***
Время летело неумолимо. Дни неслись как в калейдоскопе, сменяя одни заботы другими. Спустя несколько недель после той ночи в новом доме, Чимин побывал на приеме у врача, где ему подтвердили беременность, провели кучу анализов и посоветовали хорошо питаться, так как у него очень низкий гемоглобин. — А лучше пропейте витамины, — добавил доктор, — через месяц придете на УЗИ, мы еще раз возьмём кровь. Уверен, всё будет хорошо. Чимин был послушным пациентом и выполнял все предписания. Но никто не отменял дела по дому, заботы с детьми и учебу. Он непривычно сильно уставал и впервые его стал тяготить такой ритм жизни. — Наверное, и правда всё дело в этой анемии. Под вечер у меня просто нет сил ни на что, — как-то вечером сказал он мужу, когда тот укладывал Намджуна. Малыш постоянно плакал из-за режущихся зубов, поэтому Гуки оставили у бабушки. — Да, наверное, — шепотом подтвердил Юнги, качая сына у плеча, — тебе надо больше отдыхать. — Некогда. Мне осталось учиться меньше полугода, сейчас у нас такой завал! Не могу же я всё бросить и лежать на диване. — А тебе никто и не даст лежать, — усмехнулся альфа, кивнув на ребенка, который пожевывал свой пальчик, пытаясь унять зуд в дёснах. — Но может ты хотя бы подумаешь о том, чтобы отложить учебу до следующего года? — Не хочу! — жалобно, чуть не плача, ответил Чимин, — столько работы проделано. Мой проект почти готов, да с группой так сдружился… и что, всё бросить?! — Отложить, — мягко поправил Юнги. — Ты измотан. Намджуну, Чонгуку и этому пузожителю, — он легонько коснулся еще плоского живота супруга, — им всем нужен здоровый и полный сил папа. А мне-счастливый и спокойный супруг. Но пока ты так себя нагружаешь, сидишь до поздней ночи над чертежами, встаешь с утра-пораньше, чтобы сбегать на пары… этого не будет. Просто подумай, хорошо? Оно того стоит? Именно сейчас тебе это нужно? — Но я привык доводить важные дела до конца, — слабо возразил омега. — А вдруг потом не захочу возвращаться? И получится что полтора года потрачены впустую? — Захочешь, — ласково засмеялся Юнги, — еще как захочешь. Хотя бы для того, чтобы довести и это дело до конца. — Но можно тогда я снова буду брать заказы по дизайну? Хотя бы иногда? — утирая слезы облегчения, спросил Чимин. — Конечно, если хочешь. Боже, родной, — Юнги присел рядом с мужем на краешек дивана и прикоснувшись ладонью к его щеке, стер слёзы большим пальцем. Намджун, взбодрившись тоже потянул руки к папе, видимо решив, что сон отменяется. — Ты совсем раскис. Куда смотрит твоя внутренняя омега? — Это она и ревёт. Вообще затопила меня уже. — А чего плачет-то? — не понял альфа, усаживая сына поудобнее, раз уж тот всё равно не спит. — От переживаний? Усталости? Гормонов? — Нет, — всхлипнул Чимин и, закрыв лицо руками, зарыдал в голос, — от радости-ии. Она счастлива, потому что у нас будет ребенок и что ты такой хороши-ы-ый, раз велишь мне отдыхать. И Гуки с Джун-ни, — он икнул между слогами и от этого засмеялся сквозь потоки слёз, — что мальчики и родители здоровы. Она уже замучила меня пэмээсить без причины, Юнги-ия-а, — омега шумно шмыгнул и утер нос тыльной стороной ладони. — Точно гормоны, — улыбаясь, кивнул альфа. — Моей милой омежке нужно, чтобы ее пожалели и понежили, а ты заставляешь ее трудиться и носиться. Нельзя так, Чимини. Побереги ее, чтобы она поберегла нашего малыша. Внутри Чимина всё встрепенулось, заслышав заветные слова. Омега придвинулся поближе к мужу и позвал маленького альфу к себе на колени. Тот мигом на них телепортировался и прижался щечкой к папиной груди, чтобы по своей привычке послушать сердцебиение, которое он знает дольше чем себя. — Мы любим тебя, — проговорил за Намджуна Юнги тем писклявым голоском, которым озвучивал Чонгука в его младенчестве, — и будем очень рады, если ты будешь беречь себя, хорошо кушать и много смеяться. Чимину не оставалось ничего кроме как широко улыбнуться. Сквозь новые потоки слёз, конечно