У меня к тебе предложение века

Таверна встретила магессу привычным шумом и гамом, только казалось, что именно сегодня все веселятся пуще прежнего. Почти на каждом столе стояло по три, а то и четыре кружки эля, посетители, кто задорно гудел, кто отсыпался на полу, а хозяин довольно пересчитывал монеты за стойкой.       С трудом пробиваясь через веселящуюся толпу, Мерриль уже хотела ступить на лестницу, ведущую к комнатам, надеясь отыскать гнома на привычном месте, но вовремя оглянулась, на знакомый голос и поражённо застыла. Поднятая для шага, нога так и осталась висеть в воздухе.       Варрик Тетрас сидел в самом центре шумной компании и громко гоготал, но смех этот был таким фальшивым, что эльфийка не сдержалась и поморщилась. На щеках гнома играл пьяный румянец, а его крупные руки поддерживали за бёдра, седлающую его, женщину в откровенно раскрытом наряде. Рубаха гнома также была распахнута почти полностью, но Мерриль с затаённым облегчением отметила, что на его коже нет никаких следов.       Будто почувствовав на себе пристальный взгляд, Варрик на мгновение перестал смеяться и серьёзно глянул точно на подругу. Та всё ещё стояла у лестницы и не знала, как себя вести. Когда гном вновь растянул губы в улыбке, в этот раз немного более искренней, она сделала неуверенный шаг к столу.       — Маргаритка, рад тебя видеть! А вы быстро вернулись. Садись, выпей со мной, — стряхнув с себя полуголую женщину, словно ненужную тряпку, Тетрас отодвинулся чуть в сторону, освобождая немного места на лавке. — Хэй, бармен, ещё по кружечке всем желающим и тащи сюда бутылку лучшего пойла, что у тебя ещё осталось. Маргаритка чувствительна к алкоголю, абы что ей пить нельзя!       Громогласный голос гнома, разнёсся по таверне с такой силой, будто и не было вокруг никакого шума. Из-за стойки послышалось счастливое: «Как прикажете, мастер Тетрас», а толпа довольно завопила, радостная щедрости неожиданного благодетеля.       Мерриль, конечно, была польщена такой заботой товарища и тем, что он помнит, как ей бывает плохо от совсем дешёвого алкоголя, но сейчас это было совсем не тем, что её волновало. Её робкие догадки подтвердились: в состоянии Хоука, каким-то образом был замешан Варрик.       Совсем недавно, когда она навещала Гаррета в имении, во время его недельного затворничества, тот вёл себя очень похожим образом. Когда она пришла, он уже был изрядно пьян, шатался по дому, мешал Ориане и Бодану, и доказывал всем старинным статуям в библиотеке, что «ему и без меня хорошо, он справится со всем сам, я ему не сдался». Диалога тогда не вышло: эльфийка чудом изловила активного друга и уложила спать, но не придала его поведению особого внимания. Мало ли у людей странностей? После смерти матери Хоук часто пил, и друзья, понимая ситуацию, старались дать ему возможность выплеснуть свою боль или утопить её в алкоголе.       Теперь, похожим образом себя вёл обычно отлично контролирующий себя Варрик, и эльфийка невольно вспомнила разговор с Гарретом, после которого тот и заперся у себя в доме.       Когда на стол перед Мерриль поставили кружку с приятно пахнущим вином, она неуверенно обхватила её пальцами и сделала осторожный глоток. Напиток был действительно вкусным, но эльфийка не собиралась забывать о причине своего визита. Для вида она отпила ещё немного и повернулась к рассеянному другу.       Варрик почти лежал на столе, опираясь на отставленный локоть, и смотрел на девушку, но будто сквозь неё. Казалось, он отключился от общего раздражающего шума и совсем ушёл в свои, очевидно, невесёлые мысли.       — Вы с Хоуком поссорились? — прямо спросила магесса, когда молчание затянулось.       — С чего ты так решила, Цветик? — не отрицая, но и не подтверждая, спросил гном, концентрируя взгляд на больших глазах.       — Вы странно себя ведёте, — Варрик на это лишь фыркнул. — Что у вас случилось?       — У меня — ничего не случилось, — сказав это, Тетрас залпом допил содержимое своей кружки, доказывая абсолютно обратное. — А что по этому поводу думает милорд Защитник?       Слова гнома насторожили Мерриль. Он называл Хоука его негласным титулом только когда был очень (очень-очень) раздражён и хотел позлить товарища. Обычно это заканчивалось после пары шутливых пикировок. Столько боли в буквально выплюнутом слове эльфийка никогда не ощущала.       