Праймс

      Мы никогда не знаем, что произойдет дальше. И только глупцы загадывают наперед.       Если бы Намджуна вчера спросили, чем он будет заниматься этой ночью, он бы с уверенностью сказал: "Спать". Ну или: "Трахать своего прекрасного мальчика". Ну или: "Залипну в телефоне / зачитаюсь книгой до утра". Но он точно не сказал бы, что будет сидеть на неудобном стуле в больничной палате, слушать тошнотворный писк мониторов и неотрывно всматриваться в бледное и неподвижное лицо Чимина.       Да... Жизнь — еще та непредсказуемая сука.       Все его чувства в эту напряженную ночь были обострены, оголены до предела. Он отчетливо слышал каждый тихий и мягкий вздох, вырывающийся из грудной клетки Чимина. Он мог их даже посчитать. Потому что каждый раз, когда Чимин выдыхал, сам Намджун переставал дышать.       — Как ты узнал?       Тэхен пожал плечами.       — Догадался. Он постоянно голодными глазами на еду смотрел. Те, у кого РПП по-другому себя ведут. Была куча других моментов. Вроде того, что он не мог на себя смотреть в зеркало и носил большие объемные вещи, чтобы скрывать от себя же свою болезненную худобу. Ему часто плохо было. Он нередко выглядел уставшим. Я несколько раз видел, как его мутило. В туалет срывался... Помнишь, когда мы с тобой поругались, мы с Джинки и Чимином где-то с неделю втроем обедали? Я Чимина тогда прямо и спросил. И он нам всё рассказал.       Но почему ни Намджун, ни Сокджин всего этого не замечали? Почему всё то, что назвал Тэхен, они списывали только на желание этого парня выглядеть стройным, даже в ущерб собственному здоровью?       Сейчас очень многое становилось на свои места. И вечная бледность Чимина, и то, что он быстро уставал, хотя всячески скрывал это. И да, ему бывало плохо. Но, как выяснилось, не из-за еды. А еще эти пластыри — наверняка скрывали следы от игл и синяки.       Намджун никогда не думал, что его душе может быть настолько больно. Что у него вообще есть душа.       — Я знаю, что это ты выиграл кабриолет, — Джун напрягся, но не посмотрел на брата, продолжая сжимать подрагивающими пальцами сигарету и пялиться в блевотно-серую стену курилки. — Ты сто раз об этом говорил, — бесстрастно продолжил Тэхен. — Хвастался перед нами... Знаешь, что хуже всего? Когда я узнал обо всём, у меня не возникло мысли: "Нет, такого не может быть... Старшие братья никогда бы так не поступили", — Тэхен докурил сигарету, затушил ее и выбросил окурок в урну. — Не подходи к нему больше, — предупредил он. — Иначе будешь иметь дело со мной.       Скрипнула дверь, и Намджун быстро повернулся к дверному проему. Чимин спал, и он не хотел, чтобы его сейчас будили. Но увидев, кто зашел в палату, он, удивленный, в нерешительности поднялся на ноги.       — Аджосси...       Этого человека он знал с детства — тот какое-то время работал водителем у отца. И даже недолго жил в их доме. Потом переквалифицировался в охранники, и уже много лет сидел в будке при въезде на территорию отцовской компании, занимаясь тем, что поднимал шлагбаум и проверял пропуска.             Аджосси всегда с большой добротой и лаской относился к сыновьям своего босса — постоянно угощал их лимонными леденцами и печеньем в форме рыбок, которые вечно таскал в своих карманах.       Это значит, что отец среди ночи тоже приехал в больницу? Но почему?       Намджун не успел развить свою мысль, потому что аджосси даже не посмотрел на него и никак не отреагировал на приветствие младшего Кима.       Он смотрел лишь на больничную койку, где мерно вздымалась и опускалась грудь бледного Пак Чимина.       — Минни... — охранник, будто его ноги были залиты в бетон, тяжело и очень медленно переступая ими, подошел к самой постели, всхлипнул, после чего взял Чимина за его тоненькую руку.       — Он спит, — негромко произнес Намджун, неотрывно наблюдая за ним и уже всё понимая. — До утра будет спать.       Тот кивнул, не глядя на него и продолжая крепко сжимать ладошку сына.       Потом они сидели и уже вдвоем наблюдали за спящим Чимином. В палате был полумрак, из-за жалюзи пробивался лунный свет. Любимая Чимином луна очень тихонечко, чтобы не потревожить его покой, наблюдала за ним в окно.       Отец Чимина не спросил, что здесь делает Намджун. Возможно, сейчас ему плохо думалось. А может быть, он очень не хотел оставаться в эту ночь один.       — Минни всегда вас вспоминал. Вас троих. Особенно, тебя. Вы ж одногодки и играли вместе. Сокджин-и присматривал за малышом Тэхен-и. А вы с Минни всё время проводили вдвоем. Вас нельзя было вытащить из того шалаша в саду.       На самом деле Джун помнил Минни. Его друг детства. Они дружили недолго — пока Чимин и его отец некоторое время жили в их доме.       В те времена им было лет по десять-одиннадцать. Это было до того, как он начал больше времени проводить с Сокджином. И до того, как появился бесящий Ли Джинки, бесповоротно завладевший временем и вниманием Тэхена. В тот период Намджун чувствовал себя очень одиноким и никому не нужным. Тогда и появился Минни. Которому он оказался нужен. И который был нужен самому Намджуну.       Джун потом еще долго этого мальчика не забывал. Но всё стерлось с течением времени. Особенно, когда в старших классах он начал свою бесконечную войну с отцом. Тогда всё такое — искреннее, непорочное, но очень далекое, исчезло из памяти, как что-то, чему не место в этом его новом взрослом и жестоком мире.       — Он давно болеет. И он так устал. Сначала мы спасали одну его почку. Не спасли. Потом — другую. И тоже... Спасибо твоему отцу, он не оставался в стороне и помогал оплачивать лечение и все эти экспериментальные вещи... Но когда Минни перевели на диализ... Это пять часов в день каждые два-три дня. Он постоянно жаловался мне, что ему плохо. А я просил его потерпеть до пересадки — после операции он снова сможет жить обычной, нормальной жизнью. Впервые за много лет.       — Как давно он на диализе?       — С тех пор, как приехал в ваш дом. Господин Ким не хотел, чтобы Минни в таком состоянии добирался в университет из пригорода, где мы живем. И предложил пожить у вас. Я думал, Минни откажется — где это вообще видано, чтобы сын... прислуги и жил в хозяйском доме?       И завел роман с хозяйским сыном.       Намджун прикрыл глаза, ощущая, как гнев растопленной лавой наполняет его вены. Неужели и Чимин так же относился к ним? Как к детям хозяина? А к нему тогда как относился?       — У Минни мамы нет, я воспитывал его один, как мог... А из-за болезни у него и друзей особо не было. Мне кажется, он очень хотел с вами еще раз пообщаться. До того, как... Ведь всякое может во время операции случиться. Вы ведь, хоть и недолго, но дружили в детстве. Так странно, но узнал его только Тэхен-и. Тэхен-и такой хороший и отзывчивый мальчик... Пока работал в компании, каждый день в обед заходил ко мне, чтобы приободрить и сказать, что с Минни всё будет хорошо.       На некоторое время в палате воцарилась тишина. Эта ночь плавно утекала, оставляя после себя лишь дымку от угасающих в небе звезд.       — Минни любит людей. Разочаровывается в них, но продолжает себя отдавать. Тот, кто горит ярче, сгорает быстрее. Я постоянно ему об этом говорю. Но он всегда отвечает: "В этом мире пафоса и красоты не хватает простоты".       Джун мог добавить. В этом мире пустоты и продажности не хватает искренности. Не хватает доброты. Не хватает чистоты. Не хватает счастливых глаз. Не хватает Чимина. Его слишком мало в этом мире.       Когда с первыми лучами солнца Чимин, наконец, проснулся, возле его постели был только отец. Намджуна не было.

