Праймс

      У Чимина есть крохотная родинка на шее. Обычно ее не видно. Но если присмотреться, если наблюдать так долго и так внимательно, как это делает Намджун, тогда не заметить ее невозможно. И глаза потом тяжело от нее отвести.       — Лучший секс — тот, когда сексом занимаются не только тела, но и души.       — Ты всё еще ходишь на те курсы пансексуалов?       Чимин нахмурился. Он исподлобья наблюдал за тем, как Намджун, даже не пытаясь скрывать свою саркастическую усмешку, подложил в его тарелку еще один кусок запеченного мяса.       — Нет… Я наелся, — попытался он его остановить, и даже слегка несмело дернул его за руку. — Я больше не буду.       Но Джун обратил на его слова ровно ноль процентов внимания. У Чимина проблемы с едой — это уже и так всем давно понятно. Он не разрешает себе есть — и это тоже видно. А ведь он явно давно похудел до того размера, к которому стремился. Но не останавливается и продолжает худеть.       Намджун не в курсе, точно ли у Чимина РПП, но он всё же проштудировал несколько сайтов о том, как помочь таким людям.       Умники там рассказывали, что напрямую заводить разговор не стоит — человек с пищевым расстройством свято убежден, что его никто не понимает и его боль никто разделить не в состоянии. Поэтому риск того, что он закроется, а дальше нихуя тебя слушать не будет, почти стопроцентный.       И Намджун напрямую не говорил. Но каждый раз старался показать Чимину, насколько еда — это хорошо. И что без всяких вкусностей жить намного грустнее. Используя свой авторитет в его глазах и то, что их гость явно им увлечен, он не слушал это робкое «нет». И даже сам слегка подзабил на свою собственную строгую диету для набора мышечной массы.       — Кайфовый секс, — продолжил свою «лекцию» Чим уже во время десерта, — это тот, после которого ты получаешь завышенную самооценку.       — «Кайфовый секс»… — Джун хмыкнул очередному забавному заявлению. — Надо запомнить. И что же это за чудо такое?       — Это здоровый секс. После него ты удовлетворен, счастлив и уверен, что ты — мега крутой и мега классный. А такое ощущение может подарить только твой партнер и его забота о тебе. Ведь секс — это не только оргазм. Это намного, намного больше. Вот поэтому и нужно выбирать правильного партнера — чтобы быть счастливым и после секса.       — И много ты занимался сексом? — еще один саркастический хмык.       И вновь Чимин насупился.       — У меня был секс, — обиженно заявил. — И не раз.       Они обедали только вдвоем — большой дом Кимов в этот субботний день был пуст. Непривычно. И даже немного странно.       А еще не менее странным было то, что говорили они исключительно о сексе. Хотя Намджун вел себя абсолютно по-джентельменски и к Чимину даже ни разу не притронулся к большому его сожалению. Но это именно Джун завел этот разговор, спросив у Чимина: «Что для тебя значит хороший секс?»       И вроде Чиму надо возмутиться на такое неприкрытое ироничное отношение к его словам, но он всё равно рассказывает. О здоровых отношениях в спальне и за ее пределами. Такими, какими они и должны быть, даже если это просто идеальная картинка. Да, Чимин романтик. Но кто запретит ему мечтать и стремиться к лучшему?       Намджун смотрел на него с насмешкой, но всё равно слушал. Всё равно спрашивал, уточнял. И опять он задумался о том, на ком в итоге остановит свой выбор этот ледяной принц? Роскошная топ-модель? Серьезная бизнес-леди? Или же…       — Чимин, — и когда их гость перевел на него недоуменный взгляд (Джун редко обращался к нему по имени), тот продолжил: — Я хотел бы попробовать.       — Что именно? — не понял Чим.       — Стать для тебя тем самым заботливым партнером. С которым у тебя будет кайфовый секс.       После этих слов Чимин, конечно же, в секунду покраснел, а Намджун внутренне усмехнулся — их гость иногда бывает настолько открытой книгой.       Он наклонился и прошептал своему сотрапезнику на ухо, опаляя его горячим дыханием и заставляя его зрачки возбужденно расшириться:       — Я не знаю, с кем у тебя был секс до этого, как часто, в каких позах и насколько тебе понравилось… Но могу сказать точно, что со мной ты ни о чем не пожалеешь.       