же. — Спасибо, Жжуни, — сказал он, целуя темноволосую макушку сына, — я так и сделаю, малыш. — Вот какой наш папа послушный, — поучительно заговорил Юнги, — а наш Намджуни послушный? М? Может он согласится поспать? Ребенок понял, что от него чего-то хотят, и глянул на отца. Но ему так не хотелось отрывать ушко от папиной груди. Мальчик закрыл глазки и снова прислушался, перебирая пальчиками складки чиминовой футболки. Внутри омеги стихало. Эмоциональная буря прошла и сейчас ее хвосты сметали за собой последние крохи беспокойства. Оставалось только ритмичное, гулкое и знакомое. То, что всегда успокаивает, если само спокойно. Мирное и надежное папино сердце, в котором так много любви и места для него, брата, отца, деда, бабушки и возможно уже для тех двоих, что часто-часто перестукиваются своими маленькими сердечками. Они такие крошечные, едва слышные, но уже свои. Намджун мысленно улыбнулся им, своим младшим братикам, и засопел. — Так быстро заснул! — удивился Юнги. — Он всегда так, если ложится на грудь. Да и устал, наверное, время-то позднее. — Пойдем тоже, — альфа поднял ребенка, — отнесу его, а ты иди ложись. На глазах омеги опять навернулись слезы. — А можно сегодня он с нами поспит? Пожалуйста, — красивые брови Чимина просительно изогнулись, разбивая сердце мужа. — Ты так просишь, как будто я против, — улыбнулся он. — Ну всё, прекращай слезы лить! Хоть от радости, хоть от счастья… воду надо экономить, забыл?! Намджун спал посередине кровати, окруженный родителями с обеих сторон. Те еще долго лежали в темноте и тихо разговаривали. Юнги гладил живот своего плаксы, успокаивая омежью сущность нежными словами, прикосновениями и теплом. В конце концов слезы высохли, и сонная улыбка сияла искренним, незамутненным счастьем.***
Спустя две недели Чимин окончательно оставил учебу, досрочно получив зачёты за полугодие, сдав книги и попрощавшись с одногруппниками. Преподаватели дружно одобрили его решение, чем снова вызвали бурную реакцию чувствительного омеги. — Всё правильно, — сказал Бомсу, забирая сына в последний день учебы, — ты еще всё успеешь. Сейчас главное-семья и здоровье. — Ага, — всё еще на эмоциях отозвался Чимин. Через минуту о чем-то вспомнил и спросил, — пап, у тебя есть немного времени? Можем заехать к нам в кафе? — Да, я сегодня свободен. А что там? — Нужно кое-что забрать. Может и чаю попьем? Надо обживать этот дом, а то ему там грустно. Юнги установил плиту и, вроде бы даже посуду завозил. Правда я еще не видел. — Уже во всю обустраиваетесь? — уточнил альфа, останавливаясь на светофоре. — Да, немного, пока привели в порядок только пару комнат на втором и часть кухни. Впереди еще много работы. — Когда планируете переезд? — Наверное летом, — пожал плечами Чимин, — мы еще не обсуждали это конкретно. — Я говорил с Юнги по поводу нашего старого дома, — отец бросил быстрый взгляд на сына, — он передал тебе? — Что? — удивился тот. — Нет, вроде бы нет. Я в такой запаре был в последнее время, мог и забыть. А что с домом? — Как только решите переезжать, нужно будет выставить его на продажу, — альфа приподнял ладонь, останавливая возражения сына. — Я знаю, что ты любишь этот домик, но ваша семья вырастает из него. А у нас с мамой есть свой. — Но в нём столько воспоминаний, — тихо проговорил омега. — Да. В нём останется много счастливых моментов. Но вы создадите новые, — уверенно отозвался его отец. — Хорошо, — согласился Чимин, приложив ладонь к животу. В доме было прохладно. Не обжито. Омега поставил чайник и, пока отец доставал кое-какие съестные припасы, поднялся наверх за бумагами, которые хотел забрать. Сейчас, окинув комнаты свежим взглядом, он окончательно осознал, что это место, где они будут жить. Вот здесь, в свежевыкрашенной просторной комнате и правда будет стоять детская кроватка Намджуна, ящик с игрушками Гуки. А там, за стеной, где до сих пор пахнет краской и свежим деревом от новых полок, которые они самостоятельно собирали, будет их спальня. Та самая, в которой они действительно проведут сотни ночей. Еще одна большая комната пока оставалась в неприкосновенном заброшенном виде. Вторая детская. Нужно ли ее поскорее приводить в порядок? Не сейчас, ведь троим малышам вполне хватит и одной. Да и веселее будет всем вместе. Мог ли в тот момент Чимин знать, что уже совсем скоро он пересмотрит свои планы на эту комнату.***
