Я:
Не ждите, дела.
Даже знать не хочет, что те ей скажут после такой выходки. Назовут этот поступок кидаловом или и вовсе общение прекратят, может, припоминать вечно будут. Не хочет думать о последствиях, лишь взгляд сосредотачивает на Кристине, делающей первую затяжку и блаженно прикрывающей глаза. — Когда ты курить начала? — спрашивает без зазрения совести. Кристина веки еле-еле разлепляет, словно из дурмана выбираться не желая. А потом на Лизу смотрит мрачно, чуть глаза сужая. — Лет в одиннадцать, наверное, — а Лиза на неё всё смотреть не перестает, словно продолжения ожидая. — Ну, мне тогда казалось, что это круто. На брата хотела быть похожей. Он курил, и я за ним. Я вообще за ним хвостиком всегда носилась, типа, любимый брат, все дела. Да и мамка нас часто оставляла вдвоем, когда на работу уматывала, типа, пусть присматривает за мной. Я души в нём не чаяла. Ну, так вот он курить начал, уже и не помню, как давно. Но я постоянно видела, как эти колечки из его рта забавные вылетают, и тоже так хотела. Запах только отталкивал, но потом и с ним смирилась. Так брат потом с компанией плохой связался, потом и я за ним. Цепная реакция, типа, — себе под нос усмехается. — Да и вообще меня в его компашке приняли за свою, да и за девочку не считали никогда, а мне это и нравилось. А то дома это «принеси-подай, пошла нахуй, не мешай» уже подзаебало конкретно… — выдыхает дым в воздух, голову запрокидывая чуть-чуть. — Это кто тебя так? — поток мысли прерывает аккуратно, из мыслей вырывая. — Батя, в основном, — кривится от отвращения. — Ну, там и мать не особо помогала. Стелилась перед ним, как не знаю кто. Чуть ли не на цыпочках ходила, по струнке вытягиваясь. И меня приобщить пыталась, — губу зажевывает неосознанно. — А, ну, ты меня знаешь, я уже примерно к тому моменту и поняла, что не нравится мне такое положение дел в семье. Я вообще далеко не домохозяйка, типа, — слюну сплевывает в сугроб ближайший. — А сейчас ты с братом…? — осторожничает, помня, чем закончился прошлый такой разговор. Сами не замечают, как мимо ларька их местного проходят, увлекаясь разговором и друг другом. — Общаюсь, разумеется, — голову склоняет в бок. — Ну, он та ещё скотина, конечно. Особенно когда напивается со своими дружками. Но брат же мой, всё равно люблю, — это «люблю» Лизе слух режет. Потому что не привыкла таких слов ярко-окрашенных в лексиконе Кристины слышать. И вообще в принципе не уверена, что когда-либо смогла бы это представить. — Почему с ними не пьешь? — интересуется невзначай, желая где-то на подсознательном уровне диалог продлить. — Да у меня уже давно своя компания, у него своя, мне там места нет уже, — снова затяжку делает. Такую длинную, что у Лизы голова кружится, стоит ей представить, что она втянет столько же яда в свои легкие. Представляет, как те разлагаются медленно где-то внутри Кристининого тела, темнеют. — Да и принципы у них такие же, как у бати. Я потому дома и стараюсь не появляться, когда Дэн бухает с друзьями снова. А то начинается эта вся параша типа: «Крис, салатик настрогай, Крис, помой тарелку, Крис, долей ещё нам водяры». Ебала я это всё. — Можешь ко мне приходить, когда они пьют, — предлагает, списывая на вежливость банальную или благородство взыгравшее. А Кристина голову поворачивает, пронзая её взглядом напряженным. И сверлит-сверлит, никак остановиться не может, пока сигарета в её руках дотлевает постепенно. — Спасибо, Индиго, — одними губами произносит, словно если вслух произнесет — получит пулю в голову. Но для Лизы