***

             — Стену ночью опять покрасили.       Тэхен задумчивым взглядом сверлил ненавистную ему стену. Она действительно была полностью перекрашена, и даже цвет неуловимо отличался — был немного светлее и мягче, чем та краска, выданная ему неделей ранее в ректорате.       Такое, чтобы какой-то супер-герой помогал ему — тихо и без того, чтобы затребовать заслуженную добрыми делами награду — такое у него в жизни было впервые.       — Значит, Кан Юджэ днем портит стену, а кто-то его ебанные художества ночью закрашивает. Правильно? — медленно уточнил Тэхен.       Джинки, надув губы, кивнул.       — Предлагаю поставить камеру. Если мы поймаем Юджэ на горячем — на акте вандализма — это можно будет предоставить преподобному в качестве доказательства, что он — еблан.       — Кан Юджэ или преподобный?       — Оба.       Тэ поморщился.       — Ну, разрисовал он стену — ты реально думаешь, что это как-то повлияет на его общую оценку? Ну выговор, ну пару занятий пропустит. Так он еще усиленнее будет пиздить перваков. Его надо нахер убрать из Ёнсе.       — И что ты предлагаешь?       — Нужно нарыть на него крутой компромат. Например... — Тэхен замолчал, так как его взгляд без шансов застрял в идущем по дорожке Чонгуке.       Тот шел в компании других студентов, скорее всего, из его курса. Они что-то громко обсуждали, у некоторых в руках были папки и большие картонные хреновины.       Чонгук, видимо, затылком ощутив чужой обжигающий взгляд, помедлив повернулся, упершись прямо в хмурого и напряженного Тэ.       Секундная встреча взглядов, по ощущениям Тэхена длившаяся пару столетий, после чего, с трудом вырвавшись из чужого затягивающего омута, Чонгук отвел глаза, посмотрев на стену, а затем отвернулся и положил руку на плечо идущей рядом с ним девушки. Та явно была не против.       Губы Тэхена скривились в горькой усмешке. Он, не мигая, проводил взглядом удаляющуюся спину Чона, который продолжал обнимать ту девушку.       Так вот, значит, как бывает, когда сердце крошится на части, рассыпается на миллионы, миллионы частей.       Когда тебя отвергает тот, кого ты любишь.       — Ну? — пробубнил Джинки, уставший ждать продолжения. — Например, какой компромат?       — Например, крутой компромат, — бросил Тэхен, возвращая свое внимание Джинки. — Я еду в больницу.       — У тебя еще две пары! — возмутился тот. — Хочешь, чтобы тебя исключили?       — Не худший вариант. Я возьму такси. А ты как, собираешься к Чимину?       — Конечно. После занятий заеду домой, возьму для него мои любимые книги, а потом до вечера буду в больнице. Не хочу, чтобы он снова оставался в больнице один.       Тэ кивнул.       — Договорились. Тогда, до встречи.

