Один год после войны

      8 июля 1998 год.       — ...удалось договориться о серии больших интервью, посвящённых подготовке к грядущей свадьбе, которая, по всей видимости, обещает быть… Ой! — тихий хлопок аппарации прервал Гермиону.       Маленький эльф возник возле Драко с небольшим сундуком, обтянутым матовой чёрной кожей и украшенный небольшими серебряными заклёпками, а также изящным замком с гербом его дома.       — Простите, что Дирк напугал мисс. Дирку очень приятно познакомиться с мисс Гермионой, — эльф склонил ушастую голову в поклоне.       — Э… И мне очень приятно, — сказала Гермиона, ошарашенная таким необычным и неожиданным общением эльфа.       Она так была перепугана отравлением Драко и Гарри, что даже не заметила эльфа в тот день. И теперь Гермиона с большим интересом наблюдала за маленьким существом и тем, как он разговаривал, обращаясь к Драко.       — Мастер Драко просил собрать его вещи. С вашего позволения, Дирк собрал для Вас в верхнем отделении несколько комплектов домашней одежды, нижнего белья и все необходимые предметы личной гигиены...       — Дирк, не начинай. Я уже давно не маленький мальчик, чтобы не разобраться в собственных вещах, — перебил его Драко, и Гермиона заметила, как щёки парня чуть порозовели.       — Мадам сказала Дирку доложить, — и эльф невозмутимо продолжил, словно не обратив внимания на возражение Малфоя, от чего Гермиона не удержалась и беззвучно хихикнула. — Во втором отделении – обувь, комплекты повседневной одежды, пять парадных мантий и три магловских смокинга. Часы, запонки, ремни и прочие аксессуары. В третьем – вместе с подарком, который вы распорядились приготовить для...       — Дирк!       Но эльф словно не заметил и быстро продолжил. Глаза Гермионы расширились. Её собственный гардероб разросся до немыслимых для неё размеров благодаря Нарциссе. Но сколько вещей необходимо парню для недельного проживания у неё дома, если только для мелочей было отведено отдельное отделение сундука с заклятием незримого расширения.       — Госпожа передала книги, которые вы просили. Они в четвёртом отделении. Сундук со спортивной одеждой и инвентарём Госпожа распорядилась прислать к завтрашнему вечеру, чтобы мастер Драко не смог приступить к тренировкам раньше, чем его осмотрит целитель.       После того как он предоставил полный отчёт Драко, маленький эльф повернулся к Гермионе и произнёс, вновь склонив голову в поклоне:       — Госпожа передала книги и журналы для мисс. Они в пятом отделении вместе с образцами ткани для свадебного платья и эскизами. Также там первоначальные наброски нескольких вариантов оформления церемонии, созданных лично госпожой Нарциссой.       Теперь уже оба волшебника стояли с ошарашенными и пунцовыми лицами, стараясь не встречаться взглядами, и молча переваривали полученную от эльфа информацию.       — Мадам также просила вновь узнать о Вашем состоянии здоровья и уведомить, что прибудет навестить вас завтра к вечернему чаю в пять часов. Мисс, не нужно беспокоиться о чаепитиии. Дирк прибудет вместе с мадам, чтобы накрыть на стол и приготовит всё необходимое, — обратился он под конец к Гермионе.       — Эм… Передай ей, что я чувствую себя так же хорошо, как и пару часов назад. А теперь лучше просто уйди. Пожалуйста, — почти простонал уже окончательно смущённый Драко. – И, Дирк... Спасибо.       — Спасибо, Дирк, — произнесла быстро всё ещё растерянная девушка.       — Дирк, очень-очень рад познакомиться с мисс Гермионой и рад ей служить, — с ещё одним поклоном сказал эльф и с тихим хлопком исчез.       — Прости за это представление, — пробормотал Драко и, не зная, куда деть руки, сцепил их в замок и принялся разглядывать свои пальцы.       — Служить? Но он в одежде? — выпалила Гермиона, озадаченная от всего только что услышанного, стараясь не думать о содержании небольшого сундука у ног Малфоя, особенно об отделении, предназначенном лично для неё.       — О, это долгая история, — протянул Драко, почёсывая затылок, при этом футболка чуть задралась, обнажая полоску бледной кожи над резинкой низко сидящих штанов.       — Расскажи, пожалуйста, — она сглотнула и с трудом отвела взгляд, замечая еле заметный шрам от Сектумсемпры над выступающей бедренной косточкой.       — Когда семья отреклась от её сестры Андромеды, мама поняла, что ей грозит та же участь, если она не подчинится окружающим её негласным законам. Она случайно встретила Дирка, от которого отказалась семья, где он служил долгие годы. Матушка скрывала его много лет. Он не общался ни с кем, кроме нас двоих, почти двадцать лет. Мама не желала, чтобы Дирк стал обычным семейным эльфом, хотя он умолял её об этом. Она знала, что если выполнит его желание, на него будут действовать фамильные чары, и отец смог бы обращаться с ним примерно так же, как с Добби, если не хуже. Поэтому он по-прежнему свободен, но считает свою одежду символом принадлежности к нам с ней. Матушка понимает, что оскорбит его, если не будет принимать его таким, какой он есть. Он свободен и сам в праве выбирать, как ему жить. И он выбрал нас, — Драко смущённо добавил. — Он заботился обо мне с детства, поэтому частенько его заносит, и он думает, что я ещё мальчишка, который не в состоянии разобрать собственные шмотки или приготовить чай. Просто прими его таким, каким мы его принимаем.       — Хорошо.       — Хорошо? Ты не будешь предлагать ему деньги за работу и ввязывать его во всякие освободительные движения по защите прав эльфов? — Драко удивлённо приподнял бровь.       — Не буду, обещаю. Не могу поверить, Драко Малфой всю жизнь дружил с домашним эльфом. Но почему тогда ты не был добр к Добби? — спросила девушка нерешительно.       — Да всё потому, что отец узнал бы... Ты даже не представляешь, каким человеком он был, — Драко сжался от тяжести воспоминаний и рухнул в кресло. — Я просто не хотел вызвать его гнев. Добби было бы от этого только хуже. А мне… — он на мгновение затих. — А к Мерлину всё! Знаешь, во сколько я испытал первый раз Круцио от отца? В семь. Мне было семь, когда он впервые наказал меня так. И это просто за то, что я поднял вилку, когда служанка её уронила. Он дождался окончания ужина, отвёл меня в мою комнату, сказав матери, что хочет сам пожелать мне спокойной ночи и уложить в кровать. А потом была боль. Чистая и абсолютная боль, — его плечи дрогнули — Матушка об этом не знает, ни об одном из его наказаний, потому что он очень доходчиво объяснил мне, что будет только хуже. А сейчас ей лучше не знать.       Он закрыл лицо руками, не желая, чтобы она видела его таким. Жалким.       — Пообещай мне, что не скажешь, — он поднял на неё полные боли глаза. — Пожалуйста...       — Обещаю, — прошептала Гермиона, смахивая навернувшиеся на глаза слёзы.       Газета выпала из её дрожащих рук. Она медленно подошла к нему и осторожно положила ладони ему на плечи. Он продолжал смотреть прямо ей в глаза. В серой бездне плескалась боль. Такая жгучая, словно яд.       — Теперь ты жалеешь меня. Да, я жалок, но я не заслуживаю твоей жалости, — прохрипел Драко неожиданно севшим голосом.       — Ты доказал мне, что ты хороший человек и заслуживаешь многого. Никогда не думала, что скажу такое. Но… — она сглотнула и провела ладонью по его волосам в попытке хоть как-то утешить и прогнать боль. — Драко Малфой, тебе надо научиться любить себя.       — Давай не будем больше об этом. Я не хочу вспоминать ту жизнь, — он горько ухмыльнулся, и её живот обдало теплом его дыхания. — Я только сейчас понял, что после нашей неожиданной и вынужденной помолвки моя жизнь разделилась на до и после тебя.       — Наверное, я могу сказать нечто подобное относительно тебя, — произнесла она и, краснея, с опаской покосилась на сундук, словно тот должен был в любую минуту ожить и съесть их живьём. — Дирк собрал тебе столько одежды, словно ты переехал насовсем.       — Я же сказал, что мне может понравиться, и я откажусь уезжать, — ухмыльнувшись, сказал Драко, отгоняя от себя болезненные воспоминания.       Он тоже взглянул на сундук, но практически сразу перевел взгляд серых глаз на Гермиону. Спросил, выгибая одну бровь:       — Эскизы свадебного платья? Наброски оформления? Я что-то пропустил в ваших планах на наш с тобой брак?       Он решил её подколоть. Весь их разговор сегодня был словно скачки. Скачки от переполнявших их мыслей. Сейчас он хотел посмотреть на её реакцию. Ему было жизненно необходимо узнать, что промелькнёт в глазах Гермионы от его слов. А ещё от её близости и от того, что её ладонь неосознанно перебирала волосы на его затылке. Невозможно хотелось провести руками от её коленей вверх по ногам, пробираясь под тонкий шёлк платья… Почувствовать тепло её кожи без преград. Впитать его в себя. Согреться.       — Судя по статье Скитер, ты знаешь о нашем браке куда больше меня, — она бросила взгляд на газету, лежащую на полу. — Погоди, как там написано.       Она сделала несколько шагов назад и подняла несчастное издание, вновь начиная читать. При этом даже не заметив, что парень почти застонал от того, что Грейнджер от него отстранилась.       — Ах, вот. «Мистер Малфой признался, что некоторые детали торжества остаются тайной даже для них с невестой, чтобы новобрачные могли испытать ярчайшие эмоции в самые трогательные моменты этого важного для них дня.»       — А что мне оставалось делать? — Драко пожал плечами. — Выкручивался, как мог. Ты же просто молча стояла и прижималась ко мне. Так прижималась, что мне было сложно думать.       — Я… — Гермиона схватила ртом воздух, не зная, что сказать, но, придя в себя, начала наступать, ощущая, как внутри загорается огонь возмущения. — Ты обещал этой кровопийце несколько больших интервью?!       — Лучше это будут интервью на наших условиях, чем она будет охотиться за нами каждый день, — он вскочил и подошёл к ней почти вплотную.       Драко принимал брошенный ему вызов. Хочет наступать? Обвинять? Тогда пусть попробует сначала ответить за то, что сделала с ним. За эти два месяца. В тот день. За то, как вжималась в его тело. Как дышала и говорила. Как возбуждала. Как...       — Кстати, ты не ответила на мой вопрос, — язвительно сказал Драко.       — О чём ты? — она посмотрела в его темнеющие глаза и поняла, что если не отвернётся, то утонет.       Но Гермиона всё равно продолжала смотреть, не в силах отвести взгляда.       — Каким должен быть наш первый настоящий поцелуй? — сказал Малфой, возвышаясь над миниатюрной фигуркой и склонив голову так, что между их лицами оставались доли сантиметров. — Я должен знать, что отвечать на предстоящем интервью.       — Я… Я не знаю, — заикаясь, пролепетала Грейнджер.       — Салазар, женщина, ты сведёшь меня с ума, — прорычал Малфой, вновь скользнув взглядом по розовым отметинам на её шее, оставленным им, он посмотрел в шоколадную бездну её глаз и понял, что пропал.       Он закрыл глаза в попытке успокоиться и прийти в себя. Что она с ним творит? Он с детства, годами держал себя в руках, но Грейнджер может вывести его из равновесия за секунды. Он вспыхивал, словно спичка. Желание. Гнев. Боль. Страх. Она могла вытащить из него любую эмоцию, всю душу, даже не утруждаясь. Она была его личным дементором.       — Тебе нехорошо? Целитель сказал… — сбивчиво пробормотала она, не понимая, что творится с ним от её близости, её слов, её взгляда.       — Я обещал, что не трону тебя, пока ты не попросишь. Поэтому тебе лучше отойти, пока я не нарушил своего обещания. Потому что сейчас я не уверен, что буду способен его выполнить, — прошептал он, сжимая и разжимая кулаки, по-прежнему не открывая глаз.       Гермиона замерла с поднятой рукой, которой собиралась потрогать его лоб. Наконец она поняла причину его состояния. Ей показалось, что время остановилось, милостиво давая ей возможность попытаться осознать, что она собиралась сейчас сделать. Она положила руки на его вздымающуюся от глубокого и частого дыхания широкую грудь и, встав на цыпочки, прикоснулась своими губами к его губам, запуская пальцы в его мягкие волосы. Она больше не в силах была сопротивляться. Малфой стал её ядом, отравил её собой в тот самый момент, когда в первый раз коснулся её губ. А после его прикосновений на том злосчастном поле она была готова на всё ради всё новых и новых…       Утробное рычание отдалось вибрацией по всему её телу. Гермиона не успела даже ничего осознать, как оказалась на его руках. Её ноги обхватывали бёдра Драко, пальцы путались в платине волос. Его язык проникал жадно и глубоко в её рот, разводя мягкие и податливые губы. Сильные руки сжимали её ягодицы.       Через несколько сгорающих в страсти мгновений она ощутила холодный мрамор столешницы. В долю секунды почти все остатки завтрака полетели на пол. Она одновременно ощутила твёрдость его возбуждения и растекающийся шоколад на своём голом плече, с которого съехал широкий ворот свитера, обнажая кожу.       Его губы спускались поцелуями по её подбородку к шее… Ласкали ключицу… И вот уже его язык слизывает горько-сладкий шоколадный сироп с её разгорячённой кожи. Драко вновь накрывает губы Гермионы своими. Поцелуй со вкусом шоколада.       Гермиона, словно в тумане, услышала свой сдавленный стон, утопающий в его поцелуе. Бретелька её нижнего платья лопнула, и его рука сжала грудь через вязаную ткань. Драко молился и проклинал всех великих волшебников – на ней не было лифчика.       — Останови меня, пока не поздно, — охрипшим голосом прошептал он возле её уха и прикусил кожу на шее, оставляя новые ярко-красные отметины. — Сам я не остановлюсь… Просто не смогу.       