***
Людей выводят из здания, стягивая всех в безопасное место, не давая никому уйти. — Гоуст, — в наушнике раздаётся голос Прайса, — видишь мужчину ближе к тебе? Он отбился от толпы. Один. Задержи. Саймон перекидывает винтовку на спину, быстро спускаясь со второго этажа дома для прислуги. До цели меньше минуты. Он видит, как мужчина, оглядываясь, в спешке пытается скрыться на заднем дворе. Гоуст перехватывает его за руку, сцепляя кисти пластмассовой стяжкой. — Что? Что вы делаете? — возмущается он, брыкаясь, и смотрит на того, кто это с ним сделал. Его рот захлопывается. Глаза расширяются от страха, глядя прямо в маску черепа. — Моя девушка… — начинает заикаться он, — мы договорились с ней… — Гоуст! Саймон бросает взгляд вперёд, откуда выходит Гас, помогающий девушке идти. Она прихрамывает из-за сломанного каблука. — Хэлена! — дёргается связанный. — Это моя девушка! Мы хотели… уединиться. А когда началась суматоха, я испугался, что она не услышит… Гас смотрит на Гоуста. Слова кажутся логичными. Но их доверие во время операций, как эта, на минимуме. Проверкой займутся другие люди. Команда Альфа уводит парочку к остальным, пока Гас и Саймон идут к особняку, оглядываясь по сторонам. Прямо у входа Гоуст видит, как Джонни ведёт к дверям Вуд. Саймон следит за ней взглядом, чтобы прожечь несколько угольных дыр. Чтобы уловить все детали. Её шея покрасневшая. Не хватает детали. Жемчужного ожерелья. Её душили? И перед тем, как она теряет сознание, проговаривает фразу. Гоусту не нравится эта неразгаданность в ней. Ему не нравятся те секреты, что она скрывает. Проще узнать сразу. У него есть опыт допроса, и вряд ли Вуд вытерпит десять часов. Он думает об этом постоянно, как запасной вариант, как только застал её с Шепардом, ухватившимся за её челюсть. Какая в ней угроза для Генерала США? И есть ли в ней угроза для Браво? Джонни подхватывает её на руки. Клатч падает из рук Вуд, гремя чем-то тяжёлым. Стоит только нагнуться, взять в руки и взглянуть, что же скрывает от них Уиллоу.***
— Вы всегда будете моими любимицами, — смеётся Элли. — Только не говори братьям. Уиллоу сидит на коленях у мамы, держит на руках двухлетнюю Сэм. Элли укачивает их, целует в макушки, напевает. — А папа когда придёт? — спрашивает Уилл и тут же чувствует, как мама напрягается всем телом. — Он на работе, завтра ты его увидишь. Я с вами, мои хорошие. Я никогда вас не брошу. — И я тебя никогда не брошу, мамочка… Шум в ушах. — Мам? Звенящая пустота. — Проснись! Уилл, проснись! Вуд раскрывает тяжёлые веки. В глазах ощущается песок. Кисть болит, отчего она смотрит на приподнятую руку с иглой катетера в вене. Капельница висит прямо над ней. В горле сухо. Свет приглушён. Она в палате, которую узнаёт, хотя здесь всё немного по-другому. Отзеркалено, нежели чем у мамы. Сердце становится тяжёлым от осознания, что Элли рядом, в соседней комнате. Вуд пытается подняться и замечает, что её переодели в больничную пижаму. Она со стоном вырывает катетер. — Ты всегда сбегаешь. Она ошарашено замирает от раздавшегося голоса за спиной. Просто потому что не ожидала услышать его. Уиллоу даже не поворачивается, с равнодушием встречая гостя. Она опирается ладонями о матрас и клонит голову вниз от бессилия. — А ты всегда появляешься в последнюю очередь, — выдох,— отец. Он курит, Уилл чувствует запах сигарет. Только ему позволено нарушать правила частной больницы. Хмыкает от того, что он вновь начал. Последний раз, когда он выкуривал пачку за пачкой, был тогда, когда случился теракт, унесший жизнь его дочери и покалечивший жену. Вуд даже настораживается от того, что он вернулся к этой привычке. Из-за неё? Он переживает? Совсем не в