эта безмолвная, почти беззвучная благодарность даже лучше обычной, кажется. И внутри теплеет с пониманием, что ещё помочь может кому-то, что ещё есть силы. — Можно вопрос? — спрашивает, когда Кристина взглядом мусорное ведро ищет, чтобы бычок затушить да выкинуть. А та хмурится, местность оглядывая. — Мы магазин прошли, прикол, да? — перебивает, так на вопрос и не отвечая. Рассматривает дома, стоящие поблизости, голову запрокидывая, в спине даже прогибаясь, рассматривая свет, горящий в окнах верхних этажей. — Я даже не заметила… — бормочет рассеянно в ответ, тоже по сторонам озираться начиная. — Вернемся? — предлагает, рукой махая на их дом, уже в точку превратившийся будто. А Кристина головой отрицательно вертит, указывая на универмаг поблизости. — Уже досюда проще дойти. Да и выбор, типа, больше. Все в плюсе, — плечами пожимает. — Так чо ты спросить хотела? — оборачивается на Лизу заинтересованно. — Почему ты тогда так… отреагировала по поводу брата? Сейчас вроде вполне спокойно рассказываешь… — поясняет свой возникший вопрос, словно заранее обороняясь. А у самой плечи неосознанно выше приподнимаются, к нападению готовясь внезапному, но вполне ожидаемому. Уверена, что удар прилетит, просто не знает, с какой стороны его ждать, а оттого вся вытягивается в напряжении, подбираясь. Корит себя за глупость вопроса, пока Кристина дверь дёргает на себя, заставляя колокольчик забиться тревожной трелью. — Э-э, сложная история и… не думаю, что сейчас самое время, чтобы ей делиться, — морщится слегка, полки разглядывая разнообразные. И корзинку хватает, на сгиб локтя вешая, уходя в задумчивость по поводу того, что бы взять. — Да и личное это. Сорри, Индиго. Я… не готова такое рассказывать. Вообще никому. — А… да я понимаю. Да, — и затылок в неловкости почёсывает, короткими ногтями проходясь по коже зудящей. — Ну, то есть, всё нормально, я и не думала тебя заставлять или вроде того. Просто… ну… Кристина лишь усмехается её лепету, какие-то печеньки бросая в корзину. Чуть вверх руку приподнимает, ближе к уровню Лизиного носа поднося. — Ты себе брать корзинку не собираешься? В руках потащишь, что ли? — спрашивает, бровь ехидно задирая излюбленно. А Лиза спохватывается, тормозя движение и заставляя тучную женщину врезаться в неё со спины. У той с губ ругательство слетает поспешное, пока она глаза не поднимает. Женщина зыркает на неё с враждебностью, куртку свою, как от грязи какой-то, отряхивая с пренебрежением. И Лиза словно чувствует волну гнева, исходящую от человека, стоящего у неё за спиной. — Всё нормально? — слышит знакомый тембр, удивляясь пробравшемуся в голос холоду. — Да, я просто… аккуратнее, наверное, быть стоит, — глаза отводит нерешительно, пока Кристина смотрит на неё разочарованно-обреченно. — Она вообще-то сама в телефоне сидела, вообще не смотря, куда идет, — рукой машет на ушедшую посетительницу магазина, направившуюся в хлебный отдел. — Блять, куда ей ещё хлеба-то? — брови поднимает высоко. — Лучше бы в овощной завалилась. И Лизу этот яд впервые прыснуть заставляет. Потому что Кристина вроде как из-за неё на ту даму взъелась, и Андрющенко не вполне понимает, что чувствует по этому поводу, но почему-то даже позволяет себе эту улыбку глупую, на лице закрепившуюся, словно приклеенную. — Крис, — губу прикусывает, всё ещё чувствуя, как щёки на глаза заплывают от улыбки. — Нельзя же так. Захарова на это лишь плечами передергивает, глаза закатывая. — Иди уже корзинку возьми, ради Бога, — указывает на ровненький ряд, где те краснеют, взгляд