжал член Тэхена, так, чтобы и скулящему при этом Тэ было мало их недавних развлечений в ду́ше. А потом укусил куда-то в плечо, наслаждаясь их суетливыми и жаркими объятиями.       — Как смотришь на то, — прошептал ему в самое ухо Ким, — чтобы купить еще и другие штучки? Ну, там чулочки, развратное боди, платьице, юбочку... Я там видел такой офигенный комплект для ночи... Беленький, прозрачный, твои сосочки точно видно было бы... С пояском и кружевами. Там был твой размер, драгоценный... Тебе пойдет что-то, что будет открывать твой охуенный животик... Если честно, то я уже в другом магазине купил прикид японской школьницы.       Тэ опустился на колени, ощупывая эти охуенные бедра. Развернул несопротивляющегося выгульщика к себе задом и впился зубами в его жопку. Буквально вцепился, ну точно бульдог — хрен его теперь от этой вкусной ягодки отдерешь.       Эти полупопки хотелось искусать полностью — до синяков и четких и выразительных следов от его зубов. Конкретно и обстоятельно пометить эту охуенную задницу собой, чтобы размашистая подпись Ким Тэхена осталась на ней на века.       Нет, кролик от него больше никуда не денется.       Чонгуку с трудом удалось отлепить от себя Кима (время уже конкретно поджимало), и он быстро продолжил одеваться.       У него в общаге было всего лишь две пары джинсов. И, наверное, как-то предчувствуя задницей (а ведь точно жопа что-то чувствовала!), Чон надел те, что без каких-либо дырок. Ну разве не удача? Надень он другие джинсы — точно сгорел бы со стыда перед преподавателем Чоном. Явился бы в сетчатых колготках на ознакомительный тур. Астроном года, блин.       Они договорились встретиться с Чон Хосоком в час дня. Еще надо было добраться в кампус Вонджу, который находился за городом, так что было решено перенести обед на потом.       Преподаватель Чон ждал их при въезде в кампус, и неизвестно, чему он удивился больше — крутому красному кабриолету, своему абсолютно счастливому студенту (когда Хосок его видел, тот обычно был хмурым и замкнутым) или Ким Тэхену.       Тэхен, кстати, тоже удивился.       — Так твой препод — Чон Хосок? — спросил он Чонгука, прежде чем выбраться из тачки.       — Ага... — тот тоже удивился — он не знал, что Ким посещал занятия по астрономии. — А ты с ним знаком?       — Немного, — уклончиво ответил Тэ.       — Тэхен-а, давно не виделись, — Чон Хосок улыбнулся, и Тэ кивнул ему в ответ. — Так ты и есть тот плюс один?       — Так ты и есть тот самый крутой препод, настолько заинтересовавший Чонгука астрономией? Не знал, что ты уже вернулся, — заметил Ким после приветствия.       — Я только недавно в Сеуле. Соскучился по городу, вдали всегда тяжело. Очень захотелось домой.       Когда Хосок ушел разбираться с пропусками, Чонгук снова задал вопрос:       — Откуда ты знаешь преподавателя Чона? Да еще и так близко?       — Он сын знакомых моих родителей. Знаешь, вроде сына маминой лучшей подруги. А мой старший брат — Сокджин — он когда-то был с ним очень дружен, хоть между ними и приличная разница в возрасте. Но из-за того что наши родители раньше часто тусили вместе, всем детям тоже приходилось тусить вместе. Пару лет назад Хосок-хен уехал работать за границу. Я даже не знал, что он вернулся.       Чон Хосок махнул им рукой, давая понять, что проезд разрешен, и они двумя машинами въехали на территорию студгородка.       Кампус Вонджу будто вынырнул из каких-то самых ярких фантазий, потому что даже представить нельзя было, что учеба может проходить в настолько эффектном месте — под студенческий городок, университетские корпуса и лаборатории было отведено 500 акров, окруженных лесом, с живописным озером и возвышающимися рядом горными вершинами.       — Здесь учатся в основном старшекурсники и иностранные студенты, обучающиеся по программе обмена Global Village, — сообщил Хосок, когда они прогуливались по территории, внутренне улыбаясь произведенному на гостей эффекту. — Всего около 8000 человек. Здесь функционирует 35 научных отделов, обучение ведут 400 преподавателей.       — Хенним часто сюда ездит, но я даже не знал, что кампус находится в таком великолепном месте. Точно бы с ним напросился, — пробормотал Тэ.       