***

      — Слушай, я давно борюсь с этим дерьмом, — Чимин так же, не мигая, как и Тэхен, упрямо смотрел на него в ответ. — У меня постоянно какие-то проблемы, плохие анализы, что-то отказывает, вечно какие-то процедуры... Знаешь, сколько мне пришлось вынести экспериментального лечения? Я общался в чатах с такими же неудачниками и прокаженными, как и я сам. И они подсказали, как можно схитрить с диализом. Как сделать так, чтобы иногда, хотя бы немного, дышалось свободнее. Всего лишь одна неделя в таком ритме. Я был уверен, что вытяну последствия. Но я не знал...       Чимин замолчал.       — Стресс, — вставил Тэхен. — Ты не знал, что будет сильный стресс. И твой организм не выдержит и подведет тебя.       — Стресс... — пробормотал Чим. Наверное, он заигрался в нормальную жизнь. Поверил, что маленький Пак Чимин на самом деле может увлечь кого-то вроде Ким Намджуна. Конечно, тот заинтересовался им только из-за пари. Консервная банка оказалась ценнее почти исчезающего из этого мира Чимина. — Они говорят, что мне нужно будет оставаться в больнице до самой пересадки. Что сейчас я прикован к этому, — он кивнул на медицинскую аппаратуру. — И что мне лучше не покидать клинику. Чтобы беречь силы.       Хотел урвать немного любви, пока был интересен Намджуну. Казалось бы, всего одна неделя. Потерпит. А по факту выяснилось, что у них и была всего лишь одна неделя. А дальше Чимин в больнице, в своей серой, унылой и безрадостной жизни, а Намджун уйдет к Кихо. Кто знает, возможно они и сейчас вместе? Интересно, он рассказал ей, как развел глупого гостя на секс? Насколько легко ему досталась эта железка? И напрягаться не пришлось. Чимин сам прыгнул к нему в объятия. Достаточно было одного черничного поцелуя — и он сам приходил и сам стучал в чужую дверь.       А еще удивлялся, что Сокджин-хен был настолько внимательным к нему... А оказалось, они оба просто играли с ним.       Сын шофера пробрался в хозяйский дом. И даже закрутил роман с хозяйским сыном. А по факту ему попросту указали на его место.       И если он не сгорит от стыда до операции, то после нее всё будет по-другому. Он не даст себя больше обмануть. И не даст себе больше обмануться. Он отучится, найдет работу, чтобы папа, наконец, мог отдохнуть. Тот всю свою жизнь отдал, чтобы Чимин ни в чём не нуждался... Если всё пройдет хорошо, если почка приживется, если не будет осложнений — это целых десять лет без диализа. Он сможет быть нормальным, а не привязанным на цепи псом. И даже если у него останется только этих десять лет, он проживет их так, чтобы ни на секунду больше никогда не потерять к себе уважения. Как это произошло сейчас.       Главное, найти способ вырвать из сердца одного лживого зверя. Как только ему это удастся, и если операция пройдет хорошо, он проживет свои следующие десять лет достойно.       Тэхен, внимательно наблюдавший за всеми эмоциями на лице Чимина, плотно ушедшего в свои мысли, всё же рискнул нарушить его размышления.       — Минни... Извини меня за то, что я сейчас скажу. Но когда тебя переодели в больничную одежду, твои вещи отдали мне. И из кармана выпала салфетка.       И до того бледный Чимин побелел еще больше. Как он мог забыть, что сунул ту злополучную закладку из книги Родари в карман шорт!       — Мне так стыдно... — на грани слышимости прошептал он, обессиленно прикрывая веки.       — Тебе не должно быть стыдно, — мгновенно возразил Тэ. — Вернее, не тебе должно быть стыдно, — он сделал паузу, глубоко вздохнув. — Чимин, от имени всей моей семьи я хочу попросить у тебя прощения.       — Ты не должен!.. — Чимин, распахнув свои опухшие глаза после тяжелой ночи и накачивающей его лекарствами капельницы, почти испугался его словам.       — Должен. Это еще сделают мои старшие братья. Потом. А пока я прошу прощения за всех нас. Ты пришел в наш дом гостем. И то, как с тобой поступили… Мне стыдно. Прости нас, пожалуйста.       