У меня к тебе предложение века

Висельник был на удивление тих. До Хоука доходили слухи о грандиозной попойке, состоявшейся пару дней назад, но он не ожидал, такого масштаба. Кажется, многие до сих пор отходили от возлияний: большая часть завсегдатаев и того отсутствовала, а та, что почтила таверну своим присутствием, тихо сидела по углам и вряд ли пила что-то крепче эля в объёме одной кружки.       — Мессир Хоук, — поздоровался хозяин, сыто улыбаясь из-за стойки. Завидев Защитника Киркволла, который часто оставлял у него в карманах много серебряных и медяков, он понадеялся, что тот не будет закатывать ещё одну пирушку. Пополнить запасы так быстро ему не удалось.       Гаррет едва ли обратил на него своё внимание. Конечно, соблазн бахнуть чего для храбрости был велик, но он понимал, что в таком случае Варрик и вовсе откажется с ним говорить. Если и так не откажется…       Подъём на второй этаж ещё никогда не были таким длинным, но когда Хоук, наконец, замер у двери друга, то ему показалось, что его и вовсе не было.       В глаза сама собой бросилась вязь из нескольких рун на косяке. Если быть совсем честным, то их едва ли мог заметить кто-то незнающий: они слабо виднелись в свете тусклых факелов и больше походили на трещины в дереве, чем на дело рук разумного существа. Неосознанно, Хоук легко коснулся пальцами высеченных знаков и по привычке влил в них немного своей магии. Он делал так каждый раз, когда приходил к другу по делу или просто так, а иногда заявлялся специально, чтобы обновить силу защитных знаков.       Гаррет набирался храбрости как перед броском в логово с пещерными пауками. Вот уж никогда он бы не подумал, что ему будет так тяжело и страшно разговаривать с лучшим другом. И, да, не просто с другом. Хоук уже принял свои чувства, осознал их от и до, но кое-что ему до сих пор не давало покоя.       Почему Варрик молчал, если знал о его чувствах? И, что наиболее важно, что он сам чувствует к Гаррету?       Хоук не имел привычки питать пустых надежд. После того как он остался единственным членом собственной семьи (если не считать Карвера, ставшего Серым Стражем) у него вообще почти не оставалось сил на какие-либо мечты. Да что уж там, после смерти мамы, он цеплялся за жизнь только благодаря своим друзьям и ради них же. Разругайся он сейчас с Варриком окончательно, в Круге станет на одного усмирённого больше. Ох уж и порадуется тогда Мередит.       Маг прекрасно понимал: реакция Тетраса спокойно вписывается в рамки дружбы. Он разозлился за то, что его игнорировали, а когда узнал причину — предложил логичный выход из ситуации. Можно было поговорить с Варриком о своих чувствах. И, конечно, Хоук понимал, что «выхода» из ситуации они бы не нашли: эти чувства не пройдут. Они росли и крепли на протяжении десяти лет. Но так было бы честнее по отношению и к другу, и к самому себе.       Так он думал, пока в его голову не пришла одна мысль. Глупо было бы отрицать, что за гномом Гаррет приглядывает куда настойчивее. Это ни в коем случае не значит, что он не заботится о других своих друзьях. Он бы с лёгкостью отдал свою жизнь, сражаясь за каждого из них. Но с Варриком было иначе. Его он хотел не просто защищать, он хотел просто быть. В пресловутом болезни и здравии, и дальше по списку. Просто знать, что ему ничего не угрожает, и он может в любой момент найти его в «Висельнике» — этого хватало Хоуку для того, чтобы чувствовать себя не так паршиво, как обычно. И все эти мысли не имели бы смысла, если бы не одно «но».       Варрик провёл у его постели всю ночь, пока он не пришёл в себя. Они были в ссоре, Хоук ужасно его обидел, но он всё равно сидел там с похмелья и пил дурацкую воду. Он мог, как и все остальные, ждать новостей от Андерса, но предпочёл провести всё это время у его кровати. Тетрас это сделал явно не для того, чтобы наорать на друга, как только тот придёт в себя. Всё ещё слабый аргумент, но как-никак укреплял веру Хоука в его догадки.       «Нужно оно тебе?» — спросил у Гаррета Варрик. «Твои проблемы были и всегда будут моими проблемами», — сказал он перед уходом. Возможно ли, что он испытывает к другу те же чувства? Может ли Мерриль оказаться права?       