Один год после войны

      Поздним вечером Бруствер сидел за столом в своём кабинете и внимательно изучал все материалы дела о нападении на Гриммо, которые распорядился прислать ему в поместье. На посту Министра ему не достовало всего этого. Вечные совещания и встречи, требующие его присутствия, не приносили такой радости, какую он испытывал раньше, будучи простым аврором. Расследование особенно запутанных дел, сбор улик, дежурства, поиск мотивов преступника. Всё это и многое другое в аврорской работе приносило ему настоящее удовлетворение. Даже мерзкий на вкус дешёвый кофе и тёмные, прокуренные кабинеты Аврората вспоминались им с теплом и ностальгией.       Сейчас на огромном полотне дубовой столешницы в ряд расположились: несколько бутылочек с воспоминаниями свидетелей-маглов и авроров рядом с каменным фамильным омутом памяти; огромное количество колдографий с места происшествия; небольшие фрагменты кладки здания, сохранившие на себе остаточные отпечатки некоторых использованных в тот день заклинаний; несколько уцелевших мелких предметов, найденных позже в развалинах; множество папок с заметками присутствующих на месте происшествия авроров, криминалистов и стирателей памяти.       Он прочёл всё, пересмотрел все воспоминания, изучил каждый подозрительный предмет, найденный на месте происшествия. А сейчас сидел и в сотый раз за последние часы или в тысячный за последние дни рассматривал колдографии. Ему не давало покоя то, что все они что-то упускают.       В камине взметнулись языки зелёного пламени, и из них на каменный пол ступила Нарцисса. Сегодня на ней было темно-синее платье, так деликатно и изящно подчёркивающее изгибы её тела, а также делавшее небесный цвет любимых глаз ещё ярче. Он взрослый мужчина, а у него перехватывает дыхание, и замирает сердце от одного вида этой женщины, словно он зелёный мальчишка, только что окончивший Хогвартс.       — Прости, что так поздно, родной. Я была у Андромеды. — печально проговорила она.       — Что-то случилось? — озадаченно спросил Кингсли.       Он посмотрел на настенные часы, отмечая, что было уже девять вечера.       — Сегодня её осмотрел наш семейный целитель. Я ещё перед отъездом в Париж заметила, будто она плохо себя чувствует, но Андромеда уверяла меня, что просто устала. Надо было ещё тогда настоять на осмотре.       Она подошла к нему и присела на подлокотник его кресла, снимая на ходу белоснежный шёлковый шарф, покрывавший платиновые локоны.       — У неё что-то с сердцем. Целитель Боне затрудняется с точным диагнозом. Болезни сердца не его специализация. Он посоветовал ей лечь на более детальное обследование в Мунго. — она тяжело выдохнула, прежде чем прикрыв глаза, произнести, качая головой. — Моя храбрая сестра, ей столько пришлось пережить: смерть мужа, дочери и зятя. После битвы она осталась совсем одна с маленьким ребёнком на руках.       Нарцисса вновь тяжело вздохнула, пытаясь унять в груди тревогу за жизнь вновь обретённой сестры.       — Я еле уговорила Андромеду последовать совету целителя. — она внимательно смотрела на Кингсли, нерешительно добавляя. — Мы же сможем взять к себе Тедди на время её лечения?       — Конечно, как я могу тебе отказать, ведь он твой внук. — не раздумывая, ответил тот, добавляя. — Ты что, сомневалась в моём согласии?       Мужчина заглянул ей в глаза, беря ладонь Цисси в свою и целуя тонкие пальчики. Кингсли привлёк женщину к себе так, чтобы она могла удобно устроиться на его коленях.       — Нет, просто думала, что неправильно было принимать такое важное решение без тебя. — она чуть замялась. — Тем более после того, как я без твоего ведома связалась с Драко по камину.       — Я уже говорил тебе, что понимаю, почему ты так поступила, и не в коем случае не осуждаю тебя ни в чём. Тем более сейчас, когда Драко о нас знает и не против наших отношений, ты сможешь, наконец-то, переехать ко мне. Теперь мы можем не скрываться хотя бы от них.       — Но по-прежнему останется всё магическое сообщество, которое никогда не примет меня как твою избранницу. Вдова главного Пожирателя смерти — наихудший вариант для Министра магии.       