его стиле… — Я рад, что ты цела, — он тушит сигарету, поднимаясь на ноги. — Да, Уиллоу, я переживаю за тебя, несмотря на все наши разногласия. Он читает её мысли. Эрик обходит больничную койку, садится рядом с Вуд. Она чувствует его тяжёлый взгляд, упирающийся ей в щёку. — Ты хоть навещал её? — произносит она почти шёпотом. — Или это твоё первое появление в больнице за этот год? — Уилл… Она сжимает челюсти, ощущая, как в горле растёт злость. — Что такое? — она поворачивает голову к нему. Видит его уставший взгляд, щетину. — Тебе вновь понадобились мои услуги? Зачем ты пришёл? Он выдерживает её яд. У Эрика давно выработалось сопротивление к этому. Слишком долго они были вместе. К сожалению, как семья. — Что происходит? — она не отводит взгляд, смотрит прямо в его серые холодные глаза. — Почему меня похитили русские? Почему… Она делает паузу, вспоминая, что случилось на балу. Поворачивается всем телом к нему. С волнением произносит: — Там была бомба. Что с людьми? — Всё в порядке. Сапёры ничего не обнаружили. Только сообщение о том, что там находится бомба. Людей проверяют. Эрик говорит это будто отчитывается на публику. Без эмоций. Без какого-либо надрыва в тоне голоса. В её кодах кто-то оставил послание. Она думает, говорить ли об этом отцу. Обернётся ли молчание против неё? Она не сможет в одиночку бороться против него, Шепарда и команды Браво. Кому ей доверять? — Ты что-то знаешь? — спрашивает он. Всматривается. — Что если это эхо из прошлого, — тут же отвечает она, уводя тему. — Что если кому-то удалось узнать? Слишком всё это крутится вокруг меня. Она замолкает, точно так же, как и отец не произносит ни слова. — Боже, — говорит она. — Ты думаешь так же… — Если это так, то мы найдём их первыми, — Эрик кладёт руку на её плечо, от чего Уиллоу чуть ведёт им, чтобы скинуть с себя груз, — и уничтожим для твоей безопасности. Она спрыгивает с койки, всё ещё ощущая головокружение. Отходит на пару шагов вперёд, чтобы развернуться и вытянуть палец прямо на отца. Его всегда это бесило. — Для моей? — с какой-то едкой ухмылкой выдавливает из себя. — Прежде всего для твоей и страны, па-па, — на последнем слове она растягивает буквы. — Это всё из-за тебя! Ты обманул меня! — Так было нужно, — грубее произносит он. — Триста человек! — кричит Уиллоу. И дверь тут же открывается, в палату входит глава безопасности Президента. Увидев, как Эрик сигналит ему уйти, скрывается за дверьми. — Триста человек погибло на той базе, — она дрожит. — Ты говорил, что там никого не будет! Вы с Шепардом уверяли меня, что это нужно сделать, чтобы у вас были мотивы ответить военными действиями! — Это требует жертв, Уиллоу. Я защищаю свою страну. — Скорее свою задницу! — выкрикивает она. Эрик сжимает простынь в кулаке. Он смотрит на неё исподлобья. — Я исполняю долг патриота, Уиллоу. Служение стране часто требует жертв. И свои ошибки мы прячем. Так принято. О, господибоже… — Ты знал только то, что их машину подорвали русские! Ты до этого вёл сопротивление в Урзыкстане, но нет… — глаза ошпаривают слёзы, — тебе нужен был толчок, чтобы полноправно придавить Баркова. Чтобы получить выгоду из этой страны. Кто ей теперь управляет? Тот, кого вы поставили? Тот, кто сменил тиранию и даёт тебе все ресурсы, чтобы качать нефть и получить поддержку за помощь устранения тирана на случай новой войны? Ты… Слёзы катятся по щекам. Горячие, как кровь в её венах. — Даже не зная, был ли причастен Барков к подрыву машины мамы и Саманты, ты убил триста солдат! — Твоими руками. Это как пощёчина. Нет, как удар кулаком под дых, выбивающий весь воздух из лёгких. Она стонет и сдаётся. Уводит взгляд, падая на стул. Плачет. Её трясёт. Уилл