Впервые за многие годы в нём зародилась надежда. Он пришёл к Тетрасу просить прощения и надеялся, что друг сможет простить его. Но, если он получит ответы на свои вопросы, если у него есть хоть малейший шанс на взаимность… Игра стоит свеч.       В комнате Варрика было необычайно темно. Только пара факелов горела у входа, а на столе, заваленном бумагами, стоял одинокий подсвечник.       Сам хозяин комнаты нашёлся за тем же столом. Его голова была низко опущена, а на носу сидели очки в тонкой оправе. В руках он держал перо, но ничего не писал, а задумчиво вертел его в пальцах. Присмотревшись, Хоук понял, что вокруг разбросаны исчёрканные и смятые листы.       В первую секунду нестерпимо захотелось пошутить, но Гаррет прикусил язык и осторожно приблизился. Он пришёл сюда не зубоскалить.       В голову совершенно не лезло с чего начать, а все мысли улетучились, оставляя человека выброшенной на берег рыбой. Всё на что он оказался способен в эту секунду — неловкое покашливание.       Варрик махнул пером не поднимая головы.       — Кажется, я просил не беспокоить меня, — пробухтел он себе под нос. Когда ответа не последовало, Тетрас поднял голову, и в его взгляде проскользнуло лёгкое удивление, которое он тут же скрыл, за фальшивой саркастичной улыбкой. — Мессир Защитник! Какими судьбами?       Хоук неосознанно скривился от прозвища и не увидел, что в ответ на его реакцию улыбка Варрик стала чуть более искренней. Когда человек снова оказался в состоянии говорить, тот снова растянул самодовольную улыбку на лице.       — Я… пришёл поговорить, Варрик… — начал Гаррет, но был тут же перебит.       — Поговорить? Я думал, ты не умеешь разговаривать, — яду в голосе гнома могла позавидовать даже самая смертоносная змея. — Прошу прощения, Защитник, но я сейчас очень занят, как видите, и…       — Варрик! — рявкнул Хоук, прерывая поток сарказма и издевательств. — Я пришёл извиниться.       Писатель замялся. С лица сошло искусственное выражение, синяки под глазами проступили ярче, а сам он будто потускнел на пару тонов.       — За что, Хоук?       — За то, что я идиот. За то, что игнорировал тебя, когда нужно было поговорить. За то, что сорвался и наговорил того, что не должен был. За то, что заставил переживать за меня, — с каждым словом в голос Гаррета пробирался скрипучий надрыв. Он злился на себя, за то, что обидел того, кого любит.       Варрик впервые по-настоящему посмотрел в глаза друга за последние несколько дней. Было видно, что ему очень тяжело даётся этот диалог, но наступать на грабли Хоука он не хотел — они должны расставить все точки над «ё».       — Ты не должен извиняться за то, кто ты есть, — наконец говорит гном, снимая очки и устало потирая покрасневшие глаза. — Я тоже не должен был на тебя кричать.       — Я заслужил это. Ты был прав — я повёл себя, как ребёнок, и стал избегать тебя вместо того, чтобы поговорить, как взрослые. — Хоук неуверенно опустился на соседний стул, чтобы не нависать над другом и смотреть ровно ему в глаза. — Прости меня, Варрик.       Тетрас долго смотрел на мага: его лицо не выражало каких-то особых эмоций, но в глазах всё ещё мерцала какая-то потаённая грусть. Хоук чувствовал её собственной кожей и от того неосознанно разливал вокруг них свою магию, будто пытался спасти друга от холода, укрыть его от мира.       И пусть гномы не могли владеть магией — ощущали они её на много ярче других рас. Варрик чувствовал шёлковое одеяло силы Гаррета так явно, будто его действительно укрыли тёплые объятия. Именно эта связь между двумя мужчинами, отличала их отношения от связи с другими друзьями.       — Как иначе, Хоук? — спросил гном, и в груди мага разлилось яркое тепло, отчего воздух вокруг немного заискрил. Давно он так плохо не контролировал свою силу. Как бы кто храмовников не позвал, пока он фонит на три квартала. — Помнишь? Твои проблемы…       — …были и всегда будут моими проблемами, — закончил за друга Гаррет и улыбнулся. Не предел мечтаний, конечно, но намного лучше, чем было несколько часов назад.       