Я бы всё тебе отдал, но у меня нет ничего

— Прости меня, Андрюш. До сегодняшнего дня они не контактировали несколько месяцев — три с копейками, если быть точнее. Андрей считал. Фëдор тоже считал. Не виделись, не созванивались и не списывались — даже в соцсетях друг друга не лайкали. Сталкерили страницы, но не более. И вот, на носу осенний тур, который, вообще-то, нужно было планировать и обсуждать вместе, но из-за упëртости и принципиальности друг друга, все обязанности по организации легли на плечи несчастного Беседина. Особенно сложно было договариваться с ними, потому что любое упоминание в диалоге с первым второго, порой вызывало настолько неадекватные реакции, что в конце концов Влад свëл эти попытки к минимуму. Поссорились они из-за какой-то до невозможности тупой хуйни — кажется, из-за наркотиков. Если задумываться, конечно, становится понятно, что с пристрастиями Андрея к запрещëнке Фëдор давно смирился, и дело было вовсе не в веществах. Федорович просто утешал себя, что дело в них. Но мириться всë-таки было нужно — хотя бы формально, чтобы на концертах лицемерно изображать ту самую химию. Андрей сука гордая, до последнего не хотел писать первым, но Беседин надавил, и сквозь стиснутые зубы он настрочил Фëдору короткое и максимально отстраненное предложение встретиться. Фëдор согласился, и теперь Андрея с самого утра ебало беспокойство — за раздутым эго на самом деле сгущались тучи такой страшной тревоги. Хотелось сказать так много… Но было принято решение накинуть на все свои слабости пелену пафоса, надменности и равнодушия. Однако, всë пошло не по плану, и уже скоро Андрей стоял перед Фëдором на коленях, судорожно хватаясь за его пальцы, целуя-целуя-целуя их. Обжигающе нежно. Намечанные в голове границы разбились об пол в мелкую хрустальную крошку, которая больно впилась Андрею в сердце, когда при встрече Фëдор его обнял. Прижал к себе, как делал всегда, создавая иллюзию защищенности от всего мира. Кажется, из этого ощущения ему пришла идея для текста «чтобы помнить». Было время. Сейчас в своих черновиках он накидывал «Помогите Элли». И Андрей очень долго извинялся — за все проваленные выступления, за каждый лишний глоток и дорогу, за каждое неаккуратно сказанное слово, за то, что надумал себе чего-то, за то, что из раза в раз подводил. Извинялся, а Федя молча слушал. Андрей наконец-то закончил и уткнулся лбом куда-то Феде в бедро, прикрыв глаза. Логвинов запустил руку ему в волосы, нежно перебирая зеленые пряди, и от этих касаний на душе стало так… Спокойно. Тепло и немножко страшно, что по щелчку пальцев это все закончится — поэтому Андрей просто растворился в моменте, надеясь запомнить его как можно лучше. И всë-таки Фëдор решается нарушить тишину — аккуратно перемещает руку на щеку Андрея, поднимая посмотреть на него. — Я тоже виноват, — начинает Логвинов, поглаживая парня по щеке, — Сам эту хуйню подпитывал. Сам подстегивал тебя вести себя не лучшим образом. Прости. Прости. Последние слова он еле слышно шепчет. Будто боится, что тишина подслушает их и всем расскажет обо всëм сокровенном, самом личном и интимном. — Федечка… Я тебе всë прощаю, — Федорович в каком-то наивном жесте сцепляется с ним пальцами, устремляет взгляд прямо в глаза Фëдора и будто умоляющим тоном добавляет, — Ты только не уходи больше. Не бросай снова. Такое тяжело говорить вслух, тем более — глядя кому-то в глаза. В таком даже себе признаваться мерзко, потому что свои же слабости Андрей не принимал и считал отвратительными, стараясь полностью отделить их от самого себя. Тем не менее, шепотом он добавляет «Пожалуйста». Логвинова передëргивает с этого. Будто трещина по душе пошла. Фëдор не видит той реакции, которую хочет видеть. Видит привязанность, как у затравленной собаки, которую наконец-то приласкали. Щенячью преданность. Полную открытость и доверие. А еще он видит, что под глазами Андрея скапливается влага. Слëзы он тоже ненавидел показывать. Фëдору становится страшно. Он опускается к нему, обнимает и несколько раз обещает быть рядом. Целует в висок, думая, что наконец-то всë будет хорошо, ведь ещë не знает, что на протяжении всего тура Андрей из раза в раз будет разбивать ему сердце своими выходками и словами, которые никогда говорить не хотел. Будет бухать и объëбываться, как последняя мразь, трахаться с кем попало, из раза в раз выбирать себя и свои хотелки, забивая болт на концерты. А потом Фëдор, сквозь стиснутые зубы, разобъëт его сердце в ответ, нарушив обещание и объявив, что этот тур будет последним.