слышит, как отец поднимается на ноги, слышит его тяжёлые шаги. Он останавливается напротив неё. — Если мы мусорим, мы прибираемся. Так работает политика. Ты никогда не поймёшь меня, Уилл, — на периферии взгляда она видит, как он поднимает руку, но не касается её головы, передумав. — И то, что ты прячешь информацию о том, что мы сделали, выкупая тем самым свою свободу, этим ты ничего не добьёшься. Подумай об Элли. Что с ней станет, когда на суд общественности попадём мы оба. — Я ненавижу тебя. Я тебя презираю! Ей стоит поднять голову, чтобы увидеть блеск в его глазах. Победу во взгляде. Безразличие к её боли. Он знает: как бы Уиллоу ни бежала от прошлого, как бы ни скрывалась, она была такой же убийцей, как и он. В глазах начинает подло щипать от солёных слёз. Лёгкие, как бумажный мешок, с хрустом сжимаются и разжимаются. Незнание — не гарант отсрочки наказания. Просто палач только начал точить свой топор…***
Всё началось задолго до подрыва кортежа. Снежный ком только начал катиться с огромной горы, набирая объёмы и скорость. Роман Барков вторгся на территорию Урзыкстана, оккупируя его, в 1999 году. Ополчение получило поддержку от США и Великобритании в поставке оружия, боеприпасов. Генерал Барков называл террористами всех, кто поддерживал бывшее правительство Урзыкстана. С годами его власть становилась всё больше. Агрессивнее. Его безумными идеями проникались такие же безумцы. Он часто прибегал к угрозам, пока эти угрозы не воплотились в настоящее. Отобрав две жизни из судьбы Уиллоу. Когда расследование завершилось, отчёт лежал перед Эриком. Как бы ни пытались замести следы, всё вело в одну точку. В Урзыкстан. Три с половиной года назад Шепард лично вызвал Уиллоу на военную базу. Всё было секретно. Её перемещение. Её нахождение там. Весь личный состав Президента также был отозван. Эрик уже ждал на месте. Только они втроём. В помещении с множеством экранов и компьютеров Уиллоу, войдя, почувствовала напряжение. Отец сидел за столом, сложив руки и оперев лоб о них. — Присаживайся, — командным тоном произнёс Шепард. — Что происходит? — Вуд оглянулась. Здесь, кроме них, никого не было. Перед отцом лежала папка со штампом «засекречено». — Нам нужна твоя помощь, — начал Эрик. Он поднял взгляд, полный боли, на дочь, отчего у Уиллоу всё сжалось в груди. Скорбь от потери сестры всё ещё была невыносима. — Нам нужны твои способности. — О чём ты говори… Шепард протянул руку, коснувшись папки, и подвинул её к Уиллоу, раскрывая первую страницу. Вуд отшатнулась, глядя на фотографии взорванных машин. Её затрясло. — Это был Барков, — произнёс отец. — Он устроил подрыв кортежа. Как угроза мне, как предупреждение. — Мы должны ответить силой. Законно, — договорил за него Шепард. Мысли в её голове множились, вот-вот выломают черепную коробку изнутри. Давление в висках. Озноб. Она смотрела на раскорёженные машины, видела, что под этими снимками есть ещё фотографии. Страшно было подумать, какие… — Я бы мог приказать сделать это своим людям, но всё, что сейчас происходит, незаконно, — Шепард опёрся ладонями о стол, заглядывая ей в глаза. — Это огромный риск утечки информации. И мы все здесь знаем, что ты можешь заменить моих людей, оставив это в тайне. Так надёжнее. И у тебя есть мотивы. — Что? — она сглотнула. Ворот кофты начал её душить. — Я не понимаю. Шепард взялся за пульт и щёлкнул кнопкой. На экранах появилась карта со спутника. — Это военная база вблизи Мексики. И ты должна скрыть все улики, закопать их в своих кодах, что ты разработала. Эрик молчал. Он смотрел на неё выжидающе. — Взрыв произойдёт изнутри. Я уже всё подготовил. Боеприпасы были посланы на базу неделю назад. Их