Пришел день, которого омега очень ждал. День приёма у врача, чтобы пройти УЗИ и узнать результаты анализов. — Ты готов? — спросил Юнги, поднявшись на второй этаж родительского дома, где омега крутился у зеркала, примеряя длинный кардиган песочного цвета поверх обтягивающей темно-бордовой водолазки. — Как тебе? — тот повернулся к мужу, демонстрируя наряд во всей красе. — Обалденно! — честно признал альфа. — Я кое-что стал замечать, Чимини, — осторожно сказал он, приближаясь и обнимая любимого со спины, — надеюсь ты воспримешь это правильно и не расстроишься, потому что я просто без ума от этих изменений. — Ты об одежде? — просиял омега, глядя в глаза мужа в отражении зеркала. — Нет, — Юнги уткнулся носом в шею омеги, принюхиваясь к пьянящему аромату. Поцеловал кожу над плотным воротом водолазки и сказал, — мне очень нравится, что ты стал вновь понемногу набирать вес. — Да уж, — нахмурился Чимин, — толстею. Спасибо, что напомнил. — Не толстеешь, а возвращаешься в форму. Ты не представляешь, как это красиво, — альфа развернул мужа к себе и обхватил ладонями его лицо. — Просто обожаю вот эти твои щечки, такие бедра и твою… — он опустил руки на ягодицы омеги и чуть сжал их пальцами, — надеюсь ты войдешь в мое положение и не станешь худеть после рождения ребёнка. Дело в том, что Юнги до сих пор помнил то ужасное состояние любимого пару лет назад, когда тот исхудал до костей и был похож скорее на призрака, чем на самого себя. И теперь, замечая как у него округляются щеки, увеличивается объем бёдер, смягчаются бока и слегка увеличивается живот, он не мог нарадоваться этому. Альфе действительно это нравилось и с каждым днем возбуждало всё сильнее. — Не шутишь? Пухлый я кажусь тебе красивым? — с недоверием спросил Чимин. — Стал бы я нарываться, будь это неправдой? — хохотнул Юнги. Но потом серьезно добавил, — не шучу. Ты прекрасен. Скорее бы еще округлилось вот тут, — он погладил живот, — тогда я вообще от тебя не смогу оторваться. — Ладно, — всё еще скептически отозвался омега, — пойдем, спросим доктора, когда оно всё там округлится. Спустившись, они наткнулись на Чонгука, который убегал от дедушки в одной варежке и полуодетом комбинезоне. — Ваш сын хочет лепить снеговика, но не собирается одеваться, — пожаловался Бомсу, устало утирая лоб. — Гуки, — строго позвал Юнги, — через минуту ты должен быть одет, иначе дедушка уедет с нами, а ты пойдешь на тихий час вместе с Джуни. — Не-ет! — воскликнул одноварежковый альфа. — Не буду фпать! Днём фпят тойко маенькие. — Ну раз ты вредничаешь как маленький, значит ты и есть маленький, — спокойно пожал плечами его отец, придерживая теплое пальто для мужа. — Вот папе тоже не хочется одеваться, — он переглянулся с Чимином. Тот кивнул, — но он взрослый. Понимает, что так надо. Иначе он замерзнет и будет сопливо чихать. — Не хотю фопливо тихать, — округлил глаза малыш и стал неуклюже натягивать комбинезон. — Деда, помоги! — попросил он, сразу запутавшись в подтяжках.***
