Один год после войны

      20 августа 1998 год.       Пэнси прошла из кухни в крохотную гостиную, левитируя перед собой поднос с четырьмя разномастными кружками, до краёв наполненными горячим какао.       — Мне даже не верится, что эта стерва на такое способна. А ещё считается, что слизеринцы самые коварные и подлые! — возмущалась брюнетка, усаживаясь на диван. — Эта тварь перешла все границы! Тоже мне, благородная гриффиндорка! Как она вообще стала репортёром Пророка?       Паркинсон втиснула в руки укутанной в плед Джинни одну из цветных кружек и обняла её за плечи.       — После увольнения Скитер, наш центр занятости предложил её должность Ромильде. — ответила ей Гермиона. — Пожиратели убили родителей Ромильды, у них не было особых накоплений, и ей нужна была работа, чтобы содержать себя. Мы даже не могли и подумать, что она будет похуже Скитер.       На небольшом журнальном столике рядом с подносом расположился злополучный утренний номер Ежедневного Пророка. На первой полосе огромными буквами чернел заголовок: «ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ ВОЙНЫ ПОТЕРЯЛ ВСЁ!». А под ним располагалась большая колдография, на которой в ярких вспышках колдо-аппаратов стоял растерянный и несчастный Гарри Поттер. Из его сломанного носа текла кровь. Застывший момент длился лишь мгновение, прежде чем Драко увёл его из кадра.       Джинни, неотрывно и практически не моргая, смотрела на зачарованное изображение. Её щёки были ещё влажными, а глаза — красными от слёз. Она проплакала почти сутки. Девушка шмыгнула носом и припала распухшими губами к своей кружке, не чувствуя, как вязкий, сладкий и густой напиток обжигает язык и нёбо. Джинни поморщилась лишь тогда, когда жжение дошло до горла, и тепло постепенно начало распространяться по телу.       — Почему он ничего не рассказал мне? — Это было первое, что сказала Джинни с того момента, как почти выпала из камина в гостиной Пэнси.       Она не узнала свой собственный хриплый и надломленный голос.       — Милая, — прошептала Гермиона.       — Джи-Джи. — почти простонал Блейз, который в какой-то степени чувствовал свою вину за случившуюся между друзьями ссору.       Пэнси лишь крепче обняла Джинни и положила свою голову к ней на плечо. Её переполняло чувство несправедливости от всего произошедшего с её новой подругой. Паркинсон удивлялась самой себе от того, насколько быстро она прониклась сильной симпатией к этой эмоциональной рыжей девушке, которую даже не замечала в школе. Но которая, несомненно, прочно вошла в её теперешнюю жизнь.       — Война окончена. К чему теперь ему что-то от меня скрывать? Он даже не рассказал мне, что Рон убил человека! — хриплый голос Джинни опустился до неразборчивого бормотания. — Я так его люблю… но Рон… Рон — мой брат… Каким бы придурком он не был… Он моя семья. Где он теперь? Что с ним? Жив ли он? Я не могу между ними выбирать… Выбрав Гарри, после того, что произошло с Роном, я предам всю свою семью…       Одинокая слеза скатилась по раскрасневшейся щеке, своей солью пощипывая кожу. Впервые в жизни Джинни чувствовала себя настолько разбитой, потерянной и запутавшейся. Ещё вчера утром, проснувшись и увидя записку Гарри, она была счастлива. А после, придя в Мунго, чтобы навестить брата, она натолкнулась на пунцового и запыхавшегося молодого целителя, одного из тех, кто занимался лечением Рона. Тот сумбурно бормотал что-то о допросе, о Гарри и аврорах. В тот момент её выстроенный по кирпичикам замок рухнул. Джинни наверное даже сейчас не могла понять, что двигало ей дальше. Она запуталась.       Гермиона с Блейзом появились в гостиной Пэнси сразу же, как только брюнетка сообщила им через камин о появлении у неё Джинни. Но только после того, как без лишних расспросов, завернула её в вязаный плед и усадила на свой диван. Джинни всё это время молчала. Молчала она и тогда, когда Забини рассказывал ей всё: про нападение на Гриммо, про гибель аврора, про его жену и дочь, про состояние Рона — подробно и понятно, без этих заумных завуалированных фраз, которые всегда использовали целители Мунго. Про желание аврора по имени Лукас допросить Рона, про попытку Забини отговорить его от использования сыворотки правды, про их с Гарри желание остановить допрос, про то, как из-за одного простого вопроса всё пошло не так. С каждым новым словом Джинни казалось, что в душе растёт чёрная дыра, к концу рассказа превышающая размером небольшую галактику и всасывающая в себя все её внутренние силы.       — Почему я чувствую себя преданной из-за его молчания? — прозвучал новый вопрос Джинни.       Она бросила эти слова в пустоту перед собой, не обращаясь ни к кому из присутствующих. Или, возможно, она обращалась к этой дурацкой газете, с колдографии на которой на неё смотрел Гарри с таким же, как и у неё, потерянным и ничего невидящим взглядом. Уходя от него, Джинни ощущала, что её сердце больше не находилось в грудной клетке. Оно валялось осколками на мраморном полу Министерства Магии у ног Гарри, и на него капала алая кровь.       — Джи-Джи, он слишком сильно любит тебя, — нерешительно начал Блейз. — Когда парень действительно сильно любит, как Гарри тебя, он готов на всё ради любимой. Порой даже не понимая, как выразить свои чувства или как объяснить большинство из своих поступков. Мы становимся sciocchi, когда влюблены.       Бархатистый голос мулата обволакивал, укутывая тёплым коконом. Блейз поймал на себе взгляд Пэнси. Брюнетка, не отрываясь, смотрела на парня. Забини не мог разобрать океан эмоций, плещущийся в лазури её глаз. Он тяжело сглотнул и продолжил, смотря только на Пэнси:       — Просто… Когда мы любим, хочется оградить любимую от всех невзгод. Хочется стать стеной между ней и всем, что может омрачить блеск в её глазах. Даже порой не отдавая себе отчёта, где в этом границы разумного, и что чрезмерная опека и забота любимой просто порой не нужна. — Блейз устремил взгляд на Джинни.       Забини больше не мог смотреть в затягивающий омут в глазах Пэнси. Ведь он уже утонул. Она утопила его в себе. После того дня в больнице он, не переставая, думает о ней. С каждым днём, с каждой минутой и секундой она всё глубже проникает в его мысли и сердце. Кажется, что пускает свои корни прямо ему под кожу. А в эту самую минуту, говоря о любви, сердце Забини глухо стучало у него в ушах, только потому, что Пэнси смотрела прямо на него и слышала всё, что он говорил.       — Мерлин! Может, я говорю банальности, но это то, как я могу это объяснить. Джи-Джи, ради тебя Гарри действительно готов на всё. Поттер уже однажды отказался от своей любви к тебе ради твоей жизни. Поверь, Гарри вновь поступит так же, если ты скажешь ему, что больше не хочешь его видеть и быть с ним. Но я очень сомневаюсь, что это принесёт счастье вам обоим. — Забини попытался улыбнуться Джинни, но улыбка вышла слабой, с привкусом горечи во рту.       Взгляды всех трёх девушек были прикованы к темнокожему парню, отчего ему стало неуютно. Забини смутился и отвернулся к окну. На его смуглой коже был виден еле заметный румянец. Блейз первый раз в жизни так откровенно говорил о чувствах, без притворного флирта или наигранной игривости, которыми привык прикрываться в общении с противоположным полом.       — Я люблю Гарри столько лет. Мои чувства к нему пережили столько взлётов и падений… — начала Джинни, дрожащими руками обхватывая уже пустую кружку. — Он так долго был для меня кем-то недосягаемым, я даже не могла говорить в его присутствии не заикаясь. А потом… Потом, он стал реальным, когда я поцеловала его после того матча… Те короткие месяцы до войны… Они были только нашими. Я была по-настоящему с ним счастлива. А теперь… Война его поменяла. Тот Гарри, который гулял со мной по берегу Чёрного озера, порой, мне кажется, что его больше нет. Он закрылся… Я не знаю, как это объяснить…       Джинни замолчала, не зная какими словами можно описать то, что творилось с её возлюбленным в последнее время.       — Дорогая, ему многое пришлось пережить. Гарри хочет и пытается научиться жить заново. — тихо сказала Гермиона, отчаянно стараясь подобрать нужные слова.       Она помнила их разговор с Гарри о предательстве Рона, но хотела как можно мягче рассказать Джинни об этом.       — Знаешь, тогда в лесу… после того, как Рон ушёл… Своим уходом он сломал что-то в нас с Гарри. Это было сложно даже осознать, не то что пережить. Да, Гарри был рад, что он вернулся, но… Я видела и чувствовала, что ему всё равно больно, так же как и мне. Мы так привыкли быть втроём, что до самого конца войны и я, и Гарри просто-напросто загнали эту боль куда-то очень глубоко, стараясь не обращать внимание на саднящие под рёбрами чувства обиды и предательства.       Грейнджер говорила глухо и тяжело. Слова больно резали сердце и воздух вокруг. Друзья старались не смотреть на неё, чтобы ей легче далось собственное откровение.       — Для меня окончательным толчком, разорвавшим нашу дружбу, стал поцелуй Рона в Тайной комнате. В то время Гарри ещё цеплялся за прошлое и пытался сохранить их отношения. Но Рон сам стал отдаляться, ссылаясь на то, что не видит ценности и важности поступка Нарциссы. Он не видел смысла и не хотел помогать нам с Гарри защитить от Азкабана женщину, благодаря которой мы смогли победить. — Гермиона сглотнула вставший в горле комок и продолжила. — Столько лет находясь в треугольнике дружбы и лишившись одного звена, мы с Гарри, возможно, именно поэтому захотели узнать Драко. Каждый из нас по-своему переосмыслил или просто вычеркнул все детские школьные обиды ради новой дружбы. Первое время это притупляло боль. А потом это было подобно лавине, когда осознаёшь с каждым днём, сколько маленьких острых крупиц проглатывалось ради человека, который этого даже не замечал. Как играет на контрасте дружба, которая строится на взаимоуважении и понимании, а не на приземлении себя ради друга. Это действительно больно осознавать. Видимо, вчера у Гарри эта боль вышла наружу… Я не представляю, что Гарри ощутил, когда услышал от Рона, что вся дружба была чьей-то ложью и умыслом. Я сама не до конца понимаю, что чувствую узнав это… Но я могу понять желание Гарри узнать, кто сотворил всё это с сознанием Рона.       В комнате повисла тишина. Гермиона вытерла навернувшиеся на глаза слёзы и посмотрела на подругу. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем смогла вновь заговорить:       — Джинни, Рон твой брат. Для нас с Гарри он тоже не чужой человек. Но я думаю, сейчас самое важное не то, как ты относишься к Гарри или Рону… — Гермиона выдержала взгляд Джинни, полный боли и даже обиды. — Важнее найти Рона, чтобы он больше никому не мог навредить, и прежде всего себе.       — Дорогая, Гермиона права. — согласилась Пэнси, поворачивая к себе подругу. — У вас с Поттером будет время поговорить и обязательно во всём разобраться. Но сейчас важнее найти твоего брата, чтобы он был в безопасности.       Неожиданно возле обеденного стола, в проходе между кухней и гостиной появился патронус Драко.       — Я буду минут через пять. Гарри переночует в поместье Кингсли. — произнёс комодский дракон голосом Малфоя и после небольшой паузы добавил. — Со мной Нотт, расскажем всё, что удалось выяснить.       Варан растаял в воздухе, а четыре пары глаз слегка непонимающе переглянулись.       — Почему с ним Тео? Разве он не должен быть в Мунго? — спросил Блейз, нахмурившись.       — Почему Гарри не отправился в нашу квартиру, а остался у Кингсли? — прошептала Джинни.       — Давайте спокойно дождёмся их прихода, я уверена, они всё объяснят. — сказала Гермиона и встала, чтобы собрать опустевшие кружки и отнести их на кухню.       Пэнси согласно кивнула и тоже поднялась, чтобы помочь с посудой.       Пока Грейнджер с Паркинсон возились на кухне, Забини подсел к Джинни и что-то тихонько зашептал ей на ухо. Гермиона краем глаза заметила это и аккуратно толкнула брюнетку, чтобы та тоже могла увидеть, как их рыжая подруга сначала очень удивлённо посмотрела на мулата, а потом нерешительно кивнула, слегка улыбнувшись.       Спустя пару минут зелёное пламя камина осветило гостиную, и из него по очереди вышли Малфой и Нотт.       — Кавендиш уволил Лукаса и назначил на его место Билла Уизли. — сказал Драко главную новость, опуская приветствия и ища Гермиону взглядом.       