The Blue Whisper / Синий шёпот / Шёпот волн

Чан И подтвердил, что ему так и не удалось достигнуть дна пруда. Цзи Юнхэ задумалась. Местность вокруг была абсолютно плоской, за исключением впадины, где они находились, а этот самый пруд располагался в центре и, по ее расчетам, совпадал с центральной печатью Заклинания Десяти. Если бы они нашли способ как-то воздействовать на Печать, то, вполне вероятно, смогли бы полностью разрушить заклинание. Цзи Юнхэ зачерпнула воды и поднесла к глазам. Теперь она точно знала, что выход наружу лежит где-то на дне пруда. Она не могла ошибаться, так как ощутила еле заметное биение скрытого пульса, стоило коснуться воды. — Тут кто-то есть! — внезапно встревожился Чан И. — Где? И тут она тоже услышала низкий рокот, исходящий откуда-то со дна пруда, как-будто пробудилось нечто огромное, без сомнения исключительно неприятное, и теперь поднималось наверх. Цзи Юнхэ и Чан И обменялись быстрыми взглядами. Схватив за руку, Цзи Юнхэ резко выдернула его из воды. Хвостатое тело взлетело в воздух, изогнувшись аркой и окатив все кругом каскадами воды. Не удержавшись, Цзи Юнхэ упала на спину. Среди брызг и водяной пыли со дна пруда поднялся столб черного дыма. Очутившись на поверхность, дым сгустился, на глазах обретая форму гигантского феникса. Черного Феникса. Высоко вскинув голову, птица захлопала крыльями и издала чудовищный клекот, взывая ко всем девяти небесам. Взмахи огромных крыльев разогнали золотистую дымку, покрывающую все вокруг. Цзи Юнхэ потрясенно разглядывала птицу: «Еще один феникс? Откуда он взялся, неужели их было двое? Так, значит, Десять заклинателей заключили здесь двух фениксов?» Но нет, что-то с этим фениксом было не так. Хотя казалось, Черный Феникс не отличался от Нефритового ничем, кроме цвета. Но у этого феникса почему-то не было лап. Или же лапы застряли где-то глубоко под водой, и птица не могла вырваться. Тщетно и отчаянно она пыталась взлететь, оглушительно голося. Придя в себя от неожиданности, Цзи Юнхэ повернулась к Чан И: — Ты видел это на дне? — Нет. — Откуда же это могло взяться? Внезапно демоническая птица развернулась в их сторону, глядя сквозь клубящийся черный дым. Пара налитых кровью глаз сфокусировалась на Цзи Юнхэ: — Заклинатель демонов?! Птица издала свирепый рев, от которого кровь стыла в жилах: — Я сожру тебя живьем! — взмахнув огромными крыльями, Черный Феникс резко развернулась и попыталась стукнуть Цзи Юнхэ своим чудовищным клювом. Единственное, что могла сделать сидящая на земле заклинательница — это мгновенно сдвинуться в сторону. Гигантский клюв вонзился в землю между ней и Чан И. Дыра, проделанная в земле, оказалась столь огромной, что голова птицы почти скрылась в ней. Цзи Юнхе посмотрела на дыру и нервно сглотнула. — Да что я тебе… — Цзи Юнхэ резво подскочила и юркнула в хижину. Но Черный Феникс, вытянув шею, так долбанула по стене, что половина хижины в миг оказалась в руинах. Обломки дерева и пучки соломы немедленно рассыпались золотой пылью и рассеивались. Цзи Юнхэ прыгала, крутилась и вертелась, уворачиваясь от ударов, но птица не прекращала жестоких атак, вновь и вновь пытаясь достать свою жертву. Скоро Цзи Юнхэ оказалась зажатой в угол. Поняв, что отступать дальше некуда, она развернулась и посмотрела прямо в налитые кровью глаза. Птица атаковала, свирепо клацая клювом… и на дюйм не дотянувшись до лица Цзи Юнхэ. Чудовище бесновалось, дергалось, размахивало крыльями и все равно никак не могло преодолеть этот последний дюйм. Облокотившись на остатки стены, Цзи Юнхэ вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит за спиной у монстра. Судя по всему, Феникс «рос» прямо из пруда. Плененная птица в бессильной ярости сотрясала воздух. Цзи Юнхэ отвесила затрещину прямо в огромный клюв. — Эй, курица-переросток! Ты чего ко мне прицепилась? Что я тебе вообще сделала, раз ты собралась меня сожрать? Затрещина привела Черного Феникса в большую ярость. Птица забилась еще безумнее, размахивая крыльями и пытаясь клювом дотянуться до Цзи Юнхэ. — Ты отчаянная, — Чан И наконец-то удалось дотащить свой огромный хвост к полуразрушенной хижине. — Если бы хоть немного просчиталась, была бы уже мертва. — Да что могло не получиться? — развела руками Цзи Юнхэ. — Вытянувшись во всю длину, эта птаха не достанет дальше. Демоническая птица снова заверещала: — Заклинатель демонов! Я хочу, чтоб ты подохла! Я тебя сожру! Я тебя сожру! — огромная слеза неожиданно скатилась из налитого кровью глаза. Птица рыдала. — Почему ты плачешь? — полюбопытствовала Цзи Юнхэ. — Вы, заклинатели, все бессердечные лицемеры! Вы используете, а потом бросаете! Я сожру каждого из вас! — кажется, у курицы-переростка была своя история. Силуэт гигантской птицы заклубился черным дымом и растаял. Когда дым снова сгустился, из него возникла женская фигура. Она стояла на поверхности пруда и выглядела точь-в-точь как Нефритовый Феникс и Сю Саньюэ. Одежда ее была абсолютно черной, зрачки глаз кроваво-красными, а лицо мокрым от слез. Обиженная, разъяренная и… безутешная. Очень странная курица-переросток. — Ты как-то связана с Нефритовым Фениксом Цин Цзи? — рискнула спросить Цзи Юнхэ. — Что ты делаешь в этом пруду? — Нефритовый Феникс? — женщина в черном повернулась и посмотрела прямо на Цзи Юнхэ. — Я Нефритовый Феникс Цин Цзи! Она обернулась, скользя взглядом по окрестностям, и вдруг разъярилась. Заливаясь горючими слезами, воздела руки к золотистой дымке, скрывающей небеса, и гневно завопила: — Я демоница, обманутая Святым Ву Чань и заключенная им в Заклинании Десяти Печатей! Святой Ву Чань? Так вроде звали того самого легендарного заклинателя, который возглавил Десятерых и начертал Заклинание. Цзи Юнхэ приходилось читать исторические документы, восхваляющие деяния Святого Ву Чань, но нигде не упоминались его отношения с Нефритовым Фениксом. Она окончательно запуталась. Если перед ней находилась сама Нефритовый Феникс, то кто, спрашивается, вырвался из Заклинания? Та тоже называла себя Цин Цзи. Демонический кот Ли Шу, судя по всему, был ее старым приятелем и явно не мог ошибиться, когда узнал ее. Пока Цзи Юнхэ пыталась разобраться во всем этом, Чан И подал голос: — Она не демон, — он внимательно разглядывал фигуру в центре пруда. — У нее нет демонической ауры. — И что она такое? — Кажется… это просто эмоциональная оболочка, сброшенная оригинальным фениксом. — А? Цзи Юнхэ когда-то читала, что особо мощные демоны способны просто взять и отторгнуть сильные эмоции, такие, как гнев, горе или радость, чтобы поддерживать стабильность и избежать искажения Ци. Одни демоны просто сбрасывали их, а другие хоронили в определенных местах. Отторгнутые эмоции обычно растворялись без следа. Однако в некоторых случаях особо сильные эмоции обретали форму. Их называли демоническими оболочками. Пустая оболочка в точности повторяла внешний облик демона, но не обладала демонической силой. Ученые трактаты утверждали, что, сброшенная хозяином, оболочка не могла долго существовать и всегда исчезала со временем. Нигде не упоминалась оболочка настолько плотная, чтобы причинить физический вред. Цзи Юнхэ посмотрела на разрушения вокруг. Может, у этой оболочки и не было демонических сил, но физических хватало с лихвой. Приняв форму птицы, она могла разрушить все вокруг. — Этот демонический