Он коснулся своими прохладными губами разгоряченной щеки, а затем отстранился с таким видом, будто ничего такого не сделал и не сказал. А Чимин едва не задохнулся от всех тех ощущений, вспыхнувших в его теле и в его сердце.       Дальше они общались на отвлеченные темы, и Чим немного расслабился (усмиряя полыхнувшее возбуждение от тех мурашек, что разбежались по его телу после шепота и того крошечного поцелуя), рассказывая о своей научной и о том, что в процессе исследований ему пришлось с головой погрузиться в мир граффи́ти.       — Ты знал, — спросил он уже после их ужина, когда они сидели в белых плетеных креслах (гордость мамы Ким) во дворе. Намджун чесал Бана за ушком, Тан усиленно обижался, а Чимин всё еще робел в присутствии косящихся на него с подозрением доберманов. — Ты знал, что первое в мире граффи́ти датируется еще Древней Грецией, и это была реклама услуг… этих…       Чимин вдруг остановил свой рассказ, споткнувшись об этот мгновенно вспыхнувший огонь в глазах напротив.       — Кого? — Намджун, поймав чужой взгляд, не собирался так просто его отпускать. Его голос стал тише, глубже и проникновеннее, в то время как губы Чимина непроизвольно приоткрылись.       — Тех, кому платят за секс, — негромко произнес Чим, не понимая, почему даже безопасное обсуждение стрит-арта неожиданно снова вернуло их к той теме, когда внизу живота начинает сладко ныть, а кое-что — мучительно твердеть.       — Ты когда-нибудь платил за секс?       Чимин пару раз удивленно моргнул. Очень странный вопрос. Подобное никогда раньше ему в голову не приходило.       — Нет… Зачем мне это делать?       — Конечно, — Джун улыбнулся. — Уверен, тебя все и так хотят.       Чимин слегка нервно хмыкнул на подобный достаточно неоднозначный комплимент.       — Тебя тоже, — вернул он ему похвалу. Было бы странно считать, что высокий, крепкий, умный, уверенный в себе загадочный красавчик с опасным взглядом и с двумя доберами по бокам может кому-то не нравиться.       Намджун ухмыльнулся, а затем откинулся в кресле, прежде чем ответить.       — Иногда за секс платить безопаснее. Так что я вполне понимаю, почему первая в мире реклама была именно об этом.       — Безопаснее… Что ты имеешь в виду?       Джун повел плечами.       Безопаснее для сердца.       Безопаснее для души, если бы она у него еще была.       — Секс, даже без обязательств, по любому ведет к каким-то проблемам и последствиям. Если же ты этот секс оплачиваешь, вся история заканчивается со списанием суммы с твоей карты. У всего есть своя цена. И я не вижу в этом ничего плохого.       У всего есть своя цена.       — А сколько бы стоил секс со мной? — поинтересовался Чимин после длительной напряженной паузы, задумчиво кусая себя за нижнюю пухлую губу.       Один красный кабриолет Bentley Bacalar One, которых всего лишь восемь в мире.       И это в дополнение к сексу.       — Я скажу тебе сегодня ночью. Проведешь эту ночь со мной?       И потом Чимин весь день до самого вечера мучился. Правильно ли вообще это всё? Господин Ким пустил его в свой дом, а он соблазняет его сына (хотя еще вопрос, кто кого соблазняет).       Но ведь Намджун ему давно нравился, а после того, как Чим переехал сюда, стал с ним почти ежедневно общаться, целоваться, сходил с ним на свидание, после того, как Джун купил ему магнитик с писсуаром Марселя Дюшана и так внимательно слушал его… После того, как дал ему много толковых советов с его научной. После того, как стащил с него брюки и своими губами, своей глоткой подарил ему такой нереальный кайф… После всего, очень хочется вкусить еще больше. Даже если это будет всего лишь на мгновение.       Так что проведя сам с собой несколько особо кровопролитных баталий, использовав при этом все возможные аргументы с обеих сторон, проиграв себе же и выиграв у себя же, Чимин в одиннадцать вечера постучал в нужную дверь.       Оставалась одна последняя надежда — что Джуна не будет в комнате, и тогда…       Убежать не удалось, потому что дверь почти сразу открылась и его практически втянули в комнату. Чтобы впиться подавляющим поцелуем, не оставляющим и шансов на сопротивление. Особенно, когда сопротивляться не очень-то и хочется. А хочется только нежно и сладко стонать, когда тебя бесцеремонно притягивают к своей широкой твердой груди, и глубоко и властно захватывая твои губы своими.       