Один год после войны

      17 августа 1998 год.       Гарри упорно колотил кулаком дверь в квартиру Гермионы и Драко, усердно делая вид, что не обращает внимания на все старания Пэнси отвлечь его от этого занятия, а также на молчание Джинни, которая вероятно просто решила выждать. Его девушка точно знала, что он либо остынет и уйдёт, либо эти двое всё-таки откроют ему дверь, и тогда будет интересно.       — Поттер, прекрати эти жалкие попытки бокса с их входной дверью вместо груши. Если так хочешь войти, воспользуйся уже отпирающими чарами. Ты же сам видишь, что это бесполезно. — сказала Паркинсон, обменявшись понимающим взглядом с Джинни и хихикнула, когда та в ответ обречённо закатила глаза.       — И получить в нос от Малфоя за то, что ворвался к ним подобно Забини?! — пробурчал Гарри в ответ и, продолжая не обращать внимания на переглядывания девушек, продолжил бить кулаком несчастное дерево. — Должны же они иметь совесть… Закрыли свой камин… Три дня не выходят из квартиры…       — Думаешь не получишь, если продолжишь в том же духе? Скажи спасибо, что они прислали вещи с запиской через камин, когда вы с Кингсли начали отправлять к ним патронусов каждые пять минут. — прервала его Джинни.       — Малфой! Открывай! — прокричал Гарри, ещё яростнее барабаня в дверь, а затем продолжил бухтеть, обращаясь к Джинни. — Джинни, я удивлён, что ты не возмущаешься? Нам с тобой пришлось пить оборотное, чтобы прикрыть их на пресс-конференции вчера. Между прочим, они сами её назначили и даже не соизволили явиться.       — Ну их можно понять. И это всего лишь три дня. — усмехнувшись и даже ни капельки не покраснев, только и сказала Джинни и лишь пожала плечами, прежде чем облокотившись о стену, принялась разглядывать свой свежий маникюр.       — Гарри, да успокойся ты. Дай им вдоволь порезвиться. Прервёшь, и они запрутся там на неделю. А ты готов неделю тянуть в одиночку все дела Фонда? Я же так понимаю, ты именно из-за них уже почти сбил кулаки в кровь? — Пэнси вновь попыталась угомонить пышущего праведным гневом гриффиндорца, когда поняла, что его рыжая подружка даже не думает этим заняться.       — Отвали, Пэнс, не добавляй. У меня сегодня был безумно тяжёлый день. — прорычал Гарри, сильнее сжимая кулаки, но уже отходя и прекращая попытки выломать тяжёлую входную дверь.       Взъерошив свои и так непослушные волосы до вида, который они обычно приобретали только после полёта на метле, Поттер прислонился спиной к одной из деревянных панелей, которыми были обиты все стены небольшого коридорчика между дверью и лестницей, ведущей на первый этаж к помещениям благотворительного фонда. Он поймал на себе грозный взгляд Джинни и понял, что был груб.       — Прости, Паркинсон, просто у меня правда был очень отвратительный день, — извинился он.       Неожиданно плотину из накипевших мыслей сегодняшнего дня прорвало и его понесло. Поттер попытался как можно кратко рассказать всё то, чем был наполнен его рабочий день.       — Всё утро я потратил на то, чтобы примирить неугомонных, повёрнутых на всю голову, архитекторов, каждый из которых считает, что его идеи для «Созвездий» самые лучшие. Они чуть не подрались, когда спорили о том какой архитектурный стиль стоит использовать. Один с пеной у рта доказывал, что лучше будет все двенадцать объектов выполнить в классическом английском стиле, чтобы создать общий архитектурный облик магической Британии. А два других орали, что стоит учитывать архитектуру маггловских городов, в которых будут располагаться наши магические кварталы. Что при переходе из маггловской в магическую часть города, квартал построенный в классическом стиле будет выглядеть нелепо после городских улиц, на которых большинство зданий построено в Георгианском или Неоготическом стиле. А я, слушая их, не понимал и половины того, что эти трое говорят, — он тяжело выдохнул и продолжил. — Потом совместно с нашим маго-инженером пытался вникнуть хоть немного в документы, присланные