Тёплую идиллию нарушила внезапно открывшаяся дверь. Оба, как по команде, обернулись и натолкнулись взглядом на развязно одетую женщину. Ткань её платья едва ли прикрывала большую грудь, а ноги и того были почти полностью обнажены из-за широких разрезов.       — Мессир Варрик, — пропела женщина, призывно покачивая бёдрами. — Кажется, мы не закончили наш маленький разговор.       — Разговор? — удивлённо выгнул брови Хоук, но женщина его проигнорировала. Она приблизилась к столу и демонстративно наклонилась вперёд, показывая грудь.       Варрик мимолётно скривился, но натянул на лицо фальшивую улыбку.       — Я немного занят… — начал было гном, но в который раз оказался перебит.       — Вы так много работаете, мессир Варрик, — женщина скинула несколько листов со стола на пол, и присела на него, выставляя оголённую ножку чуть ли не под нос гному.       И тут Хоук начала закипать. Не то, чтобы ему было дело, до того, как себя ведёт эта… да пусть хоть голышом ходит. Но она пришла к Тетрасу и явно хочет не обсуждением дел Торговой Гильдии заняться.       Сила всё ещё слабо слушалась мага, и потому он, разумеется, совершенно случайно разлил вокруг мертвенный холод. Регулярные тренировки с Мерриль давно не были так полезны.       Женщина легко поняла, от кого исходит смертоносная аура, и когда перевела взгляд на второго мужчину в комнате, неосознанно поёжилась и тяжело сглотнула внезапно вставший в горле ком.       — Кажется, у вас полно дел, — холодно процедил Хоук. Он знал, что в его глазах прямо сейчас пляшут алые всполохи, и ничего не собирался с этим делать. — Возможно, стоит навестить семью… или родственников. Где-нибудь в Оствике.       Жертва попалась Гаррету понятливая. Стоило словам сойти с языка мага, она тут же резво закивала, а через секунду уже закрыла за собой дверь в комнату. С другой стороны.       — В Оствике? Ха! Ну ты и дал жару, друг. Не кажется, что немного радика…       И вновь, Варрик не может сказать и пары слов, что, на самом деле, начинает ему поднадоедать. Впрочем, на минуту он забывает вообще о любых словах, потому что в этот раз затыкают его поцелуем.       Стоило женщине ретироваться из комнаты, Хоук собрался с духом и одним слитным движением рванул к другу, накрывая его губы своими. Одной рукой он упёрся в спинку его стула, для опоры, а вторую положил на оголённую грудь, чуть царапая кожу ногтями. Его язык скользил по приоткрытым губам, но не нарушал границ.       Когда Варрик не ответил на поцелуй, маг отстранился и опустился обратно на своё место, судорожно хватая воздух ртом. В голове пульсировало, и он всё ещё плохо понимал, что именно только что сотворил. Сил оставалось только на то, чтобы надеяться, что это не испортит только что восстановленное.       Тетрас сидел на своём месте и совершенно потерянно хлопал ресницами. Кажется, он впервые в жизни потерял дар речи, и Хоук бы гордился собой, если бы не липкий страх, сковавший сердце.       — И что это было? — спросил гном, но так, что было неясно — он правда спрашивает или просто сам с собой говорит?       — Ты прекрасно знаешь — что, — прошептал Гаррет и сжал собственные колени пальцами, надеясь, что сила всё же не вырвется из-под его контроля, и он не станет Одержимым.       — Знаю ли я? — Варрик очень внимательно заглянул в глаза друга. — Скажи, Хоук, почему ты сначала делаешь, а потом, Андрасте мне в тётушки, даже не думаешь о последствиях?       — Не делай вид, что ты ничего не понимаешь, — хмуро процедил маг. — Ты сам сказал: мои чувства для тебя — не секрет и не новость. Чего ты ожидал? Что я буду просто сидеть и смотреть, как какая-то мымра крутит перед тобой хвостом?       — Мои догадки — это одно, Хоук. Откуда же мне знать: может это одна большая, спланированная заранее шутка, в которую ты умудрился втянуть Мерриль и Андерса?       — О чём, Архидемона тебе в зад, ты говоришь? — вспылил Гаррет. Разлитая вокруг сила отозвалась колючей волной прохлады. — Думаешь, что я так пошутил?!       — Говорю же, я не знаю. Кажется, мы уже достаточно долго полагались на мысли и догадки друг друга. Ничего хорошего из этого не вышло. — Варрик и не поморщился. Даже в неконтролируемом состоянии магия друга не пыталась навредить гному. — Пора развеять всё недопонимание между нами.       Хоук сначала замер, как статуя самому себе, а после его сердитое лицо разгладилось. В глазах заплясал огонь, но в этот раз далеко не магический, а уголки губ чуть задрались в дерзкой, острой улыбке.       — Развеять недопонимание, говоришь, — протянул себе под нос маг.       В следующую секунду он уже оказался возле друга. Одной рукой он вжал его в спинку стула, а сам протиснулся между столом и его телом. Гаррет оседлал чужие колени и запустил вторую руку в волосы гнома. Пальцы быстро прошлись по их длине и зацепили ленту, скрепляющую их часть в пучок. Когда вся копна оказалась свободна, маг заставил Варрика задрать подбородок, потянув за волосы.       Его губы пустились в танец по губам Тетраса. Он сминал их в жарком поцелуе, прикусывал каждую едва не до крови. И в этот раз ему отвечали.       Гном не менее резко прикусывал чужие губы, проталкивал язык в рот Хоуку, а руками оглаживал его спину и бёдра, так удобно умостившиеся на коленях.       Рука Гаррета проскользила с груди Варрика к лицу и стала нежно очерчивать щёки и скулы. Вторая так и путалась в волосах: сжимала, тянула, вызывая шипение в губы, массировала кожу головы.       Магия, подчинившись настроению хозяина, сгустилась вокруг двух сцепившихся мужчин непроницаемым куполом. Она искрила, бурлила, но ни в коем случае не вредила ни обладателю, ни его партнёру. Напротив, она приняла форму пресловутого защитного купола, чуть искажая пространство и не допуская никакого вреда тем, кто находится внутри. Никогда ещё Хоуку не было так легко колдовать.       Когда воздух в лёгких у обоих закончился, Гаррет чуть отстранился, но так и продолжил сидеть на коленях друга, упираясь ногами в скрипучий пол. Одна его рука покоилась на шее гнома, ласково поглаживая линию челюсти, а вторая всё ещё путалась в волосах: нежно перебирала пряди пальцами. Хоук не мог оторваться от разглядывания искусанных припухших губ Варрика и блестящих в свете одинокой свечи золотых глаз.       — Так достаточно прямолинейно и понятно? — шёпотом, чтобы не нарушать атмосферу момента, спросил Гаррет.       — Более чем, — также шёпотом отозвался гном.       — Варрик, сейчас самое время оттолкнуть меня и назвать идиотом, — притираясь собственным носом к чужому, маг еле шевелил губами. Дыхание его всё ещё было тяжёлым, и никак не могло восстановиться. — Потому, что, если ты этого не сделаешь — больше от меня не отвяжешься. Никогда.       Тетрас на это молчал и очень внимательно заглядывал в глаза другу. Что-то в его взгляде настораживало Хоука. Лицо у гнома, привычно не выражало эмоций, он хорошо скрывал их глубоко внутри, но в золотой радужке, ртутью разливался какой-то непонятный страх. Гаррет не иначе научился читать мысли, или просто озвучил вслух то, чего и сам немного боялся:       — Это не прихоть, Варрик, — ладонь мага ласково огладила чужую щёку. Второй рукой он взял руку друга и крепко сжал её, переплетая пальцы. — Я отдаю себе отчёт в том, что делаю и говорю. И я не передумаю, — сказав это, Хоук оставил невесомый поцелуй на щеке друга. — Чем бы всё это не обернулось, я хочу, что б ты запомнил одну простую, но важную вещь: я тебя люблю.       Тетраса проняло, но немного не так, как ожидал Гаррет. Варрик стал ещё более серьёзным. При этом он сел чуть ровнее, но не оттолкнул друга, а наоборот, свободной рукой прижал его ближе за поясницу. Лицо гнома в таком положении утыкалось в грудь человека, а макушка упиралась в подбородок, заставляя чуть поднять голову. Он глубоко вдохнул знакомый запах Хоука, и едва потёрся носом о ткань его простой рубахи.       — Варрик?       — Теперь, ты послушай меня, Гаррет, — непривычное обращение резануло слух обоих мужчин, но это сейчас было меньшей их проблемой. — Я для всего этого не создан. Была у меня попытка однажды, и ничем хорошим дело не кончилось. С тех пор плохо у меня с чувствами срастается. Я их, по большей части, гоню.       