привлекая ещё с самого входа. А Лиза и рада наконец отвернуться, чтобы позволить себе улыбнуться уже не скрываясь. Они проводят в магазине не менее получаса, спорят о лучших марках продуктов, выясняя, кто какие стал предпочитать с годами, теперь выбирая на постоянной основе, едва ли не устраивают драку на батонах и вместе ругаются, когда обнаруживают длинный хвост очереди в кассу. Но всё же притихают, когда на них оборачиваются с лицами недовольными. Кристина даже кулак показать намеревается в ответ по привычке, но Лиза её руку предусмотрительно удерживает, в глаза моляще заглядывая. А та и сдается. — Может, батончиков взять каких… — размышляет вслух, полку с разноцветными фантиками оглядывая. — Не хочешь? А у Лизы уже слюнки текут, когда она на их разнообразие смотрит, понимая, что в ларьке у них всё слишком скупо. Милки Вэй с полки хватает, не раздумывая ни секунды, а за ним и Марс, и Баунти. На Киндер лишь взгляд кидает жаждущий, но руку так и не протягивает. Не по её бюджету сладость. Она всё же простой работник на кладбище, а не председатель госдумы или типа того. Кристина лишь за её руками проворными смотрит, глаза округляя всё больше, пока та себе в корзинку накладывает. И взгляд улавливает абсолютно точно, чуть хмурясь. Руку тянет скромно, один сникерс себе забирая с полки и поверх продуктов укладывая. — Ты такой фанат сладкого или чо? — спрашивает со сквозящим в голосе изумлением. А Лиза лишь смотрит сначала на неё, а потом и на корзинку свою красноречиво, бровь приподнимая, мол, не видно? На что Кристина хмыкает понимающе. — А чай без сахара пьешь по приколу? Не слышала о такой диете, — поддевает беззлобно, на что Лиза лишь губы растягивает в улыбке ехидной, одними губами произнося саркастичное «ха-ха». А очередь всё не торопится, ползя, как улитка какая-нибудь. И Кристина от нечего делать мех на Лизином капюшоне дергать начинает. Влево-вправо. Вверх-вниз. Лиза на неё оборачивается с полуулыбкой, хмурясь вопросительно. А та лишь плечами пожимает, мол, а чем ещё заняться? — Как новый год праздновать собираешься? — спрашивает вдруг, замечая, как руки Кристины замирают, сжимая мех между пальцев покрепче. Плечами пожимает, сглатывая. — Не знаю. С семьей, наверное. А потом, когда брат съебет пить, тоже съебу куда-нибудь. Может, с Кирюхой зависну или что-то типа того. А может вообще смену возьму себе в ночь новогоднюю, — безразлично бросает, словно дома оставаться — нечто похуже ада. — Мазохистка, — бросает ей Лиза безрадостно, смотря на неё чуть ли не осуждающе. — Ну, вариантов лучше всё равно нет, — плечами пожимает. — А так хоть, может, не напьюсь в дребедень, как все остальные. — Я думала, у тебя хобби такое, — бровь чуть приподнимает. — Какое? — хмурится непонятливо Захарова. — Ну, пить, — с нажимом произносит. — Типа, просто если припомнить каждый новый год, что я тебя видела где-то, ты вечно пьяная была. То под окнами орала как больная, то в сугробах валялась, то тебя несли, мешком на других повисшую, куда-то. Оттуда и выводы, — и постоянно аргументирует, словно без этого слова её не значат ничегошеньки. — Э-э, да… — протягивает Кристина задумчиво. — Ну, типа… Я в основном пью только в компании. Одной неинтересно. Да и выглядит так, словно спиваюсь, или чо, — и нос чешет пальцем указательным. — Может, компанию стоит поменять? — намекающе голову клонит, подмечая, что в очереди она следующая. — Чтобы стать таким изгоем, как ты? Ну уж нет, Индиго, — насмешливо на неё смотрит, говорит это без тени укора или желания