активацией займёшься ты. Отсюда. Но для всех СМИ будет информация об авиаударе. — Зачем? — губы её не слушались. Работая в аппарате Президента, Уиллоу помогала генералу Шепарду, занимая секретную должность. Взламывала коды, шифры, пароли, перехватывала разговоры. Генерал всегда приходил к ней, когда не оставалось выбора или кто-то не справлялся с этим. Личный секретный агент, выполняющий грязную работу. Но сейчас… Взорвать базу? — Но там же… — она смотрела на экран, пытаясь увидеть через расстояние признаки жизни, — люди. — База пуста и заброшена, — тут же отчитался Шепард и нажал кнопку. Теперь изображение на экране стало чётче. В нескольких десятках метров над землей, наверняка снято с квадрокоптера. Бараки, площадки, стрельбище. Везде было пусто. — Когда всё произойдёт, мы пошлём военные силы в Урзыкстан, действуя в открытую. Теперь у нас будет мотив, — Шепард сощурился. Сжал губы и вытянул две фотографии, от чего Уиллоу захрипела. Крик просто застрял в глотке. На фотографиях из морга было тело Саманты. — Уберите! Нет! — она взвыла. Шепард сделал шаг к ней, схватив за затылок, заставляя её смотреть. Эрик просто закрыл глаза. — Смотри, что этот ублюдок сделал с ней. Смотри! Сколько раз ещё он сделает подобное с другими невинными людьми! Сколько он убил детей, женщин, стариков! Смотри! Я знал Саманту с самого её рождения, как и ты, Уиллоу, ты помнишь её первые шаги? Помнишь, как стягивала с себя носки, надевая на её крохотные ножки, чтобы она не бегала босиком? Смотри, что он сделал! Её тошнит. Невозможно даже сделать вдох. Саманта лежала на металлическом столе без обеих ног, её нижняя челюсть была выдрана, остались только верхние зубы, виднеющиеся из-под порванной губы. В животе несколько колотых ран от осколков, попавших в неё. — Нет! — Уилл замотала головой и закрыла глаза. — Достаточно! — произнёс Эрик, и Шепард отступил назад. Вуд отъехала на стуле назад, спинкой ударяясь в стену. Подальше от того, что лежало на столе. Пытаясь забыть увиденное. — Это нужно прекратить, — хрипло произнёс отец, — и отомстить ему. Такое чувство, что ей выстрелили в лоб. Она давно мертва и не чувствует тела. Не сопротивляется. Уиллоу истерически плакала, задыхается от слёз и боли. Всепоглощающей утраты. И внутри неё щёлкнуло. Преобразовалось. Набрало обороты. Снежный ком, летящий с вершины горы, наконец обрушился на неё с полной мощью. В Уиллоу проснулась ненависть. — Тебе просто нужно взорвать ракеты внутри этой базы. А дальше дело за нами, — произнёс отец жёстким тоном. — Ты слышишь? Его крик отдавался дробью в перепонках. Саманта только начала жить, а мама была самым близким человеком. Самым лучшим. Они обе были лучшие из Вуд. Говорят, что болеть начинает меньше, когда тебе безразлично. Но вот в чём дело. У Уиллоу сердце было открыто для этих двух женщин. И их у неё отобрали. Боль — это ничто по сравнению с тем, что она сейчас испытывала. Все эти полгода она думала только: за что? Почему их. Почему не меня. Каждую ночь во сне она просила прощение. Нужно было настоять, чтобы они дождались их, не ехали одни. И самым ужасным было то, что все воспоминания из детства, из юношества, из недавнего периода, проведённого с мамой и Сэм, Уиллоу намеренно закрыла от себя. Она помнила только перевернутые машины, Элли в коме и Саманту. И вот теперь образ её сестры отпечатался на внутренней стороне век. Мёртвая. Покалеченная. Злоба. Агрессия. Вуд остекленела, когда подняла взгляд. Посмотрела на отца, понимая его боль. Разделяя. Никогда в жизни они не были так близки, как сейчас. — Что мне нужно сделать? На следующее утро, когда Уилл собралась с силами, чтобы подняться с кровати, так и не сумев