Хоук было напрягся, но чуткий к такому Варрик тут же среагировал и чуть стиснул, всё ещё сцепленную с его собственной, ладонь.       — Я не отталкиваю тебя. Даже не смей о таком думать, — Тетрас чуть отстранился, чтобы смело встретиться взглядом с другом. — Милостивая Андрасте, да я больше всего на свете хочу ответить тебе взаимностью. Попробовать.       — Но? — как-то хрипло и почти обречённо спросил маг. Магия вокруг беспокойно запульсировала.       — Нет никаких «но», — расплываясь в совершенно непривычной для себя нежной улыбке, прошептал Варрик и притянул ладонь Хоука к своему лицу. — Я просто хочу, чтобы ты знал: это будет то ещё испытание, как для меня, так и для тебя. Думаю, мы будем оба много портачить, и много бодаться. Но я хочу этого, Гаррет. Хочу быть с тобой.       Сказав это, гном поцеловал ладонь друга и теснее прижался к нему в объятии. Хоук в ответ окончательно расслабился в чужих руках. Он зарылся свободной рукой в волосы Варрика, перебирая пряди пальцами.       Тетрас неожиданно для себя искренне проникся этой лаской. Он, вообще-то не очень любил, когда кто-то лез к его голове, но пальцы Гаррета, ощущались так правильно, что он не мог и подумать о том, чтобы быть против.       Стремясь подарить ответную эмоцию, наконец быть искренним и болезненно открытым перед возлюбленным и самим собой, Варрик стал очерчивать спину Хоука свободной рукой, второй всё ещё крепко держась за его ладонь. Пальцы пробегались по лопаткам и пояснице, танцевали у кромки пояса штанов, и, в какой-то момент, заправленная рубаха выскользнула с одной из сторон, а гном случайно проехался пальцами по горячей коже Гаррета.       Это вызвало дрожь в теле мага. От прикосновения он чуть выгнулся вперёд и сдавленно выдохнул. Пальцы его сильнее сжали волосы Варрика, на что тот зашипел сквозь зубы, но далеко не от боли.       Сначала они встретились взглядами: в глубине глаз не плясали черти, но горел тёплый, необжигающий огонь. Огонь, который мог согреть даже самое холодное сердце.       Следом встретились губы. На этот раз поцелуй был совсем неторопливым. Языки их скользили в чувственном танце, сталкиваясь и расходясь, очерчивая губы партнёра и кромку его зубов.       Вскоре, руки Варрика беззастенчиво оглаживали широкую спину Хоука под рубахой. Пальцы пробегались по десяткам шрамов, старым и новым, и о некоторых из них гном даже не догадывался. Это распалило его не на шутку. Он так старался оберегать этого взбалмошного человека, следить чтобы он не попадал в неприятности, а Гаррет всё равно умудрялся влипать в самые тёмные дела.       Теперь пальцы не скользили по спине мужчины, а оставляли чуть заметные царапины. Варрик будто хотел на место каждого шрама поставить собственную метку. От этого возлюбленный стал постанывать ему в губы и притираться своим телом ещё теснее.       Руки Хоука стремились оказаться за воротом привычной алой рубахи гнома. Он оцарапывал его затылок, шею, ключицы, будто хотел забраться под кожу Варрику. Чуть отстранившись, маг стал стягивать ткань с плеч Тетраса, норовя разорвать её.       — Порвёшь — накажу, — шикнул он сквозь стиснутые зубы, и предостерегающе сжал задницу Гаррета пальцами, вырывая из него тихий стон.       — Звучит как приглашение, — ухмыльнулся Хоук, и очертил свои губы языком. Он чуть толкнулся вперёд, прижимаясь эрекцией к животу гнома.       В ответ на это Варрик откинул голову назад и несдержанно застонал. Неугомонный человек явно напрашивался, и кто Тетрас такой, чтобы отказываться?       Губы мужчин сплелись в очередном страстном и влажном поцелуе. Языки пошло скользили друг по другу, очерчивали зубы. Ладони обжигались острой страсть, распалившей кожу. Они оба двигались словно единый организм, и оба не сдержали стона, когда рука Варрика, наконец, расправилась с завязками на брюках любовника и проскользнула к болезненно стоявшему члену. Шершавые пальцы приласкали набухшую головку, размазывая выступившую на её кончике смазку, а искусанные губы с удовольствием поймали вырвавшийся из груди мага всхлип.       — Ох, проклятье… — почти не дыша шипел Хоук сквозь зубы, и едва удерживался от того, чтобы начать толкаться в ласковую ладонь.       