Доберманов нет — видимо, Джун их на ночь куда-то сплавил. Значит, сегодня они точно дойдут до конца.       Намджун не спеша стащил с Чимина его широкую блузу, с удовольствием наблюдая, как появляется всё больше голой молочно-белой кожи, как обнажаются выпирающие ребра и ключицы, которые очень надо пометить поцелуями. Но мягкими, почти невесомыми, потому что с Чимином хочется обращаться необъяснимо осторожно, будто он рассыплется на части от любого неосмотрительного движения.       Но трахать его хочется жестко.       Тоненький, изящный, соблазнительный. Согласный на всё. Иногда жизнь делает офигенные подарки.       — Ты будешь здорово смотреться на моем члене, — пробормотал Намджун, отбрасывая блузу в сторону и касаясь губами чужой кожи. Плечи, ключицы, грудь, соски́… Он желал их гостя до зуда в кончиках пальцев. Очень хотелось быть внутри него, двигаться быстро, сильно, бесперебойно и до упора, чтобы тот даже вздохнуть не мог, только всхлипывал и скулил, и дико и неистово просил еще.       Джун не сомневался в том, что Чимин — очень отзывчивый любовник. Этот огонь в глазах обмануть не мог. Но возможно, он еще многого о себе не знает.       Как хорошо, что Намджун когда-то настоял на звукоизоляции своей комнаты из-за по ночам резвящихся и лающих тогда еще щенков. Пригодилось.       Когда он, зацеловывая каждый кусочек тела своего любовника, повернул его к себе спиной, то не сумел скрыть удивления, даже на секунду застыв — позвоночник Чимина оказался холстом для россыпи татуировок, изображающих все фазы луны, выстроенные в ровненький ряд.       — Пак Чимин… Вот уж неожиданно... Ты загадочный, как эта луна.       Облизать, поцеловать и засосать каждую татуировку, провести пальцами по каждой угловатой косточке позвоночника — теперь это уже закон.       Этим Джун и занялся, сжимая в руках покорное тело и слушая нежные стоны, которые не уставали литься из Чимина. Пока в какой-то момент не осознал, что его сейчас нахрен разорвет на части — настолько ему нужно было выебать их гостя, а потом бурно кончить.       — Не социолог, а какой-то афродизиак, — проворчал он, быстро освобождая Чимина от остальной одежды, пока тот хихикал этому ворчанию и тихонечко наслаждался тем, что Ким Намджун настолько сильно его хочет.       Как Джун и обещал Чимину ранее, он взял его на весу, уперев своего любовника спиной в стену, пока тот сцепил свои лодыжки на его пояснице, и вытрахивая из него всю, нахрен, душу.       Грубый, жесткий, горячий секс — это точно в стиле Намджуна.       И точно то, что понравилось Чимину.       Уже потом, когда они лежали, Джун, поглаживая своего ночного гостя, грудь которого бурно вздымалась от пережитых эмоций и сильного оргазма, спросил о настолько заинтересовавших его татуировках.       — Я их раньше не видел… — слегка недовольно заметил он. Иногда Чимин бывает слишком таинственным. Появляется, исчезает, постоянно темнит, тая́ в себе и невинность, и глубину. — Твоя одежда всегда скрывала их.       — А я и не хотел, чтобы их видел кто-то еще. Я мою луну делал не для других. А для себя.       — Твоя луна? — Намджун хмыкнул и чмокнул Чимина в нос. — А у нее есть какое-то значение? Или это всё же дань красоте или моде?       — Конечно, есть… — почти возмутился Чим тому, что Джун на полном серьезе мог решить, что тот забил свою спину бессмысленными трафаретными рисунками. — Я долго думал, что именно хочу набить. Но когда мне попалась луна, я сразу понял, что это именно то, что мне нужно.       — Так что она означает?       — Фазы луны означают цикличность, возрождение и бесконечные изменения. Растущая луна — начало и непорочность. Полная — совершенство и завершенность. Убывающая — самоограничение и сдержанность, конец предыдущего пути и неизбежное начало следующего. А всё вместе, это я — Пак Чимин.       Луна — одинокая и загадочная, появляется и исчезает. Самая яркая на всём необъятном небосводе. И в то же время самая таинственная. Прячет свою обратную сторону, которую никому не показывает.       