Она очень осторожно подбирала слова: хотела, чтоб Варрик подтвердил для неё свои чувства к их лучшему другу. Гном был непростым противником и отличным оратором — не зря же его книги читали во всём Тедасе (так говорит Изабелла).       Поразмыслив, Мерриль пришла к выводу, что лучшей тактикой будет продолжать гнуть линию искренности и неосведомлённости. Её всегда поражало, что друзья до сих пор считают её наивным ребёнком. Конечно, она не отрицала своей неопытности, но и совсем бестолочью не была. Так что, сделав ещё один глоток из своей кружки, эльфийка затараторила в привычной для себя манере.       — Понятия не имею, что думает Хоук. Я не успела его расспросить: стоило нам отойти от города на нас напали бандиты. Мы отбились, но он очень сильно пострадал, — с каждым словом, магесса с каким-то садистским удовольствием наблюдала, как маска нарочитой безразличности и веселья рассыпается на части, а осоловелые от алкоголя глаза наполняются страхом и беспокойством. — Андерсу пришлось тащить его на спине до самого имения.       Попался! Стоило последнему слову оказаться озвученным, Тетрас подорвался со своего места, но пьяно покачнулся и упал обратно на лавку.       — Как он? — хриплым от нервов голосом спросил гном.       — Не знаю. Я ушла сразу, как Андерс уложил его в кровать. Он так и не пришёл в себя, — продолжила давить Мерриль, понимая, что без подобного пинка эти двое ещё долго будут канифолить им всем головы.       — Проклятье, Хоук, — едва слышно выдохнул писатель и потёр глаза и занывшую переносицу.       — Знаешь, думаю это я виновата в том, что произошло, — внезапно для Варрика выдала девушка.       Он вскинул на неё удивлённый взгляд и застыл, ожидая пояснения. Мерриль пришлось прятать улыбку за кружкой вина.       — Когда он недавно приходил ко мне на чай, я предположила, что вы с ним в романтических отношениях. Конечно же он сразу мне всё объяснил. Сказал, что вы не влюблены и не вместе. Он выглядел очень взволнованным. Его это очень смутило, как мне кажется. Ох, Ужасный Волк, теперь я думаю, что это я виновата в вашей соре. Мне жаль за это недопонимание.       Пока произносила свою пламенную речь, эльфийка буквально видела сквозь янтарные глаза, как в голове Тетраса крутятся шестерёнки. Посидев в густом молчании несколько минут, Варрик опустил свой лоб на шершавую столешницу, едва не сшибая пустые кружки.       — Ох, Цветик, — донеслось от него, и Мерриль, отсалютовав кружкой самой себе, сделала ещё один глоток и победно улыбнулась.

***

Приходя в себя, Гаррет посылал мысленные молитвы и благодарности Андерсу. Он уверен — не позаботься целитель о его ранах и истощении, то даже дышать было бы для него проблемой.       Голова нещадно гудела, мышцы ныли, и Хоук был уверен, что не смог бы сейчас наколдовать и совсем маленький огонёк. Если Мередит хочет от него избавиться, то сейчас — самое время.       Полежав ещё какое-то время с закрытыми глазами, маг потянулся, растягивая мышцы после сна, и сдавленно зашипел, почувствовав лёгкое жжение в боку.       — Я бы, на твоём месте, не устраивал такие стресс-тесты работе Блондинчика, — раздался откуда-то сбоку голос.       Хоук едва не скатился с кровати с другой стороны от источника звука. Он резко сел и открыл глаза, от чего, во-первых, ещё сильнее потревожил раненый бок, во-вторых, схлопотал головокружение от резкой смены освещения и пространства.       — Если у тебя сейчас разойдутся швы, я за Андерсом посылать не буду, — вновь подал голос Тетрас, когда человек соизволил посмотреть на него глазами размером с золотую монету.       — Варрик? — хриплым со сна и от волнения голосом, выдавил из себя Хоук. — Что ты тут делаешь?       — Если скажу, что волновался о тебе, ты снова меня пошлёшь? — усмехнулся писатель и сделал глоток из фляги, которую держал в руках.       Гаррет на это шокировано выгнул брови, а его глаза ещё больше расширились. Сердце уколола вина. Варрик выглядел разбитым несмотря на улыбку, а осоловелый взгляд красноречиво рассказывал о том, чем друг занимался всё это время. Маг осуждающе уставился на флягу, будто это она виновата во всех грехах Тедаса, но вернул взгляд на гнома, когда услышал его тихий, искренний смешок, от которого сердце защемило с двойной силой.       — Это вода, — сказал гном и слегка тряхнул сосудом, будто проверял сколько там ещё осталось. — Андерс посоветовал пить больше воды, если я не хочу заблевать тебе весь дом.       — Спасибо ему за это, — немного натянуто улыбнулся маг, но Варрик на него больше не смотрел. Он чуть отвернул голову и рассматривал балдахин: не уходил от диалога, но не мог смотреть на собеседника прямо.       Гаррет понимал, что заслужил это, но сердце невольно уколола лёгкая обида, а всё существо затопило огромное чувство потери. И как он мог решить, что сможет ограничить общения с другом, если сейчас сходит с ума лишь от того, что тот больше не смотрит ему в глаза?       — Сколько я провалялся? — также отводя взгляд, спросил Хоук.       — Явно не на столько долго, сколько планировал, — снова фыркнул Тетрас.       — Я ничего такого не планировал… — начал было человек, но его тут же перебили.       — Разве? А у Андерса и Мерриль сложилось впечатление, что ты планировал помереть, — Варрик всё ещё не смотрел на друга, но в его голосе слышалось неподдельное раздражение.       — Не нужно опекать меня, словно безмозглого ребёнка, — вновь зашипел Хоук. — Я сам могу за себя постоять, Варрик.       — Да кто, стрелу тебе в зад, спорит?! — теперь Тетрас вновь повернулся к товарищу и стал прожигать его яростным взглядом. — Ты ж уже каждой крысе в Клоаке доказал, что можешь не только встревать в неприятности, но и вылазить из них. Никто не претендует на оспаривание твоей маскулинности, и я не помню, чтобы ты хоть раз отказался от помощи друга.       — Это была простая прогулка в лес, мы бы справились… — вновь попытал счастье Гаррет, но гном не дал ему шанса продолжить.       — Рассказали мне про вашу прогулку. Не впечатлён, — гном, если бы его народ умел колдовать, уже бы бросался молниями. — Ты же прекрасно знаешь, что не во всех боевых ситуациях магия будет универсальным решением. Да, Андрасте с ней, с магией. Давно ты выходил за пределы города и не натыкался на бандитов, работорговцев или ещё какую гадость?       Хоук красноречиво молчал, и едва не дул губы, как обиженный ребёнок, а Варрик, тем временем, распалялся всё больше.       — Хорошо, мы уже выяснили, что ты круче варёных яиц, но что насчёт Мерриль и Андерса? Я сейчас не умаляю их боевых заслуг и опыта, не подумай. Если бы не они, ты бы так и остался валяться в грязи и пыли, да ещё и с голой задницей, так как эти выродки не поленились бы снять с тебя всё до нитки. Но что, если бы пострадал кто-то из них?       Маг испуганно поднял взгляд, который отвёл, когда Тетрас совсем вошёл в раж и едва ли не срывал голос. В тот момент, он и правда не думал о друзьях: он бросился в атаку, совсем забывая про слаженную работу, и, если бы не многие годы сражений плечом к плечу, Страж и эльфийка вряд ли бы смогли адаптироваться к ситуации. А что, если бы стрелок выбрал целью кого-то из них?       — Можешь не отвечать, — чуть успокоившись, рыкнул гном. — Им не впервой получать раны. В таком уж мире мы живём, но ведь ты бы себя никогда не простил, Хоук.       — Это моя проблема, не твоя, — упрямо выдал человек. Он уверенно смотрел в глаза друга, но сердце его предательски стучало о рёбра, а в горле стоял неприятный комок, который он всё никак не мог проглотить.       Варрик в ответ горько улыбнулся и сделал ещё один глоток из фляги. После, он внимательно посмотрел на человека, с кем был знаком почти десяток лет, привычно заглянул в глаза, будто в самую душу. Придя к какому-то мысленному заключению, он встал со стула, на котором провёл почти восемь часов. Он уже собирался уйти, но долгая попойка и бессонная ночь дали о себе знать: хоть действие алкоголя и выветрилось, Тетрас покачнулся и едва устоял на ногах.       Гаррет на чистых инстинктах дёрнулся вперёд, будто он действительно мог помочь устоять товарищу из своего сидячего положения на постели.       Разумеется, это движение не укрылось от взгляда Варрика. Он вновь растянул губы в горькой улыбке и покачал головой, будто и правда не верит в то, что происходит.       — Пока ты меня снова не послал, я кое-что скажу, — гном всем корпусом повернулся к магу, встретился с ним взглядом и заговорил. — Все вопросы, которые я сейчас тебе задам — риторические. Мне на них отвечать не нужны, но вот самому себе… может, поможет чуть лучше разобраться в себе.       