Ужасно волнуясь перед началом УЗИ, Чимин всё теребил руку Юнги и без умолку говорил о всякой ерунде. — Чего именно ты боишься? — спросил альфа, когда тот уже трижды повторил, что у кота Эми, а как выяснилось у кошки, родилось три котенка. — Боюсь? Да я вообще ничего не боюсь, — поспешно ответил омега. — А теперь еще раз, только честно. — Ладно. Мне кажется, что в этот раз с малышом что-то не ладно. Я прям чую, всё будет гораздо сложнее чем с Намджуном. — И ты так думаешь, потому что…? — Омежье чутье. Она волнуется внутри, а я не понимаю причину. Дверь кабинета открылась и медсестра пригласила их войти. — Только не отходи, пожалуйста, — шепнул Чимин на ухо мужу, забираясь на кушетку. — Я был с тобой рядом при родах, — закатил глаза тот, — думаешь теперь меня испугает прямой репортаж из твоего животика? Врач начал процедуру и некоторое время молча наблюдал за экраном и пикал прибором. — Ну что там, доктор? — не выдержал пациент, — можно нам взглянуть, хоть на секундочку. — Потерпите, я запишу показатели. Потом будете смотреть сколько захотите, — усмехнулся он и, продолжив работу, обратился к сестре, — записывайте: плод номер один — окружность головы — девяносто три миллиметра, окружность живота — восемьдесят пять, КТР — шестьдесят семь. Плод номер два — окружность головы… Чимин округлил глаза и встретился взглядом с мужем. Доктор всё диктовал и диктовал показатели помощнице, а будущие родители почти ничего не слышали оглушенные новым знанием. — Их двое, — шепотом проговорил Чимин и его губы стали растягиваться в широкую улыбку как в замедленной съемке. — Да, два совершенно здоровых плода, — подтвердил врач, наконец поворачивая монитор к пациенту, — разнояйцовые, формирование своевременное, синхронное. Возможно разнополые, пока рано судить. — Целых две креветочки, вместо одной, — пробормотал Юнги, зачарованно глядя на экран. — Сам ты креветочка, — шикнул на него Чимин, тоже не отрывая взгляда от осторожных движений четырех пар крошечных конечностей. — Наши дети, ты прикинь, сразу двое! — А как они там поместятся? — испугался альфа, переводя озадаченный взгляд на живот омеги. Медики прыснули со смеху. — Бывает, что и пятеро помещаются. Не переживайте. Двойня-это почти обычное дело, — заверил доктор, но потом добавил, — при здоровом организме родителя, конечно же. Радость от этой неожиданной новости немного омрачилась на дальнейшем приеме. Анализы Чимина были хуже, чем предыдущие и врач посоветовал лечь под наблюдение. — Лучше не отказывайтесь, — сказал он, — вам предстоит затратить в два раза больше ресурсов организма. В худшем случае, один из детей может уступить второму и развиваться с большим отставанием. — Я согласен, — сразу же выпалил Чимин, услышав этот ужасный прогноз. А потом испуганно посмотрел на Юнги. — Когда и куда он должен подойти для госпитализации? — спросил альфа, крепко сжимая руку дважды беременного супруга.***
Чонгук всё еще гулял, когда Юнги с Чимином вошли во двор родительского дома с большим пакетом в руках. Они давно уже приготовили подарки детям на новый год. Но Чимин беспокоился, что из-за госпитализации не сможет присутствовать на дне рождения Чонгука, который будет в первых числах января и поэтому они зашли в магазин игрушек еще за одним подарочком. Мальчик кинулся к ним навстречу с радостным воплем: — Папате-ец! — и тут же был подхвачен на руки Юнги. — Ну ты и снеговичок, — заметил Чимин, отряхивая сына от сугробов снега. — Да, — подошел Бомсу, — пока лепили, не заметили как сами в них превратились. Да, Гуки? Мальчик важно кивнул, явно гордый своим перерождением в снеговика. — А фто вы плинефли? — он сполз с отцовских рук и попытался заглянуть в пакет с покупками. — Ну уж нет, — засмеялся омега, отодвигая пакет, — не суй сюда свою любопытную морковку! Всё увидишь, когда придёт время. Мальчик озадаченно потрогал бугристой снежной варежкой свой носик. — У меня не молкофка, — удивился он. — Но ты все равно снеговичок, — отозвался Чимин и, присев на корточки, поцеловал румяную щечку, — самый хорошенький и шустрый. Только, наверное, уже очень голодный? Маленький альфа закивал и, взяв папу за руку, повел домой, по пути роняя с себя снежки. Лиа и Бомсу, узнав о двойне, не особо удивились. — Почему-то я так и думала, — сказала мама, рассматривая черно-белый снимок УЗИ, — с твоим то стремлением к большой семье, — она посмотрела на сына. Тот залился краской, вспомнив, как в детстве надоедал родителям просьбами о братике. А потом — разговорами о том, что у