поддеть. Словно больше играется, дразня. — Лучше уж изгоем, чем в таких компаниях, — поджимает губы Лиза, глаза закатывая. А на лице всё же тень улыбки мелькает. Рассчитывается, Кристину по другую сторону касс ожидая, смотря, как та кошелек потрепанный достает из рюкзака. И губу закусывает, улыбку подавляя, когда и там видит изображение человека-паука. А на обратном пути Кристина снова Лизину куртку своим сигаретным дымом пропитывает, закуривая. И Андрющенко мысленно делает заметку, что она вообще-то вполне может смириться с этой её вредной привычкой. Да и запах уже не так в ноздри въедается. Скорее успокаивает, заставляя щуриться на солнце с улыбкой довольной, когда то из-за туч выглядывает.***
На выходных впервые понимает, что у неё есть планы. Раньше те состояли из домашнего задания, ленивого просмотра сериалов да чашки горячего чая, когда в плед замотанный лежишь, а сейчас список стал заметно шире, добавив туда ещё и социальные взаимодействия, к коим Лиза, к слову, до сих пор не сполна привыкла. И теперь пытается это время, нехватку которого на выходных впервые стала ощущать, организовать как можно удобнее. Телефон достает, в задумчивости контакт рассматривая, а потом в диалог переходит, быстро пальцами стуча по экрану и долго думая, отправлять или нет. А потом всё же жмёт, губу в ожидании прикусывая.Я:
В какой из выходных твоя смена?
И удивляется, когда ответ приходит почти мгновенно, выплывая сверху и в чате отражаясь. Кристина Захарова: В субботу Решила прийти-таки? А Лиза и не знает, что ответить, потому что в своей решительности всё же находит отголосок нерешительности. Параноит сильно насчет общения, думает, предполагает, что может пойти не так, усиленно мозг напрягая своими умозаключениями.Я:
Ну ты же звала;)
Кристина Захарова: Бля, ну раз звала… Не очень, конечно, хотелось бы тебя видеть Но типо бар открыт для всех, к сожалению Так что твоё право… Лан, шучу я Пригоняй, конечно Тут такая скука смертная, кто б только знал И Лиза не сдерживается, себе под нос усмехается, начиная потихоньку собираться.Я:
Я не пью, ты же всё ещё помнишь?
Кристина Захарова: А ок, тогда не приходи Что-то запамятовала, сорян Однако Андрющенко всё ещё понимает, словно улавливает спустя их недолгие месяцы вынужденного общения, что та с сарказмом ей пишет, а потому даже не останавливается в своих сборах. Кофту с вешалки стаскивает, на тело натягивая водолазку чёрную, как беззвездная ночь, когда даже луну из-за туч не видно. И телефон пиликает, словно подтверждая Лизино мнение. Кристина Захарова: Безалкогольные коктейли всё ещё существуют Держу в курсе Недавно как раз парочку новых научилась делать Побалую Жду крч Лиза не торопится никуда, словно время растягивая для того, чтобы подготовиться морально к подобного рода социализации, однако сама себя время от времени подгоняет, ускоряясь, незаметно для себя добираясь до порога раньше, чем планировала, и ботинки натягивает. Хвалит мысленно расположение бара, проклиная сугробы под ногами. Потому что если бы идти пришлось дольше, ни за что бы не пошла, так и осев где-то на полпути. Однако всё же целеустремленно движется вперед, с намеченного курса не сворачивая. А когда доходит, вниз по ступенькам заледенелым спускаясь и боясь поскользнуться и сломать себе что-нибудь, так и зависает с рукой у двери, боясь потянуть на себя и зайти внутрь. Представляет себе, как метнутся в её сторону несколько пар глаз каких-нибудь завсегдатаев, которым что с утра пить, что в вечернее время — одно да потому. Но всё же