Такая же обратная сторона есть и у солнечного Чимина. И эту свою обратную часть он тоже скрывает.       — Ну как, секс был кайфовым? — спросил Намджун, нежно целуя засыпающего Чимина в лоб.       Тот, сонный и бесконечно счастливый, расплылся в широченной улыбке.       — Кайфовый! — с готовностью подтвердил.       — И ты считаешь себя сейчас мега крутым и мега классным?       — Считаю, — еще одна улыбка, пока руки обнимают Намджуна и прижимают к себе еще крепче.       — Я же обещал.       Ким Намджун — заботливый любовник.       Для Пак Чимина. Больше — ни для кого.       — Так мы теперь… — Чим помедлил от пришедшей в голову мысли, которая тут же смахнула с него всю дрёму.       — Что? — подтолкнул его к продолжению Намджун.       — Ну вроде как… парочка?       «Ну нахрена ты это спрашиваешь?» — тут же стал себя корить. Ведь точно сейчас попросят за дверь! Один секс, пара разговоров, и он уже пытается покрепче к себе привязать своего любовника. Пак Чимин, тебе бы язык укоротить!       Но прежде, чем Чимин успел усиленно себя похлестать розгами и предать анафеме, как Джун слегка насмешливо поинтересовался:       — А ты бы этого хотел?       — Ну… да? — неуверенно не то ответил, не то спросил Чим.       — Ну тогда значит, что парочка, — легко подтвердил Намджун, пока Чимин пытался не запищать, будто малолетняя фанатка на концерте своей любимой группы.       — У настоящих парочек обязательно должно быть что-то парное! — выдал его рот, хотя мозг настойчиво рекомендовал заткнуться.       — Должно? Значит, будет.       Счастливый Чимин после этого бурного клубка эмоций тут же уснул, а Джун продолжал поглаживать под одеялом его доверчиво прижатое к нему тело, не сводя взгляда от этого тонкого и изящного лица.       Намджун ощущал… много всего.       Это странное пари закончилось. Он победил великолепного Джина и благородного Джинки. Средний сын сделал всех. И получил всё.       Проснулся Джун когда не было еще и шести — пусть и выходной, но Бан и Тан, навострив свои ушки, уже ждали своей законной воскресной прогулки. Тем более, прилично обиженные из-за того, что их выставили за дверь, и эту ночь они хоть и провели в своих привычных лежаках, но не в комнате хозяина, а в гостиной.       Чимин тоже проснулся, сонно наблюдая за одевающимся в спортивные шорты и борцовку своего… парня?       — Ты надолго? — хриплым от сна голосом спросил он.       — Погуляю с крошками. А ты еще спи.       Но Чимин уже понимал, что после того, как Джун уйдет, ему следует очень незаметно выскользнуть из комнаты и, пока никто его не попалил, вернуться в свою.       — Можно взять почитать у тебя какие-нибудь книги? — попросил он. — У меня с собой только учебники.       — У нас в доме есть целая библиотека, — Намджун улыбнулся, подошел к кровати и чмокнул его обнаженное плечо. — Там миллион книг. У нас все любят читать.       — Да… — пробормотал Чим. — Но мне немного неудобно заходить туда.       Его обычный маршрут включал только гостиную, кухню, выделенную ему комнату и (вот уж неожиданно) спальню Джуна.       Намджун еще раз улыбнулся, добравшись до соска и лизнув его, с удовольствием впитывая в себя чужую утреннюю дрожь. Перевернул хихикающего Чимина на живот и прошелся языком по позвоночнику, по каждой из лунных татуировок.       — Возьми на полках какие хочешь, — шепнул он. — А потом я проведу тебе экскурсию по нашей библиотеке.       Вернувшись с пробежки и организовав своим псам вкусный и полезный завтрак, Джун заглянул на веранду, где помятый, в одних пижамных штанах Сокджин очень лениво и очень задумчиво пил кофе.       — Братец, — и когда тот хмуро взглянул на него, продолжил: — Я выиграл пари, — сообщил он. — Так что не смей приближаться ни к моему кабриолету, ни к Пак Чимину.       Джин лишь досадливо поморщился — утро добрым не бывает.       Чимин в своей комнате разложил на столе книги, которые легально стащил у Намджуна.       Здесь было несколько крутых учебников по юриспруденции (он хотел знать о Намджуне всё и говорить с ним на одном языке), парочка нашумевших бестселлеров, а еще классика — и Чим уже знал, что первым делом он перечитает «Убить пересмешника» Харпер Ли.       В одной из книг закладкой служила смятая салфетка. С условиями пари.

