когда-нибудь, через многие тысячи лет мы встретимся вновь,
вспомнив то ощущение, когда мы соединили свои руки.
в ту ночь мы устремляли молитвы в завтрашний день,
даже зная, что они могут никогда и не сбыться.
♫ Tia — Nirvana (Noragami Aragoto ED)
Чоудари — великий и древний род. Быть Чоудари — значило быть особенной, быть непохожей на других, быть выше других; кастовое разделение не действовало в Британии, но отец Авани родился в Джайпуре, и она с детства жила то в Лондоне, то в Индии, не чувствуя себя разрывающейся надвое. Радж Чоудари прививал дочери чувство собственного превосходства, но делал это так, что Авани не стала заносчивой и раздражающей — она держалась с другими мило, любезно и дружелюбно, ее любили и у нее были друзья. В Махотокоро Авани влюбилась с первого взгляда — в нефритовый дворец, в буревестников, в пышность, столь привычную ей после Джайпура, в манеры, которые здесь соблюдали неукоснительно, в загадочность, которой пропитались здесь стены, портьеры и все, чего только можно коснуться, в сладости, подаваемые за столом (Авани больше всего любила сладкое)… Во все. Она не чувствовала себя здесь чужой; в частности, потому что рейвенкловцев среди гостей японской школы магии набралось много, и Авани окружали знакомые ей люди. Их поселили в комнатах Цукиёми; всех разделили по особым признакам. По символичным признакам. Здешние боги, чьи имена носили факультеты, не смотрели на черты характера человека при выборе, основываясь на его талантах, а не на личностных качествах, как в Хогвартсе, и Авани сочла это правильным. Какая разница, храбрец маг или трус, если он талантлив в целительном искусстве, но плох в боевых чарах? Цукиёми была богиней луны, и, по мнению учащихся Махотокоро, покровительствовала магам, чьи таланты основывались на разуме и работе с ним, а также — прорицателям. Рейвенкловцы, как те, кого Шляпа Годрика распределила на факультет Ровены по соображениям их потенциала и любознательности, идеально подходили для Цукиёми. — Интересно, Цукиёми — мужчина или женщина? — спросила Авани саму себя, гуляя по окрестностям Махотокоро. Остров располагал прогулкам — в его окрестностях не было магглов, всевидящего завхоза и профессоров, а в лесу не жили чудовища. Только ёкаи, как сказала декан Цукиёми, Ёсино Мидори, но не опасные ёкаи, и маленькие яоёродзу-но ками. — Мне кажется, женщина, — услышала она голос. За деревом стоял парень, чей цвет кожи напоминал шоколад — не молочный, а темный, горький, с содержанием какао не менее восьмидесяти процентов. Он носил темно-синюю мантию, выдающую в нем ученика факультета Духа Реки. — Ннамди, — укоризненно сказала Авани, — ты меня напугал. Давно ты здесь? — Ты помнишь мое имя? — удивился он. — Конечно, нас же представили друг другу. Ты помнишь мое, правда? — улыбнулась она, но парень, к удивлению мисс Чоудари, покачал головой и белозубо улыбнулся. — Не помню. — Что? — Авани застыла. Забыть чужое имя — неудивительно, но как кто-то, кто угодно, мог забыть ее? — Совсем не помню, — расхохотался Ннамди. — Как тебя зовут, ọmarịcha nwa agbọghọ? — на последних словах он ловко снял Значок Всеязычия, но Авани примерно догадалась об их смысле, и задрала носик, гордо отвернувшись. — Не скажу. Это грубо с твоей стороны, Ннамди Нджокуани! Я твое имя, как видишь, запомнила. — Если не скажешь, я не буду знать, — заметил Ннамди. Авани раздраженно повела плечом. — Ну и не знай. Буду загадочной незнакомкой. Так почему ты думаешь, что Цукиёми — женщина? — Луна — это женщина… — задумчиво произнес Ннамди. — В Японии инь, женское начало, символизирует Луну. — В Китае, — поправила Авани. — Японцы многое почерпнули из культуры Китая, — Ннамди сунул руки в карманы. — Даже богов. Их Каннон — это китайская Гуаньинь. Авани подцепила носком туфельки торчащий из травы камень. В лесу начинало холодать, но не к наступлению вечера — до вечера было далеко, а холода в апреле сходили на нет, уступая майскому теплу. Ветер шелестел в травах и листве. — Скоро дождь пойдет, — сказал Ннамди. — Гроза будет. Сильная гроза. Идем под крышу? — Ты и в погоде разбираешься? — фыркнула Авани. Она тоже понимала, что приближается гроза, но не могла согласиться так просто. Ннамди раздражал ее своим спокойствием, умиротворенностью и легким заявлением, что не помнит ее имени — пренебрежительным, как ей казалось. А еще — тем, что следил за ней с первого дня, находясь в личине ягуара и на мягких лапах бесшумно крадучись за Авани во время ее прогулок. Его шкура сливалась с пейзажем, и у Авани не было шансов самостоятельно его выследить. — Все мы разбираемся. Особенно те, кто учится у духа Реки. — Факультеты богов, факультеты духов, — Авани продолжала ковыряться в земле, невесть зачем пытаясь достать камушек. — Почему наши факультеты другие? С именами людей? — Потому что Уагаду и Махотокоро древнее. Намного древнее, — улыбнулся Ннамди с таким видом, будто это он был намного древнее Авани. Умудренный опытом старик или дух против неразумной девчонки. Это тоже раздражало ее. Неужели нельзя просто ухаживать за ней, если понравилась? Пригласить ее погулять, а не красться по ее следам? — Тебя дух Реки научил не запоминать имена девушек? — Нет, дух Реки научил меня, что гордость может перерасти в гордыню, а гордыня — злое чувство, Авани Чоудари, — тихо произнес Ннамди, и ее глаза расширились от удивления. В тот же миг в небесах грянул гром — будто в подтверждение словам парня. Дождь полился сразу же, стеной обрушившись на землю, и следующая молния озарила потемневшее небо. — Идем! — Ннамди схватил Авани за руку, и она послушно побежала за ним — в наступившей темноте она могла заблудиться в лесу, не густом, но незнакомом. Авани не привыкла к лесам, ей больше нравились города, и там она ориентировалась превосходно, безошибочно находя дорогу среди пестроты Джайпура, Мумбаи, Нью-Дели и многих других. Ннамди же точно так же безошибочно ориентировался в лесу, как и положено ягуару. Они оба промокли до нитки, несмотря на защиту ветвей, и, когда добрались до замка, спрятавшись под крышей широкой веранды на мраморных колоннах, Авани заметила, что Ннамди очень хорошо сложен. Его синяя мантия липла к телу, подчеркивая каждый мускул. Авани с ужасом глянула на свою мантию — она надела под нее свитер, но все равно ее формы больше не скрывались так тщательно, как раньше. Ннамди махнул рукой, и Авани сразу не поняла, что он делает — но ее одежда тут же высохла. Заклинание. Конечно. В Уагаду не пользуются палочками, а она могла бы и сама догадаться использовать магию еще под дождем. Она же такая умная, ее называли гением… Авани стало досадно. — Пусть твой дух Реки научит тебя не шпионить за девушками, — сказала она, развернувшись и зашагав к воротам Махотокоро. Авани знала, что выглядит очень эффектно, когда идет так — ее походка, ее осанка, ее черные длинные волосы, все смотрится великолепно. Авани была уверена, что Ннамди смотрит ей вслед. Она поняла еще одно, войдя в замок. Сняв свой Значок Всеязычия, Ннамди его не надел.***
Они добирались сюда на порталах, и никак иначе. Лететь на метлах запретил Ямамото, сказав, что это опасно для «неподготовленных», и возражение Джинни, что она — профессиональный игрок в квиддич, не сработало. Все равно она была «неподготовленной», и метлы могли привлечь внимание маггловских военных баз. — Теперь я понимаю, почему «Тоёхаси Тенгу» разбили нас с позорным счетом! — восхищалась Джинни, собирая вещи. — У них действительно кошмарные условия для тренировок! Гарри не любил порталы еще с детства. Мерзкое ощущение, как будто тебя тянут куда-то за пупок, ощутилось снова, но недолго — вскоре он вместе с Джинни стоял посреди каменистого пустыря у берега моря. Сразу же, как только они перенеслись, их