тянет на себя, перебарывая то противное «я», прожужжавшее ей все уши о том, что стоило остаться дома. Ни одно из ожиданий не оправдывается, когда она осматривает обстановку, озираясь по сторонам удивленно. Потому что пусто абсолютно, вокруг ни души. И эта пустота её до мурашек доводит, бегущих вдоль хребта снизу-вверх, на шее замирая табуном целым. А шторка, ведущая в служебные апартаменты, словно услышав веселый звон колокольчика, в сторону отъезжает. Кристинины шаги больше на бег похожи, но, когда та Лизу видит, сбавляет темп, словно и не её надеялась увидеть, словно и не её так ждала. Хмыкает скептически, осматривая Лизин пуховик длинный с ног до головы, пока та с себя снежинки стряхивает, не зная, чем ещё себя занять от неловкости. Потому что не на своей территории страшно. Словно игра заведомо проиграна. — Вам пиво или сразу по водке? — расплывается всё же в улыбке Кристина, когда Лиза с себя куртку снимает, на крючок вешая у входа. Руками трёт плечи заледеневшие, одной лишь тонкой тканью водолазки укрытые. — А безалкогольная водка есть? — хмыкает самодовольно, проходя к тому столику, что ближе к барной стойке находится, замечая на Кристине фартук, повязанный вокруг пояса. А та, замечая на нем Лизин взгляд, стаскивает его с себя, в сторону отшвыривая, словно в нём при Лизе себя донельзя некомфортно ощущает. — Для тебя всё что угодно, — ещё более обольстительно улыбается она. — Ладно, если серьезно, — чуть в лице меняется, рассматривая меню, висящее на стене, — то могу предложить глинтвейн безалкогольный для начала, чтоб согреться. Ты вообще надолго? — а голос надежду таит, спрятавшуюся где-то в глубине, осевшую на голосовых связках, кажется. И Лиза понимает, что этим полущенячьим глазам, словно, разумеется, ни о чём не молящим, не подающим вида, отказать никак не может. Потому что такая Кристина цепляет её безумно и заставляет хотеть узнать поближе. Подобраться к самой сути, копнуть ещё чуть глубже, запутаться в сетях мерзких демонов, пляшущих вокруг хороводы. — Глинтвейн пойдет, — говорит, процесс приготовления запуская, пока раздумывает над вторым вопросом. — Ну, как пойдет. Думаю, когда здесь шумно станет, свалю под шумок, чего мне тебя отвлекать лишний раз. Кристина лишь губы поджимает, мол, резонно. Чашку перед ней ставит дымящуюся, на которую Лиза руки сразу опускает, то ли пытаясь согреть их, то ли сжечь напрочь грубую кожу ладоней. И понимает, что с Кристиной примерно так же. Неизвестно, когда рванет. И рванет ли вообще. Словно на пороховой бочке сидишь, с каждым неаккуратным движением замирая и сжимаясь изнутри. Но сейчас чувствует себя даже более, чем комфортно, когда та из-за своей стойки выходит, присаживаясь за столик напротив неё и смотря, как та губы аккуратно к краю кружки подносит, дуя невесомо. — Я смотрю, заведение популярное, — язвит намеренно, пытаясь хоть как-то компенсировать ту пустоту, что здесь царит. — Ещё не очухались после пятничной попойки, даже для опохмела рано так-то, — на часы оглядывается, самой себе кивая. — Одна ты и выручаешь. Тут в такое время скучно до ужаса. Я однажды даже книжку из дома захватила, лишь бы себя занять чем-то, типа. Уже даже лента в тик токе на тот момент нудной казалась, ей богу. И Лиза смешок окунает в чашку дымящуюся, уголки губ растягивая забавно. — Книжки — это тоже хорошо, может, избавишься от этих вечных «типа», — кавычки в воздухе изображает, кривляясь. — Вот так вот, значит? «Типа» тебе мои не нравятся? — бровь приподнимает нахально, словно уже заранее зная