***

      В понедельник в 7:30 утра Тэхен уже садился в машину отца. Он снова был одет в дорогой костюм, строгую рубашку, на шее тугим узлом красовалась удавка в виде шелкового брендового галстука. Волосы были тщательно уложены в аккуратную прическу. Глаза серьезные, а взгляд — отсутствующий.       — Ну что, сынок, ещё один рабочий день, — проговорил отец после приветствия.       Тэ кивнул, но не произнес ни слова.       — Не выспался? — сделал отец еще одну попытку разговорить сына. И когда Тэхен и на это никак не отреагировал, уставившись в окно, добавил: — Ты видел, что я вернул тебе твой телефон?       — Да. Спасибо.       — Вы хорошо провели выходные с Джинки?       — Да. Спасибо.       Тэхен говорить не хотел, и отец, лишь пожав плечами, погрузился в изучение биржевых сводок.       Тэ застывшим взглядом смотрел на их с Чонгуком переписку. Хотя «их» — это, конечно, очень громко сказано. Он смотрел на те десятки сообщений, которые этой ночью отправил Чонгуку. Сообщения без ответа, хотя каждое и было отмечено как прочитанное.       Тэхен прокрутил их сначала в одну сторону, затем — в другую. Зашел в профиль Чонгука. На аватарке не было фотографии, вместо нее — только серый безликий круг. Но Тэ смотрел на этот круг и ему казалось, что он почти что видит там лицо Чонгука, его темные красивые удивительные глаза. Улыбку — такую редкую в обычной жизни, но как же много он улыбался и смеялся во время их путешествия в Вонджу! Родинка небольшая над верхней губой. Слегка капризный изгиб губ. И как они немного удивленно приоткрывались, когда ему было очень, очень хорошо. И не забыть тот взгляд, каким Чонгук смотрел на него тогда, в обсерватории. Во время нежного секса под яркими и загадочными звездами. Только бескрайнее ночное небо оказалось заинтересованным, но безмолвным свидетелем того, что происходило между ними. И Тэхена никто и ничто не переубедит, что в ту ночь занимались любовью не только их тела, но и их души.       А еще тот последний взгляд, когда они прощались. Столько нежности было в его глазах. Тогда почему?.. Почему праймс? Что Тэхен сделал не так?       Был слишком непосредственным? Говорил то, что думал, не скрывал огромного влечения к своему кролику? Отпугнул?       Чонгук сам пришел к нему. Сам сказал: «Хочу». И сам же его потом и бросил.       В его тюрьму-кабинет заглянула "Долорес". Голубой костюм, милейшая улыбка и глаза адовой суки змеи.       — Младший господин Ким, вы же не забыли? Время обеда. Ваш отец вас ждет, — сладко пропела она, и Тэхен нехотя поднялся со своего места, засовывая телефон в карман и застегивая пуговицы пиджака.       — Надеюсь, на обед сегодня цианид, — проворчал он, проходя мимо хмыкнувшей ведьмы, мысленно уже подкладывающей на стол Тэхена новые стопки документов, которые ему нужно будет до вечера ночи обработать.       На удивление, за столом в ресторане, где отец обычно любил обедать, он был один. Тэхен недоуменно оглянулся.       — Я первый? — спросил он, не торопясь присаживаться. Сейчас придут старшие и надо будет вскакивать и всем приветственно кланяться.       — Почему я не могу пообедать с собственным сыном? — удивленно заметил отец.       Тэхен промолчал и занял свое место за столом. Некоторое время они переговаривались исключительно о меню и о том, на чем остановить свой выбор.       В итоге Тэхен заказал только салат-коктейль с креветками и кальмарами, отец же себе — полноценное меню от шеф-повара.       