Тетрас, очевидно, ждал какого-то знака от друга, и когда тот неуверенно кивнул, показывая, что внимательно слушает, он продолжил.       — Подумай вот о чём, Хоук: когда Карвер заразился скверной — это было проблемой Андерса? — первый же вопрос заставил Гаррета задохнуться и судорожно вцепиться пальцами в покрывало. — А когда Марагритка хотела починить своё зеркало — это было проблемой кого-то из нас? Или, может, когда Авелин не могла признаться в чувствах Доннику — мы шатались по Рваному берегу, потому что это было нашей проблемой? Когда Фенриса чуть не уволокли работорговцы — я, как и ты, сражался за него, потому что это было моей проблемой? Когда я чуть не лишился идиота брата, связавшегося с красным лириумом — ты помог мне. Было это твоей проблемой? Когда ты потерял свою мать — все мы старались поддержать тебя. Разделили с тобой твоё горе. Это было нашей проблемой?       С каждым словом Варрика, Гаррет ощущал всё большую тяжесть на своих плечах. Он теперь не смотрел на друга: опустил взгляд на одеяло, которым были укрыты его ноги, и не мог отвести от него глаз. Только тяжело дышал через нос, проживая приступ неконтролируемого волнения и жжения в глазах.       — Может, для этого и нужны друзья, Хоук? Что бы твои проблемы становились и их проблемами тоже? — тяжело вздохнул гном. — Но ведь дело не в этом, да?       Услышав последнюю фразу, человек застыл, словно кто-то наложил на него чары оцепенения. Кажется, даже сердце перестало биться, а воздух отказался поступать в лёгкие.       — Мерриль рассказала мне о вашем разговоре, — прямо сказал Варрик, а у Гаррета сердце ушло в пятки. — Не буду говорить, что понимаю твоё поведение. Если я так скажу, то совру. Мне всегда казалось, что взрослые люди решают такие вопросы в разговоре. И, раз уж ты осознал свои чувства, то может тебе стоило поговорить со мной? Узнать, что, например, чувствую я?       Хоук вновь судорожно вздёрнул голову и встретился с потухшими янтарными глазами гнома. Эмоции, что в них скрывались, пробирали мага до самого нутра, и он уже не понимал, как до сих пор не упал в обморок от недостатка кислорода.       — Ты говоришь, что не бестолковый ребёнок. Что можешь постоять за себя сам. Но стоит ли всё это хоть чего-то, если вместо того, чтобы попытаться разобраться в своих чувствах, разобраться в наших отношениях, ты поджимаешь хвост? Сначала опекаешь меня, чуть ли не пылинки сдуваешь, заглядываешь преданно в глаза. Барьер этот во время боя, руны на откосе в «Висельнике». Думал, я не замечаю?       Теперь, с каждым словом гнома, сердце будто пыталось выпрыгнуть из груди. Догадываться об осведомлённости друга — это одно, но знать о ней наверняка — совсем другое.       — Варрик, я…       — Помолчи, Хоук. Мне важно, чтобы ты меня сейчас услышал. Да, я догадывался о твоих чувствах, а ещё я надеялся, что они пройдут. Потому что, вот честно, скажи — нужно оно тебе? Я тебе детишек не нарожаю, в рот заглядывать не буду, да и отдохнёшь ты со мной разве что в гробу. Но дело и не в том.       Гном устало потёр переносицу. Пора прекращать пить в таких количествах. Или общаться с личностями, выбивающими из душевного равновесия. Хотя, без того и другого, его жизнь станет невероятно скучной.       — Я не вправе решать за тебя кого любить, кого ненавидеть. Это твой выбор, и если уж так сошлись звёзды, то есть много более вразумительных способов со всем разобраться. Но, вместо этого, ты сначала прячешься, потом срываешься на мне, а в завершении и вовсе подвергаешь свою жизнь и жизни друзей опасности? Всё ещё считаешь себя взрослым, Хоук? — сказав всё это, Варрик всё-таки отвернулся и пошёл к выходу из комнаты, но остановился на самом пороге. — И чем бы всё это не обернулось, я хочу, чтоб ты запомнил одну простую, но важную вещь: твои проблемы были и всегда будут моими проблемами.       Тетрас покинул покои хозяина в имении Хоуков, так больше и не обернувшись. Когда в доме, заполненном густой тишиной, раздался хлопок парадной двери, Гаррет обессиленно рухнул на кровать, не обратив внимание на больной бок, и накрыл пылающее лицо руками. Теперь, он, кажется, окончательно перестал понимать, что происходит.