Увидев любимую, Драко сбросил с плеч пиджак и быстро наложил на себя очищающие чары, прежде чем подойти, обнять Гермиону и поцеловать в макушку. Чувствуя в своих объятьях тепло любимой, он продолжил:       — Рона уже ищут. Билл подключил Отдел Тайн. Возможно, удастся отследить его по палочке Тео. Это то, что смог сказать нам Билл, учитывая всю их секретность. Мы договорились встретиться с ним в субботу утром и обсудить всё более подробно. Ему нужно время, чтобы принять дела. Сегодня Кингсли отправил авроров в Азкабан, чтобы проверить метки Пожирателей. Как что-то станет известно, он пришлёт нам патронуса.       Драко выглядел очень уставшим. Под серыми глазами темнели следы бессонной ночи и долгих, напряжённых разговоров. Тео, так и не отошедший от камина и неуверенно переминающийся с ноги на ногу, выглядел немногим лучше. Бледный и измученный, но в большей степени всё же смущенный.       — Кто такой Кавендиш? — наперебой спросили Пэнси, Блейз и Джинни.       Драко взглянул на Тео, давая понять, что он лучше ответит на этот вопрос.       — Элдридж Энтони Кавендиш — чистокровный волшебник, его матерью была последняя из Шафиков, а отец представитель древнейшей американской династии Кавендиш. — сказал Тео, словно отчитывался.       Но, поймав взгляд Драко, он чуть расслабился и продолжил уже менее официально:       — Он с детства жил в Америке. Получил образование в Ильверморни, также он выпускник Юридического факультета Гарварда. Является доктором юридических наук. Он вернулся в Англию после смерти отца, незадолго до окончания войны. Я знаю, что он участвовал в битве за Хогвартс и был сильно ранен. Примерно месяц назад Министр Бруствер назначил его своим Заместителем. Он активно продвигает идеи по внедрению маггловских технологий в быт волшебников. Я видел его несколько раз на совещаниях, на которые меня брал с собой Лукас. Он производит впечатление весьма эксцентричного, но очень умного и весьма достойного человека.       Тео вновь смущённо помялся на своём месте и нерешительно добавил, не зная будет ли уместным упоминать, то о чём шумело всё Министерство почти всю последнюю неделю:       — Я слышал, что он очень заинтересовался проектом переоборудования Малфой-Мэнора под начальную школу для всех детей с магическими способностями вне зависимости от их происхождения. Даже дал указание по сбору юридической информации, на которую так упорно ссылается Кёртис.       Пока Тео говорил, Драко почти рухнул в кресло и потёр слипающиеся глаза. Он невыносимо устал за последние сутки. Гермиона присела на подлокотник кресла и погладила его напряжённые плечи.       — Я понимаю, что нам надо поговорить и многое обсудить. Но, если честно, то у меня просто нет сил. Мне кажется, единственное, на что я сейчас способен, это завалиться спать. Но перед этим хотелось бы что-нибудь съесть. — сказал он, обнимая Гермиону и притягивая её к себе на колени. — Может встретимся завтра утром у нас?       — Я согласен, мы все вымотаны. Нам нужно отдохнуть. — согласился с ним Забини, а потом обратился к Нотту. — Тео, ты как?       — Мне уже лучше. Спасибо, — коротко ответил Тео, а потом смущённо спросил. — Можно я тоже приду завтра? Я чувствую свою вину из-за случившегося. Что не смог уговорить Лукаса подождать с…       — Почему Гарри остался у Кингсли? — настойчиво спросила Джинни, перебивая Тео.       — Он хочет дать тебе время, — ответил Малфой, опуская подробности своего разговора с Поттером. — Джинни, вам действительно нужно немного времени, чтобы осмыслить всё произошедшее и попытаться понять друг-друга. Я очень надеюсь, что у вас всё наладится. Гарри попросил передать, что очень любит тебя и поступит так, как ты захочешь.       Выдержав паузу, Драко отметил, как Джинни бросила короткий взгляд на Блейза, а тот лишь кивнул ей и ободряюще улыбнулся. После этого Малфой повернулся и обратился к Нотту:       — Тео, мне очень неудобно. Я сам просил тебя прийти сегодня, но мы все слишком измотаны, и ты тоже должен отдохнуть. Я буду только рад, если ты придёшь к нам завтра. Во сколько тебе будет удобно?       — Может часов в одиннадцать? — тихо спросил Тео, смущённо добавив. — Мне действительно не мешало бы выспаться.       Драко устало и понимающе ему улыбнулся.       — Давайте в полдень? Встреча с Биллом только в субботу утром, мы успеем всё обсудить. — предложил Малфой.

