Один год после войны

      27 июля 1998 год       — Я никогда не думала, что найти нормальную квартиру в Лондоне – такая большая проблема, — выдохнула Джинни, вытягивая ноги и устраивая их на коленях у Гарри. — Драко, как тебе удалось найти этот прекрасный домик?       Малфой расслаблено расположился на кресле в их с Гермионой гостиной и отхлебнул из бокала густое тёмно-красное Каберне. Он всё больше и больше открывал для себя прелести жизни на стыке магического и маггловского мира.       — Всё просто: деньги и много прогулок по Лондону. Я однажды заблудился в этом районе и случайно набрёл на эту улицу. Мне она показалась такой милой: куча одинаковых домиков с разноцветными дверьми. Это даже забавно. И хоть это самый центр, здесь нет какой-то помпезности и суеты. Идеальное место, чтобы скрыть целый магический благотворительный Фонд, — он пожал плечами, мечтательно наблюдая за передвижениями Гермионы на кухне, что не укрылось от внимательного взгляда младшей Уизли.       — Гарри, мы завтра же отправляемся на прогулку. Будем блуждать по Лондону, пока не найдём свой милый домик, — сдвинув брови, Джинни взглянула на Поттера.       Гермиона прошлась мимо дивана, на котором сидели друзья, и протянула Джинни одну из двух больших мисок с чипсами. Когда она проходила мимо Драко ко второму свободному креслу, он поймал её за пояс джинсов и усадил к себе на колени. Она тихо ойкнула, но, не сопротивляясь, устроилась у него на коленях и закинула ноги на подлокотник кресла.       — Ох, Джинни, ты уверена, что хочешь этим заниматься? Ты через месяц уедешь в Хогвартс, — простонал Гарри.       — Да, уеду, если ты не найдёшь весомый повод для того, чтобы заставить меня передумать, — сказала Джинни и сверкнула глазами в его сторону.       Эти двое проспорили весь вчерашний совместный ужин на четверых, и отголоски этого спора ещё проскальзывали в их общении сегодня. Джинни настаивала на покупке новой квартиры и переезде Гарри с площади Гриммо 12, а Поттер уже примирился с гнетущим домом и даже подумывал о нормальном его переустройстве. Драко с Гермионой просто старались не встревать в их споры.       — Гарри, ты решил, где мы отпразднуем твой день рождения? — спросила Гермиона, решив перевести разговор с острой темы.       — Нет пока. Если честно, как-то даже не думал об этом. Может, просто посидим в Дырявом котле? — задумчиво ответил Поттер, отпивая сливочное пиво.       — Друг, это твоё восемнадцатилетие, а ты хочешь праздновать его в этой дыре? — возмутился Драко, поглаживая по спине уютно устроившуюся на его коленях Гермиону.       — Сам-то как праздновал? — ощетинился Гарри.       — Никак, я не праздную этот день, — с напускным безразличием ответил Малфой.       Но Гермиона почувствовала, как Драко напрягся, и как на секунду замерла его рука, прежде чем вновь начать неторопливое движение по её спине. А потом удивилась, что не знает даты его рождения. Мысленно давая себе подзатыльник за такую невнимательность, она спросила:       — А я ведь даже не знаю, когда твой день рождения?       — Пятого июня. Можешь даже не запоминать, — отмахнулся блондин, глядя в шокированные карие глаза.       — Гермиона, ты прошляпила день рождения своего жениха. Как ты могла? — подколола Джинни, ещё заведённая упрямством Гарри, сделала глоток вина и стала наблюдать за идеальной парочкой, ожидая эффекта от своих слов.       — Так, закрыли тему, я его не праздную – и точка, — отрезал Драко тоном, не терпящим никаких возражений.       Ещё несколько секунд он сверлил Джинни взглядом, а затем обратился к другу:       — Гарри, лучше скажи мне, в Министерстве удалось подписать все документы насчёт лаборатории для Блейза? Он в среду возвращается, и я пообещал ему, что её масштаб будет соизмерим только с его эго.       — Да, завтра к нам прибудет целый отдел, и Забини выделят под лабораторию отдельный подземный этаж, чтобы не беспокоить весь Фонд, расположившийся на первом этаже. Если честно, до сих пор не понимаю, как им удается расширять этот крохотный домик до бесконечности, — ответил Гарри, радуясь, что напряжение постепенно начало спадать. — Гермиона, ты пойдёшь с нами встречать Забини?       — Я не могу, у меня встреча с Макгонагалл. Уеду послезавтра рано утром и вернусь, наверное, только в четверг к вечеру. Наконец-то сдача Хогвартса! Реконструкция полностью окончена. Драко говорил, вы собирались опробовать поле для квиддича? — Гермиона отвечала на автомате, ещё озадаченная реакцией Малфоя на свой день рождения.       — У меня идея: на мой день рождения мы с парнями утром поиграем в квиддич – я так давно не летал на метле, а вечером отправимся в приличный паб. Драко, я даже доверю тебе выбор заведения. Вы, девочки, устройте себе с утра поход по магазинам или салонам, отдохнёте немного от нас. Как вам идея? О, а Забини играет? — радостно стал спрашивать Гарри.       План был полностью согласован, раз такова воля именинника, и разговор поплыл плавно до самого окончания вечера. Джинни и Гарри покинули маленькую квартирку на Роуппел-стрит в отличном настроении.       28 июля 1998 год.       Придя домой после ужина с Гарри и Джинни, Драко и Гермиона обнаружили в своей гостиной большой сундук с лежащим на нём конвертом.       — Мама прислала тебе посылку из Франции. Я совсем забыл тебе сказать, сегодня получил от неё сову, — сказал Драко, протягивая Гермионе конверт.       Он снял пиджак, бросил его на кресло и стал расстёгивать запонки, чтобы закатать рукава рубашки.       — Как у неё дела? Как Париж? — спросила девушка, разворачивая пергамент.       — Она передаёт тебе привет и пишет, что Париж, как всегда, прекрасен. Матушка ждёт не дождётся, когда вы с ней сможете отправиться туда вместе, — он указал на сундук и спросил. — Мне можно открыть или там что-то секретное, чего я не должен видеть?       Гермиона пробежалась по аккуратным строчкам и прикрыла рот рукой.       — Она пишет, что застала летнюю неделю парижской магической моды и посетила несколько десятков маггловских магазинов, которые ей так понравились, что она не удержалась и накупила мне одежды, — ахнула Грейнджер, смущаясь. — Открывай. Это так приятно... Но она не обязана. Твоя мама и так уже заполнила мой гардероб до предела.       — Ей просто всегда хотелось девочку, которая разделила бы её любовь к красивым вещам, — сказал Драко, с улыбкой наклоняясь к сундуку. — Так что, думаю, тебе придётся смириться. Она будет тебя наряжать и баловать, потому как я уже давно выбираю себе одежду сам.       Он открыл одно из средних отделений сундука и присвистнул:       — А мне нравится то, во что она хочет тебя одеть, — он широко улыбнулся и вытянул указательным пальцем тонкие, почти прозрачные кружевные трусики. — Главное, чтобы ты одевала их только для меня.       — Закрой сейчас же! — пискнула Гермиона, пытаясь выхватить у него из рук чёрное кружево.       — Нет, эти я оставлю себе на память, пока ты будешь в отъезде, — он, ухмыляясь, быстро убрал трофей в карман брюк.       — Ну и что ты будешь с ними делать? — щёки Гермионы розовели на глазах.       — Буду мечтать о том, как буду покрывать твои ножки и животик поцелуями, пока буду снимать с тебя этот клочок кружевной ткани, — с каждым словом он подходил к ней всё ближе, пока не склонился и не начал шептать ей на ухо, покрывая шею поцелуями между каждым сказанным словом. — Как поцелую тебя... Как ты будешь смущаться и стонать от каждого моего прикосновения... Как я буду любить тебя...       Всё внутри неё трепетало от возбуждения и таяло от его слов. Гермиона дрожащей рукой провела по его груди, спускаясь всё ниже и, поражаясь своему самообладанию, сунула руку в его карман, вытащив предмет их неожиданного спора.       — Тогда позволь, я примерю их для тебя, чтобы ты мог в полной мере их оценить, — прошептала девушка.       Мерлин, что она творит? Неужели она сошла с ума или на неё так повлияли слова Джинни? Они не выходили у неё из головы все эти дни, и она, наконец, решилась на то, чего так боялась всё это время? Или просто чаша её возбуждения и желания Драко переполнилась, и она больше себя не контролирует?       Она взяла его за галстук и нежно поцеловала, а затем повлекла за собой в спальню, прихватив из сундука ещё один клочок кружева, лежавщий на бархатной ткани, с которой Драко взял трусики.       — Жди здесь, — она взмахнула палочкой, и по комнате поплыли маленькие огоньки, словно светлячки, озаряя спальню мягким светом. Гермиона толкнула его на кровать и медленно удалилась в ванну.       Драко сидел на кровати, ошеломлённый тем, что только что произошло. Ему не верилось в реальность происходящего. Его любимая хочет его соблазнить, привела в спальню, одевает для него кружевное бельё. Он готов был взорваться от нахлынувших мыслей и желаний. Любимая, которая краснеет от нежного поцелуя, решила его дразнить. Салазар, что ещё ей пришло в голову? На данный момент Драко показалось, что она решила его убить. Просто заставить его сердце остановиться либо от предвкушения, либо от своего сногсшибательного вида. Он готов был сделать всё, что она попросит… Но не сегодня… Сегодня Драко собирал все свои внутренние силы для осуществления возникшего внезапно плана.       Она ополоснула лицо прохладной водой и сейчас сражалась с чёрными кусочками кружева, быстро проверив гладкость кожи на отсутствие любых нежелательных волосков. Тонкое кружево обтягивало грудь и ягодицы, почти не скрывая ничего, не имея даже косточек. Только маленькие кружевные треугольнички, стянутые атласными лентами. Узорчатое переплетение тонких шёлковых нитей будоражило разгорячённую кожу своими прикосновениями. Гермиона трясущимися руками завязывала бантики и лихорадочно пыталась осознать, что она творит. Слова Джинни прочно засели в её голове: «ПОЗВОЛЬ ЕМУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ».       Бельё село идеально, наверняка, зачарованное так, чтобы принимать очертания фигуры, когда его надеваешь. Гермиона взглянула на себя в зеркало: огромные, блестящие от внезапно возникшей решительности глаза, розовые горящие щёки, распухшие от нервных покусываний губы. Чёрное, невероятное кружево на нежной коже. По бантику на каждом бедре и, вместо застёжки, на лифчике. Она быстро собрала и заколола волосы, потому как знала, что ему нравится изгиб её шеи. Гермиона твёрдо кивнула своему отражению, последний раз окинула себя оценивающим взглядом и направилась в спальню, где её ждал Драко.       Малфой сидел на кровати, опираясь на руки за спиной. Его глаза были закрыты. Он был по прежнему одет в чёрные брюки и белую рубашку. Галстук на его шее был ослаблен, а в комнате звучала тихая инструментальная музыка.       — Ну и как? Это соответствует твоим фантазиям? — пролепетала она еле слышно, медленно приближаясь к нему.       Драко посмотрел на неё, и Гермиона завела руки назад, чтобы подавить желание прикрыться от его голодного взгляда.       — Ты выглядишь, словно подарок – прекрасный подарок, с которого необходимо снять обёртку, лишь потянув за ленточку, — охрипшим от возбуждения голосом сказал Малфой.       — Ты сказал, после нашего первого поцелуя, что готов подождать, когда я буду готова, — она подошла вплотную к Драко и забралась к нему на колени.       Гермиона медленно развязывала его галстук и расстёгивала пуговицы на рубашке.       — Сказал, что когда я попрошу — ты покажешь мне, что такое настоящее наслаждение. Я готова... И я прошу…       Потемневшие серые глаза с минуту изучали её решительное выражение лица, а потом она вскрикнула, когда его руки резко обвили её и в следующее мгновение она оказалась лежащей под ним.       — Значит, ты уверена, что хочешь этого? — прошептал он, нежно целуя её шею и спускаясь всё более жадными поцелуями к её ключицам.       — Я хочу тебя, в этом я абсолютно уверена… — последнее слово почти потонуло в её сладком стоне.       Её внутренний мир в одно мгновение перевернулся с ног на голову: от шока, вызванного его резким поведением, до томительного предвкушения его новых прикосновений и поцелуев.       — Не сегодня... Ты ещё не готова. Я хочу, чтобы, когда придёт время, мы занялись любовью, а не сексом. Чтобы для нас обоих, — он сделал упор на последнее слово, — это было нечто большее, чем просто удовлетворение физических желаний, — Драко смотрел в глаза Гермионы и, заметив в карих радужках разочарование, с дьявольской улыбкой и обещанием в голосе добавил. — Но это не значит, что сегодня я не подарю тебе райское наслаждение.       Он поцеловал её приоткрытые губы, проникая в её рот языком, одновременно толкнувшись возбуждённым пахом между её ног, давая понять, как сильно он её хочет. Его ладонь накрыла её грудь, сжимая полушарие, отчего кружево бюстгальтера сильнее тёрлось о чувствительную кожу и дразнило нежный сосок. От этих ощущений её пальцы сильнее впились в плечи Малфоя, а спина непроизвольно выгнулась. Он спустился жадными поцелуями от её шеи ко второй кружевной чашке лифа и принялся ласкать маленькую горошинку соска через шёлковый узор.       — Раз ты одета, как мой подарок, то позволь его развернуть.       Он прикусил сосок, и из горла Грейнджер вырвался сдавленный стон. Малфой медленно потянул атласную ленту банта на спине, приподнялся, возвышаясь над ней, и стянул с её плеч тонкие лямки. Его длинные пальцы неторопливо отбросили ненужное кружево и стали изучать каждый миллиметр её груди.       — Ты такая красивая. Сладкая... А твои соски словно маленькие вишенки. – шептал он, опаляя горячим дыханием влажную от поцелуев кожу.       Малфой вновь склонился к её груди. Круговые движения его языка вокруг соска доводили её, пока руки блуждали, казалось, по всему телу. Гермиона была на грани. Низ живота скручивало и тянуло. Не в силах терпеть, она стала извиваться под ним, потираясь своим влажным входом о его возбуждённый член через тонкие летние брюки. Кружево между её ног будоражило, впивалось в нежную кожу, доводя до исступления.       Грейнджер шептала его имя между тихими стонами, от этого Драко показалось, что он не выдержит и сорвётся... Точнее, сорвёт с себя и с неё одежду, чтобы полностью овладеть ею. Борясь с собой, он оторвался от упругой груди Гермионы, стал спускаться поцелуями по её животу и почувствовал, как к нему возвращаются крохи самообладания от того, что его пах больше не ощущает жар между её ног. Пропитанная её влагой ткань брюк отрезвляюще холодила. Он изучал руками изгибы её талии и бёдер, сжимая и лаская нежное и такое податливое его прикосновениям тело.       — Да… — выдохнула она, когда его пальцы потянули за атласные ленты на бёдрах, скрепляющие кружево трусиков.       Он целовал её стройные ноги, пока медленно скользил руками по их длине. Затем Малфой подцепил пальцами тонкое, ненужное теперь кружево и скомкал мокрые трусики, быстро убирая в карман брюк главных виновников этой ночи. Завтра они станут для него доказательством, что всё происходящее не было сном.       Драко поцеловал тонкие щиколотки и стал подниматься поцелуями по внутренней стороне бедра к нежному, нетронутому входу. Он чувствовал сладкий запах её возбуждения, который пьянил его не хуже самого крепкого алкоголя. Гермиона вскрикнула, когда его губы коснулись её. Она отбросила попытку анализировать его действия, но сейчас, признавая его правоту...       Она была не готова. Не готова к тому цунами, что обрушилось на неё в тот самый момент, когда его губы прикоснулись к ней, дыхание разлетелось мурашками по телу и Драко ощутил её вкус.       