Министерством насчёт условий размещения магических объектов на территории магловских городов. Вы бы видели эту рухлядь. Они не обновлялись наверно с позапрошлого века, там есть такие абсолютно идиотские пункты, которые просто нереально выполнить в современных условиях. Даже кареты, запряжённые лошадьми, упоминаются как основной вид маггловского транспорта… Ещё и юрист свалил мне на стол целую кучу финансовых отчётностей и кипу пергаментов с вариантами привлечения дополнительного финансирования по каждому из двенадцати объектов, которые по его мнению требуют срочного согласования и обсуждения.       Девушки понимающе смотрели на него, давая ему возможность спустить пар и выговориться.       — Я конечно привык, что Гермиона самый умный человек, которого я встречал в своей жизни. Но, Годрик, как Драко вообще понимает всё то, что эти люди всегда согласовывают именно с ним? Неужели чистокровных аристократов с пелёнок учат, чем барокко отличается от ар-деко, и что такое акцизы, дотации, овердрафт, ампир, фахверк и ещё куча непонятных мне слов, которыми сегодня пестрил весь мой день, и которые я даже не в состоянии просто запомнить?       Поттер замолчал, чтобы перевести дыхание, и посмотрел на девушек с немного растерянным выражением на лице. Только вывалив всё это, он понял как много информации бурлило в его голове. Джинни смотрела на него с сочувствие и толикой такой же как и у него растерянности в глазах. Пэнси же печально выдохнула и, посмотрев ему в глаза, попыталась объяснить:       — Пойми, Драко вырос в древнейшей аристократической семье. Он был обязан быть всесторонне образован по меркам высшего великосветского общества. Этикет, манеры, иностранные языки, танцы, игра на музыкальных инструментах и многое другое прививалось и воспитывалось в нём с рождения. Ещё в школе я и наши одноклассники поражались тому, что Драко разбирается в алхимии, литературе, архитектуре, живописи, гербологии, финансах, юриспруденции и многих других сферах. У него не было детства, но были лучшие учителя и наставники до Хогвартса и даже во время нашего обучения. А ещё, не забывай, что библиотека Малфой Мэнора, превосходит библиотеку Хогвартса раза в два, не меньше, и я больше чем уверена, что он прочёл очень значительную её часть — она положила руку на плечо Гарри и постаралась ободряюще улыбнуться. — Если кто и может потягаться с Грейнджер во всезнайстве, так это только Малфой. Поверь, он не меньший зубрила и книгочей, чем она. Я знаю Драко достаточно хорошо, и мне в пятницу хватило только взглянуть на них с Гермионой, чтобы понять, что он действительно счастлив, наверное, впервые в жизни. Поэтому не злись на них за то, что эти двое ботаников хоть раз решили забить на какие-то свои обязательства. «Пророк» и так пестрит статьями о работе «Открытого сердца» с самого его основания, они столько всего сделали, что заслуживают хоть немного времени для себя.       Пэнси поняла, что до сих пор сжимает плечо Гарри и смущённо убрала руку, но продолжила выжидающе смотреть на теперь уже совершенно растерянного парня. Ей всё ещё было неудобно и стыдно перед ним за то, как она вела себя с ним в прошлом. А также в равной степени непривычно и непонятно то, как легко все восприняли её неожиданное появление в пятницу на пороге кабинета Грейнджер. Не говоря уже о том, каким теплом, заботой и дружеской поддержкой окружили её когда-то бывшие школьные враги. Гарри же виновато посмотрел на брюнетку перед собой, вновь взъерошил свои волосы и перевел взгляд на Джинни, но та лишь смогла пожать плечами и присвистнула, также поражённая услышанным.       — Просто сегодня я весь день чувствовал себя полнейшим идиотом, ведь ничего в этом не смыслю. Это Драко с Гермионой у нас генерят безумные идеи, а потом воплощают их в жизнь. Так было с новым крылом и усовершенствованием теплиц в Хогвартсе… И… — Гарри запнулся и глубоко вдохнул, а затем медленно выпустил воздух из лёгких, пытаясь подавить возникшее в нём чувство вины, и продолжил признание. — После битвы я нигде не чувствую себя на своём месте. За сегодняшний день я, наверное, полсотни раз, если не больше, пожалел, что согласился на предложение Малфоя, перейти работать в Фонд…       — Поттер, любишь ты нарываться на комплименты. Без тебя бы не было не только всего Фонда, но и навряд ли бы мы все были ещё живы. Сколько раз тебе повторять, что я тебе по гроб жизни обязан и благодарен?       Все трое вздрогнули, когда за их спинами раздался хрипловатый со сна голос Малфоя. За разговором они даже не заметили, как дверь рядом с ними беззвучно открылась, и на пороге стоял потрёпанный и сонный слизеринский принц в одних пижамных штанах.       — Может всё-таки войдёте? — спросил Драко, отступая вглубь квартиры и делая приглашающий жест рукой.       Когда все вошли, из двери в спальню вышла не менее взъерошенная Грейнджер, зевая и прикрывая рот рукой. На ней была одета изумрудная шёлковая пижама, пуговицы на которой явно были застёгнуты в спешке, поэтому некоторые из них были пропущенны, а некоторые вообще вдеты не в те петли.       — Привет, кролики. — поприветствовала сладкую парочку Джинни, безмятежно проходя на кухню, по дороге вручая Драко небольшой пакет с вещами. — Гермиона, платье я оставила себе, как компенсацию за причинённые неудобства.       Следом за ней вошли Гарри и Пэнси, которая с интересом оглядывала небольшую, но очень уютную квартиру.       — Малфой, прикройся. У тебя вся спина в последствиях ваших бурных любовных утех, — бросила Паркинсон, устраиваясь на стуле возле рыжей Уизли и указывая пальчиком на Драко, закрывающего дверь.       — Мы сегодня не планировали принимать гостей. — Малфой лишь пожал плечами, ловя смущённый взгляд Грейнджер.       Посмотрев на него, Гермиона зарделась, вспоминая как Малфой припечатал её к входной двери, у которой сейчас стоял, врезаясь в её губы страстным поцелуем, как только они вернулись в пятницу почти к полуночи к себе домой.       — Я мечтал об этом с самого утра… — с гортанным стоном прошептал Драко в губы Гермионы, на мгновение отрываясь от них.       — Так почему не сделал этого? — спросила она с блаженной улыбкой, когда его губы переместились к её шее.       — Если бы я сделал это, то мы бы не покинули спальню до завтрашнего утра, — ответил он, прикусив мочку её уха. — А может и дольше. Но я планирую это исправить…       Его руки сжимали её ягодицы он мысленно проклинал столь узкую юбку-карандаш, что была на ней сегодня. Она слишком сильно соблазняла его весь день, так откровенно облегая изгибы любимых бёдер, словно вторая кожа. И сейчас он не мог протиснуть своё колено между её ног, чтобы хоть немного почувствовать и надавить на уже зарождающийся жар между ног Гермионы.       Малфой жадно впивался в губы Грейнджер, впитывая, проглатывая и поглощая её стоны, когда по квартире раздался жалобный треск ткани её юбки. Швы просто не выдержали, когда он одним движением раздвинул ноги Грейнджер, подхватывая её на руки под ягодицы. Он сделал несколько шагов, для того чтобы усадить девушку на край столешницы кухонного острова. Драко почти болезненно врезался в нежные губы, вжимаясь в пылающее влажное тепло между её ног. Их разделяли лишь кружево её трусиков и тонкая ткань его брюк и нижнего белья.       Он терзал и мучил её и себя страстными поцелуями до тех пор, пока она требовательно не отстранилась в попытках снять с него тонкую чёрную водолазку, что была на нём сегодня. Пока Малфой быстрыми движениями избавлялся от ненужной ткани, Гермиона потянулась за волшебной палочкой, чтобы призвать заветный маленький пузырёк с противозачаточным зельем.       Пока она непослушными пальцами пыталась вынуть не поддающуюся пробку, Драко уже спустил её с мраморной поверхности и развернул к себе спиной. Откинув её волосы, он покрывал поцелуями нежную шею, вызывая волны мурашек, пробегающихся по телу и заставляя девушку выгибать спину дугой, упираясь мягкой упругой задницей ему в пах. Малфой нетерпеливо расстегнул блузку, срывая мелкие жемчужины пуговиц и, приспустив чашечки кружевного лифа, освободил грудь. Розовые горошинки сосков тут же оказались в плену его умелых пальцев.       — Драко… Я больше не могу терпеть… — выдохнула она, опираясь о столешницу и запрокидывая голову ему на плечо, ещё больше подставляя шею навстречу его губам.       Гермиона, зажмурившись, кусала губы в кровь, чтобы не начать умолять Малфоя подарить ей вновь то неземное ощущение целостности и наполненности, которое она узнала благодаря ему.       — Даже не дашь мне вдоволь полюбоваться твоим нетерпением? — с напускным спокойствием усмехнулся он в линию волос за её ухом, не смотря на то, что сам был уже на грани того, чтобы грубо содрать с неё одежду и с животной страстью вонзиться в столь желанный упругий и влажный вход.       Вместо ответа она со стоном вжалась ягодицами в его стояк, выгибаясь настолько сильно, насколько могла. Брюки неприятно и болезненно давили, сдерживая вставший колом член. Пара поступательных движений бёдрами. Грейнджер с довольной ухмылкой услышала его утробный рык у своего горла и почувствовала, как зубы Драко впиваются в нежную тонкую кожу на том самом месте, где бешено пульсирует жилка её пульса.       Спичка сдерживаемой похоти вспыхнула, разжигая адское пламя. Тонкий шёлк её блузки затрещал, разрываемый его руками. Мягкая ткань заструилась по её рукам, опадая на мрамор её единственной опоры. Порванная юбка под руками Малфоя поползла вверх, останавливаясь на тонкой талии. Звук расстёгиваемой ширинки брюк смешался с обжигающим кожу рывком, разрывающим тонкое кружево её трусиков.       Один резкий толчок, и её вскрик. Драко был в ней. Заполнял целиком до самого основания. На границе сладкой боли, впиваясь пальцами в мягкие полушария бёдер. Резкие, сильные и быстрые движения на пороге экстаза. Комнату заполняли звуки их тяжелого дыхания и яростных шлепков плоти о плоть…       — Гермиона, кажется, это твоё. — смущенный, красный как рак, Гарри поднял с пола пару каких-то тряпиц, и вырвал Грейнджер из чарующего водоворота её воспоминаний.       Смущённая девушка подлетела к другу и быстрым движением выхватила у него из руки то, что когда-то было её блузкой, бросив несчастную вещицу в мусорку. Гермиона старалась не поднимать глаз на присутствующих на их кухне гостей, чтобы те не поняли, какие картины всплывают в её сознании, только при одном взгляде на кухонный остров, вокруг которого они расположились.       Гермиона перевела немного растерянный взгляд в сторону гостиной и заметила возле одной из ножек дивана бесформенную чёрную ткань. «Это, кажется, его брюки» — пронеслось у неё в голове. Грейнджер пожалела, что оставила палочку на комоде в спальне.       — Ээ, ребята… хотите кофе? — запинаясь спросила Гермиона, как можно незаметнее смахивая его водолазку со столешницы возле раковины и отправляя её к своей блузке.       Своим предложением пытаясь отвлечь так неожиданно нагрянувших гостей, чтобы те не заметили нескольких упавших со стеллажей книг, разбившейся вазы рядом с журнальным столиком, сорванной с карниза портьеры и её юбки висящей на люстре. Это только то, что она увидела беглым взглядом. Грейнджер была уверена, что реальный погром в гостиной куда больше, чем то что она могла увидеть сейчас со своего места, ведь до спальни той ночью они так и не добрались.       Получив молчаливое согласие всех присутствующих, она принялась с энтузиазмом готовить кофе, параллельно с этим тайком пытаясь правильно застегнуть пуговицы на своей пижамной рубашке. Пока кофемашина наливала первые порции чёрного кофе, Гермиона продолжила разворачивать бурную деятельность, доставая с полок и из холодильника всевозможные вафли, печенье, сырники, выпечку и топпинги. С каждым мгновением всё больше понимая, насколько она голодна и даже не замечая заинтересованных девичьих взглядов, и того, что Гарри разглядывает пуговицы на лацкане своего пиджака, словно те — самое важное, что сейчас его интересует.       