Мосты
Я строю мысленно мосты,
Их измерения просты,
Я строю их из пустоты,
Чтобы идти туда, где Ты.
Мостами землю перекрыв
Я так Тебя и не нашëл,
Отрыл глаза, а там обрыв,
Мой путь закончен, я — пришëл.
Валентин Гафт
***
—Не туда ногу! Сколько раз повторять? Раз, два, три и четыре, а не подряд! Роман Андреевич явно был не в восторге от такого состава. —Где вас только берут?.. Заново. Разумовский устал от такого дотошного внимания к своей персоне. —Роман Андреевич, у нас ещё второй состав в наличии. Можно нам хоть пару минут отдыха за этот час? Кто, кто, а он молчать не собирался. Парень был готов хоть сцепиться с хореографом. —Идите. Роман неглядя махнул рукой. —Поляков и Вяземская. Сергей безжизненно сел под станок у стены. Ногам оставалось лишь биться в предсмертных конвульсиях. «Господи, помру сейчас…» И вправду, он выглядел весьма плохо. Худой, бледный, с частым тяжким дыханием, взгляд тусклый. —Всë нормально? Ты сейчас будто вот-вот, и в гроб. Олег подсел около, запыхавшийся, как волк в собачей упряжке. —Что тебе надо? Разумовский спутал Волкова с Матвеем. —Ничего, только узнать, как чувствует себя принцесса. Волков поднялся. Нельзя резко садиться после нагрузок. —Тем более отвали. В глазах поплыл паркет с зеркалами. С таким бы ко врачу, но Сергей может и работы так лишиться. Он выключился на добрых десять минут. —Вяземская! От громкого крика подскачил не только Разумовский. «Твою мать. Она ему в нос зарядила?» Нет, всего лишь не брала материал. —Тебя заменить? У нас кандидатов лучше — вагон! «Чего все такие злые?» Матвею пришлось это выслушивать. Двадцатиминутную лекцию. Он в надежде взглянул на друга, но тот лишь заставил его держаться от смеха. Сергей сидел и передразнивал преподавателя. Нагло и безобразно. Жуткая карикатура. На дворе было пять вечера, все устали. Роман закатил глаза с характерным цыком. —Бездари… Он говорил это ежегодно, любимчиков никогда не выделял. Мучения закончились лëгким столкновением Матвея и Сергея на «общем» прогоне. Роман Андреевич не выдержал и, тихо выругавшись, покинул помещение самостоятельно. —Домой… На ногах остались прекрасные узоры, но весьма болезненные. Сергей одним из первых покинул театр, не без друга. —Как ты ещё жив? Матвей говорил про последнюю репетицию. —Не знаю. Им просто невыгодно таких кадров терять. Я являюсь примой, у меня могут быть связи с Большим театром Москвы… И в целом тот ещё универсал во всех случаях. Серëжа накинул капюшон кофты, выходя из здания. —Так лень готовить… Может, к тебе? —Давай. У меня даже что-то готовое есть. —Мотя, я тя люблю. Я тебе говорил, как сильно я тебя люблю? —Каждый раз, если у меня есть, что поесть. —Как это? Вот упущение… Эти двое стояли на остановке, как наркоманы. Их гогот был слышен с другого конца улицы и был неостановим.***
—Уйди, горячо. У Матвея в руках была сковородка пельменей. Только с плиты. —Ронять будешь, сюда целься. — Разумовский показал на открытый рот. —Щас, щас, гоготëнок. Что за опупенно-невъебенный фильм ты там нашëл? Ноутбук, обклеенный всякой всячиной, стоял на столе открытым. —«А в душе я танцую», вроде. Говорили, что неплохой. Прости, что не любимый Лëшенькой Марвел. —DC… Матвей забил название в поисковик. —Одна хуйня. Правда, хватит за ним уже следить, крипово со стороны выглядит. Что ты о нëм не знаешь? —Много… Где он живëт, что ест и где учился… А ещё где он взял этот одеколон, если его сняли с продаж три года назад… Оно? Парень нашëл фильм. —Да. —И чем тебе русские не нравятся?.. —Петров? Кто ещё у нас есть… Ну, наверное… Безруков. Всë. И всё по одному сценарию. Ещё вопросы? Серëжа с его манерой поведения иногда и выводил на эмоции, но Матвей быстро свыкся. —Ладно, хуй с тобой. Поляков был не особо патриот, но о русском кино знал чуть углублëннее. «Ещё Аксëнова, Борисов, Колесников и многие другие…»***
—Ути моя булочка… Кто тут у нас? Какой большой медведь… Ты меня не съешь? Кажется, Разумовский шпица любил и вправду больше хозяина. Время перевалило за двенадцать, а он всë не наиграется с собакой. —Бабака, бабака, как тебя зовут? Булка тебя зовут? Или ты без зова приходишь? —Серый, отпусти еë, замучаешь до смерти же… Душ, прочее принцессе надо? Матвей стоял около гостинного дивана с усталым видом. —Нет. Какие у тебя там планы? —Импровизация полная. Можем на каток сходить или ты самостоятельно свалишь. —Его заливают на следующей неделе…