Нарцисса уткнулась в изгиб его плеча, вдыхая такой родной, пряный древесный аромат. Она водила пальцами по витиеватым узорам его домашнего парчового халата, прикрыв глаза.       — Если мне нужно будет отказаться от должности ради своего счастья, я сделаю это не раздумывая.       Она приподнялась и внимательно посмотрела в его карие глаза, которые сейчас были почти чёрными от всей серьёзности его слов. Прежде чем она успела что-либо возразить, уже отрицательно качая головой, он быстро добавил:       — Но я думаю этого не потребуется, общество постепенно поймёт, как много ты сделала для нашей общей победы. Гарри Поттер так просто не отступится от своей идеи обелить твоё имя, а я, в свою очередь, окажу ему всю возможную поддержку в этом.       — Я так рада, что у Драко есть такие друзья, как Гарри и Блейз. — с тёплой улыбкой произнесла Нарцисса.       — Они вытащили его из настоящего ада. — он вновь посмотрел на колдографии, разложенные на столе.       Нарцисса проследила за его взглядом и ужаснулась, беря в руку одну из колдо. Она прикрыла рот ладонью, шепча:       — Это то, что осталось от дома?       — Да. — коротко и глухо отозвался Кингсли, рассматривая колдографию в её руке.       На месте когда-то величественного и зловещего дома Блэков был провал между 11 и 13 домом по улице Гриммо. Лишь руины, каменные плиты и осколки остались от здания, служившего когда-то Ордену штаб-квартирой. Колдография была сделана за мгновение, прежде чем авроры установили защитный купол над местом происшествия, потому что после взрыва невероятной силы от неустановленного заклинания, все маглоотталкивающие и защитные чары перестали действовать на, когда-то сильно защищенный, магический дом.       — Я не любила этот мрачный дом, но практически выросла там. В его гнетущей, давящей своей темнотой, атмосфере. Хоть мой отец и недолюбливал свою сестру за то, что фамильное гнездо досталось ей, а не ему, но при этом не упускал ни малейшей возможности отвезти нас в дом своих предков, когда мы были детьми. Даже интересно, каким он стал за эти тридцать с лишним лет, с тех пор, когда я была в нём последний раз?       — Когда я первый раз оказался там, то не поверил своим глазам, что подобное место является штаб-квартирой Ордена Феникса. — задумчиво произнёс мужчина.       — О, представляю, абсолютно все предметы и мебель в доме со змеиной символикой, сотни тёмных артефактов и, конечно же, отрубленные головы эльфов на лестнице. В детстве я безумно их боялась.       — А ещё всюду плесень, паутина и не выветрившийся запах затхлости и гнили. О, и, конечно, был ещё портрет бывшей хозяйки в прихожей. Стоило сказать хоть слово, громче чем шёпотом, или Тонкс роняла подставку для зонтов из ноги тролля, то заглушающие шторы на портрете раскрывались, и начинался премерзкий ор о том, какие грязные, мерзкие отродья ходят по её дому и оскверняют его.       — Какой она была? Нимфадора. — спросила Нарцисса, печально уточняя. — Андромеда как-то попыталась рассказать мне о ней, но так и не смогла. Моя племянница умерла, а я даже не знаю, какой она была.       — Она была… хорошей… По-настоящему светлой. — первые слова давались бывшему аврору тяжело, но потом он тепло улыбнулся от воспоминаний, всплывающих в голове. — Жутко неуклюжей и до невозможности смешливой. Порой казалось, что просто невозможно быть настолько несерьёзной, но когда она сражалась, эта девчушка превращалась в настоящего бойца: сильную, решительную, отважную, я бы даже сказал, бесстрашную. Она всегда так забавно возмущалась, когда к ней обращались по имени, просила всегда называть её просто Тонкс. Даже Римусу не сразу позволила называть её иначе. Цисси, у тебя была потрясающая племянница, и мне безумно жаль, что вам не довелось познакомиться. Ты бы ей обязательно понравилась…       Кингсли обхватил ладонями лицо Нарциссы, убирая большими пальцами слёзы, катящиеся по щекам.       — Расскажи мне ещё что-нибудь о ней. — она сглотнула комок, сдавивший горло. — Пожалуйста, Кинг.       