накрыло ливнем. — Ч-черт! — выругалась Джинни, создавая вокруг себя Водоотталкивающие Чары, и виновато взглянула на встречающих их директора Ямамото и полного мужчину в монашеском наряде. — Простите, госпожа, этот дождь посетил нас неожиданно, — выспренно ответил директор, сложив руки и кланяясь в знак приветствия. Монах поклонился следом. Гарри неловко кивнул в ответ — он не умел кланяться, но знал, что иногда важен даже угол наклона, поэтому предпочитал не позориться. Джинни дернулась точно так же нелепо. — Рады приветствовать вас, — продолжал Ямамото. Его и монаха окутывали такие же чары, но более плотные, как заметил Гарри — капли дождя даже не долетали до них. — Мое имя — Исигуро Рюджи, я — декан факультета Каннон и сын Каннон, — проговорил монах. — Я помогу вам обустроиться в Махотокоро с удобствами. Полагайтесь на наше гостеприимство и чувствуйте себя, как дома. Они собирались пойти к замку — Гарри знал, что остальные участники предыдущего Турнира прибудут позже, но тут на весь остров, как ему показалось, раздался знакомый вопль: — Пап! Мама! Вы тут! Ух ты! Джеймс Сириус мчался к ним, как десятилетний ребенок — но не только к ним, а и спасаясь от дождя. Чуть позади него следовала девушка, не успевающая бежать так быстро. Гарри сфокусировал взгляд на ее лице… Когда дети приблизились, у него само собой слетело с губ непрошенное-глупое: — Чоу? — Шизука, — она выпрямилась и отбросила волосы за спину тем же жестом, что и Чоу. Она была точно такой, как Чоу — вылитой Чоу. Той Чоу, какой Гарри запомнил ее на своем четвертом курсе. Если бы та Чоу отрастила волосы длиннее, они бы не различались ничем. — Рюноскэ Шизука, — уточнила девушка. — Рада познакомиться, мистер Гарри Поттер, — к счастью, она не поклонилась, а всего лишь кивнула. Джинни смотрела на нее с таким же удивлением, что и Гарри. — Она дочь мисс Чоу! — выпалил бестактный Джеймс и прикусил язык под взглядом матери. — То есть, я хотел сказать… лучше мне помолчать, — заключил он. — Лучше нам всем пойти под крышу, — напомнил о себе директор Ямамото.***
— Значит, мама тоже прибудет? Их устроили за столом в Зале Благополучия, меньшем, чем Зал Торжеств, где проводилась Церемония Выбора, а также завтраки, обеды и ужины. Зал Благополучия был уютнее и теплее. Гостям и Ши с Джеймсом вручили теплые пледы, чтобы согреться, и чашки с супом, горячим и вкусным. Суп полагалось пить. В нем была лапша, совсем не похожая на спагетти и макароны. — Да, — сказал Гарри. — Думаю, она хотела устроить тебе сюрприз, но, увы… Дочь Чоу понравилась ему — она вела себя так же мило, говорила вежливо и была, судя по всему, умной девушкой. Она аккуратно прихлебывала суп из чашки, умудряясь не пролить ни капли, в отличие от всех троих Поттеров — даже Джинни тайком стыдливо высушивала пролитый бульон невербальной магией. — Я бы не хотела сюрприз, так что хорошо, — ответила Шизука. — Вы нормально добрались? — На порталах, — усмехнулся Гарри. — Не беспокойся. — Вы правда проводите тренировки по квиддичу в такую погоду возле военных баз магглов? — спросила Джинни, очень напомнив ему Джеймса любопытным блеском в глазах. — Да, — ответила Шизука, чуть снисходительно улыбнувшись. — Уворачиваться надо и от бладжеров, и от радаров противовоздушной обороны… У меня получается. У всех получается. Если не получается, то не играешь. — Ты играешь? — воскликнул Джеймс. — Ты играешь в квиддич? — Да, а что такого? — удивленно спросила Ши. — Я люблю квиддич. — Нет, ничего, просто… — Джеймс покраснел. — А на какой позиции играешь? Джинни с Гарри переглянулись — они впервые видели, чтобы сын вел себя так. Он был бесцеремонным, но никогда не краснел в общении с ровесниками, и смотрел на Шизуку так, что сразу становилось понятно — Поттер-младший влюбился. Это было хорошо, но в дочь Чоу?.. — Я охотник, — сказала Шизука, и Джинни спрятала вздох