***

      Гарри сидел в кресле возле окна и невидящим взглядом смотрел в ночную мглу. Он чувствовал себя болезненно опустошённым, подобно выпотрошенной плюшевой игрушке. Гарри видел много таких в своём детстве. Дадли одно время верил, что таким образом сможет найти в них клад. Из оцепенения его вывел тихий стук в дверь.       — Гарри, — раздался приглушённый голос Нарциссы за дверью. — Можно с тобой поговорить?       — Да, конечно. — отозвался он, вставая, чтобы открыть дверь неожиданной гостье.       — Кингсли рассказал мне, что вчера произошло. Я подумала, ты захочешь кому-нибудь выговориться. — Нарцисса тепло ему улыбнулась, проходя в комнату.       Они расположились в креслах возле окна и на какое-то время погрузились в спокойную тишину.       Гостевая спальня была небольшой, но светлой и очень уютной. Сквозь окна открывался вид на красивый лес, которого сейчас было практически не рассмотреть. Он лишь чернел на фоне усыпанного звёздами неба, а яркий месяц окрашивал верхушки деревьев мерцающим серебристым светом.       Гарри не знал, сколько времени они так просидели, вглядываясь в тихую ночь.       — За эти два дня со мной говорили все, точнее наверное будет сказать, отчитали практически все, кто хотел, — понуро отозвался Гарри, нарушая уютную тишину. — Джинни сказала, что больше не хочет меня видеть… Что между нами всё конч…       Гарри не смог произнести последнее слово до конца, всё ещё не веря в произошедшее вчера в атриуме. Нарцисса протянула руку и погладила его непослушные волосы, а затем ласково провела рукой по щеке. Гарри, лишённый материнской любви, на мгновение прикрыл глаза, впитывая в себя это простое тёплое прикосновение.       — О, милый, — прошептала она. — Это тяжело. Вы с ней оказались в очень непростой и сложной ситуации. Джинни умная девушка, но она ещё очень юна и темпераментна. Я была бы очень удивлена, если бы она отреагировала иначе.       Гарри в недоумении посмотрел на Нарциссу и выпалил:       — Почему?       — Если бы она тебя не любила, всё было бы по-другому. Ты самый близкий и дорогой ей человек. А, к сожалению, люди чаще всего в самых непростых для себя жизненных ситуациях срываются именно на своих близких, — Нарцисса печально улыбнулась. — Просто дай ей время, дорогой. Джинни обязательно поймёт, что ты просто не мог не попытаться узнать, кто сделал это с её братом, и кто виновен во всех несчастьях, происходящих со всеми вами после войны.       — Я правда не знал, что всё может так обернуться. — пробормотал Гарри, опуская глаза в пол.       Ему было тяжело. Плечи тянуло вниз от груза вины и ответственности за произошедшее.       — Конечно, не знал. Это нельзя было предугадать. — Нарцисса подняла руку к лицу Гарри и приподняла его за подбородок, заглядывая в опечаленные зелёные глаза.       — Последнее время мне кажется, что я всё делаю не так. После смерти Реддла я не вижу своего места в этом мире. Мы были с ним так прочно связаны почти всю мою жизнь, что теперь, когда его нет… Я словно потерял цель… — дрогнувшим голосом произнёс Поттер.       — Я понимаю тебя. Это не просто: найти опору и двигаться дальше после того, что ты пережил, — мягкий голос Нарциссы, окутывал Гарри. — Но я уверена, что ты способен на большее, чем просто выживать и сражаться. Этим была наполнена твоя жизнь до победы. Порой, просто жить куда сложнее, чем изображать подобие жизни. Я уверена, за эти годы было и то, что приносило тебе счастье.       Гарри не знал, что ответить. Раньше бы он сказал, что это была дружба, но теперь… Слова Рона, до сих пор эхом звучавшие в ушах, не позволяли ему так ответить.       — Гермиона рассказывала мне, что на пятом курсе ты учил их защите от тёмных искусств. И недавно ты помог Драко научиться вызывать патронуса, — аккуратно начала Нарцисса, наблюдая за реакцией парня на её слова. — Ты никогда не думал о том, чтобы стать учителем? Я не имею в виду Хогвартс. Если всё же удастся сделать из Мэнора школу. Возможно, ты бы мог её возглавить. Она бы стала для тебя тем самым местом, которое всегда позволяет смотреть в будущее, но при этом не забывая о том, кто ты есть. Человек, спасший нас всех от ужаснейшего из волшебников этого мира. Человек, подаривший всем надежду…       Она встала и молча прошла к выходу из комнаты, оставляя Гарри наедине со своими мыслями.       