уснуть после всего произошедшего, ей был нанесён очередной удар. Кларк, ночевавший в её квартире, слушал новости, стоя перед телевизором. — Уилл? Доброе утро, здесь… — он смотрел на экран. На главном канале шёл репортаж — вертолёт снимал военную базу с высоты. Вуд не хотела смотреть на это, проходя на кухню с желанием выпить с самого утра нечто тяжелее вина. Просто чтобы забыться. — По предварительным данным на базе было около трёхсот военнослужащих… Вуд с такой силой поставила бокал на стол, что отломила от него тонкую ножку. Она вжалась в кухонную стойку, просто чтобы удержаться. Не веря ушам. Не веря своим глазам. — Громче! — выкрикнула она. — Мать твою, сделай громче, Кларк! — Авиаудар был нанесён сегодня ночью, когда на базе был отбой… Уиллоу ринулась к своему ноутбуку, в спешке читая новостные каналы. Все они говорили о жертвах. Кларк позади неё не понимал причины её страха. Она его даже не скрывала. — Что с тобой? — спросил он, присаживаясь перед ней на корточки. — Я… Только потом она поймёт, что нужны были жертвы. Для Генерала, для отца, чтобы всё для всех выглядело трагичней. Правильней для наступления США. «Законно», как сказал Шепард. Чтобы каждый в стране поддержал Президента и его действия. Можно ли быть настолько глупой? В момент, когда перед тобой лежит фотография расчленённого тела сестры, когда ненависть в тебе только копилась, можно не увидеть правды. В такие моменты тобой легче манипулировать. Самое отвратительное было после, когда Уиллоу добралась до документов расследования о подрыве. Настоящих. Там ни слова о Баркове не было. Только точка координат из Урзыкстана. Что если это был не он? И за это Эрик и Шепард убили три сотни человек с помощью неё. Кровь на её руках. От неё не отмыться. И что, если её похищение только подтверждает это? Что если тот, кто убил её сестру, был там, в Урзыкстане, но не действовал по приказу Баркова? И что если этот кто-то ещё жив…***
Вуд вяло натягивает на стопы носки. Улыбается, вспоминая, как делала это с Самантой. Как маленькая сестра волочила по полу ноги, утопающие в слишком больших носках. В палату входит Ласвэлл, закрывая за собой дверь. Включает яркий свет, от чего Уиллоу щурится. — Простите, — тут же вырывается у Кейт. Она смотрит на то, как Вуд надевает большую толстовку, накидывая капюшон на голову, словно желая скрыться от этого мира. — Как вы себя чувствуете? — Спасибо, Кейт, хорошо. Ко мне можно на «ты». Ласвэлл кивает, садясь на стул напротив Уиллоу. Делает выжидающую паузу. — Ты была права. Они пользовались шифром. Вуд нервничает, ковыряет палец, цепляясь за сухую кожу. — Вы отследили, откуда был звонок? Координаты? — только сейчас Уилл поднимает взгляд, встречаясь с Кейт. — На границе с Россией… Всё, что подозревает Вуд, маячит перед глазами. — И Урзыкстана? — договаривает за неё, видя удивление. Ласвэлл ставит локти на колени, чуть горбясь. — Позволь быть с тобой честной, — произносит агент и, не дождавшись одобрения, продолжает: — У меня складывается впечатление, что ты знаешь намного больше всего, что случилось с тобой. — Это всего лишь подозрения, Кейт, — отчитывается Вуд. Она всё ещё не может понять, посвящена ли Ласвэлл в то, что они сделали с отцом и Шепардом. И можно ли ей доверять. — Ты была одной из лучших среди выпускников. В детстве ты занимала первые места в математических соревнованиях, с детства владела техническими навыками. Я видела видео, где ты разработала код, который позволял пользователям удалять сообщения, даже потеряв доступ к социальным сетям. Тебе тогда было четырнадцать. Выдающиеся данные для ребёнка. Вуд чувствует, как её загоняют в угол. Но по сравнению с Шепардом, Кейт была