Рука Малфоя уже сжимала бедро Гермионы, приподнимая и сминая шёлковый подол платья. Большой и указательный палец другой перекатывали затвердевший сосок. Вторая тонкая бретелька лопнула, и его рот втянул открывшийся острый кончик её груди прямо через полупрозрачное полотно. Вязаные рыхлые петли из тонкого льна добавляли его движениям остроту, переводя тихие стоны в сдавленные крики. Кажется, она шептала его имя... Или кричала... Её руки блуждали по его спине, задирая футболку, царапая кожу маленькими ноготками в безуспешной попытке снять её. Влага пропитала её трусики и ткань его пижамных брюк. Толчок прямо через ткань. Ещё один. Он вжимался в неё, чувствовал зарождающуюся в ней пульсацию через насквозь мокрую одежду. Его рука на её бедре уже почти коснулась кромки мокрых трусиков, а в голове пульсировали выжигающие душу слова:       «Останови меня! Останови! Это должно быть не так. Не сегодня. Не после того, что я рассказал. Не из жалости.» — мысли неслись стрелами, вонзаясь прямо в сердце, заставляя его кровоточить. Но тело предательски впитывало её жар, отзывалось на каждый стон, побеждая разум через боль души.       Малфою показалось, что пространство вокруг них начало искриться и пронизываться потоками неконтролируемых всплесков магии. Колонки сами собой ожили. И из них полилась медленная чувственная музыка. Мягкий мужской голос пропел: ———       «Незабываемая – вот кто ты.       Незабываемая, будь ты близко или далеко…» ———       — Драко, Драко, я… Я не готова. — она простонала, борясь с нахлынувшими эмоциями и полным осознанием происходящего.       В миг. Почти плача. Сама не понимая от чего.       Всё было слишком.       Беспредельно       Быстро.       Невообразимо       Ярко.       Неповторимо       Резко.       Необыкновенно       Остро.       Невероятно       Страшно.       Незабываемо       Горячо.       Адское пламя и дьявольские силки вместе в агонии.       — Я боюсь, — одними губами прошептала она. ———       «Никогда никто другой так не занимал мои мысли.       Незабываема во всем…» ———       — Моя малышка, — шептал он, ослабляя ласки, нежно поглаживая её талию и бедро. — Маленькая моя, не бойся.       Вернувшись к её губам, Драко оставил на них нежный и ласковый поцелуй. Невесомый, но такой важный для обоих. Целовал щёки, ресницы, покрывал поцелуями всё её лицо. Он давал им возможность прийти в себя. Немного выровнять сбившееся дыхание и стучащий бешеный пульс. Не отстраняясь, резко. Не сбегая. Не опаляя внезапным холодом разгорячённые тела.       — Я готов ждать. Ты стоишь всех ожиданий мира, — шептал он между поцелуями, как успокаивающую мантру.       Они замерли, смотря в затуманенные глаза друг друга, ожидая, пока сердце не восстановит более ровный ритм. В то время как вторгшийся в их мир голос пропел: ———       «Вот почему, дорогая, невероятно то,       Что кто-то настолько незабываемый       Думает, что я незабываемый тоже.» ———       — Это было невероятно, — прошептала Гермиона, смотря в самую глубину его потрясающих глаз. — Неужели это может быть так..? — не зная, как подобрать слова, Гермиона не закончила вопрос.       — Поверь, родная, может быть куда лучше. Но этот момент я никогда не забуду. Наш первый поцелуй, — он прислонился лбом к её груди и прикрыл глаза, борясь с желанием признаться в куда более глубоких чувствах, но боясь отпугнуть.       Они пытались задержаться в мгновении послевкусия от поцелуя. Смакуя каждое прикосновение, каждый неровный вздох, слетавший с губ, каждое сказанное лишь одними глазами слово. Его руки на её талии. Большие пальцы вырисовывают круги на её животе. Её руки прижимают его голову к своей груди, пальчики погружены в платиновый хаос его волос.       — Ммм… Нам, наверное, следует прибраться, — проговорила всё ещё блуждающая где-то в облаках Гермиона, затуманенным взглядом обводя видимый ей беспорядок.       — Наверное, но мне так не хочется отпускать тебя из своих объятий, — прошептал Драко, приподнимаясь, чтобы вновь заглянуть Гермионе в глаза. — И нам точно стоит принять душ, — добавил он, слизывая шоколад с её щеки. — Мне срочно необходим ледяной душ, чтобы остыть.       Гермиона представила, как они выглядят со стороны, и хихикнула. Взъерошенные, раскрасневшиеся, все перепачканные шоколадом, с горящими от возбуждения глазами и всё ещё рваным дыханием. Улыбнувшись, она притянула его к себе и одарила невесомым нежным поцелуем в уголок губ. Кажется, она по уши влюбилась.