них с Юнги будет много-много детей. — Тяжело будет, наверное, — беспокоился отец, — что врач сказал? — Что это обычное дело, — успокоил его омега, — только нужно следить за здоровьем. — А мне можжно? — Чонгук пролез по дивану за спинами взрослых и стал рассматривать снимок. Смотрел долго и внимательно, будто мог понять кто это и что тут вообще происходит. А потом ткнул пальчиком в правого головастика и заявил: — Это мой! — Твой? — удивился Юнги, который всё это время помогал ползающему по ковру Намджуну не слишком часто клевать носиком об пол. — Мой, — по-деловому пожал плечиками маленький альфа. — Будит фо мной. Потом одобрительно похлопал папу по плечу, словно разрешая рожать этих двоих, и неуклюже, но очень быстро перебрался через бабушку и присоединился к отцу и братишке. Взрослые молча переглянулись. И только Чимин, отдалённо почувствовав истинный смысл этих слов, вспомнил момент, когда его омежья сущность решила за всех, что они усыновят Чонгука. Чужого, на тот момент, младенца-альфу. Раньше он не задумывался над этим. Ведь Гуки был радостью и солнцем всей семьи вот уже почти два года. Но что если это не случайно? Что если мальчик должен был оказаться в этой семье для встречи в будущем с еще нерожденным омегой? «Омеги? — поймал себя на мысли Чимин, — почему я решил, что близнецы будут омегами?»***
В больнице было тоскливо. Вот прям очень одиноко и грустно. Чимин захватил с собой книгу, альбом и много музыки в плеере, который в начале беременности подарил ему Юнги. Но не хотелось ни читать, ни рисовать, ни даже слушать любимый джаз. Хотелось домой. Каждый день тянулся бесконечно долго. — Результаты не плохие, — сказал доктор утром того дня, когда омега уже планировал выписываться, — но до хорошего состояния Вам еще далеко. Нужно продолжить курс лечения и наблюдать. — Но я чувствую себя гораздо лучше, — заверил его пациент. — Это из-за длительного отдыха. Десять дней полного покоя и поддержка медикаментами, дали Вам возможность накопить силы. Но нужно постоянно контролировать уровень гемоглобина и сердечно-сосудистую деятельность. — Да, я знаю насколько это важно, — серьезно кивнул будущий папа, — мне необходимо остаться? Надолго? — Хорошо бы еще на десять дней, — подтвердил врач, — но так как явная угроза миновала, Вы можете просто приходить на процедуры через день и раз в неделю сдавать кровь. — Значит мне можно домой?! — обрадовался омега, чьи глаза загорелись радостью. — Да, — улыбнулся доктор, — и кстати, к Вам утренний посетитель. Юнги брал несколько дней отпуска и приходил каждое утро с детьми. А потом, когда вышел на работу-заглядывал один и только на пять минут. Вот и сегодня он зашел буквально на секунду. — Нас выписывают, Юнги-я, — радовался Чимин, бросаясь мужу на шею, — вечером придешь домой, а я уже там. Альфа крепко обнял любимого и облегченно выдохнул. Никто не знал, как сильно он беспокоился за супруга и малышей. Он старался выглядеть спокойным и уверенным, как дома так и на работе, но в душе альфы тревога и сомнения постоянно грызлись с чувством вины. Ведь это он допустил такую раннюю беременность своего неуёмного омеги. И именно он тогда постарался, как не в себя, так что получилось аж двое. Но раз Чимина выписывают, значит всё будет хорошо. — Хочешь чего-нибудь вкусненького? Я бы приготовил на вечер, — только и спросил он. — Клубники и много-много поцелуев, — отозвался тот, широко улыбаясь.***