Гермионе показалось, что весь её мир превратился в него. Драко стал её вселенной, сверкающей огромным количеством ярчайший звёзд её ощущений.       Его губы.       Его язык.       Её стоны.       Его пальцы внутри неё.       Её руки в его волосах.       Толчки его языка в ней.       Импульсы, расходящиеся от маленького пучка нервных окончаний над её входом, от прикосновений языка в тот самый момент, когда его палец выписывал круги на внутренней стенке её лона.       В то мгновение, когда тугой узел сладко-болезненного напряжения внутри неё достиг своего предела, Малфой сильнее нажал языком на её клитор, толкнулся двумя пальцами внутри неё, а свободной рукой сжал набухший сосок. Яркие вспышки перед глазами застилали её взор. Она выкрикнула его имя и, казалось, перестала дышать, когда волны крупной дрожи разбегались по её телу, заставляя его сокращаться.       Не дожидаясь окончания её оргазма, он накрыл её тело своим. Драко страстно поцеловал Гермиону, когда она жадно хватала ртом воздух, и сделал резкий толчок, прижимаясь твёрдым членом к её еще пульсирующей плоти, вызывая новый взрыв внутри неё, заставляя всё тело Гермионы выгибаться и дрожать ещё сильнее под его весом. Из её рта вырывались лишь бессвязные вскрики.       — Да, Драко, да… Драко... Драко...       — Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо, нежно целуя кожу за ним.       Наслаждаясь её реакцией на его действия, он смотрел на Гермиону, впитывая, запоминая: каждый изгиб, каждый вздох, каждую веснушку на её розовых щеках, каждое движение языка по пересохшим от частого дыхания губам, каждое дрожание ресниц. Запоминая, запечатляя её в себе, в своём сердце. Как бы теперь не сложилась их судьба, это мгновение навсегда будет связывать их.       — Ты прекрасна, — сказал он, глядя ей в глаза, когда она смогла сфокусироваться после нахлынувшего на неё оргазма. — Ты должна увидеть, насколько ты прекрасна, когда кончаешь от моих прикосновений.       Грейнджер не успела ничего сказать, как Малфой поднял её на руки и, устроившись на краю кровати, усадил её между своих широко раздвинутых ног, плотно прижимая её ягодицы к своему твёрдому члену. Она чувствовала почти всю его длину через тонкую ткань. Это будоражило... Вновь натягивая струны возбуждения, словно тетиву.       — Смотри, — в его хриплом голосе слышались приказные нотки.       И она смотрела...       Грейнджер просто не смогла сопротивляться, устремляя взор к зеркалу, что стояло в углу комнаты и отражало то, как он широко разводил её ноги, устраивая их на своих коленях. Она смотрела, как руки Драко ласкают её грудь, теребят соски, как его голова склонилась к её шее, она ощутила требовательные губы на ней.       — Смотри, как ты прекрасна, — сказал Малфой, когда Гермиона была готова прикрыть глаза от его прикосновения, между её ног.       Они встретились с ним взглядом. Серые глаза пронзали её насквозь. И она делала, что он ей сказал: смотрела… Смотрела… Смотрела на себя в его руках…       Она была полностью раскрыта перед ним, словно цветок. Обнажена и натянута, как оголённый нерв. Грейнджер видела всё. Бледные мускулистые оголенные предплечья с переплетениями прутьев выпуклых вен. Платиновые волосы, спадающие на его лоб и её шею. Сильные длинные пальцы, захватившие в плен её грудь, которая вздрагивала в судорожном вздохе от каждого его движения. Гермиона была полностью в его власти. Только его. Он играл на ней, словно она была тем самым музыкальным инструментом, музыка которого звучала в комнате. И Малфой играл на каждой её струне, бесконечно терзая их, добиваясь абсолютно идеального звука. Её стонов… Криков... Мольбы...       Пальцы Драко мучительно медленно погружались в неё. Теперь она могла видеть, насколько неглубоко он входит. Насколько он осторожен и нежен. Видела, как блестят его пальцы от её внутренних соков. Как двигаются в ней. Как большой палец описывает круги на её клиторе. От этого зрелища Гермиона вновь оказалась на грани. Она была готова взорваться и пульсировать, словно сверхновая звезда.       — Драко… Драко… Я сейчас… — она не успела договорить, как оргазм накрыл её.       Гермионе казалось, что она летит. Её пальцы впивались в ворох одеяла по обе стороны от него. Тонули в поисках опоры. Единственной опорой был он. Его тело, обжигающе горячее от возбуждения и наслаждения её оргазмом, тем, что он делает с ней, какое удовольствие доставляет.       — Да, любимая... Смотри... Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг моих пальцев, — шептал он ей на ухо.       У неё перед глазами была пелена. Она вздрогнула, когда его влажные от смазки пальцы сомкнулись на соске. А два пальца другой руки толкнулись в её приоткрытый рот.       — А теперь ты почувствуешь, как твои колени будут дрожать, когда ты вспомнишь о сегодняшней ночи, пока ты от меня так далеко...       После чего его зубы прикусили нежную кожу на шее, оставляя яркий след, вызывая новый громкий стон, заглушаемый пальцами у неё во рту. Гермиона чувствовала, как они вибрируют от новых и новых стонов, а вибрация передается всему её телу. Пальцы Малфоя описали круг вокруг языка Грейнджер, и она обхватила их губами, всасывая. Гермиона ощутила, как член сильнее упёрся в мягкую кожу на ягодицах и дрогнул от её движения. Она стала посасывать его пальцы, наблюдая, как Драко чуть прикрыл глаза от удовольствия. Её руки по-прежнему искали опоры, и одна вцепилась ему в бедро, а другая накрыла пах.       — Смотри мне в глаза, — почти прорычал Малфой ей на ухо тяжёлым, утробным звуком, от которого она почувствовала дрожь по всей спине.       Пальцы Малфоя быстро покинули её рот, и Грейнджер застонала от того, как они прошлись вдоль складок, обрамляющих вход.       — Ты словно раскрывшаяся роза передо мной.       Он снова внутри. Вновь его пальцы ласкают трепещущие стенки лона, заставляют новый узел наслаждения скручиваться в плотный клубок. Гермиона двинулась им навстречу. Теперь ощущения внутри были ярче, узел наслаждения туже, потому что её рука, расстегнув пуговицу и ширинку, пробиралась под резинку боксёров. Грейнджер ощутила его. Смотрела в глаза Драко и видела, как он втянул воздух сквозь стиснутые зубы, отчего заходили желваки на его скулах.       Нежная шёлковая кожа под её ладонью. Мерлин, какой он большой... Гермиона еле смогла обхватить член ладонью, когда первый раз двинула рукой вверх и вниз по всей длине. Твёрдый...       — Посмотри мне в глаза. Ты же хочешь видеть, что ты со мной делаешь?       — Да, — прошептала она в ответ.       — Теперь ты задаёшь темп.       Его пальцы остановились, когда рука Гермионы замерла. Двинулись – когда она прошлась рукой вверх по члену. Толчки его пальцев стали сильнее и резче, когда её движения ускорились.       — Ты великолепна!       Драко целовал и покусывал плечо и шею, неотрывно смотря на неё, сжимал сильнее упругую грудь. Гермиона ощутила, как Драко напрягся, когда она ускорилась, и как её внутреннее напряжение вновь было готово взорваться и затопить с головой новой порцией оргазма. Остро прорезая всё тело, отдаваясь в каждой клетке, во всех нервных окончаниях.       Пальцы Малфоя надавили внутри сильнее, а бугор Венеры на его ладони толкнулся в пульсирующий клитор, заставив вновь дрожать всё её тело. Ярко, сильно и всепоглощающе, потому что член в её руке пульсировал в такт ударам бешено бьющегося сердца. Она ощутила вязкую влагу на своих пальцах в тот момент, когда перед глазами стали взрываться фейерверки. Маленькие наколдованные огоньки вспыхивали перед глазами, вторя внутренним взрывам.       Если бы не руки Драко, крепко державшие её, она бы рухнула. В Гермионе не осталось больше сил. Она была полностью опустошена, выжата, словно сочный фрукт. В ней не осталось ничего. Только он – её личный дьявол.