с ней честна и тактична. — Об этом разговоре никто не узнает, — Кейт выпрямляется на стуле, чуть клонит голову вбок. — Только между нами. Ты знаешь, кто тебя похитил? — Нет. — Ты догадываешься об их мотивах? Пауза. Этого достаточно для агента, чтобы сделать вывод. — Чем больше ты скрываешь от нас, тем дольше мы ищем исполнителя. И тем дольше ты пробудешь на базе. — Я ничем не могу вам помочь, Кейт, — Уилл поднимается и оглядывается, не замечая в куче, где лежат её платье и перчатки, клатч. Наверняка выпал, когда она потеряла сознание. Блядство. Ласвэлл поднимается вместе с ней и делает пару шагов в её сторону. — Поверь, я пытаюсь тебе помочь. Если ты будешь честна со мной, работа пойдёт быстрее. — Может, вам спросить об этом у Шепарда? Он знает намного больше. Они застывают, глядя друг другу в глаза. Кейт не устраивает её ответ, но она его принимает, кивая. — Тебя ждёт вертолёт, ты отправляешься на базу. — Мне нужно ещё немного времени. Вы можете подождать? Кейт даёт столько времени, сколько требуется, чтобы Уилл вышла в коридор и медленно направилась к двери, где лежала её мама. Всё так же подключённая к приборам. В палате пахнет цветами. Огромные букеты роз различной давности. Какие-то уже увядают, какие-то всё ещё свежие. — Привет, мам, — она касается руки Элли, такой тёплой, живой, родной. — Как ты тут? Присев на койку, Вуд поправляет маме отросшие волосы, нежно дотрагивается до её щеки, улыбаясь. — Я верю, что ты придёшь в себя. Столько людей приходили в себя после долгих лет. Я расскажу тебе новости. Алекс опять расстался с девушкой. Сам виноват, но уверена, что они сойдутся вновь. Всегда так было, ты же знаешь. Брендон пропадает на работе. Весь в отца… На последнем слове она замолкает и сжимает веки. — У меня всё хорошо. Ты только не переживай, ладно? Мам… Мама, ты ведь меня слышишь? Уиллоу плачет. Она ожидала какой-то реакции. Писка кардиограммы или то, как Элли дёрнет пальцем или уголком губ. Но женщина лежит неподвижно. Боль. Боль. В груди сплошная раздирающая боль. — Я люблю тебя, — шепчет Вуд и касается поцелуем лба матери. — Я никогда тебя не брошу. Говорят, что время лечит. Ни черта подобного. Время — очень хреновый доктор. Как бы оно ни старалось, старая рана начнёт кровоточить вновь, когда её заденут. И с каждым разом эти рваные края будут тянуться всё дальше, шире, глубже. Не поможет ни одно лекарство. Проще отсечь от себя эту кровоточащую боль. И даже если так поступить, на её место придёт новый спутник. Хуже предыдущего. Память. Её не ампутировать из головы, не вытравить лекарствами. И времени это неподвластно. Остаётся гадать, кто же среди этих мучителей самый отвратительный ублюдок. Кто кого побьёт: память боль, или наоборот. И самое смешное, что время будет эти пытки только растягивать…***
К удивлению Уиллоу, её сопровождает команда Альфа. Мужчины почти не разговаривают, да и в вертолёте невозможно было бы услышать что-то, если не повысить голос. Вуд летит, глядя в маленькое окошко, глядя в океан, ища глазами бывшую нефтяную базу, которая сейчас принадлежит военным. Закатное солнце садится на горизонте, оставляя после себя последние лучи, впивающиеся в небо. Красиво. Почти умиротворяюще. Уиллоу выходит из вертолёта и направляется сразу к себе в комнату, валится на кровать лицом вниз. Нет сил даже пошевелиться. Только прислушивается. В уборной тихо. И, кажется, в его комнате тоже. Может, Гоуст спит? Становится темно. Солнце скрылось, оставив Уилл наедине с собой. Хочется открыть окно, впустить шум океана. Так она и поступает. Встаёт на ноги, чтобы подойти к окну, раскрыть его нараспашку и высунуться до половины груди, глядя в вечернюю бездну под