Он не сомневался, что Джин срывается и едет сюда не только по учебным целям, но и чтобы расслабиться после шумного и иногда бесящего Сеула. Вот Тэ с Джинки нашли такой уголок на Мёндоне. Но зависнуть хотя бы ненадолго посреди этого райского леса — без сомнения, намного круче.       — Сокджин занимается важными исследованиями, — кивнул препод. — Он очень одаренный. Ёнсе — вообще идеальное место для науки. О техническом оснащении кампусов можно судить по сложности исследований, которые проводятся на их территориях – нейрология, атомная физика, микробиология, генная инженерия, климат, энергетика. Многие из работ, которые начинались как студенческие проекты, в дальнейшем становились серьезными научными разработками. Университет предоставляет всё необходимое. Не только помещения и оборудование, но и научных сотрудников, кураторов, менторов. Так что если вам будет интересно заняться чем-то таким — Ёнсе обязательно пойдет вам навстречу. Есть много стипендий и грантов. Фонд Кимов, кстати, — Хосок кивнул на внимательно слушающего его Тэхена, — предоставляет много возможностей для научного и не только развития.       — Это место очень впечатляет, — согласно кивнул Чонгук.       — Астрономия в Ёнсе насчитывает уже более ста лет, — продолжил рассказывать Хосок. — Эта наука здесь развита очень хорошо, и все три корпуса понемногу ею занимаются. Главная кафедра находится в Синчхоне, где ты и учишься. В Ильсанском кампусе есть огромная обсерватория, радиообсерватория и другие исследовательские центры. Он находится в Сеуле, но на окраине. Из-за такого разброса мне приходится постоянно курсировать между всеми тремя кампусами. Но я, конечно, не жалуюсь. Обожаю астрономию, своих студентов, преподавать и вообще всё в Ёнсе. Космос — это величие и красота. Он — моя первая любовь, которая не проходит. Не исчезает, а лишь с каждым днем увеличивается. Если космос увлечет и тебя, мне кажется, ты можешь многое привнести в науку.       Пока Хосок рассказывал, Тэхен вполглаза наблюдал за мнущимся и ерзающим Чонгуком. Он знал, что колготки явно сковывают движения его кролика, возможно, где-то натирают, из-за чего ему очень неудобно.       Может Ким Тэхен и извращенец, но ему нравилась мысль о том, что выгульщик сейчас мучается из-за тесного белья и колготок. Кто знает, возможно они постоянно дразнят его член, и тот сейчас тверже камня. А Чонгук, слушая препода, только и думает, как бы потрогать свой пах. Или о том, как было бы круто, если бы Тэхен взял кролика-младшего в рот.       А еще Кима с ума сводила одна только мысль, что если задрать сейчас его футболку, то все увидят на талии у Чонгука резинку и кусочек колготок в черную сетку.       Такой себе маленький секрет Чон Чонгука, известный только ему.       В какой-то момент Тэхен осознал, что его член проснулся и крайне увлеченно его слушает. Так, надо срочно завязывать с порнушными мыслями.       До этого ни Тэхен, ни Чонгук в обсерватории не бывали, поэтому она, конечно, произвела на них впечатление. Но из-за того, что там шло сразу несколько лекций, увидеть всё в подробностях не получилось.       Препод очень извинялся — одна лекция была незапланированная, так что сейчас людей в обсерватории было полно, и не было никакой возможности приблизиться к телескопам.       — А мы можем подъехать сюда поздно вечером? Когда на небе будут звезды? — спросил Тэ после того, как они втроем вышли на свежий воздух.       — Мне жаль, ребята, но как раз сегодня — аншлаг... — сокрушался Хосок. — Я вчера смотрел расписание, и ничего не было заявлено. А уже сегодня планы поменялись, и вечером здесь будет проходить исследование.       — А что насчет поздней ночи? — не отставал Тэхен. — Если Чонгук всё же выберет своим профильным предметом астрономию, он должен быть полностью уверенным в своем решении.       Препод вздохнул.       — Тэхен-а, честно, не уверен, что мне получится задержаться до поздней ночи.       — Так мы сами можем, — тут же вызвался Тэ. — Ты нам сейчас всё покажешь, а мы посмотрим сами.       — Конечно же я не разрешу вам одним остаться в обсерватории! — возмутился такому предложению Хосок.       — Хосок-хен, ты же знаешь, что можешь мне довериться, — давил Тэ. — Мы с тобой не чужие люди. И с Чонгук-и мы ни к чему притрагиваться не будем, кроме того, что ты нам покажешь и разрешишь.       