Он на мгновение задумался, выбирая для Цисси какую-нибудь забавную историю, которая будет способна хоть немного поднять ей настроение.       — Когда Молли решила вывести очередную стаю докси, поселившихся в портьерах одной из комнат, Тонкс вызвалась ей помочь, но что-то пошло не так. Я обнаружил их барахтающихся в пыльных зелёных шторах, заполнивших всю комнату и превративших её в бассейн бархатной ткани. Над ними летали смеющиеся докси и закидывали их обеих комками пыли и скорлупой от собственных яиц. Тонкс ещё пару недель после этого чихала и ходила с синими волосами, ругаясь на глупые хозяйственные заклинания, которые ей никогда не давались.       Нарцисса тихонько засмеялась, живо представляя себе описанную Кингсли картину, а потом продолжая тепло улыбаться спросила:       — Подожди, докси в доме Блэк?       — Ох, кого там только не было, когда мы только начали использовать этот дом. Стаи докси в шторах почти во всех комнатах дома. Обычные крысы на кухне, которых поначалу приняли за растопырников. На верхних этажах флоббер-черви приспособились к поеданию обоев и плесени. Был даже боггарт в ящике стола на втором этаже. Не забывай, дом пустовал больше 20 лет, пока Сириус не предоставил его для штаба Ордена. Молли отчаянно пыталась сделать дом пригодным для проживания и вывела бóльшую часть, захватившей его живности, но, видимо, некоторые обитатели вернулись, как только штаб его покинул.       Он указал взглядом на колдографию развалин, из которых выползали несколько крыс, и вылетела парочка докси. Нарцисса посмотрела на снимок и обвела глазами остальные колдографии и предметы на столе.       — Что именно ты пытаешься найти среди этого? — спросила она, видя как густые брови мужчины сошлись на переносице, когда он нахмурившись вглядывался в ближайшие к краю стола колдографии.       — Я не знаю, просто меня не покидает чувство, что я что-то упускаю. — он взглянул на колдофото с расползающимся зеленовато-синим туманом, который пытались устранить несколько авроров с заклинанием головного пузыря на лице.       На повторе на фоне клубящейся зеленоватой синевы пролетал клочок бумаги, гонимый ветром, и Кингсли вспомнил, о чём хотел поговорить с Нарциссой, как только увидит её.       — Я хотел поговорить с тобой. Мои авроры обнаружили на почте Драко эльфийскую защиту. Пожалуйста, скажи мне, что это Дирк решил защитить его от злости и ненависти людей в послевоенное время, когда некоторые даже не знают, кого винить, а кого нет. Подобная эльфийская магия не поддается волшебникам. И если это не он…       Мужчина говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Кингсли знал о трепетном отношении Нарциссы к этому существу, служившему ей единственным другом долгие годы. Но также он не представлял, что может сделать эльф не подвластный магии приказа хозяина. Его семья никогда не использовала эльфийский труд, поэтому он даже не интересовался их магией и способностями.       Нарцисса прервала его лёгким прикосновением подушечек пальцев к губам и быстро ответила:       — Это он. Я сама только сегодня случайно узнала об этом.       Кингсли облегчённо выдохнул и быстро стал говорить, цепляясь за эту появившуюся, пусть и призрачную, но ниточку.       — Цисси, он сможет снять свою магию как можно скорее? Мы должны изучить всё, что прислали Драко после окончания войны.       Он корил себя за то, что сам не может, как раньше, полностью погрузиться в расследование, и что ему не сразу доложили о ситуации с почтой ребят, потому что он был слишком занят.       — Можешь не объяснять, Дирк снимет чары, как только я расскажу об этом Драко. — она печально вздохнула, вглядываясь в его глаза. — Если бы мы знали об этом раньше, может мы могли бы всё предотвратить.       — Я сам с ним поговорю, мы всё равно договорились встретиться на следующий день после того, как они вернутся из Парижа. И слышишь, не вини себя ни в чём, тем более в том, чего ты даже не знала. — Кингсли на мгновение замолчал и задумчиво проговорил. — Может быть, это даже к лучшему, мы сможем проанализировать их все сразу и не пропустим то, что Драко мог выкинуть, прочитав первые строчки. Возможно теперь мы сможем найти хоть какие-то зацепки.       — Ты не перестаешь меня удивлять. — с придыханием произнесла Нарцисса, оставляя на его губах невесомый поцелуй. — Как ты можешь находить выход там, где, кажется, его нет.       — Цисси, ради тебя я готов свернуть горы. А ещё нам с тобой пора немного отвлечься. — воодушевлённо сказал он, поднимаясь из-за стола и держа женщину на руках.       — Кинг, что ты делаешь? — тихонько посмеиваясь спросила Нарцисса, когда он уже направился к выходу из кабинета, через маленький коридор к их спальне.       О, великая Моргана, этот мужчина перевернул её мир! Лишь благодаря ему Нарцисса чувствует себя по-настоящему живой. Она больше не боится прикосновений, но только его прикосновений. Не боится близости мужского тела рядом с собой, но только его тела. Больше нет в женской душе того затравленного затхлого страха, который так усердно высекал в ней Люциус. Выколачивал внутренний свет, калеча душу. Выбивал из неё мечты, дробя кости и рассекая внутренности. Люциус крошил её словно она была куском ненужного треснувшего камня в кладке поместья Малфой-Мэнор. Кингсли освободил её словно птицу из оков. Срезал путы ужаса, сковывающего всё внутри, и разорвал цепи паники, защемляющей хрупкое ранимое сердце. Его прикосновения дарили Нарциссе только тепло, нежность и чувства, которые женщина даже не мечтала испытать. Защищённость. Покой. Любовь к мужчине.       Уже в спальне туфельки Нарциссы на высокой шпильке с негромким стуком упали на пол.       — У нас по дому скоро будет бегать маленький ребёнок. Возможности уединиться почти не будет. Я ловлю момент. — прошептал он в её губы, опуская босые ноги на кафель душевой.       Он откинул волосы с её плеча и начал покрывать невесомыми поцелуями белоснежную кожу, медленно потянув язычок молнии на спине.       Кингсли развернул женщину к себе, вглядываясь в голубые глаза, в которых наконец-то не видел больше страха пойманной птицы. Поцелуй трепетный и нежный коснулся губ Нарциссы. Ощущения как в первый раз и даже острее. Для них каждый раз был как в первый, но уже без страха. Как первое касание. Чувства сильнее, чем магия. Пульсирующий ток пробегается от кончиков пальцев и устремляется прямо в сердце, заставляя его биться быстрее.       Одежда упала на пол за границы душевой, и тёплые капли воды коснулись их тел.       Каждое движение чувственное, тягучее, на границе парения. Он целовал её шрамы. С каждым поцелуем чувствуя, как затягиваются собственные глубокие рубцы на сердце. Отдавал всю нерастраченную за жизнь нежность, ласку и любовь. Всё то, что когда-то было предназначено другой женщине, которая выбрала не его. Той, которой уже давно нет в живых.       Они смогли излечить друг друга. Две раненых и искалеченных души находили своё собственное успокоение в нежных и ласковых прикосновениях.       12 августа 1998 год.       — Хорошо вчера погуляли. — Забини вытянулся на диване.       Ещё несколько дней назад он думал, что возненавидит данный экземпляр мебели за то время, пока Драко был в коме, но закинув ноги на подлокотник и устраиваясь поудобнее на диванных подушках, признал, что этот диван был чертовски удобным.       — Да. — отозвался Поттер, всё ещё летающий в облаках своих ощущений от их путешествия.       Гарри был абсолютно счастлив, что послушал совет Драко о Париже, успел подготовить и распланировать всю поездку. Правда не обошлось без помощи Забини, а ещё почти десятка маггловских и магических путеводителей. Он витал в завораживающих картинках своих воспоминаний, даже не слушая того, о чём говорили друзья.       Он всё ещё видел перед глазами огоньки магического сада, в котором сотни и тысячи влюблённых волшебников веками оставляли всплывающие в воздухе слова признаний в любви, произнесённые здесь на разных языках. Крепко отпечатывал в памяти тот момент, когда из палочки вылетела золотистая струйка, переплетаясь в воздухе в слова, произнесённого признания: «Джинни, ты сердце моё, моя душа и моя любовь. Ты озаряешь своим светом мою жизнь…». Перед его глазами были голубые глаза возлюбленной, когда Поттер краем уха услышал вопрос Забини:       — Ты с ума сошёл, Малфой? — вскочив с дивана, Блейз гневно расхаживал вдоль стены книжных полок, обрамляющих камин квартиры на Роупелл стрит.       — Вы о чём? — вынырнул из сладкого дурмана гриффиндорец.       — Поттер, очнись! Этот идиот неожиданно решил, что в нём проявятся гены ублюдка-папаши, он превратится в маньяка-психопата и начнёт мучить Грейнджер, стоит им переспать. — Забини сегодня явно был в ударе и не унимался. — Придурок, может ещё скажешь, что тебя надо заранее изолировать от общества и посадить в Азкабан? Или ты хочешь поцелуй дементора за то, что обозвал Гермиону в детстве грязно…       — Не смей произносить даже этого слова. — прорычал Малфой. — Я чуть не убил Дамблдора… Я ничего не сделал, когда Беллатриса пытала её, даже не смог заставить себя посмотреть на Гермиону…       — Заткнитесь оба. — неожиданно прикрикнул на них разъярённый в мгновение ока Гарри, не дав блондину договорить, уже зная, что тот хочет сказать.       Поттер внимательно сверлил взглядом изумрудных глаз Драко, руки которого тряслись, когда он запустил дрожащие мелкой дрожью пальцы в волосы. Гарри тяжело выдохнул. Голос его сильно охрип, когда он заговорил:       — Тогда в поместье ты сделал всё, что мог сделать в той ситуации, в которой мы все оказались. Ты выиграл для нас время, и мы смогли бежать. Если бы ты вмешался, нас бы убили вместе с тобой, и всё, абсолютно всё, что пришлось выдержать Гермионе во время тех пыток было бы напрасно. Поэтому даже не вспоминай об этом. — голос Гарри дрогнул, и следующие слова дались ему с огромным трудом. — Ты не смог убить человека, когда от этого зависели твоя жизнь и жизнь твоей матери… А я смог.       На мгновение в комнате повисла гробовая тишина. Блейз сел на диван и, кажется, перестал дышать, чуть приоткрыв рот. Драко поднял на Гарри глаза, зрачки которых расширились о шока настолько, что стального ободка почти не было видно. Слова Поттера сбивались, запинались и путались, затхлые горькие воспоминания жалили и резали сердце на куски. Он ведь никогда и ни с кем не говорил об этом, тем более настолько откровенно. Даже с Роном и Гермионой много лет назад, обсуждая случившееся, они не затрагивали эту тему. Но он вспомнил слова Дамблдора, сказанные ему тогда — «Всегда называй вещи своими именами.»       — Я — убийца, а ты — нет. Может я не понимал этого тогда, когда это произошло, но теперь… Я убил Квиррелла… Ещё на первом курсе…в подземелье с философским камнем… Дамблдор тогда объявил всей школе, что в него вселился Воландеморт, и что я победил его. Но он не сказал, как я это сделал, и чего мне это стоило. Не сказал даже мне, в кого превратила меня эта победа… — он сглотнул горькую, вязкую слюну, проталкивая удушливый ком в горле. Кадык дёрнулся, трахею сдавливало, но Гарри старался продолжать. — Благодаря защите моей матери Воландеморт не мог ко мне прикоснуться. Поэтому каждое моё и его касание, обжигало Квиррелла, заставляло кожу пузыриться и, трескаясь, гореть живьём. Да, это было необходимо для того, чтобы Реддл не смог вернуться тогда, но это мои действия и решения привели к тому, что человек умер в адских мучениях… Это мои руки на его лице заставили его сгореть заживо… Его крики до сих пор иногда звучат в моих кошмарах…       Гарри замолчал. Малфой и Забини не могли заставить себя пошевелиться. Поттер судорожно, но с неким облегчением хватал ртом воздух. Он думал, что после сказанного груз ответственности за смерть человека будет давить на него ещё сильнее, но ему стало чуть легче. Чуть легче от того, что он, наконец-то, смог облечь в слова весь тот хаос своих чувств: от полного осознания совершённого в детстве поступка. Всё это накатило на него спустя несколько дней, после окончательной гибели Воландеморта.       Все трое долго сидели в гробовой тишине, просто не зная как говорить, после услышанного и высказанного. Так продолжалось до тех пор, пока Поттер немного не пришёл в себя.       — Не тебе, Драко, корить себя и выискивать тьму в своих генах. Из-за меня умирали люди. Родители… Седрик… Сириус… Добби… Люпин и Тонкс… Фред… Северус… Колин Криви… Мерлин, я, кажется, могу продолжать этот список бесконечно. На моей совести, в какой-то степени, даже смерть Хвоста, который виноват в гибели моих родителей, и которого я ненавидел за это. Но который на краткий миг пожалел меня и заплатил за это своей жизнью. На моей совести смерть всех участников этой войны. В том числе и твоего отца. Победителей в войне нет, и не может быть. Есть лишь люди, оставшиеся в живых и считающие души тех, кого не смогли спасти. — Гарри посмотрел в глаза Малфою и со смесью гнева и отчаяния спросил. — За что ты коришь себя, друг? За то, что играл роль грубияна-задиры в школе и вне её ради жизни и здоровья собственной матери? За то, что даже оказавшись в безвыходных условиях, не убил ради спасения собственной шкуры? Я не тот человек, которому ты можешь ныть, что боишься, наконец-то, жить той жизнью, о которой даже не смел мечтать. С девушкой, которая познала ад, и которая обрела крылья рядом с тобой. Поверь мне, я тот, кто считает себя монстром похлеще твоего отца. Реддл сам отметил меня как равного себе. Я тот, кто ежедневно внутренне варится в собственном дерьме от осознания того, сколько людей умерли ради того, чтобы я стал мальчиком, который выжил; мальчиком, который убил ради общего блага, и который теперь не знает, как жить с этим… но, годрикову мать, отчаянно пытается это делать. Драко, найди свой способ оставить прошлое в прошлом, и жить дальше в будущем.       Гарри не заметил того, как вскочил, а затем обессиленно рухнул обратно в кресло после произнесённых слов. Кулаки его разжались, но он даже не заметил, что лунки, оставленные впившимися ногтями, кровоточат. Но после всего сказанного он в первый раз в жизни чувствовал себя по-настоящему полностью опустошённым: выговорившимся, вывалившим на друзей то, что накопилось и сжирало всё внутри. Он знал, что эти двое не будут причитать, как сделал бы Рон, или давать советы, как Гермиона. Драко и Блейз просто выслушают и молча разделят с ним его ношу, чтобы ему было легче.       Серые и зелёные глаза сверлили друг друга. Парни уже продолжали беседу лишь взглядом до тех пор, пока Малфой медленно кивнул. Ему пришлось признать, что Гарри прав. Салазар, как он был прав. Необходимо учиться жить, оставив всю отцовскую грязь и причинённую им боль позади. Только сам Драко способен решать, какой жизнью ему теперь жить. Каким будет его будущее. А ведь именно благодаря Поттеру у него есть такая возможность. Он был обязан другу всем самым ценным, что сейчас у него есть: любимая девушка, свободная жизнь и будущее, которое он построит, несмотря ни на что. Даже работа, приносящая удовольствие и чувство собственной полезности, появилась у него благодаря когда-то, казалось, безумной идее этого сломленного, но не сломавшегося зеленоглазого парня.       Малфой в очередной раз поражался той внутренней силе духа своего обретённого лучшего друга, которая не давала Поттеру сойти с ума, после всего пережитого. Драко был готов разделить с ним всё то, что его гнетёт.       Забини почти беззвучно матерился на итальянском, всё это время переводя взгляд с одного парня на другого, поражаясь схожести этих двоих в их любви к самокопанию и разгребанию собственного внутреннего дерьма, которое сами в себе находят. Мулат первый нарушил затянувшееся глухое молчание и попытался разрядить давившую на всех обстановку:       — На вашем фоне я самый везучий, и счастливый человек в этой комнате. Мне лишь не хватает безумно горячей красотули в своей постели, и чтобы вы — безбашенные придурки — не сдохли, ввязавшись в какую-нибудь опасную хрень.       Тяжесть, скопившаяся в каждой пылинке воздуха, стала обмякать с каждой минутой. Драко очнулся от безмолвного диалога с Гарри и разорвал зрительный контакт. Оба перевели взгляд на Блейза. Тот лишь извиняясь поднял руки и с обезоруживающей улыбкой произнёс:       — Ну, а что? Вас, несмотря на всё ваше внутреннее дерьмо, любят две горячие красотки. Я тоже так хочу.       Та наивная интонация, довольно сносная попытка состроить щенячьи глазки, и вся неуместность слов Забини после тяжёлого откровения Гарри, неожиданно заставила всех троих громко расхохотаться.       — С горячей красоткой, я надеюсь, ты сможешь справиться сам? Здесь мы с Гарри навряд ли тебе сможем помочь. — через смех выдавил из себя Малфой.       — Говори за себя, Драко. Всё-таки именно я устроил твою помолвку, поэтому по праву могу считать себя отменной свахой. — деланно серьёзно поправив очки на переносице, сказал Поттер.       — О, я так и вижу кричащие заголовки на первых страницах всех газет и журналов: «ГАРРИ ПОТТЕР ОТКРЫЛ СОБСТВЕННОЕ БРАЧНОЕ АГЕНТСТВО. За невысокую плату Избранный устроит вашу личную жизнь по своему авторскому методу, запатентованному на чете Малфой.» — заходился от смеха мулат.       На последних словах в Забини с двух сторон, не сговариваясь, полетели две стайки зачарованных жёлтых птичек и стали, врезаясь в его макушку, рассыпаться пушистыми фейерверками золотистых перьев.       — Всё всё, прекратите. Я сдаюсь. Слышите, сдаюсь. — кричал мулат сквозь чириканье, пытаясь отмахиваться от назойливых пернатых. — Молчу. Больше никаких шуток про лучшую гриффиндорскую сваху.       — Так то. — сжалился Гарри и взмахом палочки убрал птичек, оставив жёлтое оперение на Забини.       — Блейз, ты теперь сам как канарейка. — криво усмехнулся Малфой, наблюдая за тем, как друг пытается палочкой убрать все облепившие его жёлтые перышки.       — Слушай, мы тут ржём и орём как ненормальные, а Гермиона же ещё спит. Или ты поставил на комнату заглушку? — опомнился всё ещё посмеивающийся Поттер.       — Ты её недооцениваешь, Гарри. Она как проснулась, сразу же умчалась в Фонд. За завтраком получила патронуса от Руби. Наши нашли кандидатов на место главного редактора Спеллы, и они с матерью сами решили их отсмотреть. Да и, вообще, надо как-то возвращаться к делам и выходить на работу. Разгребать то, что ты наворотил, пока я валялся в постели.       — Я прекрасно справлялся с тем, чтобы сотрудники ничего не узнали и не разбежались в панике из-за того, что в магическом мире появился очередной тёмный волшебник-психопат. — ворчливо бормотал брюнет, сверкая зелёными глазами.       После нападения Рона общее решение держать всё в тайне тяжело далось Поттеру. Не в его правилах было молчать. Но воспоминания о том, как он пытался доказать всем, что Воландеморт вернулся, а никто кроме Дамблдора и друзей ему не поверил, напомнило Гарри о том, что, возможно, не всегда нужно доказывать правду с пеной у рта. Иногда стоит действовать более аккуратно и продуманно. Именно Драко частенько ему говорил, что его гриффиндорская храбрость должна, хоть иногда, сочетаться со слизеринской расчётливостью.       В этот момент Блейз, окончательно очистив себя от перьев, стал в мгновение ока серьёзным и попытался вразумить, и напомнить Малфою, что тот согласился сидеть дома и не нарываться на неприятности:       — Да, Малфой, ты помнишь, что на тебя охотится неизвестный, вероятно, обдолбанный дементорами, маньяк? Ты же сам согласился сидеть в безопасности и помалкивать. Или Поттер на тебя так плохо влияет? — за последний вопрос он получил в свою сторону хмурый взгляд зелёных глаз.       Драко обвёл друзей взглядом и, проведя рукой по растрепавшимся волосам, выдохнул:       — Начнём с того, что я согласился не искать этого ублюдка сам. — Драко посмотрел на Поттера и, увидев в его глазах крупицы безбашенной решимости, которой порой так не хватало самому блондину, сказал. — И я думаю, Гарри прав. Нельзя просто сидеть дома и ждать его нападения.       — Это ты так говоришь, потому что я до этого тут о тяжёлой жизни распинался? — озорно съязвил Поттер.       — Ты же знаешь, что нет. — очень серьёзно отозвался Драко.       — Да, знаю я, знаю. Давай выкладывай, какую хитрость задумал великий слизеринский мозг. — с большим интересом отозвался Гарри. — Ты же знаешь, я в деле, друг.       — Вы два отмороженных Coglione. — выругался Забини, но, приготовившись слушать, наигранно простонал, с полуулыбкой. — Вот знал же, что ваша дружба до добра довести не может. И за какие мои грехи Салазар послал мне таких лучших друзей? Ладно, говори, что задумал, Малфой.