Путь к алтарю

      Когда Зоя вошла в кабинет Аси, то увидела, что дочь сидит какая-то полусонная.       — Я не стала будить, пусть отдохнет, — произнесла Ася, увидев подругу.       — Сонная, сразу встать не могла, тошнило — на сотрясение мозга похоже, — ответила Зоя. — Агнесса, если будут какие-то вопросы, начальница занята, если без меня вообще никак не обойтись — вызывай Геллер запиской, пусть она приходит.       — С этими двумя что? — Ася намекнула на других первоклассниц.       — С этими двумя ничего, потому что, если начать разбираться, начали не они, — сказала Зоя. — А еще раз делать Сашу виноватой не хочу, потому что если делать их виноватыми, Саша тоже виноватой останется. А вместо ближайшего Закона Божьего отец Владимир пусть побеседует на тему оставления в беде, ответственности за свои поступки даже при испуге, Божьей каре и так далее. Да даже если он заведет шарманку про «ударили по правой щеке — подставь и левую», я против не буду.       Несмотря на все опасения Зои, дорога домой прошла быстро. Отправив дочь лежать до прихода врача, молодая женщина велела няне сейчас же пойти за ним.       Слова врача были достаточно ожидаемыми: постельный режим на неделю, капли, если начнется головная боль…       — Нельзя исключать такое, что и сотрясения мозга нет, — подытожил врач. — Голова не болит, сознание не теряла, зрение четкое. Тошнить могло от волнения, спать захотеться тоже поэтому. Но лучше не рисковать и неделю поберечь себя.       На следующий день Зоя с явным удовлетворением прослушала отчет отца Владимира о том, что беседа с гимназистками с опорой на текст Священного Писания была проведена, чуть позже пошла к Асе.       — Что нового было вчера? — спросила молодая женщина.       — Елена Филипповна явно чувствовала за собой какую-то недоработку, но усиленно делала вид, что все в порядке, — ответила Ася.       — Может, сплетни какие-то есть? — уточнила Зоя.       — Да никаких сплетен и нет, — сказала Ася. — Может, кто-то что-то и считает, но молча.       — Оно и к лучшему, — вздохнула Зоя. Молодая женщина подумала и спросила. — И даже никто не комментировал мои слова о каторжанских и уголовных замашках?       — Если и комментировал, то тихо и незаметно, — ответила Ася. — Зойка, да перестань ты искать сплетни там, где их нет. Даже если и кто-то что-то сказал, пусть сидит молча со своим мнением, не твоя забота.       Этим же вечером в гости к Зое пришла Эльвира Марковна. Увидев, что ее вышли встречать только двое внуков, женщина спросила невестку:       — А Саша где?       — Ей не велено выходить, уж не обижайтесь, матушка, — ответила Зоя.       — За что не велено? — сразу же отреагировала Эльвира Марковна.       — Так подралась, что больная лежит, быть может, и с сотрясением, — сказала Зоя. — Хотя врач меня и пытался успокоить, что кто знает, может, все обошлось, может, просто человеку нехорошо было.       — Один уже не вылечил сотрясение, — Эльвира Марковна тяжело вздохнула. — Так что пусть лежит и выздоравливает.       — Матушка, а Володя к другим задирался ради справедливости? — спросила Зоя.       — Да все было, — с некоторой грустью ответила женщина. — И ради справедливости, и без таковой. И сдачи давал, и других защищал…       Зоя вздохнула и сказала:       — Сашу позавчера не то, чтобы подставили, но спровоцировали. В итоге отец Владимир приходит ко мне, я оставляю виновных после уроков. На обратном пути домой — мы шли вместе — немного высказалась. Саша сразу мне: «Мама, а можно я дам виновным в глаз?» Разумеется, я отвечаю, что нельзя. Саша — она же не дурочка, поняла, что дело в том, что в гимназии драться нельзя — говорит: «А если не в гимназии?» Я ничего не ответила. А вчера…       Молодая женщина подумала и сперва рассказала подробности позавчерашнего дня, а потом и вчерашнего.       — Пусть лечится, — ответила Эльвира Марковна. — Больную-то пустишь навестить?       — Разумеется, матушка, — сказала Зоя.       Эльвира Марковна пришла к внучке. Судя по всему, настроение девочки было близким к нулю.       — Бабушка, — улыбнулась Саша, и Эльвира Марковна обратила внимание на фингалы под обоими глазами внучки.       — Ну что, Сашенька, довольна теперь справедливостью? — начала женщина. — Может, и без этого стоило обойтись?       — Может быть, — вздохнула Саша.       — Ты же девочка приличная, воспитанная, так делать больше не будешь, — произнесла Эльвира Марковна.       — Не буду, — снова вздохнула Саша.       — И правильно, — ответила Эльвира Марковна. — Головка сильно болит или совсем малость?       — Бабушка, у меня вообще голова не болит, — сказала Саша. — Мама, вроде, и верит мне, но все равно никуда не выпускает. И читать не разрешает.       — Сашенька, все должно до конца пройти, просто подожди немного, — произнесла Эльвира Марковна. — Отдыхай, набирайся сил.       После разговора с внучкой женщина пришла к Зое.       — Зоя, я специально Сашу спросила, сильно ли у нее голова болит или совсем малость, она ответила, что вообще не болит, — произнесла Эльвира Марковна. — Специально так спросила, чтобы она на этом вопросе застряла и ответила, что болит немного. А она видишь, как ответила. Может, ты и вправду зря ее в комнате держишь? Или, все-таки, Саша вот так наказана?       — Нет, матушка, я боюсь, что у Саши было сотрясение, поэтому просто не хочу, чтобы ей было хуже, — вздохнула Зоя. — Думаете, завтра уже пусть по дому ходит?       — По самочувствию, — ответила Эльвира Марковна. — Я же помню, ты вообще чуть ли не со второго дня куда-то ходить пыталась, хотя у тебя-то вообще все куда хуже было!       — Хорошо, матушка, — сказала Зоя. — Кстати, что думаете насчет той ситуации? Я же не ошиблась, когда все замяла? Отец Владимир беседу провел, пусть каждый делает свои выводы.       — Не ошиблась, — согласилась женщина. — Если позволишь, Зоя, я о другом спросить хочу. О Михаиле Дмитриевиче. Он тебя приглашал на конную прогулку, ты говорила. А потом что? Я больше ни слова о нем не слышала.       — А больше ничего и не было, что достойно рассказов, — ответила Зоя. — Была еще одна встреча в сквере. Тоже чинно-пристойная. И все. Кавалер ничего непристойного не говорил, не предлагал, а я не вижу с ним будущего, кроме того, ничего не чувствую, чтобы домой на чашку чая, пусть даже в присутствии кого-то, пригласить.       — А ты и не торопись, приглядывайся внимательно, — произнесла Эльвира Марковна. — Смотри, что за человек перед тобой. Делай выводы. Если хороший, честный, тебя любит, к детям достойно относится — не стоит сразу же отвергать его.       — Матушка, да сколько вы с Константином Алексеевичем пытались меня замуж выдать — не пересчитать, — рассмеялась Зоя. — Не получилось же. А сейчас у меня вообще все хорошо, пусть даже и не замужем. Имею полное право хранить верность погибшему супругу.       Зоя резко замолчала. Слова о верности погибшему супругу никак не совпадали с тем, что свекровь знала об обоих ее любовных похождениях после смерти Владимира. Решив, что Эльвира Марковна не будет придираться к фигурам речи, Зоя немного успокоилась.       Однако Эльвира Марковна это молчание восприняла чуть иначе:       «Значит, до сих пор любит Володю и не видит кого-то еще на его месте. Мертвый новых ошибок не наделает, а все достоинства со временем будут сиять только ярче и ярче. И ничего же с этим не поделать. И нужно ли? Не хочет ничего менять, может, так и надо».       На следующий день Зоя разрешила дочери ходить по дому, еще на следующий — читать. А с начала новой недели, чуть поколебавшись, молодая женщина отпустила Сашу на учебу.       Меньше чем за неделю синяки на лице еще не успели окончательно сойти, однако девочку это не беспокоило. С едва выраженным беспокойством Саша вошла в класс — все было как обычно. Никаких едких комментариев не было ни на переменах, ни после уроков. Елена Филипповна тоже ни слова не говорила о произошедшем, что немало обрадовало девочку.       «Значит, не зря я тогда так поступила, это было правильно, — подумала Саша. — Но еще раз так делать не буду. Оно того не стоит».