Чон Хосок, очень сомневаясь, ушел и его не было минут пятнадцать. За это время Тэхен и Чонгук успели друг друга немножко полапать и обменяться взаимными призывными взглядами. Астрономия астрономией, но вообще-то хотелось как можно скорее закрыться в номере и помочь снять друг дружке напряжение.       В итоге Хосок привел к ним какого-то долговязого парня — одного из студентов, который подрабатывал в обсерватории. Тот пообещал дождаться их после окончания последнего семинара и всё им показать.       Распрощавшись с преподом, они еще немного погуляли по студгородку и решили приземлиться в одном из местных общепитов.       — Можно задать вопрос? — и когда Тэхен, уплетавший чачжанмён кивнул, Чонгук продолжил: — До того, как ты исчез. Помнишь, в ду́ше?       Тэ ухмыльнулся, слизывая с губ сладкий черный бобовый соус.       — Мой милый Куки, как такое я вообще могу забыть? Сначала ты напугал меня до усрачки своей белой простыней, а потом практически поимел меня своим ртом. Такое знаешь ли, не забывается.       — Я хотел спросить тебя, — Чон, между тем, даже не улыбнулся. — Я знаю, что у меня нет опыта, и тренировок никаких не было, но после этого я долго думал, потому что ты бросил меня и все дела...       Ким нахмурился.       — Я не бросал тебя.       — Да, но... Именно так я тогда и думал, — сынок миллионера поигрался, а когда ему стало скучно, послал нахер. Но такой формулировки Чонгук ему не озвучил. И хотя Тэхен никогда не козырял тем, кем являлся — более того, все расходы в своем путешествии они делили на двоих, и у Кима не возникало проблем с необходимостью жить в дешевой гостинице и питаться в недорогих заведениях, даже больше — он еще и честно отработал купленный ему двойной кофе и шоколадку, всё равно забывать о том, кем он являлся, всё же не стоило. — Я вот что хочу узнать... Насколько всё было плохо?       — Что именно? — не понял Тэ.       — Мой... отсос?       На лице у Тэхена в секунду расцвела хитрющая усмешка.       — Я не распробовал, — нагло заявил он. — Повтори, чтобы я понял наверняка.       — Придурок, — Чонгук тоже не сумел сдержать улыбку. — После твоего охуенного отсоса в тачке на скорости, я окончательно осознал, насколько то, что я делал в душевой, было жалким... не таким крутым.       — Не знаю. Для меня это было самым крутым за много-много лет. Офигенный красавчик с разбитой головой, с ушибленными ребрами и с синяками по всему телу, опустился передо мной на колени и разбитыми губами впервые в своей жизни сделал минет. Нет, я даже больше скажу — ничего круче в моей жизни точно еще не было.       Они надолго замолчали, молча пережевывая свою еду. Наверное, обоим после такого было немного неловко.       "Скорее всего, Тэхен не привык к такой пище", — думал в это время Чонгук, наблюдая за своим сотрапезником. Кимам даже приносят каждый день спецзаказы из какого-то ресторана. Они не питаются той бурдой из их университетской столовки.       Что вообще Тэхен делает рядом с ним?       — Знаешь никто раньше для меня такого не делал, — спустя какое-то время нарушил он тишину.       — Что ты имеешь в виду?       — То, что ты сделал с ублюдочным Кан Юджэ. Никто раньше ради меня настолько не подставлялся. И я обязан сказать тебе, что ты не должен был вмешиваться, и это так. Ты не должен был вмешиваться. Но я очень совру, если скажу, что это меня не впечатлило. Меня это впечатлило. Но больше такого не делай. Я сам разбираюсь со своими проблемами, своими врагами, и со всем, что происходит в моей жизни. Не нужно вмешиваться. Я серьезно, Тэхен. В следующий раз я могу очень разозлиться.       — А ты бы ради меня такое сделал?       — Что именно?       — Если бы компания недоносков напала на меня со спины, вырубила и прошлась по моим ребрам ногами, а потом выложила всё это на потеху в сеть. Ты бы ничего не сделал?       — Я бы их убил, — даже не задумываясь сказал Чонгук. И если бы та история с Лиёном произошла сейчас, а не тогда, когда он Кима почти не знал, Намджун и доберманы показались бы мерзкому бывшему Тэ сказкой против ярости Чона.       — Бросим кости? — Тэхен, решив сменить тему разговора, достал из кармана пять порно-кубиков.       Чонгук шумно выдохнул. Значит того, что на Чоне сейчас розовые трусики и колготки, Киму мало?? Ведь точно Чонгуку выпадет что-то такое, из-за чего ему в очередной раз надо будет позориться!       — Кидай первым, — проворчал он, уже толком не помня, чья сейчас очередь.       Тэ усмехнулся, всем своим видом давая понять, что не боится того, что может запросить это коварное эротическое Джуманджи.       Он вальяжно бросил на стол все пять кубиков, и оба с интересом наблюдали за их недолгими передвижениями.       Кубик желаний:              Нежный секс       — Нежные поцелуи, нежный секс... Эти кости такие романтики, — пробормотал Тэхен.       Кубик позы:       Поза наездника       На это Тэ только ухмыльнулся.       Кубик места:       На улице       Охренеть, конечно, кости развлекаются.       Кубик действия:       До оргазма       Ок, это хотя бы логично.       Кубик части тела:       Спина       — А что со спиной делать? — не понял Чонгук.       Тэ задумчиво пожал плечами.       — Не знаю... В процессе придумаем.       — И что, мы прям сейчас на улице начнем до оргазма заниматься нежным сексом? — хмуро поинтересовался Чон, уже не понимая, на что может его подтолкнуть развратный Ким Тэхен.       — Оставим это на потом, — решил Тэ, уже кое-что придумав, и в его голове сложилась яркая картинка. И насколько же всё идеально получается! Вот реально кубики знают и могут намного больше, чем можно только представить. — Теперь ты кидай.       Чонгук решил не изменять своим правилам, и снова бросил лишь одну кость — кубик желаний.       Желание       — Да блять!! — воскликнул он. Настолько громко, что на него тут же оглянулось несколько студентов и пожилой кассир с конкретно осуждающим взглядом. — Почему мне постоянно выпадает этот вариант?! Ты их заколдовал? Там магнит какой-то?       Чонгук схватил все пять кубиков и принялся их внимательнейшим образом рассматривать.       Тэхен же наблюдал за ним с огромной дозой умиления: иногда выгульщик бывает таким забавным!       — У меня есть желание, — с елейной улыбкой выдал он, когда Чон, что-то возмущенно бубня себе под нос, запрятал все кубики в свой карман, решив на досуге с ними обстоятельно разобраться. — Я хочу, чтобы мы сейчас поменялись своими штанами.       — Что? — не понял Чонгук. — Прямо здесь? И нахера?       — Нет, не прямо здесь. В туалете, — Тэ сделал весомую паузу, давая кролику возможность догнать всё самому. И когда тот догнал — судя по его охреневшему лицу, добавил: — Ну что, расплачиваемся и идем меняться?       — Праймс.       — Ты опять за свое! — расстроено протянул Тэ. — Ну сколько можно праймсать??       — Разве это не стоп-слово? Когда я отказываюсь что-то делать? — слегка рассерженно бросил Чон.       — Ну смотри, — Тэхен помолчал. — Ты впервые в жизни надел колготки. И возможно даже, что в последний раз. И неужели ты не хочешь в этот один безумно-возмутительный раз зайти немного дальше? Будет о чем вспомнить. А так, сделать шаг, а потом сразу десять назад? И нахрена тогда вообще был этот один шаг?       — Но ведь и стоп-слово существует не просто так. Оно дает право выбора. Хочу я это делать или нет.       — Хорошо, — согласился с его доводом Тэ. — Ты прав. Свобода выбора — это важно. И забирать ее нельзя. Давай так. Если ты три раза скажешь слово "праймс", значит это окончательно и я сразу же от тебя отстану. В смысле, вместо трех невнятных праймсов у тебя есть один — но железобетонный.       — Охренеть. Значит, вместо трех у меня теперь только один праймс?       — Но один лучше, чем ноль.       — Три лучше, чем один.       — Но у тебя нет трех. Ты же видишь, каждый раз когда ты говоришь "праймс", ты сам хочешь, чтобы тебя переубедили. Иначе ты бы не велся на мои примитивные доводы. Тебе ведь всегда было интересно то, что я предлагаю. Ну, так что? Договорились?       — Офигеть. Я не понимаю, каким образом у меня пять минут назад было три праймса, а теперь только один.       — Милый Куки, будешь много говорить, ни одного не останется. Еще раз: один лучше, чем ноль. Если нельзя достигнуть всего, не нужно отказываться от части. Три праймса — и я сразу же от тебя отступаю. Как говорится, на кон ставится всё. Главное, чтобы оно того стоило. Ты готов сейчас использовать весь свой запас праймсов, чтобы не меняться штанами?       — Пошли в туалет, — проворчал Чонгук, поднимаясь на ноги, пока Тэ довольно ухмылялся.