облегчения за глотком супа — Чоу была ловцом. Хоть малейшее отличие. — О, вы уже здесь? — раздался знакомый голос. Ши обернулась, просияв улыбкой. Джеймс повернулся следом за ней. Гарри и Джинни, сидящие лицами к двери, видели, как в зал в сопровождении Исигуро входят Чоу и незнакомый им мужчина, осматривающий все вокруг со священным благоговением. — Мама, папа! — радостно воскликнула Шизука, и Чоу наклонилась, чтобы поцеловать дочь. Ей с мужем тоже принесли пледы и суп — здесь это делали дзасики-вараси, так похожие на шестилетних детей, что Джинни чуть не возмутилась, вовремя сообразив, что лица у «эксплуатируемых» не выглядят ни детскими, ни человеческими, если всмотреться в глаза. — Привет, Гарри, — сказала Чоу. Это ее «привет, Гарри» тоже совершенно не изменилось, но сама Чоу стала, конечно, другой — она не выглядела на свой возраст, и все же ее движения, интонации и манеры изменились. Она больше не носила волосы распущенными, связав их в пучок на затылке, и ее взгляд приобрел некую мудрость. — Привет, Джинни, — продолжила она. — Гин, это мои школьные друзья. Гарри, Джинни, позвольте представить вам моего мужа, — тайком Чоу толкнула Гина в бок, и тот вернулся в реальность, улыбаясь новым знакомым. — Меня зовут Рюноскэ Гин… а, да, Чоу уже сказала. Извините, я просто под впечатлением. Видите ли, я маггл, — смущенно проговорил он. — Все волшебство для меня — новинка. Гарри с удовольствием обменялся с Гином рукопожатием. Джинни сделала то же самое, как и Джеймс. — Ну и дождь, — послышался вздох Гермионы. Рон держал ее чемодан, который миссис Грейнджер-Уизли не пожелала отдавать дзасики-вараси; она не собиралась бороться за независимость японских домовиков, но и пользоваться их трудом для нее было противоестественно. — А вы что тут… — Джеймс снова поперхнулся под взглядом Джинни и уткнулся в миску, сам себя ругая — не ребенок, почему забывает, что здесь не только члены семьи? — Видишь ли, Джеймс, твоя тетя танцевала на Святочном Балу вместе с чемпионом Дурмстранга, — ворчливо сказал Рон, усаживаясь за стол и устраивая рядом тяжелый чемодан (свой он без зазрения совести спихнул дзасики-вараси). — И была спасена им со дна Черного Озера. Поэтому теперь она считается одной из косвенных участников Турнира, а я сопровождаю ее в качестве приглашенного. И домовика, по-видимому. — Рон! — укоризненно сказала Гермиона — и замерла, споткнувшись взглядом о Чоу и ее дочь. Несомненно, она отметила похожесть, моментально глянув на Гарри и Джеймса. Поджав губы, Гермиона села, машинально взяв поданную дзасики-вараси чашку и сделав глоток. — Привет, Чоу, — сказала она. Не успели все обменяться приветствиями, как вошли Билл и Флёр — от Флёр пахло тонкими цветочными духами, а Билл надел свой лучший галстук. Джеймс смолчал. Шизука с восторгом наблюдала за четверть-вейлой, забыв о супе (когда тот кончался, невидимые домовые ёкаи наполняли чашки снова). Следом явились Парвати с Падмой — пригласительный билет распространялся на двоих, а Парвати некого было пригласить, к тому же, Авани была одной из участников от Хогвартса, и Падма утверждала, что ее выберут чемпионом. Радж собирался наблюдать за всем в трансляции — количество гостей школа Махотокоро ограничила, но магия и технологии вошли в синхронизацию, и все можно было увидеть по специальному телеканалу. — Радж очень хотел прилететь, но ограничения… — Падма покачала головой. — Я предлагала, чтобы он летел вместо тебя, — сказала Парвати. Падма в ужасе покачала головой — то ли представив, что муж окажется наедине с ее копией, то ли представив, что пропустит успехи своей любимицы Авани, то ли все сразу. Габриэль Делакур промокла под дождем, но никто не предложил ей зонтик и не высушил — младшая вейла высушилась заклинанием сама, гордо дефилируя к двери зала, на которую ей указал Исигуро. От того, чтобы ее провожали, Габриэль