Тэхену казалось, что в него и эти кальмары не влезут, настолько не хотелось сидеть здесь и есть. Всё, чего он хотел сделать сейчас — это бросить всё, добраться в Ёнсе, найти там своего кролика, затащить его в выручай-комнату и допросить с пристрастием — о том, что с ним произошло буквально за один час, пока они не виделись. И почему он настолько решительно выложил на стол то смертельное комбо — из трех «праймсов». А потом можно зацеловать этого упрямца, и возможно даже, что стянуть с них обоих штаны и пропустить всю следующую пару. Да пофиг. Учеба еще будет. А вот Чонгук…       — Я буду скучать по нашим ежедневным поездкам и совместным обедам, — между тем проговорил господин Ким. На удивленный взгляд сына пояснил: — Сегодня твой последний рабочий день. С завтрашнего дня ты полноценно возвращаешься к учебе.       Тэ, у которого сердце поскакало бешенным галопом, всё же не спешил радоваться.       — А на каких условиях?       — В университете ты сам всё узнаешь.       Тэхен взял стакан с апельсиновым фрешем и в два глотка прикончил его полностью.       Ну что ж. Держись, Чонгук-и. Завтра тебе придется много кончать.       — Джинки показал мне то видео, — выдернул господин Ким Тэхена из его приятных мыслей.       — Какое видео? Из столовой? Ты же его уже и так видел.       — Нет, видео с избиением твоего друга, — и когда Тэхен побледнел (блять, Джинки! Нахрена ты показал эту запись? Тэ очень не хотел, чтобы она расшаривалось и дальше), отец продолжил: — И я всё равно не отказываюсь от того, что говорил тебе не раз. Насилие насилием не решить. Даже если есть очень большие основания для его применения. Ты ведь помнишь: если убить убийцу…       — Да-да, — перебил его Тэхен, уже зная, что дальше последует любимое выражение его отца, — я всё помню.       — Если убить убийцу, — не обратил на его слова внимания отец, — количество убийц в мире не уменьшится. И проблемы нужно решать не кулаками.       — А чем? — буркнул Тэ.       — Собрать доказательную базу и обратиться к вышестоящим инстанциям. Так, Тэхен, поступают взрослые люди. Так поступают в наш просвещенный двадцать первый век. А хочется выкинуть злость — надевай боксерские перчатки и иди лупить грушу. У твоего брата в доме целый зал для этого организован. Или как, по-твоему, он выкидывает свою агрессию?       Тэхен в ответ на эти нравоучения решил не настолько показательно закатить глаза. Он не жалел о том, что сделал — какое бы наказание ему за это и не впарили в универе. Сейчас в его голове был только Чонгук, которому завтра не поздоровится. Жаль, кубики остались у кролика. Но ничего, он и без них справится.       Придя с обеда, Тэ сел за свой стол, и пока та сука не увидела, что он отлынивает от работы, снова открыл в своем телефоне окно «диалога» (ок, монолога Тэхена) с Чоном. Долго смотрел на свои сообщения, проигнорированные и оставшиеся без ответа. Пальцы сами стали набирать текст.       Мне нравится наблюдать, как огонь в твоих глазах зажигает и сжигает всё внутри тебя       И не поверил, когда сообщение сразу же отметилось прочитанным.       У Чонгука сейчас тоже открыта их переписка!       Тэ гулко вздохнул, подобрался и быстро набрал еще одно.       Мне нравится смотреть, как ты, закусив свою нереально сладкую губу, кончаешь       И снова прочитано.       Мне нравится…       Тэхен не успел дописать свое следующее сообщение, так как окно чата вдруг стало неактивным.       Какого?..       А следом появилась надпись:       [Пользователь добавил вас в черный список]       Пальцы Тэхена мелко подрагивали, когда он медленно выключил и отложил свой телефон в сторону.       Кажется, для Чонгука три праймса всё же были концом.