собой. Лицо задевает тёплый ветер. Скоро начнет холодать. Ночи здесь дикие. Вуд не слышит вторжения. Не слышит тень, появившуюся за её спиной. Она его чувствует. Взгляд поднимается с океана прямо в тёмное небо. Обернуться резко? Или дать знать, что она заметила его… — Лейтенант? — смело говорит в воздух, всё ещё не оборачиваясь. — Что это? Как же он говорил… Как же был низок его голос. Хриплый, ледяной и напористый. Вуд медленно оборачивается, поднимая голову. Гоуст подходит к ней вплотную. Между ними и пачки сигарет не вставить. Но он не касается её, просто нависает всей своей мощной аурой, подавляя. Даже в темноте его пристальный взгляд кажется одурманивающе тяжёлым и магнитным. В его руке она видит клатч. И, кажется, он слышит, как её сердце сделало кульбит. — Что это, Вуд? — повторяет вопрос, поднимая клатч выше. — Это коллекция Версаче двадцать первого года, — она не может не съязвить. С чего ради ей отчитываться. Её усмешка стынет в гландах, когда она понимает, что её шутки нахрен никому не нужны. Он серьёзен. Он открывает меховой клатч и хватается за провода и телефон, вытягивая руку вперёд. В окно. Теперь его грудь касается её груди. Теперь он её полностью прижимает всем телом к подоконнику. Он в обычной балаклаве, и она гадает, как эта маска выдерживает его стоградусное дыхание. Ведь он как раскалённое железо, дышит жаром, можно схватить тепловой удар, только стоя рядом с ним. В темноте его глаза почти чёрные, сливаются с краской на лице, как две бездны. Она глотает слюну, но не дёргается. Гоуст — её охранный пёс, и советы по обращению с бешеными собаками Вуд помнит наизусть. Они чувствуют страх, и именно поэтому нельзя отводить взгляд. Выпрямить спину, сжать челюсти и лаять в ответ тем же, оскалив зубы. — Может, мне выкинуть это? — А может, вам не стоит лезть не в своё дело, Лейтенант? — она рассматривает узор на его маске. Череп почти потускнел. — Я же не спрашиваю, какие секреты вы носите под этой маской. То ли она осмелела, то ли за эти два дня столько произошло, что Уилл потеряла чувство самосохранения. Всё, что она сейчас делает — это поднимает руку, касаясь края балаклавы на его шее. И тут же получает ответ. Его пальцы крепко сжимают её руку через перчатку. Её охватывает улыбка. — Как странно, Гоуст, свои секреты ты хранишь, а мои хочешь раскрыть? Где здесь честный обмен? Его глаза чуть сужаются. Будто он ухмыляется от её слов. Или же она просто выдумывает. Он притягивает руку обратно, касаясь её плеча телефоном. Он наклоняет голову ближе к ней. Становится совсем жутко. Он подавляет её психологически. Ломает, не делая при этом вообще ничего. Просто своим напором. Вот так. Просто наклонив ближе к ней лицо, глядя на Уилл сквозь прорези в маске. — Честный обмен, Уиллоу, — называет её по имени, проверяет, и чёрт, это работает — она не сводит с него глаз, замерев, как перед выстрелом, — будет, когда ты раскроешь свои карты, дав нам чёткий ответ: ради чего мы охраняем дочь Президента. — Вам платят. Господибоже… Заткнись. Заткнись. Заткнись. — Что ж, — он делает шаг назад, — раз нам платят, то у нашего товара слишком много изъянов, чтобы сдать его обратно. Гоуст уходит, забрав с собой телефон. А Вуд так и остаётся пришпоренной задницей к подоконнику не в силах пошевелиться. Она пытается справиться с мыслями в своей голове. Откинуть их назад, но они быстрее, выносливее. Бегут вперёд, а Вуд не успевает за ними. Всё, что она ловит в этой гонке, урывчато. Всё, что она ловит, это растущее желание отвлечься. Всё, что она ловит и крепко держит, так это то, что хочет узнать, что скрывает Гоуст под своей маской. Просто сравнить. Чьи секреты больнее. У него или у неё.