отказалась, но у входа столкнулась с тем, о чем так давно мечтала — пусть мечта и была глупой. Высокий хмурый черноволосый мужчина, в котором она узнала Виктора Крама, открыл перед ней дверь, галантно сделав приглашающий жест. — Благодарю вас, но я в состоянии открыть себе дверь сама, — холодно отчеканила Габриэль. — Я не нуждаюсь в чужой помощи, — и, не удостоив Крама взглядом, гордо прошла в зал, внутренне ликуя: наконец-то она проявила себя феминисткой! Наконец-то она указала мужчинам на их место и показала, что они не центр Вселенной! Флёр смотрела на сестру печально и укоризненно, но Флёр была потеряна в мире патриархата и не бралась в счет. Когда появился Роджер Дэвис — тоже один, вопреки разрешению пригласить кого-то с собой — Чоу спросила: — Шизука, дорогая, разве у вас нет занятий? — Уже вечер, — ляпнул Джеймс, но Шизука поняла намек быстрее. — Да, у меня кружок оригами, — сказала она, грациозно поднимаясь. — Джеймс, ты не мог бы меня проводить? Может, тебе тоже понравилось бы оригами? Я бы научила тебя делать журавликов для сенбазуру. — Конечно-конечно! — Джеймс мигом вскочил. Гарри подумал, что он пошел бы за ней, даже если бы она позвала его делать сэппуку — он сам таким был. Он никак не мог отделаться от чувства, что смотрит на себя и на Чоу. Очевидно, другие чувствовали то же самое, потому что, как только дети ушли, Чоу проговорила: — Вам не кажется, что это удивительно? — Всего лишь генетика, разве нет? — Гермиона не уточнила, что «удивительно». — Родственники часто похожи между собой. Взять, к примеру, близнецов, — она кивнула на Патил, одна из которых уже носила фамилию Чоудари. — И Гарри копия своего отца, только глаза, как у матери. — В свое время эта фраза набила мне оскому, — проворчал Гарри. — Каждый считал своим долгом сообщить мне, что я вылитый отец, но глаза мамины. Будто я сам не знал. — У Шизуки мои глаза, — заметил уже освоившийся среди волшебников и не робеющий Гин. — Не в этом дело, — покачала головой Чоу. — Сами подумайте, вы все: Турнир Трех Волшебников! Джеймс, копия Гарри… Шизука, копия меня… — Но у меня нет детей, — сказал Крам. — Моей копии здесь нет. — А Луи похож на Билла, — сказала Флёр, забыв о своих утверждениях, что это «ее сын». — Не в том дело, говорю же, — немного раздраженно повторила Чоу. — Это похоже на цикличность! Эффект бабочки! Даже если забыть о похожести: новый Турнир Трех Волшебников, и кто среди теоретических чемпионов? Сын Гарри и сын Флёр. Мы с Парвати не участвовали в Турнире, но косвенно были связаны с чемпионами, открывая с ними Святочный Бал. Среди теоретических чемпионов моя дочь и племянница Парвати… — И все? Этого мало, тебе не кажется? — спросила Гермиона, но не очень уверенно. Чоу покачала головой. — Не все. Гадания — все они указывают мне на цикличность. Все! Я понимаю, ты не веришь, — добавила она, видя, что Гермиона собирается возразить, — но это не Прорицания профессора Трелони. Это настоящие гадания. Не на хрустальном шаре. На огне… на картах… картах Таро, а не игральных… на рунах, даже на внутренностях птиц! Все они выдают мне повторение. — Ты гадаешь на внутренностях птиц? — скривилась Габриэль. — На куриных, — объяснила Чоу. — Когда готовлю ужин и фарширую тушку. Послушайте, я серьезно! — Чанг права, — поддержала ее Парвати. — Гадания не врут, и Прорицания профессора Трелони тоже не врали, — строго уточнила она. — Мы просто не могли понять и увидеть, ибо были слишком зашоренными… а кто-то и до сих пор. Гермиона возвела глаза к небу. — И что здесь особенного? — спросила Джинни. — Джеймс повторит судьбу Гарри, влюбившись в твою дочь, но они расстанутся? Прости, не думаю, что это трагедия. — Конечно, это не трагедия, — Чоу устало вздохнула. — Но когда будут выбирать чемпиона, я уверена, что если сделаю ставку — выиграю. Я знаю, кто будет чемпионом Хогвартса и Махотокоро, и как же бы