отброс довольно-таки мощный. — М-хм, вероятно, эмоции хозяина были слишком сильными, или слишком много было сброшено в пруд, или они просто накапливались с годами. «Ну конечно! — подумала Цзи Юнхэ. — Нефритовый Феникс провела в заключении сотню лет!» Фигура продолжала кружить по воде, что-то бормоча, затем, остановившись, снова разразилась потоком слез: — О, почему, почему? Нин Жеочу! Почему ты предал меня? Почему заточил меня здесь? Круги на воде, которые расходились там, куда ручьем лились слезы, миниатюрными волнами достигали берега, увлажняя песок. Внезапно женская фигура растаяла в клубах черного дыма и снова возникла гигантская птица. В этот раз она даже не думала нападать на Цзи Юнхэ, казалось, полностью забыв о ее существовании. Вместо этого птица снова пришла в неистовство и с остервенением заколотила клювом куда попало, проделывая огромные ямы. Золотая пыль летела во все стороны. Цзи Юнхэ осторожно отошла в сторону, прикрывая рот и нос. — Давай переждем и вернемся, когда она успокоится, — предложила Цзи Юнхэ, не отводя настороженного взгляда от беснующейся птицы. — Если я не ошибаюсь, выход отсюда расположен на дне пруда. Демоническая оболочка настолько ненавидела заклинателей, что атаковала Цзи Юнхэ, лишь только та коснулась воды. Чтобы вырваться отсюда, им придется найти способ развоплотить ее. Но как можно рассеять боль разбитого сердца женщины, обманутой и преданной возлюбленным? Продолжая обдумывать ситуацию, Цзи Юнхэ присела, чтобы поднять Чан И на закорки. Уже привычно подхватив его чуть ниже места, где начинал расти хвост, она побрела к остаткам хижины.Что может исцелить разбитое сердце? Представив, что какой-то мужчина обманул и предал ее, Цзи Юнхэ подумала, что она сразу нашла бы кого-то другого. Клин клином вышибают. Однако тут, внутри заклинания, не было других мужчин. Стоп! Мужчин-то не было, зато был рыбодемон, вон какой огромный! Вполне сойдет за мужчину! Резко остановившись, Цзи Юнхэ сбросила его на на землю и развернулась. Чан И выглядел удивленным: — Я слишком тяжел? Ты устала? — Нет, нет. Совсем не тяжелый, — Цзи Юнхэ многозначительно улыбнулась. — Чан И, ты ведь правда хочешь вырваться отсюда? — Да. — И если есть способ, ты ведь согласишься попробовать? — А что нужно сделать? — Соблазни ее. Притворись, что ты влюблен и… — Нет! — отрезал Чан И, нахмурившись. Цзи Юнхэ, признаться, была обескуражена. — Да я же не прошу тебя с нею того… — помявшись, перевела взгляд на его хвост, впервые задумавшись, как русалки «того». Спохватившись, прокашлялась, собираясь с мыслями: — Я имела в виду заморочить голову, ну, чтобы она в тебя влюбилась. Эти демонические оболочки растворяются, как только их обиды удовлетворены. И для нее самой будет лучше, если… — Нет! — снова оскорбленная добродетель. — Да почему же? — продолжала недоумевать Цзи Юнхэ. — Я не лжец и не обманщик. — Да, но… — Цзи Юнхэ пыталась подобрать доводы, поглядывая на его исполненную чести физиономию. — А если это ложь из лучших побуждений? — Не бывает лжи из лучших побуждений, — твердо заявил Чан И. — Эти, так называемые, «лучшие побуждения» — просто форма самообмана. Цзи Юнхэ закатила глаза: — И что ты предлагаешь? Может, мне ее соблазнить? — она сердито нахмурила брови, но Чан И встретил ее полный негодования взгляд со своей обычной безмятежностью. Было абсолютно ясно, что никакой довод не убедит его поступиться своими принципами. Кажется, единственное, что оставалось, это действительно попытаться самой. «Так, грудь перебинтовать, волосы уложить по-мужски, понизить тембр голоса, рукава закатать…» — Цзи Юнхэ внимательно осмотрела себя. Вперед! Чем скорее, тем лучше.