Драко в это время выудил маленькое заветное колечко из пакета, который вручила ему Джинни. В несколько шагов он преодолел расстояние, разделяющее их с Гермионой, и остановил суетящуюся девушку.       — Позволь мне вновь надеть его тебе. Твой пальчик выглядит без обручального кольца непозволительно неправильно. — прошептал он ей на ушко, заключая её в кольцо своих объятий, и, целуя тыльную сторону её ладони, добавил. — Ты моя, а я твой.       — Я твоя, а ты мой. — прошептала она в ответ, и в это мгновение для них не существовало мира вокруг.       Услышав тихое девичье хихиканье у себя за спиной, Малфой хотел было отстраниться и помочь Гермионе накрывать на стол, но она поймала его руку и прошептала, как можно тише:       — В нашей гостиной погром... моя юбка на люстре…       — Малфой, Пэнси кажется просила тебя одеться. — прервал их раздавшийся озорной голос Джинни, заставляя чуть вздрогнуть.       — Моя обнажённая спина единственное что вас волнует или вы всё-таки так отчаянно барабанили в нашу дверь по более веской причине? — спросил Драко, даже не повернув головы и продолжая смотреть в глаза любимой женщине.       — Малфой, правда, лучше оденься или хотя бы скрой маскирующими эту картину из царапин и засосов на своём теле. — выпалил Гарри, так и не отрывая взгляда от своих пуговиц.       Поттеру так не вовремя вспомнились те два смущённых и в большей степени нелепых раза с Чжоу в выручай-комнате, о которых он бы предпочёл забыть. С Джинни они пока не заходили дальше горячих и полных страсти поцелуев, а также очень откровенных блужданий рук по телам друг друга через одежду. Так что, представшая перед ним картина растрёпанной, но светящейся от счастья и удовлетворённой, словно кошка, наевшаяся сметаны, Гермионы и Малфоя с разодранной в кровь спиной, сильно его смутила. Гарри и не представлял себе, что увидит подобное, когда со злостью захлопнул дверь своего кабинета и, встретив за ней довольных и щебечущих о какой-то модной ерунде Джинни и Пэнси, молча направился на второй этаж, полный намерений высказать Малфою, во имя Годрика, всё, что на него сегодня свалилось.       — Ладно, ладно. — сказал Драко и направился через гостиную к двери в спальню, по дороге взмахами палочки убирая те последствия их бурных выходных, которые увидел.       Гермиона почти беззвучно ахнула, но вовремя прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать поток ругательств в свой адрес, поражённая видом его спины, которую теперь могла полноценно рассмотреть. Алебастровая кожа была покрыта бледными и ярко-красными царапинами, на некоторых виднелись тёмно-бордовые капельки запёкшейся крови. Это с ним сделала она?       Лишь по прошествии некоторого времени напряжение, царившее в воздухе, спало. Драко, уже одетый в графитового цвета рубашку и чёрные брюки, сидел рядом с Гермионой. Они оба внимательно слушали рассказ Гарри и Джинни о пресс-конференции по случаю предстоящего бала в честь победы над Тёмным Лордом. Все сложности, которые этим двоим пришлось преодолеть, чтобы не вызвать подозрений репортёров «Пророка» из-за отсутствия главных представителей Фонда, совместно с которым Министерство организовывало предстоящий бал. Бал, который был так важен, и которого так долго ждали обычные люди. Как им повезло, что Пэнси присутствовала там, как представитель «Спеллы» и задавала большинство вопросов, прозвучавших от журналистов. Девушка желала написать свою первую громкую и провокационную статью в журнале, посвящённую самой обсуждаемой паре столетия.       Когда Гарри перешёл к событиям, произошедшим сегодня в Фонде, Драко начал злиться и ворчать о том, что на совещании дал же чёткие указания юристу не беспокоить Гарри всей юридической и финансовой волокитой, связанной с возможным привлечением дополнительного финансирования, о котором тот заикнулся.       — А ещё мистер Кёртис, этот упрямый старый придурок из отдела магической архитектуры и строительства, прислал нам отказ на запрос о переоборудовании и смены целевого назначения Мэнора, — возмущённо добавил Гарри. — Он распинается в своём письме, что дошкольное учреждение, которое мы планируем там создать, нарушит статут о секретности магического мира. Там есть формулировка, что маглы не имеют права посещать магические объекты подобного типа, и если мы согласимся ограничиться только детьми, рождёнными в магических семьях, то можем подать повторный запрос…       — Идиот. Вот из-за таких как он и рождается большинство предрассудков и неправильных суждений о маглорожденных. — прорычал Драко. — Ладно, я обсужу это с Кингсли. Пусть инженер продолжает работать над проектом реновации поместья…       В это время Пэнси скучающе переглянулась с Джинни, посмотрела на часы и спросила:       — Гермиона, можно я воспользуюсь вашей ванной? — чуть помедлив и хихикнув, с лукавой улыбкой добавила. — Хочу припудрить носик, прежде чем встретиться сегодня с Забини. Скоро я доведу этого мачо до сердечного приступа своей красотой, и возможно его мозги, наконец-то, встанут на место.       Она игриво поправила свою идеальную прическу, в которой угольно-чёрные густые волосы лежали волосок к волоску, и невинно посмотрела на Гермиону.       — Да, да конечно. — рассеянно ответила погружённая в свои размышления Грейнджер, указывая на дверь в спальню.       Пэнси быстро встала со своего места и направилась к указанной двери, но стоило ей её открыть, Гермиона тут же с испугом посмотрела на Драко, слишком поздно осознавая, что там увидит слизеринка. Они оба затаили дыхание, а Гарри не понимающе на них уставился. Губы Джинни непроизвольно расплылись в победоносной улыбке, когда сначала все услышали заливистый смех, а потом раздался чуть приглушённый весёлый крик Паркинсон:       — Джинни, ты была права — они сломали кровать! Я должна тебе кнат.       — Паркинсон, когда ты стала настолько мелочной, чтобы спорить на кнаты? — возмущённо спросил Малфой.       — Джинни, ты спорила с Пэнси на то, что эти двое сломают кровать? — одновременно с Драко, воскликнул Гарри.       — Мы же несерьёзно. Но зато, я теперь знаю, что мы с тобой подарим им на свадьбу. — невозмутимо ответила очень довольная собой рыжая.       18 августа 1998 год.       — Нарцисса, а вдруг родители не простят меня, если нам всё же удастся найти способ вернуть им память? — запинаясь, неожиданно выпалила Гермиона, когда женщины сидели в детской на полу застеленным мягким пушистым ковром.       Малыш Тедди всё ещё немного неуверенно, но уже очень целеустремлённо, ползал между ними, выискивая самую «вкусную» на его взгляд игрушку среди тех, что были разложены вокруг него.       — О, милая… — прошептала Нарцисса, понимающе глядя на девушку, глаза которой были широко распахнуты в ожидании её ответа.       В них читалась такая неприкрытая тревога вперемешку сожалением, неуверенностью, болью и… надеждой. Женщина на мгновение задумалась, тщательно подбирая слова, прежде чем пододвинуться к Гермионе и, обняв её, произнести:       — Родная, я думаю, что они поймут почему ты так поступила. Возможно не сразу, но обязательно поймут…       Нарцисса хотела говорить максимально честно и откровенно, не желая давать непозволительно лишних надежд, на которые женщина не имела права, ведь она не знала этих людей. Не знала насколько Гермиона была близка с ними. Но ей хотелось объяснить девушке, то насколько может быть сильна настоящая родительская любовь. А в том, что родители Гермионы действительно сильно любили свою дочь, женщина не сомневалась, ведь она знала насколько замечательным человеком они её воспитали, как много в неё вложили.       — Я много думала об этом после того, как ты рассказала о случившемся. Даже попыталась поставить себя на их место… Если бы я не владела магией, и если бы Драко поступил так со мной, желая защитить и уберечь от войны. — она по-матерински нежно убрала выбившуюся из причёски прядь за ухо девушки и провела ладонью по щеке, прежде чем тихо произнести. — Я не могу тебе ответить, как они отреагируют, ведь я их не знаю. Но я попытаюсь объяснить, чтобы на месте твоих родителей почувствовала сама, если бы Драко в то страшное время выбрал стереть себя из моей жизни, ради моей защиты.       По щеке Гермионы скатилась первая слеза, которую тут же поймала Нарцисса подушечкой большого пальца. Грейнджер была не в силах сказать хоть слово. В горле застрял ком, который она боялась проглотить, чтобы ещё больше не утяжелять болезненный груз, распирающий грудную клетку.       — Возможно я бы почувствовала себя отчасти преданной тем, что мой ребёнок принял столь важное решение без моего участия. Особенно в таком ещё юном возрасте. Что стал настолько взрослым, чтобы не я его защищала, а он меня… Я бы корила себя за то, что потеряла своё место в его жизни, почувствовала себя ненужной ему. Ведь для родителей их дети всегда будут их маленькими малышами, которых они всеми силами оберегают от всех горестей этого мира. И неважно: магического или нет. У родительской любви и заботы нет границ.       Гермиона, слушая её слова, уже рыдала, прижимаясь к груди Нарциссы, а та гладила её по голове. По её щекам тоже струились дорожки слёз и тонули в волосах девушки.       — Но все эти чувства были бы настолько мелочными и ничего не значащими по сравнению со всепоглощающим чувством радости, что мой ребёнок жив и вернулся ко мне. Что любит меня настолько, что готов был на всё, чтобы меня не убили, чтобы не потерять меня навсегда, и у него была возможность вновь воссоединиться со мной. Я бы поняла, что другого выбора у него не было. — Нарцисса поцеловала Гермиону в макушку и сильнее прижала девушку к себе.       Сердце обливалось кровью, когда Нарцисса услышала уже не сдерживаемые горькие всхлипы девушки. Хоть и обещала себе не говорить того, в чём не была абсолютно уверена, Нарцисса не выдержала и прошептала надтреснутым голосом:       — Скорее всего это будет нелегко, но слышишь, Гермиона, милая, дорогая, они обязательно поймут то, почему ты так поступила. А главное они будут любить тебя даже ещё больше чем раньше, ведь теперь у них будет понимание того, какой могла бы быть их жизнь без тебя.       Женщина ещё раз нежно поцеловала Гермиону в макушку и погладила по голове, а потом обхватила её лицо руками и посмотрела своими сияющими от слёз глазами в глаза девушки.       — Ты потрясающая, самоотверженная, добрая и искренняя девушка. Я благодарна судьбе за то, что она свела наши жизненные пути, — признавалась Нарцисса. — Я искренне люблю тебя, как родную дочь. Знай, что ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку и обратиться ко мне в любой момент.       — Спасибо Вам. — только и смогла произнести Гермиона, не в состоянии выразить словами всё то, что чувствовала после слов женщины.       Эмоции переполняли обоих, и Гермиона вновь обняла Нарциссу, чувствуя тепло и заботу женщины, ставшей для неё родным и дорогим человеком. Они так и сидели прижавшись друг к другу до тех пор, пока малыш Тедди не решил, что погремушка, которую он так усердно грыз, ему наскучила, и он не попытался залезть к ним на колени.       19 августа 1998 год.       Забини мерил шагами маленькую комнатку для посетителей больницы Святого Мунго. В этот ранний час здесь не было никого кроме него. Мулат крепко сжимал в кулаке небольшой пузырёк с прозрачным зельем, из-за которого он и прибыл сюда в столь ранний час.       Когда он вчера получил сову из Аврората с просьбой предоставить порцию Веритасерума для допроса Рона Уизли, он первым делом отправился в больницу, чтобы лично узнать у целителей все подробности о состоянии бедного парня.       