***

      Утро 9 июля 1998 год.       Гермиона проснулась от нежного поцелуя в щёку, но не желала открывать глаза и отрываться от ещё тлеющего на веках сна.       — Ммм… — она сладко простонала, потягиваясь с широкой улыбкой. — Мне снился такой приятный сон.       — Просыпайся, малышка, чтобы я мог воплотить все твои сны в реальность, — тихо прошептал Драко возле её уха, любуясь красотой девушки.       Остаток вчерашнего дня был потрясающим, не считая ледяного душа после шоколадного безумия их первого поцелуя. Они провели весь день в постели, болтая обо всём на свете. Поражались тому, какими они были разными и одновременно с этим похожими, словно две части чего-то целого. Драко несколько раз украл у неё нежный поцелуй, стараясь контролировать бушующие в нём чувства и не спугнуть те зарождающиеся между ними нежные и хрупкие отношения. Поужинали они заказной маггловской пиццей прямо из коробок, сидя в кровати, а потом, смеясь, смахивали крошки, усыпавшие всю постель. Он был абсолютно счастлив, когда она скармливала ему последний, самый большой кусок пиццы. Заснули они в объятиях друг друга.       Драко проснулся с необъяснимой тревогой. Ему казалось, что события вчерашнего дня окажутся сном или бредом отравленного ядом сознания. Словно её пожелания спокойной ночи, сказанные с улыбкой и тёплым дыханием, опаляющие его грудь через футболку, когда она прижималась к нему, засыпая, были игрой его воображения. Поэтому теперь Драко невообразимо нервничал, смотря на потягивающуюся Гермиону в розовой пижаме с милыми зайчиками.       — Драко, ну, ещё пять минуточек, — прошептала она.       — Для тебя всё, что угодно, — тихо ответил он, облегчённо выдохнув.       Она широко открыла глаза, смотря в потолок, и Драко замер. Сердце рухнуло в пятки. Сейчас к ней придет осознание всего происходящего, и она его оттолкнёт. Всё внутри сжалось в ожидании боли. Ему вновь казалось, что он как маленький сидит в своей комнате и ждёт, когда придёт отец и накажет его за какую-то мелкую провинность. С той лишь разницей, что сейчас он точно знал, что не выдержит предстоящей порции боли. Она его сломает.       Гермиона медленно перевела на него взгляд, вглядываясь ещё немного затуманенным ото сна взором в лицо парня.       — Что с тобой? Ты… Ты жалеешь обо всём, что между нами происходит?       — Я сегодня проснулся с ощущением, что ты вдруг скажешь, что всё, что произошло с нами, было огромной ошибкой или нелепой случайностью, — отвёл от неё взгляд, не желая, чтобы она видела в них всю ту боль, что скопилась внутри от этих слов. — Просыпаясь сегодня, я думал, что лучше бы я умер от яда, чем открыть глаза и увидеть, что всё происходящее между нами оказалось сном.       — Малфой, ты всё-таки придурок, — не удержалась Гермиона. — И будешь полным дураком, если не поцелуешь меня сейчас же и не расскажешь, как ты вбил весь этот бред в свою прекрасную светловолосую голову.       Пока Драко сидел и ошарашенно смотрел на Гермиону, силясь осмыслить только что сказанные ею слова, она села и обняла его, прижимаясь крепче к его груди.       — Погоди? Это не сон? — сказал Малфой, сжимая её плечи и отстраняя, чтобы заглянуть в шоколадные глаза.       — Мне ущипнуть тебя или поцеловать, чтобы до тебя наконец-то дошло? — она смотрела на него со смешинками в глазах, видя, как всё его замешательство и боль покидают напряжённое лицо.       До него, наконец, доходил смысл сказанных ею слов и реальность происходящего.       — Я выбираю поцелуй, — всё ещё нерешительно произнёс он.       — Иди ко мне, дурачок, — Гермиона потянула его за ворот футболки. Она одним движением забралась к нему на колени и прикоснулась нежным поцелуем к его губам.       Движения его рук и губ были осторожны. Он, словно слепой котёнок, делал первые шаги. С каждым новым прикосновением, с каждым новым вздохом его чувства обострялись, лёгкие наполнялись её запахом: лето, запах свежескошенной травы, булочки с корицей и шоколадом, холодный чай с мятой.       Лето сменилось обжигающим пеклом в тот самый момент, когда её язык прошёлся в требовательной ласке по его губам. В то самое мгновение непреклонная, неутолимая жажда вторглась в его сознание. Он поглощал её. Жадно впивался в губы, его язык сплетался с её. Утробное рычание разносилось вибрацией по их телам.       С каждым новым прикосновением Драко понимал, насколько глубоко чувства к ней проникли в него. Она стала частицами и молекулами его крови, вплетаясь в спираль его ДНК. Она пульсировала по его венам и артериям, расходясь от самого сердца, с каждым его ударом наполняя миллионы капилляров, чтобы полностью затопить его собой.       Он любил её. Осознание накатило на него, словно снежная лавина, взрывая каждую клеточку мозга, руша нейронные сети, превращая в осколки, словно от взрывающей Бомбарды. Мозг осознал наконец-то то, что чувствовало сердце, и познание этой истины нравилось молодому мужчине, разливаясь теплом по всему телу. Это была не влюблённость, о которой Драко думал раньше, а осознанная и крепкая любовь. Вся она была воплощением его мечты. Идеала женщины. Каждый день, проведённый с ней, подтверждал то, как подходила ему, сколько общего у них было, как его влекло к ней.       И тут сознание Драко конвульсивно дрогнуло от понимания того, что если он сейчас не остановится, она полностью поглотит его. А вдруг, когда наступит время, их фиктивная помолвка будет расторгнута, она уйдёт из его жизни? От него самого ничего не останется. Лишь эта мысль заставила его руки перестать блуждать по её разгоряченному, соблазнительному телу, его губы – замедлить жаркие ласки, сводя их на нежность. Лишь ради возможности вновь вдохнуть кислород, оставить хоть частичку себя, не принадлежащую ей, хотя бы на кончиках пальцев, в тонких завитках своих отпечатков.       Он разорвал поцелуй, жадно хватая спасительный воздух, слыша её стон. Драко оставил невесомое прикосновение у самого краешка её губ и произнёс:       — Нам пора на работу, иначе ты будешь проклинать меня за то, что твой стол полностью завален документами, — он прикоснулся своим лбом к её, всё ещё тяжело дыша. — И мне нужен ледяной душ. А если так пойдёт и дальше, он войдёт в мои привычки.       Драко отстранил оцепеневшую неожиданным окончанием страстного поцелуя Гермиону. Она даже не успела ничего сказать, прежде чем он, поднявшись с кровати, направился в ванную комнату. Принимая на ходу отчаянное и самое важное на данный момент решение. Он сделает всё возможное и невозможное, чтобы она навсегда осталась в его жизни. Теперь он знал, чего он хочет: на Рождество Грейнджер станет Малфой.       Она сидела, вцепившись невидящим взглядом в светлое дерево двери, за которой скрылась его спина. Малфой соткан из противоречий. Это убивало Грейнджер. Вгрызаясь в самое сердце. Гермиона отчаянно хотела его понять. Ей нужно что-то придумать, найти способ.       «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок», — вспомнились ей слова матери. Она любила так говорить, когда ставила на стол перед отцом очередной кулинарный шедевр. Мамы сейчас не было рядом, чтобы попросить у неё совета. Джинни тоже была далеко, в Румынии. Поэтому она решила воспользоваться первой пришедшей ей в голову идеей.