Состояние здоровья будущего папы перестало вызывать опасения только к середине весны. Поэтому, несмотря на сильно увеличившиеся размеры, он стал энергично заниматься новым домом. — Хочу, чтобы первый день рождения Джуни мы отпраздновали здесь, — сказал он маме, когда они развешивали шторы в детских комнатах. Мебель еще не привезли, поэтому мальчиков на тихий час уложили на том самом матрасе в соседней комнате. — Осталось чуть больше месяца, — отозвалась Лиа, — думаешь строительные работы в кафе к тому времени уже завершатся? — Мне кажется-успеем. Шумных дел там осталось на пару недель, а красить, клеить и вешать цветочки мы сможем и потом. Так и получилось. Лето они встретили уже в стенах своего нового дома. Старый выставили на продажу, но в первые попавшиеся руки отдавать не спешили. Чонгук с Намджуном исследовали каждую комнату всех трёх этажей. За младшим приходилось постоянно присматривать, ведь он ходил еще не слишком уверенно и, хватаясь за всё на своем пути, частенько что-то ронял или ломал. Даже то, что в принципе не могло упасть или сломаться. До открытия кафе было еще очень далеко. Пока у них не было всего нужного оборудования, средств на его приобретение и сил, чтобы заниматься этим. Юнги так же продолжал работать на своем месте. Между делом он подготавливал нового стажера, смышленого и талантливого омегу Хёнджина, планируя взять его к себе помощником повара. Еще он переманил Хансу, альфу, который работал с Юнги уже почти полтора года. Их нынешний шеф был не против с условием, что тот обучит еще двоих — чтобы оставить на своем месте достойную смену. Два года его учебы по вечерам подходили к концу. Он был бесконечно благодарен коллегам, что заставили его тогда пойти на это, ведь оттуда он вынес огромное количество информации, опыта и нужных знакомств.***
И всё бы хорошо, но примерно за месяц до срока, Чимин неожиданно подхватил новый недуг. Причем настолько серьезный, что тот чуть не развалил их семью. Как-то раз, теплым июньским вечером Юнги сильно задерживался. После окончания учёбы такого еще не бывало, поэтому Чимин невольно начинал волноваться. Позвонив на работу, он узнал что его муж ушел во время. — Они укатили на пикапе Хёнджина уже часа полтора назад, — сказал Кай, который из простого официанта стал менеджером кафе и нес теперь огромную ответственность на своих хрупких омежьих плечах. — На чьём пикапе? — переспросил Чимин. Он еще не был знаком с протеже своего мужа, а имя, хоть слышал прежде пару раз, ничего ему не говорило. — С Хёнджином, нашим новым стажером. Юнги над ним работает уже пару месяцев, — весело ответил собеседник. — Ты разве не знал? — А, да-да, — притворился Чимин, сжимая телефонную трубку. — Видимо я просто забыл. Спасибо Кай! — Пока! Привет мальчишкам и скажи Джуни, что я не забыл про подарок и скоро его завезу. — Хорошо, пока. Аппарат жалобно звякнул от удара трубки о корпус. — Значит укатили на пикапе, — закипал Чимин, — с этим…как его… над которым работает! Тут надо упомянуть, что в последнее время Чимин был очень недоволен своей внешностью и тем, что из-за большого срока их близость с мужем свелась к редким и весьма поверхностным телесным контактам. Сам себе Чимин казался необъятным, да что там, толстым и ужасным. Внутренние ребятки тут были ни при чем, ведь в ширину разошелся он весь, а не только живот. Поэтому сейчас, жгучая досада от того, что Юнги исчез в неизвестном направлении вместе с молодым и наверняка привлекательным омегой, окрасилась той дурацкой и уже привычной в последнее время мыслью: я сам виноват. — Конечно, — пыхтел Чимин, прибирая со стола посуду и крошки после ужина, — разжирел на пятнадцать килограммов и хочешь, чтобы такой альфа как Юнги домой бежал сломя голову? Ха! Надо оно ему, как же! Внутренняя омега насторожилась. Неприятные эмоции вредили ее малышам, поэтому она накрыла их лапами и мысленно возразила, что вообще то Юнги ни разу не давал повода усомниться в своей верности. Постоянно делает комплименты и вообще обожает тебя, дурака бестолкового, какой бы пухлой не была твоя задница. Но Чимин ее не слушал. — Конечно он будет говорить, что я ему нравлюсь всяким, даже таким толстым. Наверное думает, что буду злиться, если он скажет правду. Пилить стану и нервы трепать. А зачем ему это? Нет конечно. Проще прикинуться и миленько улыбаться. Тут он вспомнил сегодняшнюю улыбку любимого перед уходом на работу. Юнги долго не выпускал омегу из объятий и всё повторял: — Вот этот поцелуй точно