я хотела ошибаться. — И кто же? — спросила Флёр. — Хочешь сказать, Джеймс и Шизука? — Нет, — неожиданно ответила Чоу. — Луи и Шизука. Я готова поставить на это все, что у меня есть, и с радостью отдала бы все, что у меня есть, лишь бы это было не так. — Но почему ты так боишься?.. — спросил Гарри, догадываясь об ответе. Чоу обвела притихшую компанию взглядом. — Потому что если судьба повторится, и если кому-то из участников нового Турнира достанется судьба Гарри, а кому-то — судьбы Виктора и Флёр, то кому-то достанется судьба Седрика. — Нет, — Джинни покачала головой. — Нет, в тот раз было четыре чемпиона, но в этот раз соблюли все меры предосторожности, и нет никакого смысла подставлять кого-то так, как Крауч подставил Гарри, — повторила она то же самое, что Гарри говорил ей. — Ты зря волнуешься. — Не нужно, чтобы чемпионов было четверо, — возразила Чоу. — Цикличность не выдает мне эту цифру. Наоборот — «три», и это отчасти хорошо… отчасти. Гадания не предсказывают смерть. Никогда и никакие. Но это не значит, что смертей не происходит… Подумай сама. Шармбатона и Дурмстранга среди участников нет, но есть Хогвартс. Гарри участвовал не от имени Хогвартса! Крауч подбросил его имя от четвертой школы, и мы не знаем, какой! Соответственно, сын Гарри не станет следующим чемпионом. Но им станет сын Флёр, неважно, что учится в Хогвартсе, и, таким образом, Луи сыграет ту же роль, что и Флёр — теоретически, конечно… Также, я не была среди чемпионов, но я училась в Хогвартсе, соответственно, Шизука может повторить мою судьбу. А кто будет от Уагаду — понятия не имею и не могу сказать, но… но все это очень странно. Так думали все, судя по лицам. Даже Габриэль, Крам, Дэвис и близняшки Патил переглядывались встревоженно. — Но ты же можешь ошибаться? — спросила Флёр почти умоляюще. — Скажи, Чанг… тьфу, Рюноскэ… Чоу, ты же можешь ошибаться? — Могу, — подумав, сказала она. — Наверное. — Идемте к Исигуро, — предложил Гарри. — Устроимся в отведенных нам покоях, выспимся, отдохнем, и на свежую голову будем думать, что с этим делать. Мы устали, мы полны новых впечатлений, мы встревожены за своих детей, вот и все. — Лично я уже пару раз засыпал, — сказал Рон. — С открытыми глазами. Правда, ребята, идемте спать. Все поддержали их, медленно расходясь. Крам придержал дверь для Парвати и Падмы, а для Габриэль — нет, повернувшись к ней спиной и выйдя первым, от чего та не испытала должного удовлетворения. Рон тайком передал чемодан Гермионы дзасики-вараси. В Зале Гостеприимства остались только Гин и Чоу. — Может, заберем Шизуку домой? — предложил Гин. — На время, от греха подальше. — Она сказала, что бросила в Кубок свое имя, — ответила Чоу. — Она не может уехать до решения Кубка. — Скажи мне, чего ты боишься, — попросил Гин после молчания. — Я понял, что ты не хотела говорить это при всех, но я же могу знать? У них не было секретов друг от друга, никаких и никогда. Чоу медленно произнесла, глядя в окно, где гроза сменилась штилем: — Если Шизука повторяет мою судьбу… то она может одновременно повторить судьбу Гарри. Унаследовать нас обоих. Или… — Или? — нервно переспросил Гин. — Или же Шизука может повторить меня… и Седрика, — договорила Чоу самое страшное. — Другими словами: Шизука рискует на этом Турнире жизнью. Гин ожидал удара грома, но его не последовало — только тянущая душу тишина. Злая, пустая и мертвая. — Я знал, не стоит разрешать ей звать себя Ши! — сказал он, схватившись за голову. — Я знал! Зачем мы только… — Дело не в ее имени, — резко ответила Чоу. — Дело во мне. В ней. В Седрике. В Гарри. В повторении. Скорее уж, роль могло сыграть мое имя, создав эффект бабочки. В любом случае — мы можем только ждать и верить в лучшее. Если Кубок не выберет Ши… если он не выберет Луи… тогда Ши в безопасности. Если же он ее выберет… Над школой громким плачем закричал буревестник.