Тэхен тактично поднялся на ноги и отошел к окну, уставившись в него мутным взглядом, пока Чимин плакал. Слезы непрекращающимся потоком лились из его глаз, грудь лихорадочно вздымалась из-за сильных всхлипываний. Этот парень такой сильный, терпит ежедневную огромную боль и столько разных жизненных неудобств. Но такой слабый, когда ранят сердце.       Потом они пообедали — Тэхен за компанию разделил с Чимином его диетический рацион — приготовленные без соли на пару овощи и куриное мясо, и несладкий чай.       Да, веселые и бесшабашные каникулы Чимина закончились — больше никакого мороженого, никакого ягодного молочного коктейля и никакого Намджуна...       — С тобой что-то происходит? — в свою очередь спросил он. Ведь только слепой не увидит эту боль в чужих глазах. — Извини, я был так занят в последнюю неделю... Я всё хотел спросить, как ты. Но...       Но вместо этого проводил время с его братом. А когда был не с ним, то думал лишь только о нем.       Как же стыдно. Он был таким идиотом. Намджун играл с ним, как с вещью. Для удовольствия спал с такими, как Кихо, а с Чимином — только ради забавы. Сколько бы это еще продлилось, пока ему окончательно не стало бы скучно?       — Да так... — попытался отмахнуться от вопроса Тэ. Но видя уязвленность на лице грустно пережевывающего несоленую куриную грудку Чимина, унижение которого было выставлено на всеобщее обозрение, всё же решил пояснить. — Меня бросили.       Чимин нахмурился. Если таких, как Ким Тэхен бросают, тогда вообще куда, нахрен, катится этот мир?..       — Почему? — задал он тот же вопрос, что и ранее Джинки.       Тэхен инстинктивно дернул плечами. Он не хотел говорить о Чонгуке.       Да и что он мог ответить? Озвучить то, что выдал ему Чон?       — Сказал, что хотел трахнуть. После этого стало неинтересно.       Лжец, нахер. Будто Тэхен слепой и тупой и не видел, насколько Чонгук был счастлив в Вонджу. Впервые с дня их знакомства он начал наконец-то открываться и расслабляться. Эта его вечная напряженность ушла. Так что пусть не ебет ему мозг подобной хуйней.       Тэхена злило, что у Чонгука не нашлось смелости озвучить настоящую причину.       Что он испугался быть не таким, как все. Любить и встречаться не с милой и правильной девочкой, а с таким же, как и он, парнем, с членом между ног, в красной куртке и с пошлыми шуточками.       Но если страх оказался сильнее чувств к Тэхену — тогда правильно, что он свалил. Скатертью дорога.       У Чимина округлились глаза.       — Мне так жаль! Но как выгульщик мог настолько отвратительно поступить?..       Тэхен тут же напрягся.       — А ты откуда знаешь, что я говорю о выгульщике?       — Ну... Я два раза в шкафу в прихожей прятался, когда вы... что-то там делали.       — Ничего мы такого в прихожей не делали! — буркнул охреневший и сконфуженный Тэ. Ну, целовались, обнимались...       — Хочешь, я докажу тебе, что ты — гей?       Тэхен ощутил, как горячая краска заливает его щеки.       — Что-то привезти из дома? — поспешно спросил он, чтобы сменить тему.       — О, да! — воодушевился Чим. — Мои тетради и учебники... И материалы научной... Я напишу тебе список! Не хочу отставать по учебе. Неизвестно, сколько я здесь еще пробуду... — воодушевление, появившееся мгновение назад, тут же сдулось, будто бракованный шарик, и он ощутил, как сдавливает грудную клетку от одной только мысли, что ничего не получится, и он никогда отсюда не выйдет.       — Скоро еще Джинки придет, — ободряюще добавил Тэ, чутко уловив эту смену настроения. — Папа с утра был, а мама обещала вечером заехать. Так что скучать тебе точно будет некогда.       Чимин глотнул невкусного чая, опуская глаза в тарелку с недоеденным обедом, и всё же рискнул спросить:       — Кто-то... Кто-то еще заходил ко мне? Пока я спал?       — Нет, — Тэхен покачал головой, глядя прямо на Чимина. — Никто больше не приходил.