ответ, что Лизе с ней интересно безоговорочно. И никакие ни сигареты, ни «типа» не мешают, лишь бы лишние несколько минут поговорить без ссор их вечных. — Что ж, миледи, как изволите… Теперь буду разговаривать с вами лишь так и никак иначе. И Лиза от этих высокопарных речей со стороны Кристины в кулак прыскает, давясь глинтвейном, только что в рот набранным. Салфеткой губы промакивает, всё ещё отсмеяться пытаясь. — Был бы на тебе ещё смокинг, цены бы тебе не было, — улыбается коварно, подначивая словно. — Смокинг? — удивляется наигранно. — Точно, у меня же в шкафу целый отсек для них отведен! Всё для вас! — а потом задумывается на секунду, после в хищной улыбке расплываясь. — Раз уж с меня смокинг, с вас — платье, выходит? И Лиза морщится, один глаз прищуривая. Всё своё презрение выражает в фырчании злостном. — Вот ещё! Я уж лучше смокинг натяну, — головой мотает отрицательно. — На выпускной тоже? — улыбается заинтересованно. — На выпускной тем более, — глаза закатывает, словно это вещь очевидная донельзя. — Жаль, тебе бы пошли платья, — мычит, глаза к потолку приподнимая. — Всё равно, что на твоего брата надеть, — парирует Лиза уверенно. — Скажешь тоже… Платье… Ещё бы каблуки надеть предложила. На что Кристина лишь плечами пожимает насмешливо, тихий смешок туша где-то в гортани, из-за чего тот хрипом выходит едва различимым. И Лизу от этого рокота убаюкивающего мутит. Она голову клонит заинтересованно, на Кристину из-под век полуопущенных поглядывая. — Сама бы каблуки надела? — дразнит в ответ. — Надеть бы надела, но и шагу бы пройти не смогла, — усмехается застенчиво. — Практики нужно больше просто, — и губы облизывает, чувствуя привкус апельсина и корицы. — Где я, по-твоему, практиковаться должна? — глаза выпучивает. — Дома хотя бы, — в ответ пожимает плечами Лиза. — Дома, — эхом передразнивает. — Меня брат засмеет, блять, если я на них встану, так ещё и показы мод начну устраивать, — представляет это себе, смеется заливисто, пока Лиза свой смех под кашлем прячет. — Можем у меня устроить, если каблуки найдешь, — заговорщицким тоном шепчет, вперед подаваясь. А Кристину эта провокация увлекает, затягивает в своё болото безбожно, а потому она, видя, как Лиза последние глотки делает, отставляя стакан в сторону, забирает его, шепча насмешливое «зря ты предложила, я же соглашусь». И Лиза не может себе представить, как это будет выглядеть, но всё же обратно свои слова даже не думает забирать. Лишь продолжает улыбаться себе в кулак да на Кристину посматривать тайком, пока та ей очередной коктейль делает, экспериментальный. К вечеру народа действительно набирается прилично, а потому Лиза, вылавливая момент, когда Кристину оставляют в покое, машет ей рукой на прощание, говоря, что уже уходит. Та губы надувает обиженно, но всё же отпускает, понимая, что всё равно ей уже времени уделить толком не сможет. За плечо её треплет, на ухо говоря, чтобы было слышно на фоне общего гама, что повторить нужно будет обязательно и что без Лизы она бы точно тут с ума сошла от скуки. И Лизе действительно приятно это слышать. Она одевается, пытаясь увернуться от вечных толчков со всех сторон, исходящих от пьяных тел, уже едва стоящих на ногах, а потом к двери идет, оборачиваясь, когда ручки касается. А Кристинин взгляд уже в её сторону устремлен. И когда те пересекаются, Захарова медленно уголки губ вверх приподнимает, снова махая рукой на прощание.***