Тетрас же не мог наглядеться на раскрасневшегося, запрокидывающего в удовольствии голову Гаррета, на его жадно хватающие воздух припухшие губы и тяжело вздымающуюся грудь. Больше всего на свете гном хотел остаться в этом моменте и вечность слушать судорожные всхлипы, звучащие для его ушей краше любой музыки.       Губы писателя сами собой потянулись к шее любовника и сцеловали несколько капелек пота, бисеринками скатывающихся за ворот рубахи. Зубы нежно щипали нежную кожу, а язык ощущал щекотные вибрации — следствие бесстыдных стонов.       — Варрик, остановись, прошу, — всхлипывал Хоук, цепляясь за волосы и плечи гнома, как утопающий за соломинку. — Я такими темпами долго не продержусь.       — Я был о тебе лучшего мнения, мессир Защитник, — хитро сощурил глаза Тетрас. — Думал, ты выносливее.       Гаррет легко поддался на провокацию. Карие глаза полыхнули алым, кажется, в комнате разбилась какая-то ваза. Только маг хотел возмутиться, гном увеличил темп руки, теснее прижимая к себе бунтующего мужчину, и выдохнул ему в самые губы:       — Не сдерживайся, мой хороший, — после чего зубы едва заметно куснули кадык, вырывая из любовника беспомощный стон.       В следующее мгновение ладонь гнома обдало горячим семенем.       Казалось, что из тела Хоука достали все кости. Он растёкся по гному, словно бесформенная лужа, и мог лишь жадно дышать через разомкнутые губы, и нервно перебирать волосы любимого в своих пальцах. Воздух искрил от пропитавшей его магии, кожу покалывало от прошившего каждую клеточку тела удовольствия. Душу героя Киркволла переполняли эмоции, одна ярче другой, и он не мог найти в себе силы отстраниться, и только сильнее прижимался к Варрику, будто ища в его объятиях защиты.       Тетрас же, несмотря на оргазм возлюбленного, продолжал ласкать распалённую кожу губами. В частности, облюбованным участком стал шрам у левой ключицы, оставленный Аришоком в дуэли один на один. Гном был готов поклясться, что во время этой битвы, едва ли не поседел. Он не вмешался только потому, что знал — пока идёт честное сражение вожака и человека, другие кунари бездействуют, но стоит нарушить этот порядок, и сражаться придётся со всей армией.       После того дня, и смерти Аришока от рук Хоука, Варрик поклялся, что не позволит никому угрожать ни его другу, ни его городу.       Наконец, переведя дух, Гаррет чуть отстранился и заглянул в глаза гному. Янтарные радужки были задумчивыми и какими-то грустными, так что маг в очередной раз испугался того, чем может обернуться сегодняшний день.       — Варрик? Что с тобой? — мужчина ласково обхватил лицо писателя ладонями, вынуждая удерживать зрительный контакт.       Впрочем, тот и не сопротивлялся. Его лицо украсила робкая и нежная улыбка, заставившая Хоука немного расслабиться.       — Думаю, в какой подвал тебя закрыть, чтобы ты на рожон не лез, — ни то серьёзно, ни то шутя, сказал гном и извернулся так, чтобы поцеловать одну из удерживающих его ладоней.       — Ты же знаешь, что это не поможет и я всё ровно улизну? — всё ещё не до конца понимая, насколько этот разговор серьёзен, несмело фыркнул маг и поцеловал Варрика в нос.       — Я и не собираюсь запрещать тебе быть самим собой, Гаррет, — почувствовав напряжение, сковавшее возлюбленного, ласково прошептал Тетрас и потёрся щекой о чужую ладонь. — Но думать, какой опасности ты себя всегда подвергаешь, перестать не могу.       — Много думаешь, — наконец вновь расслабился Хоук и расплылся в хитрой улыбке.       — Ну кто-то же из нас двоих должен, — подарил не менее хитрую улыбку магу Варрик.       Оба мужчины расхохотались и почти неосознанно обнялись и прижались лбами друг к другу, деля на двоих воздух, смех и свою любовь. Отсмеявшись, маг подарил Тетрасу нежный и чувственный поцелуй.       — Надеюсь, теперь между нами не будет никакого недопонимания, — сказал он, когда гном нежно заглянул ему в глаза. — Я люблю тебя.       — И я тебя, Гаррет. И я тебя, — ответил Варрик, погружаясь с возлюбленным в очередной поцелуй и надеясь, что он будет у них далеко не последним. КОНЕЦ