***

      — Утром я поругался с отцом.       — Почему? — без интереса спросил Намджун. Он достал из кармана своих черных джоггеров пачку сигарет, но не успел раскрыть ее, как разъяренный старший брат подскочил, выхватил ее из рук, смял и швырнул в урну.       — Убери, нахрен, эту хуйню отсюда! Мы в лаборатории! Еще и Тэхен-и на это подсадил!       Джун в сердцах выругался, сплюнул на кристально чистый пол и растер плевок своим тяжелым ботинком. Он сегодня прогуливал занятия. Хотя и приехал в кампус, чтобы пообщаться с братом.       — Ты можешь мне толком всё объяснить? — раздраженно бросил он, вдыхая в легкие больше воздуха, раз уж не получилось вдохнуть убийственную порцию никотина.       Сокджин нехотя вернулся к столу с большим университетским микроскопом, из-за которого он в свое время крепко разругался с преподобным. Помедлил, прежде чем начать говорить. У него было очень стрессовое утро.       — Почки у Чимина работают на 18%. Это уже терминальная стадия почечной недостаточности. Последняя, когда сами они со своими обязанностями не справляются, и им нужна помощь.       — Для этого проводится диализ? — уточнил Джун. Его знания в этом плане были очень расплывчаты.       — Да. Почки непрерывно фильтруют кровь. Они настолько важны, что их даже называют «вторым сердцем». За сутки через них проходит около 200 литров крови, где она очищается от шлаков, токсинов и прочей хрени. Если почки вдруг перестают это делать, кровь загрязняется и человек умирает. Процедура гемодиализа очищает кровь, освобождая ее от всего ненужного. Чтобы жить, ее надо проходить постоянно — три раза в неделю по четыре-пять часов.       — Вон! — гаркнул Джун заглянувшему в кабинет студенту, и тот в панике поспешно закрыл дверь.       Сокджин замолчал, а Намджун его не подгонял, хотя руки в карманах давно сжались в кулаки. После некоторой паузы Джин продолжил:       — Те, кто долго сидят на диализе, придумывают разные методы, как упростить себе жизнь. Ну и делятся ими в сети. Конечно же, эти методы тупые и антинаучные. Чимин использовал один такой лайфхак, чтобы слегка схитрить и выиграть себе время. Он просил делать ему удлиненный диализ — по шесть часов вместо четырех с половиной — чтобы пропустить следующий сеанс. Таким образом он ходил через раз, и проводил вместо трех процедур в неделю, две. Подобное он провернул два раза. Конечно, ничего хорошего в этом нет, но скорее всего, он бы потом выровнял всё, если бы...       Если бы он не узнал о пари.       — Чимин всего месяц на диализе. Когда у него началась терминальная стадия, врачи посоветовали не подсаживаться на него, а сразу же сделать трансплантацию почки. Потому что жизнь на гемодиализе — это мучения и ухудшение здоровья. И вообще, долго на диализе не живут — в среднем 10−15 лет. Плюс это настоящая привязь — шаг влево, шаг вправо — и верная смерть.       Намджун хмурился, переваривая информацию.       — И как найти эту почку?       — Для пересадки используют орган, полученный от донора при жизни или от человека, ставшего донором после смерти. Чимин в очереди на почку от мертвого донора, который подойдет ему по группе крови и типу тканей. Но когда он появится — у этого вопроса нет ответа. Может быть через день, а может — через год.       Год?..       — А что насчет органа от живого донора? В нашей же стране это не запрещено, ведь так?       Сокджин согласно кивнул.       — Да. Но насколько я понял, Чимин категорически против, чтобы из живого человека ради него что-то вырезали. Даже если тот сам этого хочет, даже если ему за это очень хорошо заплатят. У Чимина свои важные принципы. И мы должны их уважать.       — Ты это серьезно? — скривился Намджун, окидывая брата скептичным взглядом.       — Я всего лишь процитировал нашего отца, — бесстрастно проговорил Джин.       — Так чего ты поругался с отцом? — вспомнил Намджун. — Вы же друг друга едва ли не в десна целуете, — не удержался он, чтобы привычно не подколоть брата.       — Я спросил его, почему он нам соврал о том, кто такой Чимин. И знаешь, что он ответил?       Сокджин, наконец, всем корпусом развернулся к Джуну. До сих пор в его душе бурлил огонь обиды.       — Что?       — Оказалось, Чимин очень просил не говорить кто он, потому что был уверен, что узнав о его низком происхождении, мы будем его унижать. Мы, троица высокомерных засранцев, будем относиться к нему свысока. Всегда приятно знать, что о тебе думают люди, — иронично добавил он. Хотя ирония не могла скрыть гнева, искрящего в его глазах и разъедающего всё внутри.       Намджун без эмоций наблюдал за братом. В высокомерии, который тот носил на своем лице, ему не было равных. Так что, на самом деле, неудивительно, что Чимин, не зная, какими они в итоге выросли, воспринимал их такими. Испорченными наследниками. Другой вопрос был в том, что отец не разубедил его в этом.       — Продолжительность жизни пересаженной почки составляет около 10-15 лет, — продолжил Джин, запрятав обиду как можно глубже и снова надевая на свое лицо холодную маску. — По статистике почка от живого донора работает лучше и живет дольше, чем орган от умершего.       — Тогда я еще больше не понимаю, почему Чимин противится и ждет какую-то волшебную почку, которая появится неизвестно когда и непонятно, насколько хорошо будет работать!       Джин проигнорировал этот бессильный выпад брата, потому что не им влезать в жизнь Чимина. Они уже и так достаточно в нее влезли и конкретно там наследили.       — Мне Тэхен сказал, чтобы я не навещал Чимина в больнице. Потому что Чимину нужны только положительные эмоции. А я, видите ли, — язвительно сообщил Сокджин, — это не положительные эмоции. Прикинь? Я ему подгузники менял, а теперь наш младшенький выдает мне такое.       — Да, Тэхен мне то же самое сказал, — пробормотал Намджун, выглядывая в окно и пробегаясь глазами по двору возле медицинского корпуса. Солнце блестело и играло лучами на шпиле здания, день был хорошим и очень теплым. Джуну даже казалось, что он ощущает сладковатый персиковый аромат, который ровным слоем покрывал кожу Чимина. Кажется, это его любимый гель для душа.       Прозвенел звонок, но ни один из них даже не пошевелился. Джун не собирался идти сегодня на пары, а Сокджин очень хотел закрыться в лаборатории и пропустить ненужное занятие по теории бизнеса.       Когда во дворе стало тихо — все разбрелись по своим аудиториям, и даже было слышно, как ветер качает высокие осины, Джин снова заговорил.       — Мы спорили, кто нагнет больного мальчика, который ждал пересадку почки. Иногда я сам от себя охуеваю… — он плеснул из графина в стакан воду и залпом ее выпил. Такое чувство юмора, чтобы настолько феерически вляпать мордой в дерьмо, может быть только у сатаны. — Это ты предложил, — раздраженно повернулся он к Намджуну.       — А ты согласился, — жестко парировал тот.       Да. А он согласился. Возразить на это было нечего.       — Как Чимин узнал о пари?       У Джуна на этот счет была только одна мысль, и конечно же она была правильной. Другого варианта просто не могло было: это дело рук этой мрази — Ли Джинки. Он притворялся своим, чтобы в удобный момент сунуть нож в спину. Это он рассказал обо всём Чимину. И тот теперь в больнице. А Тэхен злится на старших братьев. Намджун знал, кто был виноват во всём. Из-за кого всё полетело вверх дном.       Ли Джинки, ты доигрался.       Намджун сидел в машине, безэмоционально наблюдая, как Джинки открыл дверь своей желтой акулы, бросил на заднее сидение сумку, и не спеша забрался внутрь.       Как удачно, что с ним нет Тэхена. Джун бы даже сказал, что в этот день удача была на его стороне.       Он следовал по заполненным городским улицам за машиной Джинки, а тот был слишком беспечным, не замечая очевидной слежки.       