В воскресенье Лиза, стремясь исправить свою ошибку, всё-таки идёт к дому Леры. На нужный этаж поднимается, перед этим лифт, кажется, на протяжении пяти минут ожидая. И на звонок жмёт несколько раз, стоя в руках с пакетами. Лера открывает ей дверь, на пороге застывая на секунду, словно увидеть не ожидая уже никогда больше. Мнётся будто, думая, впускать её внутрь или всё же выпнуть на улицу. А потом всё же отходит. На её голове пучок смешной, а на носу очки болтаются, когда та смотрит на Лизу сквозь них взглядом проницательным. — Как здоровье? — спрашивает, включая всё своё обаяние и дружелюбность, когда внутри все нервы напряжены до предела, что аж трясет всю. Не знает, как себя вести и что говорить. — Ты уж прости, что тогда так и не смогла подойти, замоталась с делами. — Да я и не обижалась… — тянет задумчиво. — Просто мы уже сколько общаемся, а ты всё какими-то расплывчатыми формулировками говоришь. Вот, что меня пугает. Чай будешь? И Лиза кивает согласно, добавляя, что без сахара пьет. Лера на это лишь в ответ плечами пожимает. — Здоровье нормально, в понедельник, наверное, уже в поликлинику снова пойду, чтоб больничный закрывали. Ну, надеюсь, что закроют, — глаза закатывает. — Они там вообще все странные сидят. То открывать не хотят, то закрывать. Кто из нас ещё больной, — Лиза прыскает, когда Лера перед ней кружку на стол ставит. — Надеюсь, закроют, — улыбается ей доброжелательно, но всё ещё натянуто словно. — Ну, то есть, если ты сама уже готова выйти в школу. А то вдруг отдохнуть ещё решила. — Да куда там отдыхать. Вы без старосты скоро там помрете все, — и на Лизу смотрит скептически. — Да и дома скука смертная. — Прям смертная? — Лиза её интонацию намеренно передразнивает, забавляясь. — Не, ну реально. Я успела прочесть «Отцы и дети», глянуть целый сезон сериала и найти свой старый набор резинок для плетения браслетов, чтоб ты понимала, — красноречиво брови поднимает. — Наотдыхалась уже, спасибо. Смотрит на Лизу задумчиво в течение пары секунд, ноги скрещивая по-турецки. — Да и пора отбивать тебя у этого новенького, а то ишь, что придумал. Это уже моя парта! — говорит, насмехаясь над Лизиным новым знакомым, которого сама даже в глаза ещё не видела. — С каких пор? — поддерживает её смех Лиза. — С тех, что я решила тебя в нашу тусовку приспособить, — глаза чуть шире раскрывает, словно в тайну посвящая. — Ну и кстати интересно уже этого Лёшу вашего увидеть. А то трындите о нём, как не знаю кто. — Кто трындит-то? Я ни слова не сказала, всё сама расспрашиваешь, — глоток из своей чашки делает, понимая, что чай уже остыл до приемлемой температуры. — Да ну тебя, — машет на неё Лера рукой. Лиза с ней остается почти до самого вечера. Разговаривает ни о чём, даже последние сплетни обсуждая, чего делать категорически не любит, но всё же замещает собой ту же Вилку на время, пока той нет. Понимает, что Лере без неё ужас, как скучно. Они себе фильм какой-то скучный врубают на фон и на диване устраиваются, комкая простыни застеленные. Жуют попкорн, в микроволновке сделанный, отвлекаясь от сюжета на новую порцию вопросов. И Лиза уходит лишь только под самый вечер, когда уже темнеть начинает. Бредет по улицам заснеженным, до подъезда пытаясь добраться, а в тени деревьев у Кристининого подъезда знакомый силуэт замечает, думая подойти поздороваться, но рядом с Кристиной стоит кто-то ещё. И Лиза удивлена, когда узнает в нем их новенького Лёшу. Тот Кристине руку на плечо кладет и из своего кармана что-то в её перекладывает. А у Лизы предчувствие нехорошее и тошнить начинает от этой картины, когда сразу после этого те кивают друг другу и расходятся.