21 августа 1998 год       Тёмные и влажные стены подземелий поместья разносили эхом звук шагов Драко. Зачем он вновь спустился сюда? Здесь обитали все его страхи. Здесь он видел самые жестокие и непостижимые по своей свирепости и садизму пытки. Слышал самые душераздирающие вопли и крики, но сейчас здесь было тихо и это пугало даже больше.       Кап.       Неожиданно где-то вдалеке упала капля. Тихо и глухо, еле различимо. Это не вода. Он знал этот звук, мог различить его из тысячи. Вязкий. Липкий. Тягучий. Так капала кровь.       Кап.       Ещё одна.       Драко медленно и нерешительно пошёл на звук. Он не хотел, но ноги сами несли его против воли.       Звук стал чётче, указывая ему направление в лабиринте тёмных подземелий, освещаемых неярким подрагивающим светом палочки в его руке.       Он повернул в длинный коридор. По обе стороны располагались камеры. За решётками было темно и пусто.       Звук вёл его к единственной двери, расположенной в самом конце коридора. Холодок ужаса прошёлся мурашками по коже, заставив плечи чуть дрогнуть. Изо рта вырвалось белёсое облачко пара.       Мерный звук капель смешивался с тихим эхом его шагов и неровным звуком тяжелого дыхания Драко. Неприятный холод пробирался под кожу, медленно прокладывая себе дорожку к его внутренностям. Тугой клубок, подобный змеиному гнезду, скручивался в груди.       Драко протянул руку, чтобы толкнуть дверь, но та открылась сама. Он сделал шаг, и его лёгкие наполнились густым приторным запахом крови. Он облизал пересохшие губы и тут же ощутил на них солоноватый железный привкус.       Свет Люмоса сначала выцепил расползающуюся лужу крови. А потом… «Колесо Екатерины». Так это называл Долохов. Огромное колесо, к которому невидимыми магическими цепями было приковано окровавленное женское тело.       Глаза Драко с ужасом смотрели на обезображенное до неузнаваемости лицо.       Её волосы, слипшиеся и в запёкшейся крови, но несомненно её… Глаза… Драко опустил взгляд, не в состоянии видеть потухшие мёртвые глаза Гермионы. Он не верил… Натолкнулся взглядом на маленькую родинку рядом со сломанной ключицей.       Рухнув на колени, он не отводил взгляда от изуродованного тела любимой. С ужасом узнавал по кровавым отметинам все самые излюбленные пытки Пожирателей, которые ему приходилось видеть. В кровавом месиве на груди Гермионы блеснула рукоять кинжала Беллатрисы.       Палочка выпала из его руки, и комната погрузилась во мрак.       Драко не выдержал и закричал. От бессилия, беспомощности, потери, горя… Надрывно вопя, разрывал голосовые связки. Он не верил собственным глазам… Тому, что увидел… Впивался ногтями в каменный, окровавленный пол и истошно орал…       Гермиона почти подскочила на кровати от отчаянного крика Драко. Сбрасывая с себя остатки сна, она распахнула глаза и увидела, как он мечется на простынях возле неё. Ещё один истошный вопль и скрежет его зубов, в попытке заглушить то, что ему снилось.       — Драко, проснись, — Гермиона попыталась разбудить Малфоя.       Он тяжело дышал, а точнее почти задыхался во сне. Лицо Драко было влажным от пота. Мокрые, растрёпанные волосы липли ко лбу.       — Драко! Драко! Проснись! — уже с отчаянием в голосе кричала она, пытаясь растолкать любимого.       Гермиона взобралась на него и поймала мечущуюся по подушке голову своими руками. Под ладонями она ощущала, как плотно сжаты его челюсти, как напряжены все мышцы. Гермиона гладила его лицо, шею, плечи и умоляла проснуться, до тех пор пока он резко не открыл глаза.       Драко рвано хватал ртом воздух, его сильно трясло. Мечущийся взгляд серых глаз поймал в фокус лицо Гермионы. Он резко притянул её к себе, позволяя шоколадному теплу обеспокоенных глаз окутать его.       — Ты… Ты жива… — его голос больше походил на скрежет жерновов старой мельницы, но он продолжал шептать. — Ты жива… Жива… Они не пытают тебя… Не убили… Любимая… Ты жива…       Его губы врезались в её в отчаянном жаждущем поцелуе. Руки беспорядочно шарили по телу Гермионы. Длинные пальцы забирались под шёлк сорочки.       — Я здесь… Я рядом, любимый… Я жива… Я с тобой… — шептала Гермиона между поцелуями.       В голове Драко стучала одна единственная мысль: «Это был всего лишь сон! Она рядом! Она жива! Она любит!»