последний, — целовал щеки, нос, зажмуренные глаза. — Нет, вот этот. Всё я побежал, — чмокнув в сотый раз, добавил он, — ой, уже опаздываю, тогда еще один и всё. — Беги уже, — смеялся тогда Чимин, счастливый… «…счастливый, как последний идиот» — прервал он свои воспоминания. — Это ж надо так играть! Вот кобель! Поди сейчас рассказывает об этом своему… этому… и смеется от души. — Чимини, — раздался робкий голос Бомсу. Тот заехал с работы, чтобы повидать внуков и после ужина читал им сказки наверху. — Дети уснули. Ты в порядке? Что за шум? — Юнги меня бросил! — категорично заявил омега, поддавшись накатившиму приступу истерички, которая живёт в каждом беременном организме. — Как — бросил? С чего ты взял? — А ты видел сколько время? — злился сквозь горячие дурные слезы омега. — Вот. Да! И на работе его давно уже нет. — Но ведь он сегодня… — Не надо, пап, — Чимин прервал спокойный голос отца, — не нужно его выгораживать. Ладно, пусть бросает. Да и кто бы не бросил. Такого то, — он развел руки в стороны, как бы демонстрируя свою комплекцию. — Успокойся! — громко сказал Бомсу. Он мог терпеть омежьи слабости, но тут был явный перебор. — Сейчас же возьми себя в руки. Замолчи и включи голову. — Но я… — задохнулся Чимин. — Помолчи, я тебе сказал, — приструнил его отец альфьим голосом. Запах хвои, всегда почти неощутимый, стал сгущаться и вынудил сына угомониться и захлопнуть рот. — А теперь дыши и слушай. Чимин усердно задышал, успокаивая сердцебиение. Омега внутри материлась и старалась унять, напуганных этой бурей, детей. — Сегодня Юнги должен был забрать кроватки для малышей, — заговорил Бомсу. — Мы с мамой заказали их месяц назад, когда вы определились с именами. Вместо того, чтобы полагаться на доставку, твой муж решил сам поехать на фабрику, проверить качество и аккуратно привезти всё домой. Да-да, тот самый муж, который «бросил тебя такого». — То есть он… то есть я зря злюсь? — Конечно. — Но он же уехал с тем новеньким омегой, — припомнил ревнивец. — С другом, который согласился помочь привезти тяжести, — поправил отец, качая головой. — Значит я еще больший идиот, — Чимин всегда мог найти повод, чтобы поругать себя. — Как я мог так плохо думать о нем? В это время на крыльце раздался говор. Чимин подлетел и распахнул входную дверь. Карячась задом на перед, Юнги поднимался на верхнюю ступеньку с одним концом резной детской кроватки в руках. Другой край снизу поддерживал красивый парень с темными волосами, собранными в короткий хвостик на затылке. — Ох, милый, отойди в сторонку, — сказал Юнги, заметив мужа на пороге. — Давай помогу, — рядом появился Бомсу и они втроём подняли кровать в дом, а следом и вторую. Чимин, наблюдавший со стороны, нетерпеливо кусал губы. Как только ноша была опущена на пол и дверь в дом закрылась, он кинулся обнимать супруга: — Прости Юнги-я! Прости, что я в тебе усомнился! — в голосе звучали слезы. — Эээ… — Возможно через еще пару беременностей он перестанет удивляться выходкам мужа, но сейчас Юнги оторопел, — в чем усомнился? Что я пропустил? — Ну я, пожалуй, пойду, — тихо сказал гость обращаясь к Бомсу, как к самому старшему здесь, и стал пятиться к двери. — Нет, постой, — Юнги вынырнул из объятий и махнул другу рукой, подзывая поближе. — Вам надо познакомиться. Чимин, это Хёнджин, наш будущий повар. Я говорил тебе, что кое-кого обучаю. Так вот, этого самородка в кулинарном деле и обучать то особо не нужно. Уверен, что он долго у нас не задержится, но надеюсь, хотя бы какое-то время поработает в этом скромном заведении. — Не надо перехваливать меня, — застеснялся гость, — я еще только начал учиться и почти ничего не знаю, — он поднял глаза на Чимина и уважительно поклонился, — очень рад, наконец-то познакомиться с Вами. Юнги говорил о Вашей красоте, но я не думал, что такое может быть реальным. Теперь вижу, как сильно ошибался. «Зубы заговаривает, арбузный! Подмазывается» — скрипуче проворчало ревнивое нечто