Блейз не держал в своей душе обиды или злости на него. И он знал, что и Драко с Гарри тоже не винят его в случившемся после того, как он рассказал им о том, что Рон сделал это не по своей воле. Он прекрасно помнил состояние парня, когда увидел Рона в тот день уже в больнице после того, как аврорам удалось обезвредить и схватить его. У парня оставался крошечный, почти ничтожный шанс не сойти с ума и не стать «овощем», после всего того, что проделали с его сознанием. И он не был виноват в том, что совершил в результате этого воздействия.       Проекция мозга Уизли ужасала юного целителя до сих пор. Были затронуты все области. Человек, которого все когда-то знали как Рона Уизли, уже не был собой и уже навряд ли когда-нибудь полноценно станет. Воздействие на гиппокамп, как и на всю лимбическую систему пугало Забини больше всего, ведь именно там были сосредоточены механизмов формирования эмоций и консолидации памяти. Миндалевидное тело больше не контролировало такие чувства, как страх и злость, а также было нарушено формирование и хранение автобиографических воспоминаний. Скорее всего, Рон сейчас даже не мог различить пространственно-временные цепочки своей жизни. Для него все события, произошедшие с ним, были свалены в кучу и перемешаны между собой. Ближайшие годы его ждал долгий и тяжёлый путь лечения и реабилитации, после того, что с ним сотворили.       Тихое покашливание заставило парня остановиться и, прервав поток своих размышлений, посмотреть на вошедшего в комнату мистера Биршека в сопровождении Тео. После короткого и довольно сухого приветствия и рукопожатия Блейз попытался отговорить их от столь поспешного проведения допроса.       — Мистер Биршек, вы уверены, что допрос не может подождать ещё некоторое время? Сыворотка правды может замедлить процесс восстановления синаптических связей и нервных волокон, которого с таким трудом удалось добиться целителям. — излагал Забини, после чего попытался разъяснить собеседникам более полную картину состояния Уизли, которую возможно авроры не потрудились узнать у лечащих парня целителей. — У него нарушена граница между кратковременной и долговременной памятью, а также пострадала часть мозга, отвечающая за автобиографическую память. Если объяснять более простым языком, его память сейчас представляет собой непрерывно движущийся лабиринт. И для него в нём все пути ведут в тупик, вне зависимости от того под сывороткой он будет, или нет. Возможно на данном этапе будет эффективнее просто с ним поговорить?       — Простите, мистер Забини, но у нас чёткий приказ Министра допросить мистера Уизли и выяснить, кто ему приказал напасть на вас. — только и отрапортовал аврор. — Целители сообщили нам, что его состояние больше не является критическим, и он вполне сможет выдержать воздействие Веритасерума.       Забини злил его официальный тон и то, какой непоколебимый лёд стоял в голубых глазах аврора. Злило то, как Тео опустил глаза в пол, видимо, не желая идти против мнения своего начальника и даже не пытаясь посмотреть на своего бывшего однокурсника.       — Вы говорите так, как будто он преступник. Он не меньше, если не больше пострадавший во всей этой ситуации человек, чем мы с Гарри и Драко, на кого он напал. Уизли имеет право на гуманное отношение к нему. — мулат предпринял ещё одну попытку достучаться до собеседника.       — Хоть он и не осознавал, что творил, но он убил человека, аврора. Его звали Джон, Джон Хэмилтон. У него остались беременная жена и дочь. — холод и боль расползались по комнате с каждым произнесённым Лукасом словом. — Сегодня ночью его жена, а точнее вдова преждевременно родила мёртвого ребёнка, и сама скончалась при родах. В этой самой больнице. Этажом выше. После допроса мне предстоит пойти и сказать четырёхлетней девочке, которая ждёт меня с хорошими новостями в детском отделении, что у неё больше нет семьи.       Лукас подошёл к Блейзу, буравя его взглядом, и протянул руку.       — Зелье, мистер Забини. Давайте поскорее покончим со всем этим, чтобы я мог сказать малышке Эми, что человек виновный в самом большом горе в её жизни не будет наказан… Что человек виновный в смерти её родителей всего-навсего жертва обстоятельств, заслуживающая гуманного отношения…

***