На самом деле Намджун особо не знал, кем является Джинки и где живет. Оказалось, что высотный дом в престижном районе, к которому они друг за дружкой прикатили, был недалеко от их собственного. Поэтому Джинки и удавалось без проблем по утрам забирать Тэхен-и в универ, а после занятий — отвозить его домой.       Джун припарковался чуть поодаль, и Джинки его не заметил. Он выбрался из машины, захлопнул дверь и скрылся в подъезде. Но его преследователь даже не пошевелился. Он не сомневался, что тот скоро снова появится — Джинки оставил в машине свою сумку.       Пока его не было, Намджун потянулся и из-под сиденья достал припрятанный там свой старый кастет. В свое время тот очень успешно раздробил не одну челюсть и стер в пыль не одну коленную чашечку.       Джун давно его не использовал. Хотя раньше не раз участвовал и в уличных стычках, и в боях без правил. Сочувствие и жалость — это было не о нем. Существовало только понятие "враг". И Ли Джинки был врагом.       Намджун покрутил кастет в руках, запихивая поглубже все сомнения, затем сунул его в карман и выбрался из машины, внимательно осматриваясь и прикидывая, где могут находиться камеры слежения.       Ждать свою жертву пришлось не очень долго. Минут через двадцать тот, явно торопясь, быстро вышел из подъезда, держа в руках стопку книг.       И сразу же перед его взором возник Джун.       Джинки настолько этого не ожидал, что практически выронил свою ношу.       — Намджун?..       — Намджун-хен, — холодно поправил его Ким. — Ты всё так же не в курсе, что такое этикет. Хотя... Лучше называй меня "Намджуном-ши". Вряд ли мы настолько близки.       Джинки побледнел, он глядел на этого своего неожиданного визитера с огромной настороженностью и опаской. Он чувствовал, что что-то не так.       — Намджун-ши... — негромко произнес, не отводя своих глаз от черных океанов чужих. — Вы ко мне?       — Хотел кое о чем тебя спросить. Отойдем в сторону?       И больше не глядя на Джинки, и на то, следует ли он за ним, развернулся и направился туда, где, по его наблюдениям, не было камер.       Какой-то закуток за домом возле большого разлогого дерева.       "Интересно, что это за дерево?" — отрешенно подумал Джун.        — Куда мы...       Джинки не успел закончить фразу, потому что его голова резко дернулась назад от точно впечатавшегося в его скулу кулака. Еще один удар, и Джинки упал на спину, рассыпав книги по траве.       — Поднимайся, — отстраненно произнес Джун, силой ставя его на ноги. — Дерись, — сквозь зубы процедил он, — если в тебе есть хоть капля мужества.       Но Джинки, едва держась на ставших ватными ногах, даже не пошевелился. Он смотрел на него с таким шоком и такой болью, что Намджун в ярости схватил его и обеими руками сильно встряхнул. Так, что голова Джинки снова резко дернулась.       — Думаешь, я не знаю, что мой брат защищал тебя в школе? Потому что ты сам был не в состоянии? Он приходил с синяками и разбитыми костяшками, потому что ты был таким отвратительным слабаком. Тебя, как змею пригрели на груди, и ты нашел худший момент, чтобы укусить.       Не дождавшись никакой реакции и никаких движений со стороны Джинки, хотя бы приблизительно похожих на попытку драки, он без размаха кулаком ударил его по губе — так, что тонкая кожица на нижней тут же лопнула, выпуская наружу кровь.       — Зря ты влез в мои дела. Зря раскрыл свой рот, — Намджун еще раз его ударил — в этот раз по почкам. — А еще я хочу сказать кое-что очень важное, — он дождался, пока с трудом дышащий Джинки сфокусирует на нем свой взгляд. — Тебе в нашем доме никто не рад. Все просто терпят тебя. Только из-за Тэхена. Из-за его слабости к тебе. И если ты исчезнешь, все очень обрадуются. Подумай об этом на досуге.       Намджун бросил обессиленное тело на землю, облизал пересохшие от напряжения губы и достал из кармана кастет.