в глубине сознания, принюхиваясь к свежему аромату арбуза от пришельца. Но Чимин прогнал эти мысли и выкинул вдогонку все их вещички. А потом произнес вслух: — Добро пожаловать, Хёнджин. Пожалуйста, давай будем на «ты», ведь я не на много старше тебя, — он посмотрел на мужа, — вы оба наверное сильно устали? Ужинать будете? — Да, просто без сил, — признался тот, — вы пока поболтайте, а я накрою. Альфе явно хотелось оставить омег наедине, для лучшего знакомства. Он кивнул Бомсу и они быстро скрылись в кухне. — Что тут было? — шепотом спросил он тестя, — Чимини сам не свой. — Примерно полчаса назад ты его бросил, — засмеялся старший альфа. — Что? — поперхнулся воздухом Юнги. — Бросил? Как это? Отец кратко рассказал как все было. Но в конце перестал смеяться и серьезно добавил: — Хоть это и полнейшая глупость и он сам это понимает… Но, Юнги, постарайся пока вообще не давать повода для таких ситуаций. — Пак поставил на стол корзинку с хлебом и чашу с фруктами. — Как бы беспочвенна не была ревность, она вредит ему и маленьким. Если бы я не вмешался, он вполне мог натворить дел. — Я постараюсь, — кивнул, до сих пор ошарашенный, Мин. — Ну что, зови их. А я поеду домой. Лиа тоже не любит, когда я слишком задерживаюсь. Выйдя из кухни, они застали омег дружно болтающими у одной из кроваток. — Я поехал, — сказал Бомсу сыну. Тот быстро примчался в надежные объятия родителя и прошептал, что любит его. — Передавай привет маме. — От нас всех, — добавил Юнги. — Хорошо, пока ребята. Бомсу обошел припаркованный у входа пикап Хёнджина и, садясь в свой старенький Хёндай, задержал взгляд на сыне, машущем ему с крыльца. Такой взрослый, красивый и талантливый. А еще ранимый и бесконечно нежный ко всем, кого любит. — Пока Чимини, — махнул он и захлопнул дверцу. Это был последний раз, когда Чимин слышал голос отца.***
Вернувшись в дом, омега прислушался: Юнги с гостем обсуждали кулинарные идеи, поэтому не стал спешить к ним на кухню. Он подошел к кроваткам. В оформлении чувствовалась рука матери. Утонченные, но прочные бортики, резные, но безопасные поручни. И цвет. Приятное светлое дерево теплого, сероватого оттенка. На изогнутой спинке каждой было выгравировано имя. Чимин провел пальцами по темным, курсивным буквам и шепотом прочитал: — Хосок, — он погладил левую сторону живота. Оттуда дали «пять» упругим поворотом мягкого места. — Тэхён, — положил ладонь на левую сторону. Там весело ткнулись коленкой или локтем. — Уже совсем скоро, мои хорошие, совсем скоро. Через полчаса Хёнджин тоже стал прощаться: — Мой альфа уже наверное заждался, — сказал он подходя к двери. — Вы вместе живёте? — полюбопытствовал Чимин. Надо же, общались полчаса, а кроме как о будущем кафе ни о чем и не поговорили. — Да, недавно съехались. Он мой истинный, так что родители были не против нашего союза в таком возрасте, — его милое лицо разрумянилось. Было видно, что эта тема очень волнует юного омегу. Хотелось бы Чимину подольше с ним поболтать, но время было позднее. — Истинный?! Разве такое бывает в наше время? — Бывает, — робко засмеялся Хёнджин. — Приходите как-нибудь вместе, — пригласил Юнги. — Хорошо. Спасибо, — парень быстро поклонился и побежал к машине. После нервного напряжения, Чимин чувствовал себя уставшим. Но видел, что альфа ждет объяснений, хотя тоже жутко устал. — Прости, — сказал омега, беря любимого за руку и уводя к лестнице, — мне трудно контролировать эмоции. И трудно принять себя таким, — он указал взглядом на свою фигуру. — Я всё понимаю, — ответил Юнги, — но не ревность?! Как ты можешь ревновать? Я же с тобой навсегда. С самого детства ты моя единственная любовь. Смысл моей жизни в тебе и детях. Как ты можешь думать о каких-то глупостях?! И ревновать! — Прости, — еще раз проговорил Чимин, оборачиваясь на ступенях и прижимая альфью голову к своей груди. — Просто боюсь, что я недостаточно хорош для тебя. — Это весь мир недостаточно хорош, по сравнению с тобой.